Она опять очнулась. Было неясно, сколько времени прошло с тех пор, как позвонила дочке. Большие часы висели на стене над ее головой, но сил повернуть голову не было. Подташнивало, сердце колотилось испуганно, будто подкатываясь куда-то к горлу. Она заметила, что левая рука онемела. Почувствовала, что снова ее настигает забытье. Как всегда в таких случаях, опять вспомнился Додик.
Они встретились сорок восемь лет назад в ресторане. Скромная молоденькая Сонечка с несколькими подружками из бухгалтерии отмечали там то ли какой-то праздник, то ли полученную премию. Они работали в крупном НИИ, таких было много в их большом городе на востоке Украины. А красавец Додик играл на фоно в ресторанном оркестре. Правда, в ресторанные лабухи он попал не сразу. Сперва, как приличный мальчик, получил диплом инженера по теплоснабжению. Но уроки музыки, которой его учили еще в школьные годы, сделали свое дело. Тем более, у мальчика оказался абсолютный слух. Сперва он еще пытался совмещать музыку с работой, но в конце концов музыка победила. Он плюнул на инженерную свою карьеру к великому неудовольствию мамы. Та была врачом-педиатором, растила сына без отца и души в нем не чаяла. «Бандит, - говорила она ему, - ты разбиваешь мне сердце. Почему ты не повзрослеешь и не займешься делом?»
В тот вечер Додик был в ударе, много импровизировал, посетители ему охотно хлопали. А он заметил в стайке девиц одну симпатичную, она смотрела на него с восторгом. Когда у музыкантов был перекур, подошел, пригласил за свой столик. С этого начался их роман. А ведь у него было немало подружек, многие были очень даже хороши собой. Приятели-лабухи не понимали, почему он предпочел им Сонечку, не верили, что это его увлечение продлится долго. Но через восемь месяцев они подали заявление в загс. Конечно, до этого Додик привел ее домой, и мама неожиданно одобрила его выбор. «Тебе нужна как раз такая девочка — симпатичная, скромная, не избалованная, без фанаберии. И мне с ней будет спокойней за тебя», - вынесла Раиса Александровна свой вердикт. А Сонечка, которая рано потеряла родителей, сразу потянулась к свекрови, почувствовав ее одобрение. И две эти женщины образовали как бы союз-заговор против своего общего любимца.
Она опять открыла глаза, взгляд упирался в знакомое фото на стене. Что же так долго "скорая" не едет? И Симы нет. От валидола никакого толка. Как плохо одной, вот был бы жив Додик...
Их семейная жизнь начиналась неплохо. Совместное житье со свекровью Сонечку не смущало. Обе женщины работали и дружно ухаживали за домом и за Додиком. А у того главная работа была по вечерам, часто до ночи, нередко на выезде. Днем он отсыпался. Но если вдруг случался у него домашний вечер, то там всегда ждал вкусный ужин. Вскоре родился у Сонечки первенец, любимый их Женечка. А через три года появилась дочка, ее назвали Симой в честь сонечкиной мамы. Тогда Раиса Александровна вышла на пенсию — надо же помогать с внучатами. Детки подрастали, болели, безобразничали, учились... А Сонечку перевели в плановый отдел, отправили на курсы повышать квалификацию. Она стала старшим экономистом, так что теперь старый анекдот про Маркса, который был просто экономистом, это было точно про нее.
Когда дети уже стали взрослыми, началась перестройка. Все кругом посыпалось. У Сонечки в ее НИИ много тем закрыли, молодежь увольнялась, институт держался на плаву, сдавая помещения в аренду торговцам. Плановый отдел сократили, Сонечку отправили на пенсию. Всеми овладела «охота к перемене мест». Первым намылился сын, его влекла далекая Америка, его институтский товарищ, молодой программист уже был там и звал к себе. «Опомнись, Женечка, что ты делаешь, - причитала мама, - разве ты не знаешь, какая там безработица, люди роются в отбросах!» (Сонечка всегда уважала печатное слово и доверяла газетам, а также тому, что говорили на политинформации). Но сын поступил по своему и теперь только изредка звонил по телефону. Тогда они задумали эмигрировать всей семьей, но куда? В Израиль, или в Германию, а может, в штаты? Вот, если бы Додик решил...
А у Додика все не складывалось. Конечно, работа была, появились еще и корпоративы, где можно было прилично заработать, но там тебя могли и унизить, не всегда это легко было выносить. Ему шел уже шестой десяток. Он чувствовал, что повзрослевшие дети относятся к его занятиям без уважения, его это угнетало. В последние гоы он стал сочинять музыку, но не представлял, кто может ее купить. И с эмиграцией тоже не мог что-то решить. Вся его публика была здесь, незнакомая заграница пугала. И с мамой были проблемы, ей было уже восемьдесят, она стала болеть. А дочь с женой хотят уехать. Он никогда не принимал серьезных решений, все обычно складывалось само собой.... Закончилось все это инфарктом, его не стало очень быстро.
