- Вновь зеленая волна, снег на крыше дома тает и подснежника струна лист опавший пробивает, – начала моя малышка, - глаз прищурив, солнце льет…
От её лиры поплыла к небу тонкая струйка пара, вскоре толпа и вправду затихла. Когда начинающая волшебница закончила выступление, я объяснил людям, что они могут расходиться по домам или уходить вглубь страны, пока обычные армии Императора-мага не явились, скромно умолчав о своём участие в их спасении от зомби и чародея - «благодетеля». Юный мечник предпочёл не вмешиваться и вскоре просто скрылся в неизвестном направлении.
Разобравшись с делами, мы поспешили дальше. В одном я был уверен абсолютно точно. Раз есть армия зомби, должен быть и их хозяин. Некий начальник-некромант и вряд ли он обрадуется, лишившись солдат, а с ними и расположения Императора. За подобное поражение могут голову снять. И обязательно снимут. По той же причине и дочке позволил колдовать, магическая энергия поможет нас отыскать. До ночи никто не беспокоил, а вот стоило солнцу сесть, тучи тёмные заволокли небо, луна не смела, показываться, как и звёзды, подул ледяной, пронзающий до костей, ветер. Я сжал пальцами сюрекен, вот среди абсолютного мрака, от кустов отделилось пятно, чернее окружающей тьмы.
- Арена боли и правосудия! – воскликнул я и сорвал с пряжки ремня сюрекен, метнул. (Артефакт долетел до середины комнаты, опустился на пол, побежали во все стороны по поверхности белые лучи, а когда достигли стен, возник и антимагический купол, лишил магической силы врага.) - призываю моего Бустуария!
Я сорвал куколку с крепления, метнул на землю. Та немедленно начала расти, пока не превратилась в моего личного некроманта.
- Полагаешь, твой любимый фокус спасёт от меня? – послышался голос, не имевших ничего общего с человеческим, - я, вовсе не смертный человек и даже не чародей!
- Но, попробовать-то можно, - я улыбнулся и положил руку на рукоять акинака, - неужели, Сихсух настолько обезумел, что теперь использует демонов в своих целях?
- Когда есть чем расплатиться, скажем, душами смертных, отчего нет, - враг мой мерзко расхохотался, - а даже если он, вскоре, потеряет контроль над подобными мне, что это изменит? Свою-то душу, он давным давно потерял, а другие его не интересуют вовсе. Поговорим лучше о наших делах. Снимешь заклятье с земли по доброй воле или примешь смерть от моих рук. И девочка твоя так же не уцелеет.
- Убьешь нас, и заклятье снять будет некому, - возразил я, - чтобы ты не предпринял, всё бесполезно. Добрый совет, возвращайся обратно в ад, из которого вылез, или просто умрёшь с голоду. И не надо пытаться испугать меня, не на того напал!
- Отец – отец! - Хёди-гёди забарабанила в защитный барьер кулачками, но мы с противником не обращали на неё внимание.
- Ты хоть представляешь, что я могу с тобой сделать здесь и сейчас? – прошипел демон.
- Примерно, - кивнул я.
Повелитель Павших вспрыгнул на свой щит, я следом, некромант начал читать заклятье, из дыр в стальной пластине полезли маленькие черепа на длинных гибких обнажённых позвоночниках, соединились над нашими головами, образовав клетку. По периметру моего барьера возникли магические символы. Чёрная тень взвыла от ярости, попыталась прорваться сквозь преграду, но не смогла. Метнулась к нам и… послышался вой тысяч похищенных душ, столь громкий, что мы оба вынуждены были заткнуть уши, но всё одно слышали абсолютно всё. Кровь брызнула из наших ушей, ноздрей, рта…
- Нет - нет - нет! – кричала моя девочка, - чтобы ты не задумал, не делай этого, умоляю!!!
