Мой дед - герой Атаки мертвецов
Среди старых пожелтевших фотографий у меня бережно хранится фотография моего деда Ивана Васильевича Васильева по прозванию Шик. На фото 1914 года в папахе и простой солдатской гимнастерке стоит молодой мужчина с пронзительным взглядом и светлыми усами. Потом мой дед не раз отличался в штыковых атаках и заслужил четыре креста – стал Полным Георгиевским кавалером.
В бою был ловок и смел. Учил сыновей: «Штыковая атака жестока и стремительна. Знайте, что у вас в винтовке только один патрон. Другими воспользоваться не сможете. У вас не будет даже мгновения, чтобы передернуть затвор и выстрелить еще раз. Берегите этот патрон. Бейтесь только штыком. Ну, уж если огромный немец окажется перед вами, только тогда стреляйте».
Но в той последней атаке деду и штыком не пришлось драться. Немцы применили ядовитые газы (хлор с бромом). Как потом он рассказывал жене: «Проснулся на рассвете. Сильно пахло зелеными яблоками. Кругом в блиндаже все были мертвые. Как я остался жив, сам не понимаю. Кашлял кровью. Говорить не мог. Вышел на воздух. В окопах почти пусто. Слышен тяжелый кашель. Все в крови. Кровь течет из горла, носа, ушей и даже из глаз. Вдруг видим, что на нас идут шеренги немцев. Идут спокойно, не пригибаясь и не торопясь. Мы молча (говорить не могли) поднялись в штыковую атаку. Наша редкая цепь шла медленно. Лица и одежда были в крови. То тут, то там солдат начинал особенно сильно кашлять, выплевывая окровавленные куски своих легких, падал и умирал. Когда мы приблизились к немцам, их цепи застыли в замешательстве. Немцы что-то закричали и без выстрелов побежали назад».
Как потом выяснилось, немецкие офицеры объяснили солдатам, что после применения ядовитых газов все русские умрут. Потому они шли совершено спокойно. Когда из окопов поднялись окровавленные русские и молча пошли в штыковую атаку, немцы остолбенели и побежали назад. Офицеры пытались их остановить:
- Русских мало! Убейте их!
- Это мертвецы! Нельзя убить мертвецов! Они уже мертвые!
Так в историю и вошла эта атака под названием «Атака мертвецов». В живых осталось 60 человек. Эти герои обратили в бегство семь тысяч германских солдат. «Атака мертвецов» признана как самый выдающийся в истории пример солдатского мужества и героизма.
К вечеру Иван Васильевич ослеп и ничего не видел 28 дней. Потом зрение восстановилось. Говорить не мог полгода. Сожженные легкие болели все время. Дед работал в г. Опочка (Псковская область) лесничим. Как герою войны Ивану Васильевичу выделили 27 десятин земли с лесом, пашней и лугами на хуторе Стречиха близ теперь уже исчезнувшей деревни Сапульки, которая находилась в семи километрах западнее д. Лаптево.
Во время страшного голода в годы Гражданской войны Иван Васильевич увидел, как дети из сиротского приюта копаются в помоях и едят картофельные очистки. Потрясенный он предложил жене Ольге Павловне взять хотя бы одного ребенка. По дороге в Опочку (хутор был в 13 км от города), договорились взять девочку (у деда рождались одни сыновья), маленькую и красивенькую. В приюте им очень обрадовались: «Берите хоть всех! Кормить нечем! Умирают». Вывели 15 девочек. Иван Васильевич и Ольга Павловна растерялись: все были, как скелеты, о красоте и думать было невозможно. Вдруг девочка лет семи подошла и взяла Ольгу за руку. Выбор был сделан. Когда уходили, работницы приюта наказывали: «Вы только ее сразу не накормите! Только не накормите! Она тут же умрет!»
На хуторе девочку Настю кормили, как цыпленка бульоном и молоком. А через неделю из приюта пришли работницы и умоляли взять еще хотя бы одного ребенка: «Спасите Христа ради! Кормить совершено нечем. Приют переполнен. Детей подбрасывают много, им даже негде спать». Дед взял еще одного, трёхлетнего мальчика. А дней через десять привез из Опочки третьего ребенка.
