«Порой наша жизнь напоминает бег по лезвию ножа. Кажется, ещё чуть-чуть, один шаг и, ты сорвёшься в пропасть, канешь в бездну…
И в самую последнюю секунду, когда холод безразличия затягивает тебя - появляется человек, который протягивает тебе руку, свою тёплую ладонь, чтобы удержать. Удержать на самом острие ножа…»
СЦЕНАРИЙ ДЛЯ ЛУЧШЕЙ ЖИЗНИ,
или
ПОСЛЕДНИЙ РОМАН НЕУДАЧНИЦЫ
ЧАСТЬ 1
Она сидела в ночном полумраке опустевшего кафе, совсем одна за барной стойкой. Пятая порция рома «Баккарди» с лаймом и льдом, да молчаливый знакомый бармен давно привыкший к её ночным визитам. Он знал наизусть её заказы и лишь молча менял пепельницы и бокалы с порцией рома. А в нужное время он вызывал такси, и она уезжала. Их бессловесное знакомство длилось уже долгое время.
Она приезжала каждую его смену, после одиннадцати – всегда одна, всегда молчалива и просто пила свой ром, разглядывая в зеркальном отражении витрины за его спиной вечерних посетителей полутёмного кафе. Она никогда ни с кем не разговаривала, отгоняя навязчивых ловеласов и искателей лёгкого флирта одним взглядом.
Она была богата – опытный взгляд бармена мог быстро отличить фальшивый блеск бижутерии от дорогих украшений и простой, довольно неброской на первый взгляд одежде, да и количество чаевых, оставляемых ею после визита свидетельствовали о том же.
Он привык, нет - ему нравились её поздние визиты, казалось, что её присутствие успокаивает, и она просто помогает ему справиться с рутинной работой.
У неё были удивительные глаза, глубокие, зелёно-карие, они словно затягивали в омут её души. Иногда там искрились нотки смеха, иногда поволока лёгкой грусти. И он всё чаще ловил себя на мысли, что ему интересно знать - о чём она думает, о чём мечтает…
Сначала, он веселился, получая от неё огромные чаевые, и даже дважды пытался «приударить» за ней – такой позор. Даже сейчас, спустя год, ему было стыдно за самого себя и своё глупое поведение. После его первой попытки «приударить», она просто подняла на него удивлённый взгляд и тихо сказала: «- Не стоит». А во второй раз, она заглянула ему в глаза, долго и пристально смотрела, казалось, она заглядывает в самую глубину его души, он не выдержал и отвёл взгляд. После этого она оставила на стойке деньги, молча встала и ушла. Её не было целый месяц, целый месяц угрызений совести и мучений, а ночью, ему снился тот её взгляд, в нём было столько разочарования. Он понял, что оскорбил её и, возможно, уже больше никогда не увидит. После случившегося он довольно резко оборвал «на кухне» все обсуждения «богатенькой покровительницы» бедного бармена, его мутило от него самого, пошлых намёков официантов и поваров в её адрес – она этого не заслужила.
Он даже думал о том, что можно узнать у таксистов её адрес, и поехать к ней с извинениями, или послать цветы, но в последнюю секунду, уже держа в руках телефон для вызова такси, он останавливал себя - всё это начинало казаться невероятной глупостью.
Когда он увидел её входящей в бар, его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Нет, он не был влюблён - это было совсем другое, какое-то необычное, неведомое ему ранее чувство. Скорее это было что-то сродни глубокому пониманию и привязанности. Она села за барную стойку, по своему обыкновению опустив голову на сгиб локтя, рассматривая в зеркальном отражении проходивших за её спиной посетителей. Он поставил перед ней бокал с её единственным и неизменным заказом и чуть наклонившись к её ушку, прошептал: «-Простите меня». Она посмотрела на него своими необычными глазами, лёгкая тень улыбки коснулась её губ, и сказала лишь: «- Спасибо».
Больше они никогда и ни о чём не говорили. А в нём, словно что-то изменилось, как будто невидимая пружинка в его груди вдруг разогнулась, и он посмотрел на мир другими глазами, её глазами… Он стал спокойнее и мягче, чаще слушал, чем говорил и гораздо реже принимал участие в так называемых «мальчишниках», иными словами – разгульных вечеринках с друзьями. Всё это теперь потеряло былую привлекательность, у него была «она», его молчаливая спутница с удивительными глазами и тёплой улыбкой. Кроме того, он стал откладывать чаевые оставленные ею, в отдельную коробку с тривиальной надписью: «На Потом», и никогда их не тратил, зная, что когда-нибудь эти деньги, возможно, спасут чью-то жизнь, может даже его собственную. Просто он так решил.
* * *
В этот вечер всё шло не так, у него всё валилось из рук: салфетки, бокалы, бутылки. И ещё она, его молчаливый компаньон – задерживалась, что тоже его беспокоило. Она приехала значительно позже обычного, заставив его изрядно понервничать, так он привык к её визитам. Что-то в её облике насторожило его, с первого взгляда на неё он понял, что что-то не так. По всей вероятности, она вернулась с деловой встречи: одета была строго, волосы уложены в высокую причёску, но глаза… В её взгляде плескалась нестерпимая боль, которая вот-вот была готова прорваться потоком слёз. Она медленно села за стойку, и он тут же поставил перед ней её персональный бокал, который последний год, лично и очень тщательно мыл. Она покачала головой и прошептала: «- Двойной виски, чистый». Он беспрекословно выполнил её просьбу. Она осушила бокал одним залпом, а он удивлённо уставился на неё, она кивнула. Он повторил заказ, налив двойную порцию, и бокал снова был опустошён. Дурное предчувствие стальной рукой сжало его сердце, она никогда не позволяла себе подобного. Встревожившись не на шутку, подавая ей бокал с третьей порцией, он тихо спросил:
- Что случилось?
- Мне больно, - ответила она, не поднимая глаз.
- Кто тебя обидел? – закипая от ярости спросил он.
- Я сама, сама себя обидела, – тихо прошептала она, подняв на него полные слёз глаза.
Он подал ей бокал и отправил на кухню заказ на двойной горячий «Латтэ» с мёдом. Она пила уже медленнее, лишь несколько нитей золотых браслетов на тонком запястье, тихонько позвякивали о край бокала, выдавая дрожание руки. Он поставил перед ней ароматный кофе и произнёс:
- Спиртного сегодня больше не будет. Пей кофе, а потом я отвезу тебя домой, уйду пораньше со смены.
Он ожидал от неё какой угодно реакции - возмущения, вызванного фривольным переходом на «ты», но только не послушного, едва заметного кивка головой. Вот теперь он занервничал по-настоящему, с ней явно случилось что-то неприятное. Но ничего, он рядом - не бросит её одну, разберётся и никому не даст в обиду, потому что… Потому что это она…
Ему хватило десяти минут, чтобы без лишних объяснений закрыть бар и сдать смену. Видимо, выражение его лица «сказало» всё само за себя без лишних слов, никто не задал ни одного вопроса. Только когда он выходил через служебный вход, его друг Стас, шеф-повар удержал его за локоть и сказал:
- Позвони. Нужна будет помощь – приеду.
- Угу, - только кивнул он и вышел на улицу. Не по весеннему ледяной порыв ветра распахнул полы его пальто, пронизав холодными иглами до самых костей. Тихонько ругнувшись на мартовскую погоду, он подогнал машину к крыльцу и вошёл в кафе, направившись решительными шагами к одинокой фигурке, съёжившейся на высоком стуле у барной стойки. Накинув ей на плечи пальто, он приобнял её и тихо сказал:
- Поехали домой, я отвезу.
- Да, да. Конечно. - она едва поднялась с высокого стула и покачнулась. Он подхватил её и слегка прижал к себе, они медленно вышли из заведения. Со стороны могло показаться, что это двое влюблённых возвращаются с приятно проведённого вечера: его рука поддерживала её за талию, а она положила голову ему на плечо…
Если бы… если бы это действительно было так.
Он открыл перед ней дверь машины и помог сесть, пристегнув ремнём безопасности – она со стоном откинулась на спинку сидения. Сев за руль, он плавно повёл автомобиль навстречу огням ночного города. И только сейчас он осознал, что понятия не имеет куда ехать. Она полулежала на сидении, закрыв глаза, казалось, что она глубоко спит, и у него просто не хватило духу тревожить её. А раз так, решил он – пусть будет поездка по весеннему ночному городу, переливающемуся россыпью тысяч разноцветных огоньков, приятная музыка из его личной коллекции, дорога, и она рядом – вполне неплохой вечерний досуг.
Уверенной рукой ведя автомобиль вдоль знакомых улиц, он задумался, приятная музыка напомнила о прошлом, о том времени, когда он ещё был счастлив и беззаботен, тогда ему казалось, что весь мир раскрыл ему навстречу свои объятия, и он волен делать всё, что ни пожелает. Везде желанный гость, вхожий в самые «элитные» круги, изрядный ловелас, повеса, любимец женщин и душа компаний. Как же это было давно, давно и так беспечно…
- Вообще-то, мы уже трижды проехали мимо моего дома…
- О, Господи! – вздрогнул он. – Ты меня напугала, я… прости, я совсем забыл, что ты здесь, задумался немного. Как ты, тебе лучше?
- Да, спасибо, уже лучше. Кстати, - она протянула ему руку, - я Соня.
- Я уже заметил, - ухмыльнулся он.
- Да нет, меня зовут Соня – рассмеялась она.
- А я - Артур, будем знакомы, – он слегка пожал протянутую ему холодную ладошку. - И это через полтора года общения мы узнаём имена друг друга, дожили.
- У нас с тобой было бессловесное общение, так что знать имена нам просто не полагалось по закону жанра – рассмеялась она. Пожалуйста, отвези меня домой, на повороте направо, там большой новый дом, мне туда.
Через десять минут они въехали на закрытую площадку фешенебельного дома. Поставив машину под пристальным, суровым взором охранника подземной парковки, Артур обошёл машину и, открыв двери – галантно подал руку Соне. Её ледяные ладошки обхватили его руку, и она вышла из машины. При неверном свете фонарей, она показалось ему не просто бледной, а почти прозрачной. Она едва держалась на ногах. Подхватив её как куклу, он прижал её к себе, и они вошли в лифт.
- Что с тобой, Соня? Ты ведь не так много выпила – он обеспокоенно вглядывался в её лицо.
- Нет, просто мне нехорошо, очень голова кружится. Вот ключи, открой двери сам, ладно?
- Может вызвать врача, или скорую? Ты очень бледная и почему-то холодная.
- Всё нормально, просто мне нужно лечь и выпить крепкого чая с лимоном, помоги мне, пожалуйста, я одна не справлюсь – тихо прошептала она и обмякла в его руках.
