В самой природе человека, я не могу объяснить зачем, если допустить его, человека, нематериальное происхождение, но если же человеческая особь достигла нынешнего уровня путём эволюции, то как такое несовершенство, беспомощность и нечестность встало на высшую ступеньку развития, так вот, в самой природе человека заложена противоестественная страсть к нелепому возвышению себя любимого среди себе подобных. Принимает же эта страсть совершенно порой комические формы, подобно блестящим, но дешёвым цацкам, украшающим грудь аборигена на затерянном в океане острове. Эти-то цацки и дают понять соплеменникам, что обладатель их не просто их сосед, но сосед, наделённый некой важностью, пусть и отчаянно дутой.
С самых первых минут иерархического разделения общины, ещё вчера дружно поджаривающей на добытом с помощью трения палочки о палочку или высекания искры меж двух камней огне дикого кабана, у старейшин явилось неодолимое желание выделиться из толпы, дабы с первого взгляда, слова, жеста окружающие осознавали неординарность, особый статус, внимали им с трепетом, подобострастием и коленопреклонением.
Шло время, и блестящие, но дешёвые цацки уже перестали удивлять и внушать страх.
Человеческий ум в очередной раз изощрился и нашёл гениальное решение – приставки к фамилиям.
В библейские времена древние евреи придумали приставку «бен» – сын. То есть сын уважаемого отца, занимающего высокий пост, а, значит, требующего должного внимания и уважения к своим отпрыскам.
На Ближнем Востоке из «бена» получились «ибн», «оглы», «кызы».