Андрей Анисимов
АТТРАКЦИОН
рассказ
Аффаир очистил клинок своего тесака от остатков желтоватой, липкой, как смола, крови, затем внимательно оглядел видавшее виды оружие. Панцири пискунов, которых он крошил все последние два вдоха, не отличались особой прочностью – он рассекал их с первого удара – но если молотить по ним достаточно долго, следы на лезвии останутся непременно. Вот и сейчас, тесак больше напоминал пилу: зазубрина на зазубрине. Хорошо, что это были всего лишь пискуны. Сцепись он с тварью, у которой панцирь был покрепче, одним точильным бруском он бы уже не обошёлся.
Аффаир провёл пальцем по иззубренному лезвию и с сожалением клацнул зубами. Он привык держать оружие в порядке, и хотя брусок лежал у него в заплечном мешке, наводить прежнюю остроту, попросту не было времени. Его охотничья вылазка и без этого затянулась, а ему ещё предстояло добраться до Веренникова поля, и неизвестно, как пойдёт дело там. Если он не найдёт грампа в течение десяти или пятнадцати вдохов, придётся возвращаться ни с чем. Или искать, где заночевать. Последний вариант был наихудшим. Пока на небе светили оба солнца – и Большое и Малое – шансы выйти победителем из схватки с обитателями здешних равнин были достаточно высокими, но всё менялось, когда из своих нор вылезали Сумеречные Твари, или ещё хуже – Порождения Ночи. В это время ходить нужно было группой, а ещё лучше – вообще не высовывать нос. Он взялся за дело в одиночку, стало быть, надо было поспешать.
Аффаир сунул тесак в ножны и зашагал вниз по склону холма, привычно крутя головой во все стороны, и размышляя над тем, не зря ли затеял эту вылазку именно сегодня. Сегодня он чувствовал себя не самым лучшим образом, и всё из-за духа, который с самого утра поселился у него в голове. Его присутствие почти не ощущалось, однако время от времени он всё же давал о себе знать. Присутствие чужака не особо мешало, но раздражало. И избавиться от него никак не удавалось, несмотря на все старания. Аффаир уже перепробовал все заклинания, которым его научили родители и старшие по общине, но ни одно не возымело должного влияния – дух не уходил. Тот точно клещ сидел у него в мозгу, и выгнать его оттуда, видимо, мог только знахарь.
При мысли о знахаре, Аффаир снова досадливо клацнул зубами. Обращение к ведунам стоило не дёшево. Плата варьировалась от тяжести недуга, а в его случае, она, наверняка, будет очень и очень немалой. Ведь изгнать такого упрямого духа, дело нелёгкое. Ну что за день сегодня. То одно, то другое…
- Что б ты издох от частого дыхания, - ругнулся Аффаир.
Сидящий в нём дух ничего на это не ответил, но отреагировал своеобразно: присутствие его после этого стало и вовсе незаметным. Верно, обиделся и спрятался куда-то. Так ему и надо!
Мелькнувшая по траве тень заставила Аффаира вскинуть голову и опять схватиться за тесак. Огромный иглохвостый ястреб описывал над ним дугу, приглядываясь к одиноко идущему существу. Даже с такого расстояния было видно, как поблескивают его жадные хищные глаза.
Аффаир вытащил тесак и молча погрозил им птице. Впрочем, опасаться её не стоило: для ястреба он был явно великоват. Тот, видимо, тоже понял это, потому что плавно скользнул в сторону и принялся кружить над торчащими неподалёку деревьями, высматривая добычу помельче.