Открыв дверь квартиры, Артур подхватил её на руки. Апартаменты были огромны, мягкий свет озарил пространство, как только он вошёл в прихожую. В самом центре холла стоял большой полукруглый диван. Аккуратно уложив свою ношу на мягкие подушки, он снял с неё пальто и сапоги, укутал мохнатым пледом и отправился на кухню, чтобы заварить для неё крепкий чай.
Нащупав рукой выключатель, он зажёг свет - кухня озарилась мягким оранжевым сиянием. Чисто, тепло, уютно – вот что значит рука женщины. Даже в холодном стиле «хайтек» она умудрилась создать солнечную атмосферу. Глянцевая поверхность кухонного гарнитура апельсинового цвета напоминала о солнце, синий кафельный пол – выглядел, словно море. И даже серые стены выглядели на этом фоне как-то радостно. У большого окна, задрапированного радужным облаком шифона, красовался круглый стеклянный стол в окружении четырёх стульев с изящно изогнутыми спинками.
- Уютно, не то, что у меня – сам себе проворчал Артур. – Итак, нам нужен крепкий, бодрящий чай. Легко ориентироваться в чужом доме, когда хорошо понимаешь его хозяина. На полочке красовались разные баночки с множеством видов чая, кофе и специй. Поколдовав немного над чайничком, обдав его кипятком, он выложил на дно несколько свежих листьев базилика, корень имбиря, кардамон, бадьян и палочку корицы – залив травы крутым кипятком выбрал китайский жёлтый чай и аккуратно опустил несколько свёрнутых листочков чая в заварник.
- Так, теперь нам нужен мёд, и где он у нас прячется?
По кухне разлился дурманящий аромат пряностей.
- Ну вот, теперь две ложки мёда и наш целебный напиток готов. Прихватив со стойки большую кружку, он направился в холл. Главное – ни на что не натолкнуться, иначе будет «весело», если я пролью на себя кипяток.
Соня спала на диване свернувшись калачиком, она напоминала обиженного ребёнка, который долго плакал, а потом уснул.
- Соня – шёпотом позвал он, - Соня проснись, я принёс тебе чай.
Она не реагировала, поставив на столик принесённые заварник и кружку, Артур наклонился к ней и погладил по лицу, она открыла глаза.
- Сонь, я чай принёс, тебе нужно его выпить.
- Спасибо, – слабо улыбнулась она. - А где твоя кружка?
- А я себе не взял, это для тебя.
- Ладно, будем пить из одной. Обхватив ладошками кружку, словно греясь, она сделала глоток. – Ммм, это восхитительно вкусно. Вот уж не думала, что бармены ещё и чай заваривать умеют.
- О-о-о, шутливо протянул он – ты много чего не знаешь о барменах, мы вообще люди универсальные, умеем не только делать коктейли, готовить, но и засор в трубах можем прочистить.
- Пфф – фыркнула она, - это ты сейчас о чём?
- Я? О многофункциональности, ой! Соня! Ну что у тебя за мысли, я имел ввиду трубы, которые… да ну тебя!
- Ты покраснел! – она засмеялась. – Прости, я иногда шучу грубовато. Она вдруг посерьёзнела. – Как хорошо, что ты сегодня со мной, спасибо тебе.
- Не за что. Просто ты меня очень напугала…
- Представляю, какой у меня был вид.
- Ты расскажешь мне, что произошло, чтобы я был готов?
- О, да, мой верный Ланцелот! Я расскажу, но не сегодня, ладно? Кажется, от твоего чая я согрелась и снова захотела спать. А который сейчас час?
- Уже четвёртый час ночи, Сонь.
- О, Господи! У меня вообще всё в голове перемешалось. Прости меня, у тебя, наверное, были на сегодня дела, планы?
- Нет, не волнуйся. Я знаю, что звучит это нелепо, но я бы не хотел сейчас оставлять тебя одну, но, если ты против - я поеду домой.
- Я буду рада, - она выдержала паузу, - останься, пожалуйста, мне как-то спокойнее, когда ты рядом. Я пойду в спальню, а тебе можем постелить здесь.
- Я сам всё постелю. Пойдём, я провожу тебя. Мне главное не заблудиться в твоей квартире – слишком много дверей.
- Я сама всё время их путаю. Надо будет снять все двери.
- Уже шутишь – это хорошо, значит тебе лучше. Знаешь, смех – лучшее в мире лекарство.
- Какой ты умный, столько всего знаешь. А я вообще ничего не знаю, спать хочу и всё.
Приобняв её за плечи, он повёл её в спальню. Задача была не из лёгких, найти спальню в помещении таких размеров оказалось труднее, чем в лабиринте Минотавра. Заблудившись в закоулках коридора закрытых дверей, он с третьей попытки открыл нужную. Спальня была небольшой и очень уютной. Софья со стоном облегчения легла на огромную кровать. Артур укрыл её одеялом, заботливо подогнув его края и направился к выходу.
- Наверное, ты очень хороший отец, раз умеешь так заботиться, – сонно прошептала она.
- Сонь… а кто такой Ланцелот? Это, наверное, какой-то сказочный конь неимоверно храброго рыцаря, да? – пряча улыбку спросил он, и закрыл за собой дверь.
Из-за дверей спальни донеслось слабое хихиканье.
Вернувшись в холл, Артур снял пиджак, бросив его на подлокотник дивана. Как же он устал сегодня, наверное, это от перенапряжения. Не расстилая постель, обняв подушку, на которой совсем недавно лежала Соня, он укрылся пледом и мгновенно уснул.
***
Ночь пролетела незаметно, Артуру казалось, что он только что лёг, даже ни разу не повернулся во сне. Утром его разбудил странный шум, доносящийся с лоджии. Неясный шум, похожий на звук упавшего тела, хлопанье крыльев, стук в дверь и отборная брань на чистом немецком. Артур соскочил с дивана и посмотрел на балкон - там никого не было. Спросонья он долго не мог сообразить где он. Постепенно в его памяти всплыли события вчерашнего вечера – ясно, он всё ещё у Сони. Но, что это за звуки, может, вернулся её муж, но как он оказался на балконе и ругается на немецком? Кто-то настойчиво бился в балконную дверь.
- Что за… - Артур не успел договорить. Заглянув за стекло, он увидел огромного ворона, что неистово долбил здоровенным клювом дверь.
- Соня, Соня! – Артур помчался в спальню хозяйки дома. Проклиная «лабиринт», открывая на своём ходу все двери подряд он наконец ворвался в спальню.
- Что случилось? - сонно спросила она и села в постели.
- Соня, ты не поверишь, на твоём балконе – во-о-т такой здоровенный ворон, – он развёл руки в стороны, показывая размеры птицы, - он рвётся в квартиру, и кто-то ругается матом на немецком!
Она рухнула на подушки от хохота. Артур замер на пороге, не ожидая подобной реакции. Едва справившись с приступом смеха, увидев недоумевающий взгляд Артура, щадя его чувства она сказала:
- Доброе утро, Артур. Прости, я совсем забыла тебя предупредить, – она не выдержала и рассмеялась. - Видел бы ты своё лицо, когда ворвался в мою комнату…
- Предупредить о чём? О том, что у тебя вороны на балконе, и кто-то ещё живёт в твоей квартире, какой-то старый, вздорный немец? – негодовал он.
- Ну, во-первых, не вороны, а ворон. Во-вторых, здесь нет никаких немцев и… – она едва сдержала улыбку, - это Гектор вернулся - его проделки, он ругается на немецком, когда я забываю оставить ему еду и воду на лоджии. На самом деле он очень умный и благовоспитанный.
- Соня! Я не понимаю! У тебя что, домашний питомец – немецкий ворон? Ты серьёзно? – он рассержено плюхнулся на край постели. – Соня, я проснулся от жуткого шума на балконе, как будто там разместилась рота фашистов, которые безудержно ругались на что-то, или кого-то, я решил, что меня сейчас возьмут в плен! И я никак, совершенно никак не готов был увидеть здоровущую птицу, со всей дури долбящую по двери, как ты можешь объяснить всё это здравомыслящему человеку?
- Прости! – она снова засмеялась, – правда, прости, мне очень жаль, что Гектор тебя напугал! Дай мне минуту, я оденусь и познакомлю тебя с моим, кхм, «питомцем».
- Пожалуй, я откажусь от столь сомнительного знакомства, и поеду домой – недовольно пробурчал он.
- Не будь ребёнком, Артур! Я понимаю, что всё это кажется тебе более чем странным, но… Ты сам всё поймёшь, когда познакомишься с ним поближе.
- Я не хочу ни с кем знакомиться! Я не верю в птиц, которые ругаются на немецком. И вообще, кроме волнистых попугайчиков вообще никаких «домашних птиц» не воспринимаю. А, ну да! Ещё куры! Но они мне больше нравятся, когда лежат молча, ощипанные, разделанные и на противне! Всё, Соня. Рад был помочь, увидимся завтра в баре. Я поехал.
Он промчался в холл, схватил своё пальто и вышел из квартиры хлопнув дверью. Уже спускаясь в лифте, ему стало стыдно за своё поведение - такой конфуз! Сев в машину, он осознал всю комичность ситуации. Вот ведь дурень! Просто идиот! Птицы испугался, и что она теперь обо мне подумает? – резко дав по газам, он выехал с парковки. Поправив полу пальто, он услышал металлический звук. Из кармана выпала связка ключей с брелоком в виде волка. – Та-а-к, её ключи, видимо автоматически вчера сунул их в карман. Она теперь из дома выйти не сможет! Тьфу ты, ну и денёк начался! Ну, что-же, у меня есть прекрасный предлог вернуться и исправить безнадёжно испорченное утро. Он заехал в старую кофейню и купил коробку свежайших эклеров и чизкейк со взбитыми сливками и вишней.
Услышав хлопок входной двери, Соня вышла из комнаты.
- Нет, - сказала она себе, - глупо догонять. Неудобно получилось, но, так иногда бывает. Надо впустить своего «домашнего питомца» пока он всю дверь не разнёс, – она накинула на плечи халат и пошла в зал. За дверью неистовствовал ворон, хлопая крыльями и ругаясь на чём свет стоит.
- Здравствуй, Геша! Вернулся безобразник! Успокойся, и прекрати крушить мою квартиру! – приветствуя любимца, она открыла балконную дверь и, в комнату хлопая крыльями ворвался здоровенный ворон.
- Schweine, Idioten, Schande, Scham! (нем.: свинство, идиоты, безобразие, хамы)– хрипло каркал ворон.
- Прекрати ругаться, ты же воспитанный мужчина, Гектор!
- Das N;rrin! (нем.: дура) – чуть тише каркнул он.