После похорон Сонечка сказада дочке: «Если хочешь, поезжай, но я должна быть здесь, Рая без меня пропадет». И она ухаживала за больной свекровью до ее смерти. К этому времени дочка уже освоилась в Германии, у нее появился немецкий бой-френд, а позднее — сын Дэниел. Дочка звала маму в Германию. Дома ее уже ничего не держало, кроме старых и новых могил. В конце концов совсем уже немолодая Сонечка приехала в Германию.
Все здесь было так странно, все пугало. Прежде всего эти безумные цены в транспорте. Сонечка везде ходила пешком, она не могла заставить себя потратить такие деньги на проезд. Первое время она вообще не могла тратить "валюту", обедала у дочки, вечером почти голодала, пока дочке не удалось ей внушить, что здесь немецкие марки - это обычные деньги, вроде наших рублей, и что в Европе кроме «валюты» других денег не бывает. Ее поражали высокие цены на электрические лампочки, на простейшие лекарства, на картошку и помидоры, которые были дороже мяса. Она все пересчитывала на рубли, от полученных цифр голова шла кругом. Дочка убеждала ее, что тех социальных средств, которые она получает. ей на скромную жизнь вполне хватит. Но Сонечка возражала: "я прекрасно умею считать деньги, это всегда было моей работой". Она везде старалась сэкономить, чтобы отложить немного на подарки для внука, он уже ходил в школу. И прятала конвертик с этими деньгами в бельевом шкафу. "Наш Даниэл получает европейское образование», - говорила она с гордостью, будто тут можно получить какое-нибудь другое. В том же шкафу она хранила красивую брошь с драгоценными камнями, оставшуюся от свекрови. Она хотела подарить эту брошь Симе на свадьбу. Пусть у нее будет красивая память о бабушке. Должен же, наконец, этот немец сделать ей предложение.
А еще она боялась хаус-мастера, который жил в том же доме и всегда делал замечания по поводу неправильно рассортированного мусора. А еще у него надо было покупать жетоны для стиральной машины, та стояла в подвале. Он был всегда недоволен, если к нему обращались в выходные. Однажды Сонечка положила белье в машину и пыталась ее включить, но ничего не получалось. Пришлось звать хаус-мастера. Тот пришел, повернул вентиль для воды и с удовольствием сказал: «Вы знаете, фрау, у нас в Германии машина без воды не стирает».
Как все приехавшие, Сонечка ходила на курсы немецкого. За два года прилежной учебы она прекрасно выучила все правила немецкой грамматики, но говорить совсем не могла. Если вдруг где-то ей необходимо было найти выход, она кричала: « Рехт, линк?» (левый, правый?), приводя в недоумение окружающих. Особенно тяжело было говорить по телефону, если там слышалась немецкая речь. Тогда она бежала с трубкой за помощью к соседям. У нее вообще появилось немало чудачеств. Например, она всегда оставляла открытой дверь в туалет. Иначе будет перепад температур, а от этого простуда.
Дочка уговорила ее съездить на пару дней посмотреть Париж, были такие недорогие автобусные экскурсии. Голова кружилась уже от одного слова "Париж". Сонечка очень волновалась, боялась опоздать, но в конце концов в Париже, озираясь по сторонам, отстала от группы. Она была в панике. Хорошо, что рядом оказались русские, она попросила мобильник и стала кричать, чтобы ее забрали. «Скажите, где Вы сейчас, назовите какие-нибудь ориентиры», - спрашивал гид, но Сонечка кричала — не знаю, ничего не вижу! Когда она отдала мобильник владельцу, тот сообщил: «Мы стоим под Эйфелевой башней».
Стук в дверь вывел ее из забытья. Приехали, наконец, подумала она. Но сил встать и открыть дверь не было. Давайте, ломайте скорее, хотелось ей крикнуть, но не получалось.
Однажды она захлопнула дверь в квартиру, а ключи остались внутри. Сосед Славик сумел открыть дверь при помощи простой пластиковой карточки. Сонечка была в ужасе, значит, к ней так легко забраться. Она слышала много рассказов про воров, про кражи со взломом А ведь у нее в белье такие ценности хранятся. И все это может пропасть. Когда она была председателем кассы взаимопомощи, у нее был несгораемый шкаф. А тут ничего нет. Теперь она всегда запирала дверь на два оборота и еще на цепочку. Да еще попросила Славика сделать ей засов. "Не бойся, Соня, - сказал Славик. - Сделал по-мужицки, но крепко".
Дыхание у нее прерывалось, сердце трепетало из последних сил. Шум у двери становился все громче, но она уже чувствовала — не успеют. Ей показалось, что слышно голос Симы. Подумала, как та будет переживать. Потом снова вспомнился Додик, может, они опять встретятся... Она улыбнулась, вздохнула, в последний момент мелькнула мысль: все-таки молодец Славик, сделал все на совесть...