В гости в деревню Дима решил поехать в пятницу, чтобы уж погулять на выходных путем, и в воскресенье, в нормальном виде возвратиться домой. По большому счету ехал он не совсем отдыхать, дядька Егор просил помочь с ремонтом сеновала, ну а, вырвавшись на свободу от своей "дражайшей" половины, Дима думал заодно немного и развеяться.
Вообще в деревне у дядьки Дима бывал редко, в последний раз лет пять назад, и сейчас ни за что бы не поехал, но уж больно закрутила что-то в последнее время его жизнь. Все бегом, все на ходу, да еще жена пилит чуть не каждый день - все денег ей мало. Дима, работая системным администратором в одной фирме, зарабатывал прилично даже по городским меркам, но его Зинаиде или "Заиньке", как звал он ее лет десять назад, всегда было мало. Стройная и миловидная когда-то "Заинька", несмотря на свои тридцать лет, с годами как-то незаметно превратилась в огромную, рыхлую и сварливую "зайчиху", раза в три большую по объему, чем тщедушный Дима.
Детей они почти за десять лет брака не нажили, Зиночка делала "карьеру" - после окончания кулинарного техникума она трудилась на ниве общественного питания. К настоящему времени она была владелицей довольно сомнительной закусочной на городском рынке. Закусочная вместо дохода приносила в основном одни неприятности. В городском суде в качестве свидетеля той или иной драки Зиночка стала почти что "своей", но это не мешало ей искренне считать себя настоящей "бизнес-вумен".
Димин "Ниссан" стоял третий месяц на приколе - женушка постаралась. После одной из ее поездок машину было в пору тащить на разборку. И потому добираться до места пришлось на перекладных, а это сперва час электричкой до станции, потом еще два часа на замызганном, битом автобусе уже непосредственно до Волчихи - дядькиной деревни и прародины всего их рода, в честь чего они и носили фамилию - Волчихины.
Если электричка ходила по расписанию, то вот автобус до деревни - как бог на душу положит. Зависело это оттого, в каком настроении будет водитель, в каком состоянии будет дорога, малопроезжая почти во все времена года, а тем более сейчас, осенью. Зависел заветный рейс и оттого, в каком "настроении" будет и сам автобус, по всем меркам уже почтенный "пенсионер".
Дима, прослонялся по станционному вокзальчику битых три часа, и уже окончательно потерял всякую надежду уехать в этот день, но неожиданно был вознагражден за терпение удачей в лице жителя Волчихи Николая, заехавшего на своем старом "Москвиче" по делам на станцию. Николай, чтобы оправдать поездку, приехал на вокзал набрать попутчиков, так что в "Москвичонок" набилось народу аж шесть человек: три волчихинские матроны, дамы весьма немалых габаритов, приезжавшие на рынок торговать деревенской сметаной и творогом, да еще бабуська преклонных лет. Все, как водится, были с багажом - покупками. Среди прочего багажа был и поросенок - ландрас, купленный бабкой для улучшения волчихинской породы свиного поголовья. От этого "собрания" и без того не самый просторный салон "москвича" был забит, что называется, "под завязку". Но, несмотря на тесноту, уселись, утряслись и поехали. Все же лучше плохо ехать, чем хорошо ждать. Повизжав для приличия, стих в багажнике и поросенок. Задремал и Дима, уткнувшись в мягкое плечо своей дородной соседки.
Часа через полтора его разбудил резкий толчок внезапно затормозившего автомобиля и громкий и весьма выразительный мат водителя. Открыв глаза, он увидел, что впереди, на небольшом мостике - трубе через безымянный ручей стоит гусеничный трактор и освобождать проезжую часть явно не собирается, за полным отсутствием в нем тракториста и правой гусеницы.
- Вот же, заразы, и чего они его бросили посереди моста, ни пройти, ни проехать, - Николай прибавил к этому еще несколько замысловатых матерно-философских эпитетов.
Вышли на свежий воздух. Дима с Николаем закурили, обследовали место происшествия. Ни следов тракториста, ни места для объезда они не нашли. С полчаса раздумывали, а потом Николай принял решение:
- Ну держитесь, сейчас попробуем вброд форсировать эту водную преграду, тут есть место поположе.
На всякий случай пассажирам было предложено покинуть салон "москвича".
- А поросенок-то как? - забеспокоилась бабка.
- Не дрейфь, старая, ему экстрим на пользу, крепче будет, - заверил ее Николай и со словами:
- Ну, танки грязи не боятся! - разогнавшись, на всей скорости влетел в ручей.
"Москвич", не отличавшийся особыми способностями к полетам над водной поверхностью, плюхнулся точно посередине ручья и медленно погрузился почти до половины в мутную жижу взбаламученной воды и тины. Выбравшийся на капот Николай задумчиво достал сигареты и, обращаясь к пассажирам-зрителям, изрек:
- Все, кина не будет. Электричество кончилось.