- Гектор! Я всё понимаю, ещё одно оскорбление, и я больше никогда тебя не пущу.
- Произвол! – уже на русском ответил он.
- И сладкого ты не получишь! – ухмыльнулась она.
- Сдаюсь – недовольно пробурчал он и обиженно нахохлившись, отвернулся к стене.
Соня прошла на кухню и налила воды в большую миску. Ворон проследовал за ней и взлетев на подоконник стал ждать завтрак. Она изучала содержимое холодильника:
- Геша, боюсь, что особенно мне порадовать тебя сегодня нечем. Немного сыра, чуть бараньей вырезки, листья салата и зелень. В принципе, неплохой завтрак, как ты считаешь? – обратилась она к ворону.
- Die Bl;dheit! (нем.: чушь) – каркнул он.
- Ничего, я думаю, что это весьма солидный завтрак для столь невоспитанной птицы как ты, Гектор!
- Das Bl;dsinn! Гектор - ворон, а не какая-нибудь курица, глупая ты женщина. Гектор – ворон, не птица! – ругался он.
- И будь любезен говорить на русском, не употребляя ругательных слов, договорились? – поставив перед вороном миску с нарезанным мясом и зеленью, она провела рукой по его голове и оперенью, ворон довольно встрепенулся, и принялся за еду.
В дверь позвонили.
- Убирайтесь! Все вон! - хрипло каркнул ворон.
- Не шуми! – прикрикнула она и пошла открывать. На пороге стоял Артур держа в одной руке её ключи, а в другой коробки со сладостями.
- Прости меня за неудавшееся утро, неловко получилось, и да, вот ещё ключи, я их вчера в карман сунул…
- Артур! Как я рада, что ты вернулся. Пойдём, сварим кофе и будем лакомиться пирожным.
С кухни раздалось стариковское бормотание и хриплое покашливание.
- У тебя какой-то старичок в гостях?
- Нет, - засмеялась она, - это Гектор развлекается, он что-то не в духе сегодня.
- Я надеюсь, что в твоём шкафу не обитают «черепашки – ниндзя», ругающиеся на японском! – сказал Артур передав ей коробки, следуя за ней.
На кухне, на широком подоконнике, заканчивая завтрак важно восседал огромный чёрный ворон.
- Гектор, познакомься - это Артур, мой друг – на полном серьёзе представила гостя ворону Соня.
Ворон оторвался от трапезы и уставился на вошедших:
- Кхе-кхе, молодой человек! К даме без цветов, позор-р, позор-р! – хрипло каркал ворон, – куда мир катится? Всё летит к чер-ртям! Весь мир летит в тартарары! – негодовал он.
Артур замер, не веря своим глазам и ушам. В его мире вороны только каркают, а не рассуждают. Он что, в сказку попал?
- Гектор, прекрати оскорблять моих гостей, иначе…
- Всё, всё, удаляюсь! – ворон слетел с подоконника и медленно ковыляя, пошёл к углу балкона, где стоял кошачий домик.
- У него что там, гнездо? – ошалело спросил Артур.
- Нет! – засмеялась Соня, - у него там дом! – и тихо добавила, - только не называй его птицей, его это раздражает, опять будет ворчать весь день. Я в душ, а ты пока побудь здесь, свари кофе, может, познакомитесь поближе…
- О, нет! Соня, не оставляй меня с ним наедине, я его боюсь!
Из недр кошачьего домика донеслась приглушённая отборная брань на немецком. Соня хихикнула и убежала в ванную, оставив Артура хозяйничать на кухне.
- Кошмар продолжается! Ладно, сварим кофе, надеюсь, это крылатое чудовище не выползет из своего гнезда. Что-ж, кофе, так кофе! – с этими словами, Артур поставил турку на плиту.
Соня принимала ванную, тихонько мурлыча себе под нос свою любимую песенку. Конечно, утро вышло слегка сумбурным, немного скомканным, но приятным. И Артур вернулся, и конечно же ключи были лишь предлогом, а значит – значит у них всё в порядке, и их долгая дружба будет продолжаться. Соня почувствовала резкую боль в затылке: – Опять! Только не это, да сколько это может продолжаться? Уже третий месяц её преследуют постоянные головные боли, и странные состояния с утра, будто она пьяна. Боль усилилась.
- Кажется, пора вылезать из ванной – сказала она себе, - видимо, сосуды шалят – решила она и встала. В глазах потемнело, стало нечем дышать, ноги подкосились. Она медленно опустилась обратно. - Та-ак, приплыли. Сердце учащённо колотилось, перед глазами искрами рассыпались звёзды. Надо просто успокоиться и подышать, ровно и медленно, как учат самураев. Она сделала семь глубоких вдохов и выдохов. Сознание прояснилось, боль отступила. Уже опасаясь резких движений, она медленно встала и вышла из ванной. Вместо привычной бодрости, она ощутила себя разбитой, и слабой. С трудом засунув непослушное, словно ватное тело в домашний костюм, Соня посмотрела на себя в зеркало. Ей показалось, или в ванной перегорели лампочки – стало как-то слишком темно, или это потемнело у неё в глазах? Надо что-то решать с освещением, подумала она и отложила в сторону косметику. Всё равно красится при таком освещении – чересчур проблематично, да и не стоит - ей некого удивлять. Слегка покачиваясь, опираясь о стену она пошла на кухню.
Весь холл был пропитан ароматом свежесваренного кофе с корицей. Артур успел сервировать стол, красиво разложив пирожное по тарелкам, при её появлении он снял турку с плиты и медленно, тонкой струйкой начал вливать кофе в заранее разогретые сливки. Закончив красивый ритуал, он поднял на неё взгляд, и чуть не выронил турку.
- Соня, с тобой всё в порядке? Что с тобой, тебе плохо?
- Нет, просто макияж смыла – улыбнулась она.
- Соня! Что за шутки! Я же вижу. – он вернул турку на плиту и обеспокоенно взял её за руку, отодвигая стул помогая присесть. – Ты меня вчера до чёртиков напугала! Что с тобой?
- Ничего, правда, ничего – принимая помощь, она мягко опустилась на стул. – Просто слегка голова закружилась. И да, я смыла макияж, а ты меня без него ещё не видел! – попыталась пошутить она.
- Чего я только не видел в этой жизни: и похмелье, и пьяные слёзы, и потёкший макияж, смытый под дождём и размазанный по лицу, но сейчас всё иначе. Что ты от меня скрываешь? Мы же друзья, Соня, ты можешь мне рассказать!
- Конечно, я знаю, дорогой! – она успокаивающе коснулась кончиками пальцев его руки. – Я всё тебе расскажу, но можно мне сейчас выпить чашечку кофе, и слопать вон то нежное пирожное, со взбитыми сливками и вишенкой? Кажется, я просто вчера немного перенервничала, и перебрала со спиртным на голодный желудок. Последствия – дали себя знать, только и всего.
- Соня! – негодующе начал он, но был остановлен лёгким взмахом руки. – Хорошо, сначала кофе – сдался он.
Она сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Кофе показался ей невероятно вкусным, пряным и столь ароматным – она замурлыкала от удовольствия.
- Артур! – Это божественно! Где ты так научился варить кофе? И что это за сорт, неужели у меня где-то прячется тайная банка с волшебным кофе, или это потому, что из рук мужчины, а из них, как известно – хоть яду!?
- Соняяя! – довольно пробасил Артур краснея от удовольствия. – Умеешь ты потешить мужское самолюбие! – усмехнулся он. – Нет, это твой кофе, просто правильно смолотый и сваренный.
- Серьёзно? Никогда бы не подумала. Я была уверена, что это ты принёс какой-то необыкновенный сорт, а это мой. А, впрочем, никогда не умела варить кофе. Он у меня то сбегает, то недоваривается, и если вернуть турку на плиту – то он непременно сбежит. Ну, не моя это стихия. А вот описать вкус кофе, его божественный аромат, обжигающий и в то же время услаждающий нектар, лёгкую горчинку несбывшихся надежд, сливочную мягкость и порочную сладость – я могу.
- Ого! – присвистнул Артур, ничего себе! Так ты рекламный агент?
- Пф-ф! – фыркнула Софья. – Я тебя умоляю! Рекламный агент – никогда не опишет вкус так, чтобы ты его почувствовал. Он будет рассыпаться в эпитетах, рассказывая о выгоде покупки и почему ты должен купить именно этот сорт, но не сможет объяснить вкуса.
- Очень интересно. Так кто же ты, чем занимаешься?
- Сначала кофе и пирожное! Я сладкоежка! Так что передай мне эклерчик! – улыбнулась она.
- Как?! Ты можешь позволить себе с утра пару пирожных? Ты не следишь за своей фигурой, не сидишь на всяческих новомодных диетах? Я поражён до глубины души! – стараясь сохранять серьёзное выражение лица возмутился Артур.
- О! Ты просто не знаешь! – схватив с тарелки эклер и откусывая приличный кусок, рассмеялась она, - после сорока, мы, девочки – можем позволить себе всё, и даже чуточку больше! Нам не перед кем отчитываться, мы просто живём так, как хотим! Нам нечего стесняться, потому что у нас всё уже было, и это – самое большое удовольствие!
- О, как! – только и смог выдавить из себя он. – Никогда бы не подумал. – Вообще-то, я пошутил насчёт диет и…
- А я не шучу, Артур. Всё так и есть. Просто, когда тебе вдруг резко и совершенно неожиданно исполняется сорок – ты сначала страшно пугаешься. Начинаешь бояться, что твоя жизнь уже позади, но потом, спустя время – приходит понимание, что твоя жизнь только-только начинается. Да, она другая, более свободная и раскрепощённая, ты перестаёшь зависеть от чужого мнения, от условностей и моды, от бесконечных «надо» и «должна». Всё, что ты была должна – ты уже отдала с лихвой и давно. А теперь – ты должна только самой себе – жить так, как хочется, позволять себе маленькие шалости, не стесняясь говорить о чувствах – быть честной и искренней с самой собой, и с окружающими. Ты вдруг, одномоментно понимаешь, что не хочешь больше жить так, словно застёгнута на все пуговки высокого жёсткого ворота накрахмаленной рубашки обстоятельств. Ты просто расстёгиваешь пуговицы, ослабляя ворот сжимающий твоё горло, и начинаешь дышать полной грудью. Ты можешь себе позволить встать и уйти ничего не объясняя, если тебе что-то не нравится. Можешь вести себя как ребёнок, потому что тебе уже не нужно производить впечатление. И если человек не способен принять тебя такой – значит, это не твой человек, каким бы чудесным он ни был. И уже не надо никому и ничего доказывать - всё давно доказано самой себе. В этом и есть весь кайф! Просто жить, просто быть самой собой. Сорок – это ранняя осень твоей жизни, и она прекрасна, потому что в ней всё ещё может быть!