Один день, две похожие ситуации, но сколь много дочка вкладывала в свой крик, начинала с презрения и гнева, а закончила отчаяньем и любовью.
Некромант продолжил читать заклинания, скрепя зубами от боли, щит начал меняться, в центре его явилась чёрная точка, начала увеличиваться, а после и пришла в движение, превратившись в смерчик.
- А-а-а-а!!! – музыкантша сползла на землю, потом, будто озарённая какой-то мыслью, поднялась на колени и начала крутить ручку лиры, к небу устремилась струйка пара, запела что-то.
Первое время ничего не происходило. Но вот демон резко развернулся к ней.
- Что… как… немыслимо! – пролепетало порождение мрака.
А девочка поднялась вдруг, зрачки её закатились, белки глаз блестели, и начала начинающая волшебница произносить что-то на неведомом языке, я бы такое выговорить не смог. Чёрная тень застонала, взвыла от ярости, завращалась на одном месте.
- Я… я знаю твоё имя! – прошипела Хёди-гёди, - теперь ты подчиняешься моей воле, скажи сам, произнеси вслух!!!
- Я подчиняюсь воле той, что знает моё имя, - прорычал демон, склонившись.
- Тогда, приказываю тебе, изыди, возвращайся туда, откуда пришёл или будешь уничтожен! – воскликнула девочка.
Взвыло порождение тьмы, заизвивалось, но сопротивляться не могло, нырнуло в созданный некромантом воронку, которая почти тут же и рассеялась. Мы оба рухнули на землю, защитный барьер испарился, а гладиатор преобразился в куклу. Подопечная моя покачнулась и так же слегла, лишилась сила. Прошло немало времени, прежде чем очнулись. Чудо, что никто не напал, не прикончил и не взял в плен.
- И как ты смогла всё это провернуть? – спросил я, подползая к подопечной.
- Интересный способ сказать «спасибо», - юная волшебница слабо улыбнулась, - мы же с Сихсухом связаны, забыл? Проникла в его разум и нашла необходимую информацию. Достаточно было подсказать, что демон проиграл, дальше гнев Императора-мага лишил его способности рассуждать, сам всё сделал и изгнал своего слугу навсегда.
- А после задумается, что же произошло, догадается кое о чём, найдёт и прикончит нас, - я вздохнул и лёг рядом с дочкой, - не сможет, так, в следующий же раз, будет ждать «посетительницу» и завладеет твоим телом.
- Это всё одно случилось бы, рано или позже, - моя подопечная поморщилась, - так не лучше ли было воспользоваться возможностью и спасти своего защитника? Одна я далеко не уйду и не проживу достаточно долго, чтобы лишить врага всей его силы, а после, и жизни. Прекрасно это понимаю. Так что, когда, в следующий раз, захочешь пожертвовать собой и провалиться куда-нибудь в ад, дважды подумай.
- Договорились, - не стал спорить я, - необходимо подыскать себе в коллекцию какого-нибудь колдуна, способного изгонять демонов и злых духов.
- Признаёшь, что и от волшебников может быть польза? – хихикнула собеседница.
- Если львов и медведей посадить в глубокую яму, да сбрасывать им, периодически, преступников на съедение, – начал я, - от этих тварей так же польза будет, но сей факт не изменит их хищной природы и тем паче не сделает друзьями людей.
- Ох, ты совершенно неисправим, - простонала соратница, - поскорей бы мне стать достаточно сильной, чтобы научиться лечить раны!
- К счастью, я знаю кое-кого, способного помочь, - я полез в сумку и вытащил очередную куклу, бросил её на землю, та начала расти – расти – расти, пока не превратилась в женщину - эсседария.
Эта была обычным человеком, единственно, кожа черна, как ночь, волосы кудрявые и жёсткие, чуть приплюснутый нос и пухлые губы, облачена в серое платье с кожаными наручами, на поясе висели какие-то пузырьки и бутылочки. В её колесницу были запряжены два белых животных с чёрными полосками. Увидела нас, всплеснула руками.
