Два года и вся жизнь

      

     Последние шестьдесят километров до места назначения показались Владимиру и Валентине бесконечными. От станции Кизил, что в Пермской глубинке, уже почитай, часов пять болтались по раздолбанной лежневке, как то самое в проруби, а конца-краю этой, с позволения сказать, дороге, видно не было. «Уазик-буханка» то проваливался по самые ступицы, то натужно, с хрипом подвывал, выкорячиваясь на очередной трухлявый кусочек настила, то снова рушился в болотную жижу, заляпывая грязно-бурыми ошметками и без того загаженные донельзя окошки скрипучей железной будки.
     Трехлетнюю Надюшку уболтало чуть не до посинения. Валентина как могла пыталась уберечь младшенькую от толчков и подскоков, прямо-таки вытряхивающих душу, а старшенькой, восьмилетней Еленке, казалось бы, все было нипочем. Она каким-то чудом успевала замечать в обнявшей дорогу тайге пичужек, зайцев, целое кабанье семейство  и даже медведя и без умолку восторженно трещала об увиденном. Боясь, что Ленка на каком-нибудь ухабе прикусит язык, папа Володя попытался пригасить ее словоизвержение легким намеком на  фантазерство, но водитель, как раз в этот момент основательно вписавшийся лбом в ветровое стекло, подтвердил: не фантазирует ребенок, понеже живности в тайге великая пропасть, а медведи нередко и в поселок забредают…В общем, злополучная та дорога одним из ярких пятен отложилась в памяти Малыгиных.
     Но самым светлым, теплым пятном стал младший лейтенант внутренней службы Женька, то бишь, Евгений Петрович Симкин, усатый (для пущей солидности) двадцатитрехлетний тогда еще по сути пацан. Именно Женька первым встретил Малыгиных в поселке Большая Ослянка. Тут надо капельку отвлечься и пояснить: Большая и Малая Ослянки – это две внушительные горы на Уральском хребте, или «Камне», как издревле называют его а народе. Горы, а при них два одноименных поселка лесозаготовителей, расположены ближе к Полярному Кругу. А вокруг зоны, зоны, зоны…
     Женька шутливо поздравил земляков с прибытием в «Тьмутаракань», забрал у Валентины с рук Надюшку, взгромоздил себе на плечи, будто только всю жизнь и занимался, что детишек «на лошадке» катал, и направился по тропинке к двухэтажному деревянному бараку, где новому сотруднику учреждения ВВ 201/2(колония  строгого режима), старшему лейтенанту Малыгину и его семье руководство выделило жилье.
     «Квартирка» оказалась та еще! Одна комната и за фанерной перегородкой закуток что-то типа кухни. Из печки, верней, плиты вывалились кирпичи, тонкая дверка болталась на одной проволочной петле (вторая отгорела), сквозные дыры в оконных рамах навевали вместе с ветром неизбывную тоску. Впридачу пол горбатился вздутыми досками, словно по нему много лет таскали на трелевочном тракторе хлысты с дальней делянки.
     Женьке такая картина не понравилась, можно сказать категорически. Сам-то он обитал в общежитии для холостых офицеров и сюда, в семейный барак, до настоящего момента не заглядывал. Было ясно, жилью для семьи Малыгиных требовался капитальный ремонт. На дворе август: днем тепло, по ночам до нуля! Пока суть да дело, покуда хозчасть раскачается с ремонтом, не только дети, взрослые перемерзнут в прах.
     И Женька нашел выход! Отдал свою комнату в теплой общаге Малыгиным, а сам перебрался в комнату товарища по службе. В тесноте – не в обиде! Владимир и Валентина пытались отнекиваться, но девчонки в один голос заявили, что рядом с дядей Женей всем будет лучше.  Таким образом проблема разрешилась ко взаимному благолепию. Относительному, конечно, поскольку в тайге, да еще и  в начале семидесятых годов прошлого века, о комфортном существовании можно было только мечтать. Притом мечтать втихомолку, дабы не навлечь на себя подозрения в изнеженности, паче того, низкопоклонстве Западу. Компетентные органы ведь денно и нощно пеклись о моральном облике граждан Страны Советов, а парткомы и профкомы призывали не бояться трудностей…
     В общем-то и Малыгины, и Женька  не боялись. Росли и взрослели, как и все, в условиях, близких к экстремальным: недоедали, недосыпали, носили на себе перелицованные родительские пиджаки и кофточки, учились, получали профессии, с энтузиазмом катили в глухую тайгу, на целину и другие великие стройки социализма. Короче, они были советскими людьми, зомбированными всепроникающей большевистской пропагандой и свято верящими, что так и надо. Так и никак иначе!