- Ваня! – всплеснула руками Ольга. – У нас же своих сыновей четверо да взяли уже двоих сирот. Теперь уже шестеро!
- А что делать, Оленька?! Я пришел, и мне рассказали, что мать ребенка на крыльце лесничества оставила и сказала, что ребенок у нее все равно умрет, так может, Шик его от голодной смерти спасет. Вот я и взял.
Через месяц Иван Васильевич принес на руках из Опочки совсем маленького мальчика.
- Что же ты делаешь, Ваня?! Этот уж совсем маленький! Ему и трёх лет нет! Восьмым у нас будет. Как я управлюсь?
- Прости, Оленька! Иду по Опочке, вижу, мать ребенка на крыльцо какого-то дома посадила, перекрестила и громко сказала: «Всё равно мы все умрём, а может быть тебя кто-нибудь и спасёт. Помоги тебе Бог, сыночек!» И ушла. Ребенок плачет, люди мимо идут. Никто его не берет. Я ждал, ждал. Что же делать? Не умирать же ему. Вот и взял.
- Ох! – вздохнула со слезами жена.
- Ты, Оленька, только за детьми ухаживай. Все остальное я сам буду делать, - ответил он на ее немой вопрос.
Жили трудно, но все выжили. А по весне 1920 года Бог наградил Ольгу и Ивана рождением долгожданной дочери. Девятому ребенку все были рады.
При НЭПе голод кончился, и три матери забрали с хутора своих детей.
Весной 1926 года Иван Васильевич пришёл из леса с сильно отёчными ногами. Чтобы снять сапоги, пришлось их даже разрезать. С того дня он часто болел. Лежал в комнате, выходившей к лесу, и через открытые окна смотрел на лес. Потом попросил принести из леса ёлочку, чтобы опять почувствовать запах любимого леса. Просил жену похоронить его здесь же, на хуторе, на берегу реки Кудки. «Хорошую одежду на меня не надевай, там все равно сгниет. Оставь сыновьям. Потише меня похорони».
Когда стало совсем плохо, жена Ольга сидела у его постели. Вдруг видит: в дверях появился солдат в серой шинели. Потом исчез.
- Ваня, ты видел? – спросила поражённая Ольга.
- Видел, - спокойно ответил муж.
- А кто это был?
- Он за мной приходил, но я ещё не готов, - объяснил умирающий.
Жена не поверила и обошла весь дом, проверила все двери и окна. Всё было закрыто изнутри, и дом был пуст.
На второй день Иван пропел: «Ох ты, доля моя доля, доля горькая моя!» - повернулся на бок и умер.
Ему было 43 года, умер в конце июня. Весть о смерти Ивана Васильевича разнеслась по округе. Его хоронили по традициям похорон Полных Георгиевских кавалеров, несмотря на то, что советская власть их не почитала. И все же из Опочки леспромхоз прислал духовой оркестр, прибыл взвод красноармейцев, красное знамя держали над гробом. Друзья вспоминали его добрые дела, играл оркестр, и над могилой трижды прогремел прощальный салют. Из Опочки и окрестных деревень проститься с Иваном Васильевичем пришло столько народа, что заняли большое поле ржи.
Еще при жизни Ивана Васильевича, после гражданской войны рядом прошла граница. Всем было приказано выдать паспорта и вписать туда фамилии. Устойчивых фамилий в округе не было. Детей записывали по отцу: сын Ивана – Иванов, сын Василия – Васильев. Но всех родственников Ивана Васильевича объединяло старинное прозвище Шик. На семейном совете и решили взять фамилию по прозвищу – Шиковы.
Много лет прошло с тех пор. Хутора опустели, поля заросли бурьяном и ольхой, деревня Сапульки исчезла. А над могилой Ивана Васильевича шумит листвой могучий дуб, и цветет каждую весну старая черемуха.
Евгений Викторович Шиков,
Внук Ивана Васильевича Шикова (Васильева),
г. Люберцы, Московская обл.