Живности в этих местах хватало. Не задайся Аффаир целью непременно добыть грампа, он с лёгкостью нашёл бы на кого поохотиться. Помимо траворезов, стада которых медленно бродили по бескрайней равнине, тут водилось немало юрких серых косуль, мягкокопытных карликовых буйволов и степных лис. Иногда над травой показывалась пятнистая спина амьи – чешуйчатой свиньи, а там, где росли деревья, не трудно было заметить шныряющих в листве пугливых древесных крыс, за десяток шкурок которых можно было выменять хороший нож или с пару дюжин наконечников для стрел. Впрочем, здесь, как и везде, водились твари и не столь безобидные. Из близлежащих болот сюда частенько наведывались жаберники, средь высоких трав крались панцирные пантеры, а в гнездовых ямах, под слоем дёрна, прятались качаги, только и ждущие, чтобы какая-нибудь неосторожная зверюга оказалась поблизости, на расстоянии броска… Любой из охотников, вздумавших промышлять на равнинах, в любой момент сам мог стать добычей другого охотника, вооружённого клыками, шипами и когтями. Поэтому приходилось держать ухо востро. Недавний бой с пискунами был лишним тому подтверждением.
На сей раз духи были к нему благосклонны: до самой Второй гряды Шрамовых холмов, за которыми начиналось Веренниковое поле, на него больше никто не напал. Вторая гряда напоминала ту, где ему пришлось буквально прорубаться сквозь стаю пискунов, но здесь по какой-то причине пискуны не водились. Вероятнее всего, из-за близости веренники. Она покрывала всю противоположную сторону гряды, а каждому известно, что веренник – любимая трава грампов. Те просто обожали валяться в ней, и именно здесь их можно было встретить чаще всего. Любой здравомыслящий охотник держался от таких мест подальше, но Аффаиру по зарез были нужны именно грампы. Точнее, то, что росло у него на спине – хребтовые рога.
Здесь следовало быть предельно осторожным.
Перебравшись через гряду, Аффаир затаился на вершине одного из холмов, внимательно изучая раскинувшееся перед ним Веренниковое поле. На первый взгляд густой травяной ковёр был сплошным, но опытный глаз бывалого охотника сразу заметил длинную узкую проплешину. Что это такое, гадать не приходилось.
Сбросив с плеч мешок, Аффаир быстро извлёк из него аккуратно свёрнутую накидку из шкуры маракуши, затем отцепил от спинного ремня пару ходуль и принялся наряжаться. Напялив на себя накидку, он сноровисто привязал к ногам ходули, после чего, придерживаясь за ствол одного из растущих на гряде деревьев, поднялся. Теперь он был на целых три локтя выше, и если смотреть издали, должен был напоминать маракушу – здоровенную птицу, существо необычайно глупое и доверчивое. Мясо у неё воняло так отвратительно, что никто, даже вечно голодные пискуны не желали охотиться на такую живность. Маракуши спокойно бродили по равнине, собирая ягоды и плоды, безбоязненно подходя даже к логовам самых опасных хищников. Грампы были не исключением. Те, в свою очередь, не обращали на эти, в высшей степени неаппетитные, комки перьев никакого внимания. На то и был расчёт.
Аффаира мог выдать запах тела, но тут тоже была своя хитрость: накидку смазывали подкожным жиром маракуш. С такой маскировкой он мог подобраться к одурманенному веренникой грампу почти вплотную. После этого нужно было нанести удар. В определённое место. Один-единственный. Для второго возможности у охотника уже не было. Промах будет стоить ему жизни.
Сжав в руке рукоять тесака, Аффаир сделал вдох и ступил в вереннику, словно в воду. Если б не ходули, она покрыла бы его с головой, а сейчас он брёл по ней, утопая в душистой траве почти по пояс. Шаг за шагом проплешина приближалась, и чем ближе, тем сильнее сжималось от страха сердце Аффаира. Проплешина оказалась куда больше, чем виделось с холмов. Теперь же, глядя на неё с расстояния в несколько десятков шагов, он понял, что наткнулся на настоящего исполина: зверь был не меньше полусотни локтей в длину. Такого чудовища Аффаиру встречать ещё не приходилось, но отступать он не собирался. Большой ли, маленький – какая разница. Если духи будут благосклонны к нему и дальше, он одолеет и самца всех самцов. Ежели они отвернутся от него – его убьёт и детёныш. Лишь бы не мешал тот, что сидит у него в голове. А может быть он и не мешает, а наоборот – помогает ему?
Аффаир с сомнением покачал головой и сосредоточил всё внимание на проплешине. Ещё несколько шагов и над травой показались хребтовые рога.