- Кхм… Однако! Никогда не думал об этом. Наверное, мне тоже уже хочется свои сорок. У меня будет также? Свобода и никаких обязательств? – хохотнул он.
- А обязательства – никто не отменял! Ты просто меняешь к ним отношение. Обязательства остаются, но уже не перед кем-то, а перед самим собой, перерастая из слова «должен» в слова «могу и хочу» - это называется психологическая зрелость.
- А-а-а! Так ты психолог? А я-то думал!
- Не-а, не угадал! Ни за что, ни за какие тридцать три коробочки счастья! Я – сама по себе. Кстати, ты в курсе, что самая тяжёлая в мире профессия – это психотерапевт?
- Ну, просвети меня!
- Элементарно, Ватсон! Психологи и психотерапевты – ассенизаторы душ человеческих. Они вычищают самую грязь из самых потаённых закоулков души, а вот руки - то им помыть негде. Ну, руки – это иносказательно. Не пойдёт же психолог к психотерапевту после рабочего дня на сеанс - жаловаться на усталость и тяжёлый труд?
- А! Точно! Я даже анекдот такой знаю: Выходят два психиатра после смены и идут на остановку. Тут прямо перед ними проезжает автобус, они бегут, и естественно не успевают, автобус уезжает. Один психиатр расстроено говорит другому: «- Ну, вот, автобус ушёл». Второй ему отвечает: «- Хочешь, поговорим об этом?»
Соня фыркнула и воспользовавшись моментом стянула с тарелки третий эклер. Поймав удивлённый взгляд Артура, откусив добрую половину пирожного, она попыталась ответить:
- И что? Мне уже даже не сорок! И я не психиатр – могу себе позволить!
- Соня! Ты так любишь эклеры? Надо было сказать, я бы прихватил ещё пару коробок! – с этими словами, он потянулся за последним оставшимся на тарелке пирожным. Софья его опередила, их руки одновременно схватили лакомство, и после недолгой борьбы – эклер был порван пополам, а тарелка с грохотом полетела на пол и разбилась.
- К счастью! В унисон сказали они одновременно.
Из кошачьего домика донеслось хлопанье крыльев, хриплое карканье и старческий голос завопил:
- Кар-рра-ул, гра-абят! Помогите! Вор-ры, ворр-ры!
Артур от неожиданности подпрыгнул и чуть не свалился со стула. Софья, едва дыша от раздирающего её смеха еле смогла прикрикнуть на ворона:
- Гектор! Твою мяу! Успокойся! Никто тебя не грабит! Это мы тарелку разбили!
- Соня! А этот монстр не вылезет? Что-то я его боюсь! Это ты к нему привыкла, к милой птичке…
- Ш-ш-ш! – приложив палец к губам зашипела на него Софья. – Я же тебя предупреждала, о птичках ни слова! Скандал будет! Он у меня умный, понимаешь?
- Сонь! – раздражённо одёрнул её Артур. – Я правда, не понимаю! Я таких никогда не видел, если только в зоопарке, в детстве. И я не знал, что они говорят, это же не попугайчики!
- Ну, хорошо. Всё равно спешить нам сегодня некуда, поэтому я тебе расскажу про своего питомца, как ты его называешь. Гектор – ворон, не ворона. Он не птица – он животное класса птиц, хищник, если хочешь. Он обладает умом и интеллектом, способен не только воспроизводить звуки, как попугаи, но и говорить, осознанно. Он очень умён и страшно ревнив, и да, ещё он стар, очень стар. Я даже порой думаю, что его ругань на немецком – осталась со второй мировой, если не ещё раньше.
- Да ты шутишь! – засмеялся Артур.
- Нет. Я не шучу. Геша не мой питомец. Он достался мне в наследство, от одного очень милого старичка профессора. И порой, он начинает говорить точь-в-точь, как дед, чем очень меня пугал раньше, а потом – я просто привыкла. И знаешь, он правда ругается матом на немецком, я немного понимаю этот язык, и ещё он говорит на каких-то странных языках, дед раньше шутил, что он говорит на мёртвом языке латыни - она засмеялась, - и думаю, что он был прав. Наш Геша – очень стар, мудр и он очень верный друг. – она вдруг посерьёзнела.
- Сонь?
- Всё в порядке. Просто вспомнилось. Знаешь, я очень скучаю по своему прошлому. По своему милому ворчуну-профессору, по нашим вечерним посиделкам на кухне, вспоминаю, как он натужно кашлял и на пару с вороном кряхтел, что ему бы водочки… - она смахнула слезинку. – Мы жили тогда в ужасно крохотной квартирке, пожалуй, она вся была размером с этот холл и кухню, зато в самом центре столицы. А потом, наш старый дом снесли и выстроили на его месте какой-то жутко элитный дом, а мне досталась эта квартира. И знаешь, она ужасная. Мне в ней пусто и холодно, она слишком большая для меня, и стены давят, и я чувствую себя в ней заблудившейся маленькой девочкой.
- Соня!
- Нет, Артур, послушай – это правда. Ты думаешь, мои ночные визиты в твой бар – прихоть богатой тётки? Ты ошибаешься, очень ошибаешься. Я сбегаю из этой квартиры, потому что не могу здесь находиться одна, потому что каждый звук и шорох в пустоте – увеличивает ощущение одиночества и ненужности миру. И я бегу к тебе, и смотрю на праздник жизни в отражении зеркал за твоей спиной, смотрю на людей, изучаю их манеры, поведение, и чувствую себя живой, и причастной к этому празднику жизни. А потом, возвращаюсь сюда и просто валюсь спать. И если Гектор дома – это хорошо, есть с кем поговорить, а если он улетел по своим делам – мне становится тоскливо…
- Ты что, совсем одна? – у Артура от удивления глаза полезли на лоб. - Ты серьёзно?
- Нет, что ты, не совсем – она погрустнела. – У меня есть друзья, но они все очень заняты, и наши встречи не так часты, как хотелось бы. У меня есть дочь, но она уже взрослая, и давно живёт в Ирландии.
- А муж?
- Муж… муж остался в прошлой жизни. А в этой у меня есть любимый мужчина, он… – она споткнулась на полуслове, - точнее он был, до вчерашнего вечера. Мы расстались, точнее, я ушла, или отпустила его, уже не знаю – теперь это не имеет значения. Я так и не научилась быть ненужной и лишней. Я умею быть только единственной.
- Соня, прости меня, я не хотел, правда. Я не знал – тихо сказал он и взял её за руку.
- Всё в порядке. – она грустно улыбнулась. – Так бывает. Отношения разрушают люди, не обстоятельства. Как сказал Ремарк: «Самое сильное чувство - разочарование. Не обида, не ревность и даже не ненависть, после них остается хоть что-то в душе, после разочарования – пустота». И знаешь, я очень тебе благодарна и за вчерашнюю ночь, и за сегодняшнее утро. Ты меня спасаешь от этой пустоты.
- А знаешь, что, а давай, устроим нам обоим праздник, хочешь? У меня сегодня выходной, следовательно, в бар мы не поедем. Давай пойдём гулять по городу, потом заедем на рынок, накупим продуктов, и я приготовлю тебе настоящий ужин холостяка с бутылкой отменного ирландского виски!
Соня расхохоталась, глядя как оживился Артур и заблестели его глаза.
- А знаешь, а давай! Только я знаю, что такое ужин холостяка – яичница и пельмени!
- Пф-ф! Как грубо и пошло! Теперь моя очередь фыркать! Ты ничего не знаешь о настоящем холостяцком ужине, но я тебя научу!
- Погоди, дай - ка я угадаю – копчёная мойва, чёрный хлеб и пиво?
- Разве я говорил о пиве? – вкрадчиво спросил он.
- Ха, интрига! Тогда – селёдка, чёрный хлеб, зелёный лук, варёная картошка и виски!
- Женщина-а-а, – простонал Артур картинно закатывая глаза, - ты меня убиваешь! Кто портит королевский напиток вкусом лука и селёдки!
- Ну, подожди! Сейчас я вспомню джентльменский набор, та-ак – она задумчиво почесала кончик носа, - не яичница и пельмени, не мойва, не селёдка, и даже не картошка. А, знаю! Макароны по-флотски и сосиски!
- Боже мой, Соня, ты вообще готовить умеешь? Ты мне сейчас весь аппетит отобьёшь своими изысками, я неделю есть не смогу! Всё, хватит «угадаек», переодевайся и поехали!
- Но, мне нужно привести себя в порядок! Переодеться, сделать макияж – не могу же я поехать в таком виде!
- Можешь! Джинсы, водолазка, кроссовки. И никакого макияжа – так ты мне больше нравишься. Мы будем гулять, ходить пешком. Потом будем шастать по рынку и безбожно торговаться, как старые одесситы.
- Ты и это умеешь? Торговаться? Кто бы мог подумать, что в одном человеке может уместиться столько талантов! – хохотала она.
- Заметь, я бармен – я много чего умею! Давай, у тебя десять минут на сборы, а я пока пойду в машину и там переоденусь.
- Что? Переоденешься, в машине, во что?
- Не удивляйся, у меня в машине всегда лежит стопка новых футболок и джинсы. Я переодеваюсь после работы - в рубашке и брюках не совсем удобно, как ты заметила.
- О-о-ой! – только и смогла выдохнуть Софья. - Вот это поворот! Очень неожиданно! Ладно, я сейчас.
- Посуду не трогай. Приедем – я сам всё уберу. – бросил он на ходу закрывая за собой входную дверь. Софья ошалело приземлилась на стул.
- О-бал-деть! - по слогам произнесла она, обращаясь закрытой двери. – Кто бы мог подумать?
Прогулка, так прогулка, решила она и рванула в гардеробную. Как давно она не позволяла себе простые джинсы, футболки и кроссовки. Только платья, костюмы, каблуки и полный макияж – с мужчиной иначе нельзя… Было нельзя, теперь можно. Хватит рамок, надоело, теперь она имеет право расслабиться, всё равно никто её не узнает в таком виде. Джинсы отыскались мгновенно, новые, даже ещё с биркой – покупала для поездок на уик-энды, которым так и не суждено было случиться. Дёрнув за ярлык, она с удовольствием ободрала этикетку, а не срезала ножницами, как положено. Любимая кашемировая водолазка песочного оттенка – нежно обволокла тело, джинсы сели как влитые, новые кроссовки оказались невероятно удобными и лёгкими, и что совсем удивительно - никаких шпилек. Соня собрала волосы в хвост и посмотрела на своё отражение в зеркале: - А и очень даже ничего, и макияж не нужен. И никаких ограничений! Теперь, я могу дышать спокойно. Никто не будет укоризненно качать головой и делать замечания, что и то не так, и это непозволительно, и с её статусом она должна… Всё, забыла, выдохнула и пошла навстречу приключениям.
