Жизнь в рамке

Анастасия Лисица
«Да кто я такая?»
Она до сих пор не осознавала, что происходит. Это было похоже на вечную драму, «переживающую» не лучшие времена. Только теперь эта драма рассматривалась двумя парами глаз, под «разными углами». Теперь нельзя было все бросить или просто удалить аккаунты в социальных сетях, купить билет на Тенерифе или, тем более, принять его в качестве подарка.
Рамки. Ситуация была совершенно иной. На нее можно было посмотреть по-разному: трезвым, хмельным и одурманенным взором. Она «проживала» разные состояния, регулярно смешивая коктейли, называя это спасением.
Не хотелось паниковать – хотелось просто напиваться. Каждый вечер она «пропивала» последние силы – под предлогом забыться, забыть толпу, злость и сложности, которые были навязаны ей с молоком матери.
Все пошло не по «сценарию», который будоражил ее фантазии. Она по-прежнему там, где плюют друг другу в лицо, окружена теми, кого ненавидит…
Хмель начинает действовать агрессивнее, смелость приходит так нахально, что она распускает волосы и вопит – вопит на свое отражение, забывая о его присутствии в доме.
А он молчит, не выдавая никаких эмоций: то ли притворяется, то ли с отвращением наблюдая за пьяными сценами. «Сценарий» становится привычкой, с которой необходимо, но так трудно, бороться. И все повторяется.
Два человека, погрязшие в своих «театральных постановках», разделяют лофтовое пространство на последнем этаже. Играют с чувствами так завуалированно, что можно, не глядя, поверить в любовь.
Утро, как обычно, начинается с любви, сопровождающейся ароматами кофейных зерен и помятой постелью, которую они не жалеют. Но с приближением темноты тело словно рвется в прошлое. Он утихает, она – безжалостный ураган.
Поначалу он не замечал этого, покорно подыгрывая ее желаниям. Поощрял все ее отговорки и бессознательно пребывал – вместе с ней – в опустошенности, к которой он не привык.
Ему хотелось семьи, спокойствия и совместного движения вперед. Кажется, он пережил все, что можно и нельзя было пережить. Она похоронила свои планы ради безопасности, уюта и защищенности. Соединив недостающие «кусочки паззла», – так им казалось – они рассчитывали получить картинку будущего.
Но вместо этого каждый из них «оголил» свои страхи, исковеркав правильность и значимость каждого «кусочка».
Еще один крик в ванной, удар по хрупкому зеркалу, и ее тело распласталось на скрипучем полу.
Ему стало по-настоящему страшно, но опустошенность не позволяла реагировать естественно.
Он отворил дверь в ванную, подбежал к ней. Все его нутро замолчало, в доме повисла тишина. По полу текла алая, молодая кровь, заливая все его неровности.
Внутри живого смешались все чувства сразу, превратившись в тот самый гремучий коктейль. Отвращение, ненависть, любовь и страдание. Он понимал, что нужно действовать, что можно спасти ей жизнь. Что секунды, которые он тратит здесь, упиваясь видами угасающего юного тела, сыграют большую роль в дальнейшем развитии событий.
Но ее лицо наконец приняло то самое спокойствие, которое он искал в ней. Тело больше не сопротивлялось, дыхание угасало, глаза медленно смыкались. К нему потихоньку возвращалась жизнь, которую он искал.
Он провел в ванной несколько часов, наслаждаясь спокойствием, поглаживая мертвое и такое умиротворенное тело. Он не думал, что будет дальше, он упивался моментом, которого так ждал.
Никто и не подозревал, что происходит в стенах лофта, арендованного им для их совместной жизни.