Что касается чувства справедливости, то оно свойственно не только людям. Учёные этологи установили, что в процессе развития у многих стадных животных на уровне инстинкта появляется врождённое чувство справедливости и они полагают, что оно в той или иной мере присуще почти всем позвоночным особям животного мира, независимо от того, есть у них стадные инстинкты или нет.
Что до homo sapience, то в подкорковой зоне его головного мозга обнаружено миндалевидное тело (amygdala - амигдола), активизирующее человека, когда кто-то, образно говоря, отказывается добровольно делиться тем, что у него есть для продолжения жизни другим особям.
Это означает только то, что некоторые инстинкты за миллионы лет развития человека закладывались природой и заставляют его требовать от других особей делиться необходимым для продолжения жизни. Кроме чисто животного чувства голода у многих людей в той или иной степени проявляется и чувство несправедливости, когда то, что есть у одних заслуженно не достаётся другим, особенно это касается насущных средств для жизни у трудящегося класса, и на этой основе у людей развивается зависть и злоба к тем, кто трудится меньше, а имеет больше.
В зависимости от условий жизни у человека развиваются те или иные рефлексы и инстинкты, которые в процессе жизнедеятельности активируются его мозгом и так или иначе заставляют соответственно действовать весь организм. В этот процесс определённым образом можно вмешиваться методами воспитания и убеждений, со временем меняя те или иные психо-эмоциональности наклонности человека в ту или иную сторону.
Это же касается воспитания людей в духе разных религий и учений.
На лекции в авторитетной аудитории из католиков и протестантов Франции было высказано некоторое представления о различии между православными, католиками и протестантами в поведение участников дорожного движения. Смоделировали ситуацию: перекрёсток, автомобилей на дороге нет, 10 человек намерены перейти дорогу, но для пешеходов горит красный светофор. Если пешеходы протестанты, то найдётся один, который, поразмыслив, перейдет на красный свет, а девять - будут терпеливо ждать, когда загорится зелёный. Если это католики, то пять – останутся ждать разрешающего сигнала, a пять – оценив ситуацию, перебегут дорогу, опасливо поглядывая по сторонам. Если православные, то один – останется стоять, а девять – перебегут на другую сторону. При этом они озираются не только, когда нарушают правила, но и когда идут на зеленый свет светофора, поскольку небеспричинно сомневаются, что сидящий за рулём остановится на запрещающий сигнал светофора.
Многие читатели из школьного курса по литературе знакомы с произведением И.С. Тургенева «Муму». Думаю, не ошибусь, если предположу, что в памяти у Вас осталось сочувствие к Герасиму и негодование по отношению к злой помещице. Эту тему обсуждали в Бирмингемском университете и собеседниками были люди, изучавшие русскую культуру и хорошо знавшие русский язык. Их реакция была однозначной и состояла в следующем. Помещица - человек не самого доброго нрава, но она имела право избавиться от досаждавшей ей лаем дворняги, к которой глухонемой Герасим испытывал привязанность. Она предложила Герасиму на выбор остаться в имении, но избавиться от собаки, или сохранить жизнь собаке, но покинуть вместе с ней имение. Герасим и собаку утопил, и имение покинул. В этой ситуации для англиканина логично только одно тяжелое, но вынужденное решение – самосохранение ценой жизни животного. Разумеется, и среди англикан могут найтись «герасимы». Однако для собирательного образа протестанта вероятность такого поведения почти равна нулю. Это не значит, что протестант не сочувствует. Он сочувствует, но будет действовать по закону. Вспомните, как О. Генри описывает ситуацию, вошедшую в историю фразой: «Боливар не вынесет двоих». А тут, один православный из двух зол выбрал оба, и все остальные православные не видят в логике его поведения ничего странного!
На такой поступок могут подтолкнуть взаимоисключающие мотивации - и склонность к мученичеству, и истовая непреклонность, т.е. неприятие навязываемой альтернативы. Между причиной и следствием стоял ГЕРАСИМ, поведение которого мотивировалось таким образом, что повествование могло закончиться и тем, как закончил рассказ писатель, и тем, как он мог бы его закончить, т.е. Герасим вернулся, поджёг усадьбу и с вилами пошел на ненавистную помещицу. Ни один из этих вариантов не показался бы странным для православных ни в XVIII, ни в XIX, ни в ХХ, ни в ХХI веке…
Общество, в котором причина потенциально имеет полярные следствия, это обычно многонациональное и многоконфессиональное общество без строгих и справедливых законов и такое общество можно назвать обществом нравственной неопределенности. Это мир крайностей, в нем спорадически перемежаются самоотверженность и эгоизм, щедрость и скаредность, высокомерие и раболепие, величие и низость… Может возникнуть представление о процессе совершенствования христиан, завершившемся возникновением пирамиды, увенчанной некоей безупречной протестантской святостью.
Но ничего подобного не произошло. Никаким особенным совершенством протестанты от, скажем, французских католиков или русских православных не отличаются, но нельзя отрицать, что в процессе своего развития они создали общество, в котором более совершенные законы, а стандартизация и предсказуемость поведения для большинства стали олицетворением христианской добродетели и справедливости. Они совершают поступки, которые пока не запрещены, и отказываются от привычек, если они общественно признаются предосудительными. В том же ключе живут и СМИ такой страны, к этому стремятся народы других стран, признавшие такое государство примером для подражания. Народы этих стран не нужно заставлять жить по таким правилам, они часто это делают добровольно и с удовольствием, ибо там большинство не только осознают справедливость норм такого поведения, но и сами объединяются и организовываются для того, чтобы в их стране были более справедливые законы.