Уже выбегая из квартиры, Соня вспомнила, что неплохо бы захватить куртку, конец марта нынче выдался холодным и промозглым. Потянувшись к вешалке, Соня вдруг потеряла равновесие и чуть не упала. Перед глазами заплясали цветные точки и тело, словно перестало слушаться, она вцепилась в дверной проём, едва удержав равновесие:
- Спокойно, - сказала она самой себе. – Дыши, медленно и ровно и всё пройдёт, просто резко повернулась и всё.
***
Артур ждал возле машины и галантно открыл ей дверь.
- Прошу Вас, леди – он галантно подал ей руку. – Вы невероятно хороши сегодня.
- О, благодарю Вас, сэр! Вы столь любезны – она приняла его руку, грациозно опустилась на сидение.
Артур закрыл дверь и обойдя автомобиль, сел за руль. Прежде чем завести двигатель, он пристально вгляделся в её лицо.
- Что не так? – заметив его настороженный взгляд, спросила она.
- Ты бледновата, как себя чувствуешь, всё в порядке?
- Да, конечно, всё отлично, ну, поехали! Мне не терпится посмотреть, как ты будешь торговаться!
- Поверь, ты будешь удивлена! И знаешь, ты отлично выглядишь! – последнюю фразу он произнёс значительно тише, и стушевавшись, резко дал по газам. С парковки они выехали с диким рёвом возмущённого подобным обращением двигателя.
Город пробуждался от долгой зимней спячки. Несмотря на кучи серо-грязного месива на асфальте, на улицах царило радостное возбуждение. Всё чаще мелькали яркие краски в одежде, нежели привычные тёмные тона свойственные зиме. Цокали каблучки, юбки становились всё короче, солнышко пригревало веселее, в город возвращалась весна, а с нею новая жизнь и любовь. Соня с удовольствием наблюдала за мелькающими за окном зеленеющими стволами деревьев, вечно спешащими куда-то людьми, за солнечными бликами, прыгающими по глянцевым поверхностям стёкол витрин и окон. Весна, как - же она прекрасна!
Они гуляли пешком по самому центру города - прошлись по старому скверу, пробежались по набережной скрываясь от колючего мокрого ветра, даже поднялись на смотровую площадку, где призывно и так обманчиво светило солнышко – порывы ветра выдували всё тепло, забираясь под куртки, взлохмачивая волосы. Продрогнув окончательно они наперегонки бежали к машине, чтобы скорее включить печку и согреться. Соня уже давно так не смеялась, ей было легко и весело, оказывается, это так просто находиться рядом с мужчиной и ни о чём не думать, не пытаться соответствовать, не блюсти «статус».
Артур говорил без умолку, рассказывая ей байки из бара, в лицах описывая комедийные происшествия. Соня хохотала от души и даже нисколько не смущалась, настроение было выше всех возможных уровней, и даже утреннее происшествие с головокружением уже забылось, но настоящие сюрпризы ждали её впереди.
Рынок шумел и гудел на все возможные голоса и наречия, журчал и переливался разными красками и ароматами. Слышалась лёгкая брань и крики зазывал, рекламирующих свой товар кто стихами, кто прозой, кто частушками, кто шутками да прибаутками. Народу была тьма – все куда-то спешили, толкались, спорили и бежали дальше. Артур уверенно вёл Соню за руку, продираясь сквозь толпу, удачно лавируя между локтями и спинами, на ходу что-то со смехом отвечая продавцам. Через десять минут, весь этот гул слился в единый бесконечный звук, и Соня уже не разбирала слов, послушно идя за своим проводником. Такое столпотворение она наблюдала только один раз, в Сеуле, в метро – вот уж поистине место, где никто не сможет почувствовать себя одиноким, даже если очень захочет.
Артур резко остановился около весьма колоритного мужчины в тюбетейке и стёганом халате.
- Почём синенькие?
- Бери сколько нужно, за бесплатно отдаю – три килограмма берёшь – двести рублей платишь, идёшь счастливый и улыбаешься, бери!
- Двести – это больно!
- Больно, зато справедливо, ты их кушать будешь и меня вспоминать, а я для тебя новые выращивать поеду.
- Давай четыре за двести, и я тебе ещё спасибо скажу!
- Э-э-э, что мне с твоего «спасибо», его на хлеб не намажешь! Бери четыре за двести пятьдесят, и я тебе сам спасибо скажу.
- Двести десять, кулёк и ещё один баклажан сверху. И спасибо тебе, чтобы урожай хороший был, чтобы мама не болела!
- А за маму - спасибо, держи за двести, и два синеньких сверху. В августе приходи, привезу от мамы синенькие с туршой – угощать тебя буду!
Артур взял пакет и поволок Соню дальше, не обращая внимания на её выражение лица.
- И сколько стоят наши томаты? – с особым акцентом спросил Артур у пожилой, весьма необъятной, румяной продавщицы.
- Триста рублей – забирай, твоими будут.
- Мои триста рублей – выглядят куда лучше, чем эти томаты – парировал он.
- Та и любуйся на свои триста, они аромата не имеют. А у меня товар в красоте да соком исходит. А ты жуй свои бумажки.
- Та Ви шо! Где Ви видели триста некрасивыми? Даю сто за половину всей красоты и целую ручки мадаме.
- Та ну. Ручки целовать устанешь! – ответила торговка, заливаясь ещё большим румянцем, и сложила большую часть самых красивых томатов в пакет Артура.
- Мадам, целую Ваши нежные ручки – положив купюру в передник продавщицы и картинно поцеловав ей руки, раскланялся Артур и потащил Соню по рядам.
Соне казалось, что она попала в какой-то балаган. В её нынешней жизни не было таких рынков и таких обращений – только покупки в магазинах, и обычно без диалогов. Всё происходящее напоминало старый Одесский привоз, на котором она побывала в раннем детстве. Только там она слышала такую колоритную речь, весёлую брань торговавшихся и столь забавные обращения. У неё голова шла кругом от шума и разнообразных ароматов. Дальше шли огромные лотки, где были куплены зелень большой охапкой, какие - то душистые травы, чеснок, большущий кусок свежайшей вырезки. И везде Артур умудрялся говорить с похожим акцентом, что и у продавца, и покупать товар ровно за половину стоимости. Процесс сбивания цены больше походил на ругань, но, к удивлению Сони – Артуру всё складывали в пакет и протягивали товар искренне улыбаясь.
Какими-то неведомыми путями он вывел её с рынка и усадил в машину. Соня пребывала в глубоком шоке и не могла вымолвить ни слова.
- Кажется, тебе нехорошо – констатировал Артур и захохотал. – Когда в последний раз ты была на рынке?
- Я? Не помню, точно не в этой жизни! – Соня во все глаза смотрела на Артура и никак не могла понять, как такое количество смеха, талантов и умений общаться с людьми могут уместиться в одном человеке.
- Упс, я забыл купить сладенькое и перчик. Ты со мной?
- Нет! – чуть не закричала Соня, я, пожалуй, откажусь, тихо посижу в машине и послушаю музыку. Второй раз беготни по лабиринтам я не вынесу. Давай сам, а? – она жалостливо посмотрела на него. – Ну, пожаа-алуйста!
- Отдыхай! – со смехом сказал Артур увидев умоляющий взгляд Сони. Я тебя закрою в машине, рынок всё-таки.
Соня откинулась на спинку сидения, закрыла глаза и выдохнула. В её сознании болталась всего одна мысль – вот это и есть жизнь, настоящая, немножко грубоватая, весёлая, разнообразная, живая. Рынок – это целая жизнь, разные люди, национальности, но они вместе, и все общаются, легко и просто, без пафоса и показухи. И она не жила, получается, что не жила, а лишь делала вид, что живёт. И ещё Артур – не было в её жизни такого мужчины, с которым можно вот так запросто, легко и непринуждённо общаться без обязательств и намёков на что-либо интимное. Просто смеяться и быть самой собой – это и есть счастье! Да, он друг – прекрасный друг и отличный компаньон, и она счастлива рядом с ним. Соня улыбнулась своим мыслям.
- Улыбаешься, значит отпустило – раздался его голос над её ухом. Соня подпрыгнула.
- Ну ты чего! Почему так бесшумно, ты же напугал меня до чёртиков! – схватилась Соня за сердце.
- Да ты заснула! – хохотнул он и взял её за руку. – Расслабься, со мной тебе нечего бояться, я не дам тебя в обиду.
- Конечно нет, ты сам меня доведёшь до летального исхода своими талантами! – ответила Соня и улыбнулась. Чудышко ты лесное.
- Да-а, я такой, я самый заме-чаВ-чаВ-тельный! – расплылся он в довольной улыбке. – Всё, план максимум выполнен, теперь домой и готовить ужин холостяка, виски, кстати, я уже приобрёл.
- Что, на рынке? – удивилась Соня.
- Конечно, если знать, где искать – можно найти всё, что угодно, и даче немножечко больше!
- Ааа, Артууур! – простонала Соня и закрыла глаза.
Домой мчались со скоростью доступной разве что болидам. Артур лавировал в потоке машин, двигатель рычал, но машина шла плавно. Соня лишь однажды открыла глаза, но увидев с какой скоростью они передвигаются по городу – решила, что гораздо приятнее ехать с закрытыми глазами.
- Сонь, ты что, уснула? Мы приехали! – Артур сжал её руку.
- А? – словно из небытия вынырнула она. – Ой, прости, да, кажется я уснула. Наверное, надышалась воздухом и специями. Я уже давно так не гуляла – улыбнулась она, чувствуя неловкость.
- А знаешь, что? А давай-ка мы выключим с тобой телефоны прямо сейчас, в машине, чтобы никто нас не беспокоил. Тебе нужно отдохнуть, да и мне не помешает. А пока я буду готовить волшебный, совершенно фееричный ужин холостяка – ты спокойно поваляешься на диване, можешь даже бессовестно подрыхнуть - я буду только рад. Женщинам на кухне не место!
- Угу! – только и смогла выдохнуть Соня. А я согласна! Только, то количество и набор продуктов, что ты накупил на рынке на ужин холостяка совсем не похоже! Скорее это званый вечер у ресторатора.
- Женщина, что ты знаешь об ужине настоящего мужчины? - Он приосанился и звонко щёлкнул пальцами. - Ладно, пошли, держи коробку со сладостями, я понесу всё остальное, столь ценный груз женщинам доверять нельзя. Если не уронят, то помнут! – хохотнул он.