     К концу сентября выпал снег. Такой обвальный снежище, что всем «вольняшкам» пришлось брать лопаты, рыть траншеи в три человеческих роста к сараям и сараюшкам, где хранились дрова.  Лопатили снежок и вокруг колонии, дабы осужденные не посигали через забор. Хотя, куда им бежать-то?.. Евгений все неслужебное время возился с девчонками. Был и нянькой, и воспитателем, и учителем. Он стал своим в семье Малыгиных. Особых развлечений в таежном поселке, да еще и зимой – кот  наплакал. Но Евгений находил и время, и возможности создавать детям нескучную жизнь. Частенько водил их на речку Косьву, промерзавшую  чуть ли не до самого дна, катал на санках, строил с ними снежные крепости, которые они брали  потом штурмом, а домой возвращались белыми шарами. Разве что в ушах только снега не было! И ни разу не рассопливились.
     Под Новый год Евгений надумал добыть к праздничному столу какой ни то дичи. Сунул в рюкзак остатки пирога с морошкой, запасной патронташ с гильзами, снаряженными волчьей картечью и жаканами (на случай, если вдруг повстречается с рассерженным солидным зверем), закинул за спину ружье и наладился в тайгу бить рябчиков. Валентина сокрушалась, жалуясь мужу на Женькину безалаберность. Нагрузила, дескать, харчей ему на неделю, а он все назад выложил. Тайга, говорит, в случае чего прокормит. Одинаковые они, мол, с Володькой: что тот, что этот как птички живут…
     К вечеру дети и взрослые обеспокоились. Пора бы уже Евгению к дому пригрестись, а его не видно и не слышно. Рябчиков и прочей пернатой дичи вокруг поселка предостаточно, а за целый день ни единого выстрела не было. В морозном-то воздухе, да на безветрии грохот из ружья на десятки верст аукается…
     Ночью завыла-закрутила метель лютая. Девчонки не ложились спать, чтобы «поколдовать» у окошка и попросить Боженьку указать «любимому дядечке Женечке» путь к дому. Владимир и Валентина тоже, забыв о комсомольско-атеистической дрессировке, шепотом молили Бога о спасении и сохранении раба Божия Евгения.
     Наутро Женька так и не объявился. Нервы у Малыгиных были на пределе. Владимир кинулся к свободным от службы офицерам, организовал поисковую группу. Весь день мужики пытались хотя бы выйти за пределы поселка, но пурга разыгралась на полную дурь, замела дороги и тропки, в сухой снег проваливались лыжи и поиски пришлось отложить до лучших времен.
     Женька нашелся к исходу четвертых суток. Аккурат за несколько часов до Нового года. Нашелся странным и загадочным образом. Тогда, в семидесятых годах, еще ведь не знали люди об НЛО и знаменитом нынче на весь мир Пермском треугольнике. Старожилы, правда, поговаривали о всяких непонятных явлениях, необъяснимых событиях, происходящих время от времени в тех краях, но широкой огласки все это не получало и муссировалось на бытовом уровне. Вроде баек на сон грядущий…
     Что-то случилось на подстанции, и во всем  поселке вырубился свет. И вдруг полная с непривычки темнота за окнами посерела и разбавилась мертвенно-бледным светом. Мгновенно унялась метель, будто и не было ее вовсе. Напуганные Малыгины прильнули к стеклам, продышали в морозных узорах дырочки для глаз и увидели потрясающее явление. Из-за Большой Ослянки медленно поднимался приплюснутый огромный шар или раздутый диск. Такой огромный, что мог бы, наверное, накрыть и поселок, и зону, и все другие зоны и поселки окрест. От непонятного и ужасающего своими размерами объекта тянулся к земле голубоватый игольчатый луч, освещая человеческую фигурку и, словно, подталкивая ее к поселку. Через какое-то мгновение луч погас и одновременно загорелись лампочки в комнате и на уличных фонарных столбах. А еще через полчаса в комнату ввалился усталый, заросший щетиной Женька. Рябчиков он набил. Аж семь штук! Рассказал, что лишь к вечеру первого дня своей охоты понял: он заблудился! Не паниковал, нет! Ходил кругами, пока в голове не созрела мысль; надо карабкаться на Большую Ослянку, с ее вершины легче сориентироваться. Два дня карабкался, поднялась пурга, зарылся в снег, проспал сколько-то, изгрыз сырьем промороженного до костей рябчика, а потом выскочили из головы все мысли, и он не помнит, как оказался на окраине поселка…
     В феврале семья Малыгиных прибавилась еще на одного человека – родился у сестричек Елены и Надежды братик Ромка. Через два года Владимира Ильича перевели на новое место службы в Щекинский район Тульской области. А Евгений Петрович Симкин тем временем поступил в Пермскую высшую школу милиции, успешно закончил ее и остался служить на Севере.
     Шли годы, выросли и определились дети. Елена трудится в должности начальника юридического отдела одного из московских банков, Надежда занимается строительным бизнесом, а капитан милиции Роман Малыгин охраняет порядок и обеспечивает безопасность туляков. И все Малыгины надеются, что Женька Симкин, землячок,(родом из Каменского района Тульской области) жив и здоров. Несомненно, нынче он солидный дядечка, предположительно полковник внутренней службы. Скорее всего, в отставке. Наверное, у него большая семья, и есть уже внуки. Просто невозможно представить Женьку без кучи детей и внуков, ибо таким замечательным отцом и дедом  Господь не станет разбрасываться.