Вино огневого марта

               

Мартовское утро. Седьмой день календарной весны.   Родилась новая луна, и мы с Жоркой идем в березовую рощу встречать её восход . Согласно календарю, она должна взойти в 7 часов 56 минут.  Но солнце высвечивает свои лучи из-за холмов раньше, и в них, должно быть,  молодой серп месяца утонет и не будет доступен глазу. Я это сообщаю своему псу, и тот понимающе смотрит на меня, на небо, на приближающуюся березовую рощу, и его на выкате глаза слезятся  - как у ребенка спросонья.
 
Однако цель путешествия наша иная. В лесу уже есть что-то весеннее, пробудившееся, что может стать подарком для наших женщин. Например, набухшая серебристыми почками веточка ивы…

Под моими ногами, под Жоркиными лапами хрустит рассветный морозец. Вдали, под голубой гранью, сливаясь с серебряными туманами, лежат  еще девственно-чистые снега. Их белизну не приглушили ни оттепели, ни дожди.
С крыш пятиэтажек, упирающихся в березовую рощицу, не падает капель, не слышна её привычная мартовская дробь.
.
 Морозец славный, бодрящий. Тишь в лесу, только звонкий хруст под моими ногами. Тонкие и колкие, как мелкие стёклышки, вонзаются в лапки Жорки льдинки. Пёс поднимает то одну заднюю ногу, то другую, опасаясь ледяных заноз. Солнце уже выше. Лучи его легко проникают сквозь прозрачные ветви берез, раздвигают тени, которые растворяются меж белых стволов, теряясь в снегах. Счастливые, мы с Жоркой  захлебываемся в мартовском хмеле, пьянящем, веселом, огнедышащем, вольном.. Нам безумно хочется сберечь эту весеннюю волю, пряный дух хмелеющего под солнцем марта.

У одной из берез мы останавливаемся. Высокая, стройная красавица! Кажется, верхушки веток её касаются яркой синевы, чистой, высоченной, незамутненной. Я прижимаюсь к белому нежному стволу её: говорят, нет ничего целительнее пробивающихся вверх к веткам весенних соков. Успел напоить огневой март белоствольную красавицу живительной водицей, и мне кажется, что я слышу, как под белой корой, под золотой корицей  пульсирует живая кровь березы.
А земля еще под снегом.   Чуя весну, она оживает, и я вполголоса читаю ей стихи поэта Иннокентия Анненского:

 Меж лохмотьев рубашки своей снеговой
Только раз и желала она,-
Только раз напоил ее март огневой,
     Да пьянее вина!

Этим, что «пьянее вина», щедро делится земля со всем тем, что ею рождено. Вот и ива хватила уже из земли соки огневого марта. И на веточках её, словно пушистые лучики,  выскочили почки. Я аккуратно, чтобы не повредить другим пушистым веточкам, срезаю и складываю в пучок серебристый подарок марта. Жорка нюхает скромные  мартовские пушинки, радостно фыркает и, одобряя первый дар весны, звенит лаем на всю рощицу, где меж берез, во впадинах, серебрятся кустики ивняка.
А в яркую мартовскую высь, в головокружительную синь, звенит и звенит синица. Она поет заздравный гимн весне и завтрашнему женскому празднику, к которому мы с Жоркой  готовы: мы несем всем женщинам мартовский дар – скромный пушистый букет из ивовых веток

С наступающим праздником весны и счастья, дорогие женщины! Мира вам,  солидарной справедливости и любви.