- Арт, дорогой! Ты нарываешься! – я ведь и сладости уронить могу!
- Э, нет. Ты слишком сильно их любишь, поэтому скорее рухнешь сама, но их удержишь, я уже понял. Кстати, мне нравится, как ты меня называешь. Арт – отличное сокращение.
- Будешь себя плохо вести – буду называть тебя Ара, как попугая.
- А меж тем, ара – это друг по-азиатски, только не помню по-каковски.
- По-каковски! О, Боже! Великий и могучий русский язык, как же тебя исковеркали в последнее время! Чудо ты, а не Ара.
Соня распахнула дверь квартиры, пропуская Артура с пакетами вперёд. Закрыв двери на все замки, Соня достала телефон и посмотрела список вызовов – ни одного звонка, ни единого, значит так и должно быть, она без сожаления выключила телефон, положив его на тумбу в прихожей. Нестерпимо захотелось залезть в плюшевую мягкость своего домашнего костюма, и согреться.
- Арт, дорогой, я тебе нужна?
- Ни в коем случае, даже на кухню не заходи, лучше иди ложись, отдохни немножко. Телефон отключила? – кричал он ей с кухни.
- Аха. А ты?
- Таки да! Не люблю, когда мне мешают наслаждаться процессом приготовления пищи богов! Я приду и разбужу тебя, отдыхай.
- Я ушла! – рассмеялась Соня и поплелась в спальню. Как же всё-таки это чудесно, когда всё просто и непринуждённо. Она переоделась в свой любимый костюм, и забралась под мягкую пушистость пледа. Совершенно не рассчитывая на сон, она протянула руку и взяла с прикроватной тумбы старенький любимый томик Гумилёва. По обыкновению, открыв книгу на случайной странице, она удивилась – одно из самых любимых ею стихотворений «Вечер»:
«Еще один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.
И ты пришла… ты гонишь прочь
Зловещих птиц — мои печали.
О, повелительница ночь,
Никто не в силах превозмочь
Победный шаг твоих сандалий!
От звезд слетает тишина,
Блестит луна — твое запястье,
И мне во сне опять дана
Обетованная страна —
Давно оплаканное счастье.»
- Боже мой! – вздохнула она. Как полны, как прекрасны эти строки, сколько в них любви и щемящей грусти, просто невероятно. Соня смахнула слезинку с ресниц, отчего-то стало тоскливо и отложив томик в сторону, она закрыла глаза.
Артур суетился на кухне. Он обожал готовить, просто наслаждался процессом, но как же давно он этого не делал. Самому себе готовить не интересно, так, только по праздникам, а готовить для кого-то – это целый ритуал полный удовольствия. Он уже предвкушал, как удивится Соня и округлятся её необыкновенные глаза, как в них заскачут весёлые искорки радости и удивления. И, чёрт возьми, ему нравится её удивлять – это доставляет массу удовольствия. Ладно, хватит лирики. Плеснув себе для настроения виски, он включил музыку. Деловито нацепив на себя фартук, он встал к плите. На ужин будут отменные стейки средней прожарки, чтобы мясо было нежным и розовым, с слегка хрустящей корочкой, истекающее соком, с дразнящим ароматом розмарина. А на гарнир, будет его любимое блюдо «Тёщин Язык» - жареные баклажаны с острой начинкой из зелени, томатов и чеснока. Свежие помидоры и сладкий перец, с целым ворохом душистой зелени – базилик, укроп, сельдерей, слегка сбрызнутые соевым соусом и оливковым маслом, довершат картину. Прекрасный и гармоничный ужин, и не только холостяка – он улыбнулся. Кухню заполнили божественные ароматы. Артуру безмерно хотелось сделать для Сони что-то особенное, что-то невероятно приятное, что сможет заглушить её боль, и вырвать из цепких лап разочарования. Он понимал, даже не так, он принимал её боль, как свою собственную, и ему очень хотелось согреть её и утешить. А значит – нужны свечи, приглушённый свет, нежная музыка и никаких треволнений. Он выключил верхний свет в зале, оставив лишь пару настольных светильников и расставил на полках зажжённые свечи. Сервировав по всем правилам стол, в самый центр он водрузил подсвечник с двумя столовыми свечами – пусть будет так, мягкое пламя не будет раздражать глаз, создавая некую таинственность и романтичность. Окинув взглядом своё творение, он довольно ухмыльнулся – великолепно, пора идти за Соней, лишь бы она в обморок не упала.
Конечно, никакого обморока не было, но на некоторое время, к вящему удовольствию Артура, дар речи она всё же потеряла. Потом, он долго выслушивал комплименты в свой адрес, и готов был вилять хвостом от свалившегося на него счастья – столько ласковых слов он не слышал ещё ни разу. А как сияли её глаза, и именно это делало его счастливым. Он едва удержал её на месте, уговорив не переодеваться к столу, доказывая, что это ужин холостяка. На что Соня немедля заявила, что она согласна быть холостяком, если у них такие разносолы. Артур наполнил бокалы и поднял тост за хозяйку дома, чем окончательно растрогал Соню. Старый, добрый виски – помог снять напряжение и неловкость момента. Дальше, всё пошло как по маслу - Соня с удовольствием уплетала приготовленные им блюда, не переставая восхищаться и удивляться талантам Артура, засыпая его комплиментами. Когда ужин был окончен, он отправил её в зал, наслаждаться коктейлем и любоваться свечами. Она послушно подчинилась.
***
Софья разместилась на мягких подушках дивана, потягивая коктейль. Артур деловито суетился на кухне, убирая остатки пиршества. Мягкий отблеск свечей тенями танцевал на стенах и в отражениях зеркал, из динамиков, довершая романтическую обстановку, негромко звучал альбом её любимого музыканта Эрика Клэптона. Она окинула взглядом холл, который так не любила раньше из-за гигантских размеров - каким он теперь стал уютным, озарённый отблеском свечей, и оказывается так приятно сидеть на диване обложившись подушками, потягивая коктейль, слушать звуки шагов и движение на кухне. И чувствовать, что ты больше не одна, что о тебе заботятся без показухи, лжи и фальши. Так романтично, так тепло и надёжно…
Артур тихо подошёл к ней со спины, наклонившись, слегка коснулся её волос, забрав опустевший бокал.
- Ты не против продолжить? Я могу сделать ещё пару коктейлей.
- Тебе завтра на работу, да и мне… Хотя, знаешь, а давай ещё по одному коктейлю, и посидим в полумраке, поговорим о чём - нибудь очень сокровенном.
- Давай. – улыбнулся он. – Только есть одно условие – тебе придётся отвечать на все мои вопросы, согласна? И предупреждаю, подумай заранее, я достаточно коварен, и могу задавать неудобные, неэтичные, личные и странные вопросы. В общем, готова к допросу с пристрастием? – он сделал грозное лицо и посмотрел на неё.
- Ой, мамочки! Я боюсь! – она свернулась калачиком и прикрылась подушкой. Но потом резко села и с совершенно серьёзным видом, басом заявила Артуру:
- Ради вашего коктейля, сэр, я готова на всё! Даже если вы подмешиваете мне туда цианиды и мышьяк.
Артур слегка опешил от таких перемен и расхохотался:
- Та-ак, всё ясно, Тузику больше не наливать!
Они сидели в полумраке комнаты, уютно разместившись в окружении мягких подушек дивана, смотрели друг на друга и говорили, говорили… Свечи уже давно погасли, но никто не обратил на это ни малейшего внимания, им слишком многое нужно было успеть рассказать друг другу, ведь время летит так быстро, а ночи так коротки. Они говорили обо всём и ни о чём, о том, что им нравится, и что они любят, и как замечательно было бы вот так, вместе и всегда. Но ни один из них так и не решился рассказать о своей прошлой жизни. Соня и не заметила, как оказалась в объятиях Артура, а он стал укачивать её, словно маленькую девочку. Она подтянула плед к лицу и угнездилась на его груди. Артур откинулся на подушки, согретый её теплом, и не заметив как, они заснули.
За окнами, словно стесняясь и боясь потревожить хрупкий сон, занимался робкими розовыми бликами их первый рассвет.
***
Соня сладко спала, ей было тепло, мягко и уютно, и просыпаться совсем не хотелось. Что-то неуловимо изменилось в её обычном утреннем пробуждении - до неё донеслись божественные ароматы кофе, мягкий мужской голос и стариковское покашливание.
- Какой хороший сон – подумала она, всё как раньше, лишь бы не кончалось это наваждение, так не хочется просыпаться одной…
- Соня - засоня, просыпайся скорее. Кофе стынет, Гектор требует свой завтрак, а я представления не имею, чем закусывает это чудовище.
Соня открыла глаза. Рядом с ней, на краешке дивана сидел Артур и держал в руке чашку с дымящимся кофе. Гектор раздражённо клацал когтями по ламинату, выказывая крайнее недовольство, но молчал, что было ему несвойственно.
- Не сон! – констатировала Софья, и села на диване, ей тут-же вручили кружку.
- Вообще-то, воспитанные леди и джентльмены желают друг другу доброго утра, а не нелепой фразы «не сон»! Я еле уговорил Гектора не шуметь пока ты спишь.
- Ничего не понимаю! Гектор молчит, ты не носишься по квартире с воплями о нападении немецкой эскадры, я сплю на диване и мне сварили кофе?! Я сплю?!
- Ущипнуть? Или Гектора позвать, у него лучше получится вернуть тебя в реальность.
- Подожди! Не порть мне лучшее утро за последнее… кхм, энное количество лет! Дай насладиться моментом! Кажется, я кайфую! – расплылась в улыбке Софья. – Спасибо тебе, мой дорогой Артур - мой верный Ланцелот!
- Я сейчас заржу от удовольствия! Как положено всем героическим коням всех сказочных принцев.
- Морковку дать? Или отборного овса? Что предпочитаете?
- Какая несправедливость! Кстати, овсянку будешь?
- Что?! – расхохоталась Софья. – Я же не лошадь!
- Я серьёзно, приготовил овсянку на завтрак с мёдом и орехами – это очень вкусно, куда лучше твоих эклеров и гораздо полезнее! – удовлетворённый произведённым эффектом сказал Артур.
- Я точно сплю! Какой чудесный сон!
- Кхе-кхе, я дико из-звиняюсь, но какого чёрр-рта!? - раздалось недовольное ворчание из-за спинки дивана.
Соня и Артур подпрыгнули от неожиданности: «- Гектор!» - закричали они на ворона.
- Чёрр-рте что твор-рится! Кошмаррр! – ворон гневно захлопал крыльями.
- Соня, я сейчас сбегу! – подпрыгнул Артур, - он у тебя точно не бешеный, у него прививка есть, а если он кинется?
