Раскопки затягиваются. Похоже, придется торчать тут еще лишние две недели, пока не пойдет следующий караван. Самое досадное, что ничегошеньки мы так и не нашли. Найти бы хоть что-то, хоть самую малость и можно было бы отчитаться перед спонсорами. Но, теперь я даже не загадываю найти что-то старше 100 лет, ибо, пусто тут, как в котелке Бинополлиса.
По инструкции в незнакомой местности нельзя перемещаться в одиночку. Будто кто-то ее читал, кроме меня. Забавно вышло, но единственный человек, который с ней ознакомлен, только что провалился в какую-то полость в земле. И, да, он шел один.
Падая, я, ударившись спиной обо что-то, ненароком выдохнул весь воздух и теперь, вдохнув добрую порцию, закашлялся, поскольку пылищу поднял знатную. Кашель, отражаясь от стен, глухим лаем возвращался ко мне.
Фонарик я, конечно же, не взял с собой. Нафига мне днем фонарик?! – думал я.
Кто ж знал, что выйдет такая оказия. Осторожно ступая, чтоб не упасть, запнувшись о какой-нибудь обломок, я отошел с единственного освещенного участка, чтобы глаза привыкли к сумраку и можно было бы попытаться что-нибудь рассмотреть.
Через некоторое время я осторожно шел по древнему, как сама Мать Земля, коридору. Не знаю, насколько древнее сооружение я посетил, но прошедшего времени было, видимо, достаточно, чтобы стены и потолок прохудились. Сквозь них поступало, если и не с избытком, то, по крайней мере, достаточно света, чтобы можно было идти не совсем вслепую.
Обожаю древний язык - оказия, сервант, трепанация – какие замечательные слова знали наши предки! – последнее время меня очень интересуют древние языки. На них уже давным-давно никто не говорит, кроме адептов. Они единственные в своем роде и и они могут читать Расписание, а мы нет. А люди верят. Верят, что в Расписании расписана единственная истина обо всем на свете, а адепты всего лишь проводники и переводят ее на наш нормальный язык. Когда-то я был одним из них. И не пожалел ни разу, что покинул их ряды, несмотря на то, что из-за этого, мне пришлось скрываться несколько лет о лесам и горам.
В проходе лежала куча каких-то лохмотьев и мусора. Это я узнал, упав в эту гадость. Потом я узнал, что это не мусор, а чьи-то кости, предположительно человека. Моя рука наткнулась на что-то. Решив, что без освещения идти дальше мало смысла – все равно потом будет еще темнее, а видеть в темноте я так и не научился, я взял находку и направился обратно к тому месту, откуда пришел.
Не буду описывать, каких усилий мне стоило выбраться на свет дневной, но я это сделал. Позже, сидя в своей палатке и попивая чай, я разглядывал свою находку.
Рассмотрел и обомлел (почерпнул это слово у древних). У меня в руках было целое сокровище. Древнейший артефакт – книга. У самих адептов она была всего лишь одна. Они берегут ее как зеницу ока. Эта поездка была, однозначно, не зря.
- «…С тем полудохликом я кое-как справился» – прочитал я, - «Силы в нем было немерено, а ущерба для себя он не в состоянии воспринять. Он как накроман, перебравший дозняк — совершенно ничего не чувствует. И глаза его потухли, будто жизнь покинула их…».
А потом понеслась. Я потерял счет времени.
- «…Молнии стали бить чаще, с неприятной непредсказуемостью. То там, то здесь, наполняя воздух пылью, застилая землю кусками бетона, кирпича и асфальта…»
- «…и тогда я украл впервые в жизни. Было противно от самого себя...»
Волею случая, я нашел дневник человека, жившего давным-давно, который, хотя вот уже много веков как канул в лету, вдруг ожил в этих строчках. Ожил у меня в голове, заполняя собой нейроны моей памяти.
Мне стало интересно, что же с ним произошло, чем все завершится и я открыл последнюю страницу:
- «…И вот, когда закончатся остатки консервы, в лагерь, походу придет настоящий п*сец. Но не завскладом и не мохнатый.
Увы, я этого не застану. Одышка замучила и второй день не могу пить воду - просто не лезет, отторгает организм. Завтра я уже, скорей всего, не буду ничего писать, а послезавтра тем более».
Мда, не каждый день читаешь последние мысли человека. Так это странно. Если бы я не пошел сегодня никуда, а сел, например, играть в карты с Бинополлисом, то не нашел бы эту тетрадь. Возможно, ее никто никогда бы не нашел – она стала бы пылью гораздо раньше этого события. А этот человек так и исчез бы из Истории Мира. Получается, его, вроде, как и не было никогда!? Ведь, даже вспомнить о нем было некому, до сего момента.
А если бы он не писал дневник, то никогда не смог бы вернуться к жизни. Пусть и не по-настоящему - в чьей-то памяти, тем не менее.
Получается, то что мы делаем, оставляем после себя, может значить очень много. Наши поступки больше нас самих! Они будут жить в памяти людей еще долго, даже тогда, когда нас, быть может, уже и не станет. Конечно же, при таком раскладе, лучше пусть это будут достойные поступки.