Это и впрямь был самец всех самцов. Рогов на спине его торчало аж целых пять штук, да таких, что у Аффира перехватило дух. Таких огромных рогов, на его памяти, не приносил в общину ни один охотник. Вот это будет трофей, так трофей!
Пряча под накидкой тесак, чтобы зверь не увидел блеска стали, Аффаир сделал ещё несколько робких шагов, замирая на некоторое время после каждого. Зверь, без сомнения, уже заметил его, но никак не отреагировал на это: запах маракуши сделал своё дело. Дойдя до проплешины, Аффаир скользнул взглядом по лежащему в траве змееобразному телу грампа, затем направился к его голове. Голова зверя была величиной с хороший валун и прикрывалась налобным щитком, пробить который было невозможно ни тесаком, ни копьём, ни даже топором. Да этого и не требовалось. За налобным щитком располагались пластины спины, но между ним и первой пластиной имелся промежуток, открывающий незащищённую плоть. Если удачно ударить туда тесаком, то лезвие легко пробивало тонкую костяную перегородку под кожей и попадало прямо в мозг, который у грампов был смещён к задней части головы. Другого способа быстро и без лишней возни убить этакое чудище не существовало. Если удар не достигал цели с первого раза, зверь разрывал охотника в клочья. Убежать от него, здесь, на равнине – совершенно безнадёжное дело. Передвигался он со стремительностью летящей птицы, а сил у него хватало на то, чтобы повалить любое дерево. Так что или он убьёт его с первого же захода, или будет мёртв сам.
Перехватив поудобнее тесак, Аффаир потихонечку подобрался к голове грампа, следя за его реакцией. При приближении псевдомаракуши тот чуть пошевелился, но взгляд его жутких змеиных глаз оставался мутным: трава здорово задурманила ему мозги.
Чувствуя, что покрывается липкой испариной, Аффаир обхватил рукоятку тесака второй рукой и, моля духов, чтобы те удержали голову зверя неподвижно, рывком высвободил из-под накидки оружие, и рухнул вниз, вложив в удар всю массу своего тела.
Удар получился на славу: тесак вошёл точно в промежуток, посередине хребта, по самую рукоять. Огромное тело зверя выгнулось, дёрнулось несколько раз в короткой вспышке агонии и замерло; грамп умер даже не успев прийти в себя. Хвост его ещё продолжал мелко подрагивать, но мутные глаза уже начали стекленеть, бессмысленно глядя на упавшего рядом охотника. Ещё несколько мгновений, и грамп застыл окончательно.
Сбросив с ног ходули и сорвав с себя накидку, Аффаир одним прыжком очутился на спине поверженного чудища, выдернул тесак, и громким криком победы, воздал хвалу духам-заступникам его рода. Теперь, когда всё было позади, он позволил себе сделать выдох – долгий и шумный, и вместе с выпускаемым из лёгких воздухом он внезапно почувствовал, что из его головы исчезла и сидящая в нём неведомый чужая сущность.
***
Писк контрольного устройства раздался в самый неподходящий момент. Он успел только понять, что удар вышел удачным, как Веренниковое поле, с растянувшимся в нём грампом, померкло и исчезло, а вместе с ним – всё, что он чувствовал, находясь в теле аборигена-охотника. Какой-то неуловимо короткий миг он был никем, существом без плоти, чистым сознанием, висящим где-то в чёрной пустоте, затем ощущение тела вернулось к нему вновь
Открыв глаза, Эдуард несколько мгновений бессмысленно смотрел на что-то матовое, полупрозрачное, находящееся прямо перед его носом, покуда не сообразил, что это такое – колпак закрывающий отождествитель. Вытянув руку, он, толкнул его, заставив откинуться в сторону, уселся на своём мягком эластомеровом ложе и чертыхнулся.