Под аккомпанемент недовольного карканья ворона и стремительное бегство Артура – Софья свалилась на подушки и рыдала от хохота.
- Вот тебе и доброе утро, - недовольно пробасил Артур из коридора, - а так всё хорошо начиналось! Я же дал ему печеньку, чего ему ещё надо? И чего ты смеёшься, конечно, очень смешно, а я чуть инфаркт не получил.
- Что ты ему дал? Печеньку, Артур?! – Софья не могла сдержать хохота и утирала слёзы, катившиеся по лицу. – Ты дал ему печеньку? Он же не енотик! Мальчики, вы меня уморите такими темпами!
Ворон ушёл на кухню и нахохлившись уселся на подоконник в ожидании завтрака. Убедившись, что зверь удалился - Артур вернулся в комнату.
- Сонь, ну хватит хохотать – уже улыбаясь сказал он ей. – Я понимаю, что со стороны это выглядит смешно, но мне совсем не до смеха. Он утром-то меня напугал, пока я кофе варил. Я чуть турку на себя не опрокинул от его «Здррасьти». Это ты привыкла к нему, а я даже забыл, что он здесь.
- Артур! Я тебя умоляю! – простонала Соня, - хватит! Я уже дышать не могу от смеха, у меня даже живот болит! Ты не понимаешь, я очень живо представила себе эту картину. Ой, всё, надо выдохнуть. Сегодняшнее утро по праву может считаться лучшим утром в моей жизни! Я ещё никогда так не веселилась!
- Отлично, хоть кому-то смешно! А нам с Гектором не до смеха! Он голоден, а я – боюсь идти на кухню, пока он там.
- Всё, я встаю, встаю! Мальчики! Вы невероятно хороши, особенно в тандеме!
Соня торжественно встала с дивана и вручила кружку Артуру. Убедившись, что он не сдвинется с места, она взяла его за руку и повела на кухню.
- Явилась не запылилась! Где тебя нер-радивую носило? – недовольно ворчал ворон.
- Гектор, прекрати безобразничать! Ты ведёшь себя неприлично, у нас гости! – цыкнула на ворона Софья.
- Здррасьти, давно не виделись! – ответил ворон и нахохлившись отвернулся.
- Ну, что я говорил? – сказал Артур. – Я ему не нравлюсь!
- Так, мальчики, успокойтесь. Сейчас всё будет. Артур – подавай свою волшебную овсянку. Гешенька, мой золотой, кушай. – Софья поставила миску перед вороном и погладила его оперенье - обязательный утренний ритуал.
Ворон встрепенулся и принялся за еду.
Соня, впервые за долгое время наслаждалась вкусным завтраком, приятной компанией и неспешной беседой. Ей совсем не хотелось, чтобы это волшебство заканчивалось, если бы она могла – она бы остановила время, но оно неслось со скоростью звука. И тут она вспомнила, что ещё вчера они отключили телефоны, поэтому так странно тихо и хорошо – никто не звонит, не дёргает, ничего не требует. Но пройдёт ещё пара часов, и им придётся возвращаться из милой сказки во взрослую жизнь, где нет сказочных принцев с волшебными конями, нет дурманящего кофе в постель, тёплых объятий, даже обычной овсянки, и той нет. Соня заметно погрустнела.
- А я всё вижу – сказал Артур, о чём ты подумала, о том, что пора возвращаться в реальность?
- Ты ещё и мысли читать умеешь? – мягко улыбнулась Соня.
- Конечно, я же бармен! А знаешь, я подумал о том-же. Как не хочется возвращаться к обычной жизни. Но, у нас ещё есть немного времени чтобы позволить себе побыть такими, какие мы есть на самом деле. Кстати, посуду сегодня моешь ты, а я в душ, с твоего позволения.
- Вот ничего себе! Ты решил закончить сказку раньше? Сразу «посуду моешь ты»!
- Я готовил и принёс кофе в постель! Я уже герой и горжусь собой! И ещё, я не сбежал от твоего «питомца», за что вполне заслужил себе маленький памятник и мохнатое полотенце!
- В шкафчике, в ванной. Согласна, ты настоящий герой. – рассмеялась она.
- Кхе-кхе, водочки бы… – донеслось стариковское покашливание с подоконника.
Артур ругнулся и скрылся в ванной.
Соня взяла на руки ворона, тот деловито уселся на её руке и подставил голову для ласки. Погладив блестящее оперенье, она выпустила ворона на балкон.
- Не задерживайся к ужину, я приготовлю для тебя отличную баранью вырезку.
- Водочки бы… - раздалось стариковское ворчание и удаляющееся хлопанье крыльев.
Приведя кухню в надлежащий вид и наведя порядок в холле, Соня отправилась в душевую. Времени, чтобы побыть наедине оставалось совсем мало, и ей очень хотелось ещё хоть немного продлить нежданную сказку.
Взбодрённый принятым горячим душем и прекрасным настроением, что не покидало его вот уже второй день, Артур расположился на диване ставшим ему таким «родным» за пару дней. Только сейчас он рассмотрел гостиную: огромный плазменный экран занимал добрую половину стены, неимоверное количество книг на книжных полках занимали всё остальное пространство. Он присвистнул, такая огромная библиотека, пестрящая разнообразием обложек, и столько новых, глянцевых – никогда бы не подумал, что Соня может быть любительницей дамских романов. Его любопытство взяло вверх, он не удержался, подошёл к одной из книжных полок и взял томик в ярком переплёте. Название было лаконичным и совсем не похожим на обычные женские романы - «Восхождение». На обратной стороне красовалась фотография молодой женщины в строгом костюме, что-то показалось ему знакомым в её облике, он вгляделся в фото - автор София Мэйн гласила обложка.
- Артур, ты здесь? – Софья вошла в комнату и увидела Артура с книгой в руках, весь его облик выдавал крайнюю озадаченность. – Что случилось?
- София Мэйн, это кто? Твоя сестра? – растерянно спросил он.
- У меня нет сестёр, это мой творческий псевдоним. А что?
Книга выпала из рук Артура и с гулким стуком упала на пол.
- Ты писатель?! – ошарашенно спросил он.
- Ну… - замялась Софья, - я стараюсь им стать, да что случилось-то, ты не знал?
- Соня! Почему ты мне не сказала сразу?! Я в гостях у писательницы, и ничего не подозревал, это же…
- Артур, остановись – рассмеялась она. – Ты не поверишь, писатели – столь же обыкновенные, живые люди, как и все остальные. Мне казалось, что ты в курсе.
- Ты могла бы сказать мне, просто предупредить!
- Предупредить о чём? Это разве что-то меняет?
- Ты не понимаешь!
- Решительно не понимаю, - Соня нахмурилась, - я не вижу в этом ничего особенного, я всё та-же Соня, которую ты вёз по ночному городу, та, кого ты укутывал сегодня ночью, я всё та же, и мой род занятий абсолютно ничего не меняет.
- Я думал ты психолог, или журналист – выдавил он. – Ты не понимаешь, для меня художники, писатели, музыканты, актёры – небожители, они ближе к Олимпу, и не могут снисходить до простых смертных, и вообще… Это что, все книги написаны тобой?
- Артур… - Соня не знала, как реагировать, видя его растерянное лицо. – Это моя домашняя библиотека, моих книг тут совсем немного. Пожалуйста, давай забудем о моей профессии, я хочу, чтобы ты стал таким, как прежде. Я не имею отношения к небожителям, я обыкновенная, такая же, как и все.
- Сонь, нет! Совсем не такая, ты другая, ты... – он не мог подобрать слов, поэтому поднял книгу и вернул её на полку.
- Пожалуйста, не надо так. Мне становится не по себе, прошу, давай забудем об этом. У меня сразу появляется ощущение, что меня пытаются купить. А я хочу простых, человеческих отношений, понимаешь?
- Соня! Но это же замечательно! Ты даже не представляешь!
Соня опустилась на краешек дивана.
- Арт, друг мой – печально начала она. – В этом нет ничего замечательного, постарайся услышать меня.
Артур присел рядом. Соня тяжело вздохнула:
- Я слишком много пишу, порой мне кажется, что моя жизнь - это строчки, буквы, слова, запятые… Сложно объяснить, но я живу именно так, в своих героях, в их переживаниях, горестях и радостях. А ещё, бывают в жизни такие периоды, когда тебе ничего не хочется, совсем ничего, и ты сидишь, и пишешь. Просто пишешь, не зная, будет ли то часть нового рассказа, или так и канет в Лету. Всё равно, абсолютно всё равно – бумага всё стерпит, и ты «выписываешь» свою пустоту, которая возникла в тебе из ниоткуда, и одному Богу известно, когда она оттуда уйдёт. Да, порой из этой пустоты рождаются умные мысли, иногда рассказы, а иногда – ничего, просто пустота, набор слов описывающий то состояние, в котором ты пребываешь. Это, сродни депрессии, но не она, просто где-то внутри как будто что-то ломается, обрывается и ты становишься словно пустым, никчемным и абсолютно бесполезным для самого себя. Это не страшно, скорее – омерзительно, но так бывает.
В комнате, долгой паузой повисла тишина.
- Я даже сценарий собственной смерти уже написала.
- Это как?
- На самом деле моя жизнь не настолько захватывающе интересна, как порой пишут журналисты. Всё далеко не так, всё совсем иначе. Эта пустая холодная квартира, в ней холодно и одиноко, даже любимые вещи не всегда приносят радость и согревают душу. Мне не хватает тепла, простого человеческого тепла. Знаешь все эти модные тусовки, шум, краски и грим – сплошная показуха, все мы другие и прячем свои лица под масками, за толстым слоем грима. А истина - слишком непрезентабельна, чтобы её выставлять напоказ. Все мы слишком одиноки в своём «богатстве» и возможности иметь что-то, что не может себе позволить кто-то другой – это попытка доказать самому себе, что ты крут, и живёшь не просто так. Всё это напоминает балаган, но, когда наступает вечер, и с лиц смываются краски – приходит настоящая жизнь, без прикрас: с заботами, проблемами, одиночеством, болью и слезами…
- Сонь… я понимаю.
- Нет, - она улыбнулась сквозь слёзы – нет, слава Богу, ты не совсем понимаешь, ты чувствуешь, но не переживаешь того-же, и не надо.
- Так что у тебя за умопомрачительный сценарий? – поспешил он увести тему в более безопасное русло.
- О-о-о, а ты у нас дипломат, тактично меняешь тему! Ладно, открою тебе страшную тайну современного мира: ничто не делает выдающегося человека столь знаменитым, как его собственная смерть. А я, даже не выдающийся человек, зато у меня есть собственный сценарий. Предупреждаю, ты будешь первым и единственным человеком, который знает об этом, поэтому, храни мою тайну, как зеницу ока.