В эту минуту подал голос "элитный" поросенок. Николай, казалось, и не слышал пронзительного визга скотины, зато на бабку тот произвел магическое действие.
- Батюшки, да ведь он утопнет там, - и, подняв подол, она попыталась кинуться в воду. Ее удержали. Дима зябко поежился, и, сняв с себя обувь и брюки, а заодно тихо ругая дороги, дураков и животноводов, полез спасать поросенка. Вызволив плавающее в мешке и орущее во всю глотку животное, по пояс мокрый Дима выбрался на крышу "москвича" и присел рядом с Николаем.
- Осень что-то затянулась нынче, уже и Покров был, а снега все нет, - задумчиво произнес Николай.
- Что делать-то будем, связи здесь нет?- спросил Дима.
- Какая связь, это не у вас в городе, сейчас вот бабкиного порося зажарим, а водка у меня есть.
Бабка, по-солдатски вытянувшаяся у самой кромки воды и оттуда наблюдавшая за спасательной экспедицией, по-видимому обладала отменным слухом:
- Как это? Да за что же это? Да тебя кабана здорового самого надо зажарить, чуть не утопил нас и бедного поросенка тожеть. Ишь, ушлый какой.
- Ладно, бабка не пыли, шучу я. Попутку ждать будем, да и этот, "тракторный террорист", может, вернется с техникой. Тут до деревни еще верст двадцать с гаком, да гак еще километров пять, так-то.
На берегу разложили костер, Николай и Дима грелись водкой, ею же бабка натерла и насильно напоила своего поросенка, "чтоб не захворал".
Уже смеркалось, когда со стороны станции подошел грузовой "Зил". В его кузове приехал "виновник" пробки на дороге - тракторист. Поглядев на своего "стального коня", он даже не крикнул, а, скорее, всхлипнул:
- Вот ведь, часа три всего меня и не было, а гусеницу от трактора уже кто-то "прихватизировал".
- Это ее на металл кто- то прихватил должно быть,- прокомментировал Николай.
При помощи "Зила" вытащили "Москвич", а затем общими усилиями стали освобождать мостик. Тракторист завел свой "чудо -агрегат" - ДТ- 75 и с одной гусеницей и подложенными под катки чурками с другой стороны в течение часа смог сдвинуть его на расстояние достаточное, чтобы по мосту впритирку могла проехать машина.
Николаев же "утопленник" чихал, ревел, плевался густым дымом, но заводиться наотрез отказался. Всем обществом с трудом удалось уговорить шофера "Зила" совершить рейс до Волчихи, посулив ему, кроме денег еще и деревенского самогона.
Бабке предложили сесть в кабину "Зила", но она категорически отказалась забираться туда без своей животины, что в свою очередь вызвало бурные протесты со стороны шофера. В итоге бабку вместе с ее "сокровищем" водрузили в кузов, туда же поднялся Дима с Николаем, дамы, уплотнив шофера, разместились в кабине.
Разбитая дорога заставляла "зилок" выделывать такие немыслимые пируэты, что испробованные когда-то Димой "американские горки" казались ему теперь детской шалостью. Люди, злосчастный поросенок в мешке, сумки и прочий скарб скакали по кузову во всех направлениях и без всякой системы. Дима всерьез переживал, не рассыпалась бы от такой тряски старушка, но та на удивление ловко балансировала, видимо, по многолетней привычке к такому средству передвижения и даже ни разу не ударилась. Другое дело поросенок, отошедший от водочного наркоза, он вполне гармонично дополнял все прелести дорожных ям и ухабов своим визгом.
- Должно опохмелиться просит,- предположил Николай.
Дима, с трудом поймав скачущий мешок, прижал его к себе и дальше летал по кузову уже вместе с ним.
Через полчаса машина выбралась на грейдер и резво покатила уже по ровной поверхности. Дима даже задремал с прижатым к груди поросенком. Утих и тот, согревшись и успокоившись и, наверное, от всего пережитого не утерпел и пустил пахучую теплую струю прямо на Диму.
В деревню приехали уже почти за полночь. Продрогший, разбитый Дима поспешил к дядьке, но у Егора его ждал еще один "сюрприз". Дядька долго не открывал, потом так же долго возился и пыхтел, отпирая засов, а потом заорал во всю глотку:
- Димка-а-а! Племяш! Приехал таки! Я ж думал ты вовсе не приедешь, а тут, понимаешь, моя Надюха на юга укатила, на курорт. Холостякую, значит, я.
От дядьки разило сивухой, видно, он на радостях обмывал отъезд своей благоверной уже не первый день.
- Ты проходи, щас мы с дороги чего-нибудь придумаем.
- Куда тебе "придумывать", ты ж на ногах не стоишь. Мне бы помыться, да постираться, баню хоть чуток протопить можно? - спросил Дима.
- Димок, все будет!
- Да я сам, ты мне только дай чего переодеться, а то я грязный и мокрый весь.