- Вот вечно так, ни себя не жалеешь, ни других. Совсем с ума сошёл, это ведь совсем дитя! – воскликнула гладиаторша, поспешно сдёрнула одну из бутылочек, раскупорила и заставила меня глотнуть горькой жидкости. Боль сразу утихла, остановилась кровь. А лекарка вытащила из кошеля тонкие палочки с «навершиями» из звериной шерсти, смочила их в другой жиже, принялась промывать мне ноздри и уши, растворяла засохшую кровь. Закончив, взялась за девочку, смочила тряпочку, прижала к её рту и заставила её чем-то подышать. Музыканша закашлялась, зато смогла сесть и распрямить спину.
- Борьба со злом требует жертв, - я пожал плечами, - ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой, «Возрождающая Плоть».
- Я просила уже, не называй меня этой глупой кличкой, - лекарша скривилась, - или не можешь произнести имени вслух. Не НАШЕГО, хоть такое, что родителями дано от рождения.
- Неохота язык ломать, - я поморщился, - у твоего народа не имена, а я не знаю, как обозвать, одни согласные. Пусть будет «Муга».
- Раньше ты произносил это имя иначе, с любовью, - женщина вздохнула, - время течёт, но не для меня… Марионетки не живут, не чувствуют, даже не спят. А общаться во вместилище душ просто невозможно, столько волшебников и каждый сходит с ума по-своему, мечтая не о свободе, но смерти!
- Вы что, любили друг друга? – пролепетала Хёди-гёди.
- Я хотела стать женой этого человека и даже родить ему сына, - Муга сглотнула, - но, его каменное сердце в груди не способно на чувства.
- Я просил тебя, даже умолял, забыть о магии, - напомнил я, - но, ты не пожелала. Могущество предпочла, так чего жаловаться?
- Я - шаман из рода шаманов и обязана лечить всех, кто приходит за помощью, - эсседария сжала кулаки, - откажусь от призвания, и моя душа будет проклята, а тело умрёт от ужасной болезни, худшей, чем проказа. И не говори о травках, эссенциях и прочем, всё это подходит шарлатанкам и деревенским знахаркам! Мой долг исцелять и возвращать людям здоровье, да счастье, а ты… А ты хотел, чтобы я сидела хижине, жарила мясо и отгоняла от белокожего мужа мух в жаркое время суток, когда он отдыхает от битв с волшебниками и магами.
- И ты посадил в сумку эту бедняжку? – моя дочка нахмурила бровки.
- Знаешь, скажу по секрету, у шаманов очень много разных обязанностей, помимо лечения, - возразил я, - как-нибудь, расскажу о наименее мерзких из них.
*Стихи эти, как и все в этом произведении, дарованы мне талантливым писателем и поэтом с ником Не Герой, за что я ему бесконечно благодарен.
Вновь зеленая волна,
Снег на крыше дома тает
И подснежника струна
Лист опавший пробивает.
Глаз прищурив солнце льет
На сугроб потоки света,
И Весна по сердцу бьет
Мне скворцовой песней этой...
Сменит зелень белый дым,
Яблонь розовые платья,
Май умчится, а за ним,-
Лета страстного объятья!
Вновь блестящие глаза
Отразят все звезды ночью,
И холодная роса,
И признаний многоточье...
Золотисто-желтый вальс,
Вот и кончилось свиданье,
Вдруг, уже в который раз,
Осень дышит расставаньем,
Отгорела, отцвела,
В клочья листья разодрала....
Тихо белая зима
На круги своя , сначала
Раскрутила жизни круг,
Счет мгновений запустила...
Я подумал, как-то, вдруг,
Что порой, отнюдь, не в силах
Средь сезонов четырех
Выбрать, что душе милее...
Так решил, наверно, Бог,-
Жить, внутри восторг лелея...