- Я внимаю и весь обратился в слух!
- Я уйду поздней весной, в самом конце мая, когда яблони будут стоять все в цвету. По небесно – голубому небосводу побегут белые пушистые облака. Дурманящий аромат цветов будет сводить с ума всё живое, все будут ликовать и радоваться теплу, грядущему лету и счастью. И вот однажды, среди всей этой красоты и беспечности, в одно мгновение остановится моё сердце. Внезапно поднимется тёплый ветер, что пронесётся по кронам деревьев и сбросит с них яблоневый цвет, неся лепестки как шлейф невесты, а с ясного неба, прямо сквозь солнечные лучи заморосит тёплый майский дождик, будто оплакивая и прощаясь со мной. Вот такой у меня сценарий.
Пауза затянулась. Артур не мог понять шутит она, или же говорит серьёзно.
- Почему ты молчишь? – спросила Соня.
- Знаешь, это так странно – ты умудрилась создать сценарий собственной смерти, а написать сценарий для лучшей жизни не пробовала?
- Кхм, - едва улыбнулась она, – это гораздо сложнее, да и зачем? Я уже, наверное, отжила своё, прошла свой путь, сделала всё, что могла – пора поторопиться назад.
- Назад, куда? И это ты мне говоришь? Соня, очнись! Ты не можешь так думать всерьёз! Ты молодая женщина, у тебя ещё вся жизнь впереди, ты же сама меня убеждала, что сорок – это начало! А ты не подумала, что можешь быть кому-то дорога, ты подумала о тех людях которым нужна? Я, да я – он соскочил с дивана и нервно заметался по комнате, - да как тебе вообще такое в голову могло прийти? Нет, ты действительно больна, тебе надо к психиатру!
Она сидела на диване, смотрела как он мечется по комнате, нервно теребя волосы, и улыбалась.
- Что ты улыбаешься, что в этом смешного? Это же бред какой-то, понимаешь? БРЕД!
- Не кричи, именно поэтому об этом сценарии я никогда и никому не рассказывала, и…
Он не дал ей закончить фразу, резко оборвав на полуслове:
- Соня, пожалуйста, что с тобой случилось? Да тебе стоит только щёлкнуть пальцами и вокруг тебя материализуются стаи мужиков – выбирай любого! Ты посмотри, какой ажиотаж своим присутствием ты вызываешь в баре! Ты этого не видишь, ты всё время смотришь куда-то за мою спину, но я-то вижу!
-Успокойся, пожалуйста, – она похлопала ладонью по дивану рядом с собой, - присядь. Ты думаешь, что женщине нужно только это? Ты уверен, что можно с любым представителем мужского пола забыть об одиночестве и создать семью? Не будь наивным! Этим и отличаются девочки, которым уже за тридцать. Мы не ищем случайных встреч и лёгких романов, мы смотрим в глаза мужчинам и ищем там отголоски собственных чувств и переживаний. Именно поэтому женщине после тридцати в тысячи раз сложнее решиться на отношения, так как в её жизни уже однажды были отношения, а порой и не одни. И она ищет не просто чувства, а созвучную душу. Того, кто поймёт и поддержит, будет просто любить и ничего не требовать взамен. Поэтому, нам… проще завести собаку, нежели новые отношения – печальная улыбка коснулась её губ.
- Какой кошмар! Нет – это правда, кошмар! То есть, по твоим словам, получается, что мы - мужчины считаем, что женщины холодные, расчётливые стервы, которым нужны от нас только деньги, а вы в свою очередь не ждёте от нас ничего кроме понимания? О чём же мы все тогда думаем, почему не понимаем друг друга? – он опять сорвался на крик и заметался по комнате, - Соня, это же несправедливо, неправильно! Ну хоть кто-то же должен рассказать об этом?!
- Об этом пишу я, но увы, мало, кто это читает, а ещё меньше тех, кто это понимает – вот такая нелепая правда жизни, Артурчик. И знаешь, далеко не все мужчины такие как ты, не всем везёт как мне - встретить на своём пути такого человека, умного, чувствующего, понимающего. Не суди всех по себе, ты всё равно будешь не прав. Возьми даже этих завсегдатаев бара на которых ты ссылался…
- И что? Да любой…
- Да, но ты никогда не задумывался почему? Просто слегка измени декорации. Представь, что ежевечерне в бар приходит простая женщина, из тех, что мы видим ежедневно на улицах, и пробегаем мимо них даже не взглянув. Она не столь ухожена, даже слегка небрежна, уставшая, полноватая, взлохмаченная. В самой простой одежде, в той, в которой она гуляет со своими тремя детьми и собакой. Возможно, она бы и хотела купить что-то приличное, но её муж – пройдоха и алкоголик пропивает всё, что она зарабатывает. И она приходит в этот бар, чтобы снять напряжение, посмотреть на «праздник жизни» проходящий мимо неё и сказать самой себе, что ещё не всё потеряно, что возможно, и в её жизни ещё что-то может измениться. Она приходит за надеждой и силами, чтобы встать назавтра с постели, надеть «хомут на шею» и пахать дальше. Так ответь мне, станут ли подходить к такой женщине завсегдатаи твоего бара, если она даже не просто щёлкнет пальцами, а отстучит ритм кастаньетами? Молчишь… Я не знаю кто виноват и что с этим делать, просто наш мир стал слишком материален, и все больше заботятся о неприкосновенности собственных капиталов, нежели о душе, покое, тепле, уюте, семье… Это и есть самая современная трагедия.
- Соня, ты… ты меня убиваешь. Неужели всё настолько плохо? А как же то большое, светлое, лучшее?
- Знаешь, этот мир ещё не до конца погряз в грехах, единственной цели наживы и долговых ямах, не весь. Пока ещё существуют такие люди, как ты…
- Да причём здесь я?! Я вообще не такой, не такой, каким ты меня представляешь, я тоже… - он запнулся на полуслове, - тоже натворил такого, что до сих пор дурно! Ты даже не представляешь, каким я был!
- Мне неважно каким ты был. Мне важно каким ты стал! Какой ты со мной. Все мы совершаем ошибки, просто кто-то способен это осознать и принять, и попробовать хоть что-то изменить. А кто-то пойдёт дальше, повторяя невыученный урок снова и снова, наступая на одни и те же грабли, виня всех и вся вокруг в собственных неудачах. В этом и есть разница!
- Соня, ты сводишь меня с ума. Я не философ! Я не понимаю о чём ты говоришь, не вижу разницы.
- Всё ты видишь, и понимаешь прекрасно. Ты пока не можешь согласиться со всем, что я тебе сказала, потому что это некрасиво, но это жизнь! Простая жизнь, без прикрас и ложного блеска. И я могу тебе это доказать, - она улыбнулась своей особенной загадочной улыбкой.
Артур с недоверием прищурился.
- Что ты задумала?
- Ничего. Совсем ничего. Ты сам всё увидишь!
- Соня-я-я! Прекрати! Я не хочу ничего видеть, и знать ничего не хочу. Я хочу просто жить, как все обычные, нормальные люди. Иметь простые житейские радости: горячий ужин, тёплую постель, любимую женщину, собаку, детей в конце концов!
- Аха, а потом – гараж с вечно сломанной машиной, рыбалка-запой, футбол по пятницам, отвисший пивной животик, злобная жена, дети-беспризорники, скандалы, истерики.
- Да! И пусть! И что в этом плохого? Это жизнь, ты сама так сказала!
- Нет, дорогой. Это не жизнь, это подобие. Жизнь в чувствах. В яркости эмоций. В смелости принимать на себя ответственность, умении ценить и любить, и учиться быть вместе.
- Это тоже чувства! Простые, человеческие чувства! И запои с рыбалками, и посиделки в гараже – это тоже радость! Маленькая мужская радость!
- Это попытка снять с себя ответственность и уйти от проблем - удел слабаков.
- Нет! Ты не понимаешь! Это, это… Всё не так. Нет ничего плохого в посиделках в гараже, рыбалках, банях. Ведь можно всё совмещать, можно! И детьми заниматься, и жене помогать, и да, даже сбегать от них тоже иногда можно и нужно! А летом – всей семьёй ездить на природу, на море, чёрт возьми! Можно!
- Романтик ты мой. Можно, конечно можно, но мало кто это делает. – Соня устало вздохнула. – Я уже давно перестала в это верить.
- Соня… Ты вообще способна, хоть кому - нибудь доверять? Не верить, доверять?
- Да, конечно! Всегда, собакам. Они не предают. - она едва заметно улыбнулась.
- А людям? - удивлённо спросил он.
- Люди - лгут, всегда. Или из собственной выгоды, либо из страха, или интереса, либо, чтобы сделать тебе больнее. И лишь собаки - никогда. Они честны, даже если поманить их вкусненьким, они сделают всё, чтобы получить желаемое, но потом, всегда, всегда возвращаются к тебе. Потому что любят честно и искренне. И нет ничего вернее собачьей любви! А люди лгут, всегда...
- Ты так любишь собак? – Артур сел от неожиданности.
- Дело не в любви к собакам, но да, ты прав, людям обязательно нужны собаки, с ними они становятся лучше, добрее и человечнее. Без них-никак. Запустишь руку в густую шерсть, прижмёшь к себе лохматое чудо, и понимаешь-любовь можно взять в руки и согреться в ней, прижавшись лбом к мокрому холодному носу. Вспомнила! – она улыбнулась, - ну, надо же, только сейчас вспомнила! Когда-то давно, кажется, в прошлой жизни - я себе загадала, что пойму, что в мою жизнь пришёл настоящий мужчина, моя вторая половинка…
- Интересно, и как же?
- У него будет редкое имя, и он подарит мне щенка ретривера! – Софья расхохоталась, пытаясь снять напряжение. – Как видишь, собаки до сих пор нет.
- Соня…
- Но как говорит моя подруга - хороших мужиков ещё щенками разобрали, так что, надеяться особо не на что.
- Так, всё ясно! Одиночество тебя сожрало окончательно! Значит так, теперь у тебя есть я. И пусть я не Дон Кихот Ламанчский и ты не Дульсинея, и я даже не легендарный конь Буцефал, и далеко не сказочный принц, но! Ты сама сказала, что я твой Ланцелот, теперь - держись! Я помчался на работу, жду тебя в баре, как обычно - в одиннадцать и не минутой позже. Мы всё исправим! Теперь, мы вместе с тобой будем писать твой новый сценарий. Сценарий для лучшей жизни! – с этими словами он поцеловал её в макушку, схватил пальто и умчался, хлопнув входной дверью.
- Ничего не понимаю! – сказала закрывшейся двери Софья и сползла с дивана.
Продолжение следует...