Дима с трудом уговорил дядьку, что все сделает сам, поскольку тот еще путем не проспался и мог запросто спалить и баню, а заодно и пол-деревни. Переодевшись в дядькин рабочий камуфляж и куртку, размера на два больше, а на голову одев старую норковую "формовку" Егора, Дмитрий приобрел вид сбежавшего с огорода пугала, но сейчас ему было не до соблюдения канонов моды, главное - все сухое и чистое. Растопив баню, Дима обнаружил, что воды в бочках нет совсем. Снова пришлось растолкать заснувшего уже Егора:
- Дядь Егор, воду-то чего не привез? Где у вас ее набрать можно? У тебя даже попить дома нечего.
- Как это нечего? Щас!
Егор вытащил из стола трехлитровую банку полную прозрачной жидкости.
- Что это, самогонка?
- Не, святая вода, моя, слышь-ка, на Крещенье все емкости ею заливает, а мне так резерв на крайний случай. Слышал раз, как она соседке хвалилась: " У меня святая вода годами стоит и все одно, как только из колодца". А того не знает, что я ее почти кажную неделю обновляю.
- Да ну тебя, что мне эти банки. Колодец-то у вас где?
- Дак направо, метров двадцать от дома, там увидишь. Только темно у нас.
- Ничего, разберусь.
- Ты флягу зараз возьми на тачке, в ограде стоит, и ведро не забудь.
Почему Дима повернул налево, он и сам себе после объяснить не мог. На улице хоть и было звездно, но темень стояла густая, осенняя. Дима прошел двадцать метров - никаких следов искомого колодца, еще пройдя столько же и уже собравшись повернуть обратно, наткнулся на колодезный сруб. На ощупь, ища за что зацепить ведро, сделал шаг вперед и ... полетел вниз. Сруб с этой стороны колодца, видимо, давно сгнил и, обвалившись, увлек вниз и Диму. Приземлился он мягко, хотя пролетел несколько метров. Секунд пять он прислушивался к себе и пытался понять, что же произошло. Потом потихоньку пошевелился, подвигал руками и ногами - вроде все цело и даже ничего не болит.
Нашарив в кармане зажигалку Дима осветил свою обитель. Куча мусора на дне старого колодца спасла его от увечья. Чего здесь только не было, пакеты, банки, коробки, пластиковые бутылки и даже прошлогодняя новогодняя елка с блестками, а посередине, метра на три вверх, торчала старая ржавая труба от насоса, качавшего, когда-то из колодца воду. Как Дмитрий ухитрился в полете не зацепить ее - остается тайной. "Висел бы сейчас, как шашлык на шампуре", - невесело подумал Дима. Но надо как-то выбираться. Однако задача оказалась не такая уж простая. Стенки колодца почти превратились в труху и осыпались, если до них дотронуться руками. Попробовал Дима ползти вверх по трубе, но она, не выдержав его веса, загнулась дугой.
В такую глупую ситуацию Дима не попадал еще никогда в жизни. Метрах св семи над ним была поверхность земли, в проем колодца ехидно подмигивали звезды, и где- то еле слышно брехала собака, а он, тридцатилетний здоровый и неглупый мужик, стоял на дне заброшенного колодца и беспомощно выл от досады и беспомощности. И что сейчас его аналитический ум, красный диплом университета или первый разряд по лыжам и теннису.
"Ну ладно, эмоции потом, надо звать на помощь", - решил Дима. И стал посылать крики в густоту октябрьской ночи. Примерно через полчаса его вокальных упражнений он услышал наверху голоса. Разговаривали женщина и мужчина. Дима с новой силой заголосил:
- Помогите! Я тут, в колодце, упал я!
Голоса сперва стихли, потом послышались шаги, и блеснул свет, видимо, от телефона. Голоса что- то тихо обсуждали, что именно - понять было невозможно. Потом слышно было, как звякнула фляга о ведро и все стихло…
Нашел Диму утром проспавшийся дядька Егор. Позвал людей, притащил веревку и вот, наконец, Дима вернулся на "свет божий", к людям. Егор напарил Диму в бане и долго отпаивал самогонкой и чаем с малиной, а заодно и рассказывал:
- Я утром-то проснулся, смотрю, нет тебя, думаю, должно по девчонкам подался. Потом за водой засобирался, глядь, а фляги-то с тачкой и нет. Ну и кинулся тебя искать. Ты ж не в ту сторону пошел, колодец - вон он где, а ты в старый угодил. Повезло тебе, племяш, этот колодец, сколько уже засыпать собирались, да все так и не собрались, теперь-то точно засыпем. А знаешь, флягу с ведром так и не нашли.
- Там еще "формовка" твоя, дядь Егор, была, в колодце ее точно не было.
- Тоже стащили должно "добры люди", алкашей-то у нас хватает. Ты на меня-то так не смотри, я ж только два денька погулял, Надюхе с ребятишками доброго пути пожелал.
Сеновал в этот раз они так и не починили, а уже вечером Дмитрий с оказией уехал домой, в город.