Сверчок.
Часть 1
На царских харчах
89
Пьяница и доктор
Среди гувернеров помню еще Иконникова Алексея Николаевича.
Это был благородный, умный и образованный человек, лет на десять старше меня.
Но он уже квасил так, что чертям было тошно! Он допился до того, что водка перестала его возбуждать. И он залпами выпивал целые склянки гофманских капель., т.е. смесь эфира со спиртом. За пьянство его и уволили.
Не дай мне Бог сойти с ума,
Нет лучше посох и сума…
Так я всегда думаю, когда вспоминаю об Иконникове.
Странный человек.
Чудак.
Высокий, худой.
В черном сюртуке.
С шеей, окутанной черным рваным платком.
Лицо бледное.
Волосы не острижены, не расчесаны….
Как сейчас я его вижу перед собой. Он стоит, задумавшись и нюхает табак из коробочки и дико смотрит на меня. Он не понимает, кто я? Близкий знакомый, друг или родственник. Он не узнает меня. Я подхожу, зову его по имени, говорю ему свое имя, он вскрикивает, кидается на шею, целует, жмет руку, хохочет задушевным голосом, кланяется, садится, начинает речь, не доканчивает, трет себе лоб, ерошит голову, вздыхает, говорит о своем бедном положении. Он не имеет ни денег, ни места, ни покровительства, ходит пешком из Петербурга в Царское село, чтобы осведомиться о каком-то месте, которое ему обещал какой-то шарлатан. Он беден, горд и резок. Рассыпается в благодарениях за ничтожную услугу или простую учтивость, неблагодарен и даже сердится за благодеяние, ему оказанное, легкомыслен до чрезвычайности, мнителен, чувствителен, честолюбив. Он пишет стихи, и любит поэзию. Я прочитал ему одну свою пьесу, он тут же назвал её глупой и без смысла… Зато за самые посредственные стихи, он кинулся мне на шею и стал называть гением. То он учтив до бесконечности, то груб нестерпимо.
Да, он был смешон, но почти всегда он был жалок.
Царство ему небесное!
Он и прожил всего тридцать лет!
Не дай мне Бог сойти с ума!
Чувствую, что надо заканчивать с учителями и надзирателями.
В памяти всплывает еще лицейский врач Франц Осипович Пешель.
Весельчак, остряк, друг всего царского бомонда.
Он любил с нами лицеистами поболтать.
Он говорил:
«Я прошу вас, для вашего собственного блага на мировом театре не забывать, что все покоится на отношениях, и что единственное утешение –терпеливо следовать девизу: «ничему не удивляться!» А для здоровья: спокойствие души, телесные упражнения, диета как качественная, так и количественная, вода».
Он любил знакомить нас со всевозможными новостями, тешил анекдотами, каламбурами и своим уморительным русским языком.
Каждого первого числа, он являлся к нам с гостинцами и аптечными сладостями. Да, мы любили Пешеля!
Но был случай…
И случай, который взволновал нас, лицеистов был следующим. Арестовали одного нашего лицейского дядьку Костю Сазонова. Думаете за что? Да не мало, не много, за шесть или семь убийств в окрестностях Царского села. Бог мой и этот человек жил с нами бок о бок более двух лет. Вот уж истинно темна душа человека, и никакой Пешель вылечит ее не сможет.
Ну, да живой человек, как говорится, всегда хорошо!