Вот так всегда. Он заплатил за десять сеансов подряд, чтобы подольше оставаться в том носителе, ухлопал на это почти всю свою наличность, и всё равно этого времени не хватило, чтобы досмотреть всё до конца. Конечно, самое интересное, он всё же захватил, однако ему хотелось увидеть и как тот охотник понесёт добычу в свою общину. Обратная дорога обещала не меньше приключений, чем поход к Веренникову полю. Ну и ладно. То, что он уже испытал, стоило потраченных денег.
Выбравшись из отождествителя Эдуард, шагнул к двери, бесшумно открывшейся перед самым его носом, и очутился в центральном зале павильона. Здесь было тихо и почти пусто: лишь несколько человек стояли перед громоздящейся посередине информационной панелью, выбирая себе носителя. Из расположенных по окружности боксов не доносилось ни звука; казалось, все они пустые, однако горящие красные индикаторы указывали на то, что большая часть их была занята. Зелёный сигнал «свободно» горел лишь на трёх или четырёх. В том числе и на том, который он только что покинул.
Всё ещё под впечатлением от пережитого, Эдуард двинулся к выходу из павильона, и прежде чем он успел достичь выхода, двое из стоящих у панели сделали выбор и исчезли за дверьми свободных боксов. В зале остался только он и ещё один человек – парнишка, лет пятнадцати. Увидев идущего мимо Эдуарда, он нерешительно преградил ему дорогу.
- Привет. Не подскажешь, кого тут лучше выбрать?
- Любого, - небрежно бросил Эдуард с видом знатока. – Тут все как на подбор, и жизнь у всех – сплошной экстрим. Впрочем… Если хочешь, входи вот в этого. – Эдуард ткнул пальцем в пучеглазую физиономию Аффаира. – Не пожалеешь.
- А он кто?
- Охотник с планеты Суурак, из общины Зэба. Только что завалил грампа. Страшная зверюга. Теперь будет разделывать добычу и потащит домой. Поверь, на его долю ещё выпадет немало приключений.
- Правда? – Паренёк недоверчиво поглядел сначала на фото аборигена, потом на Эдуарда.
- Точно, - заверил его Эдуард. – Это не планета, а сущий ад. Надо родиться местным, чтобы выжить в этом жутком зверинце.
Глаза у парня сверкнули, словно новенькие монеты.
- Здорово! Спасибо! – Он благодарно улыбнулся и нырнул в ближайший свободный бокс.
Эдуард задержался ровно настолько, чтобы убедиться по изменившему цвет изображению, что его недавний носитель снова занят, затем выбрался на улицу, гадая, на что бы потратить оставшиеся деньги и остаток уходящего дня.
***
Аффаир завязал последний узел и выпрямился, оглядывая то, что у него получилось. Все пять рогов были выломаны, и теперь увязаны в одну, довольно компактную, связку. Получилось очень даже неплохо, хотя весила эта связка почти половину его собственного веса. Тащить такую ношу через кишащую хищным зверьём лесостепь было достаточно проблематичной задачей, но Аффаир, окрылённый успехом, был настроен более чем оптимистично. После столь удачной охоты он просто не мог погибнуть, не донеся эти драгоценные трофеи до родной общины. Он вышел из неё одним из самых ловких и удачливых охотников, а вернётся поистине великим. О нём будут слагать песни. Так что теперь ему предстоит не просто биться за свою жизнь, а ещё и за будущее, за право занять место на собрании старейшин. Умирать в такой день, никак не входило в его планы.
Мурлыча что-то под нос, Аффаир запихнул в мешок накидку из шкуры маракуши, привязал к рогам грампа свои ходули, и едва успел сделать это, как снова почувствовал чьё-то незримое присутствие в своей голове. Скорее раздосадованный, нежели удивлённый, Аффаир замер, прислушиваясь к тому, что творится внутри него, однако неведомый кто-то, едва дав о себе знать, тут же затаился, забившись куда-то в самый тёмный уголок его сознания.
Так ничего и не прояснив, Аффаир лишь покачал головой, возвращаясь к прерванному занятию.
Идти к знахарю всё же придётся: опять в него забрался какой-то неведомый дух. Похоже, это уже другой. Только-только исчез один, как появился новый. И это в такой великий день. Ну что за напасть!