"Пропусти меня к вождям!", -
Охраннику сказал Сантьяго.
"Мне виделся в пустыне знак,
О нём рассказать срочно надо".
Воин молча в шатёр вошёл,
Вернулся с молодым арабом.
В бурнусе бело-золотом
Тот появился пред Сантьяго.
Пастух поведал всё ему,
Как видел ястребов в сраженьи,
И не во сне, а наяву
С ним говорило провиденье.
Араб сказал: "Придётся ждать".
А сам в шатёр ушёл обратно.
Уж ночь была, хотелось спать,
И было всё-таки прохладно.
Оазис спал - Сантьяго ждал,
О Фатиме тогда мечтая,
И вот араб в шатёр позвал,
Возникла пауза немая.
То, что увидел наш пастух,
Его слегка ошеломило.
Ожил как-будто сказок дух,
Но наяву всё это было.
Нога утопала в волшебных коврах,
Светильники сверху свисали,
Из чистого золота в дивных свечах,
Таинственным блеском мерцали.
Вожди полукругом сидя в глубине
На шёлковых мягких подушках,
Чай пили, а кто-то курил наргиле,
От дыма здесь было чуть душно.
Всего же их восемь пастух насчитал,
Вождей, берегущих оазис.
И главного сразу Сантьяго узнал,
Хоть тот не промолвил и фразы.
Вопрос же задал совсем другой вождь:
"Кто тот чужак, говорящий о знаках?"
Сантьяго немного кинуло в дрожь:
"Я...это я, рассказать вам всё надо".
И он им поведал, что видел в песках,
И вновь отвечать на вопросы:
"Так почему же Великий Аллах,
Не нам рассказал об угрозе?"
"А потому, что чужие глаза,
Ещё не привыкли к пустыне.
Это как ветер, что рвёт паруса,
Сначала прикинется штилем.
И говорю вам я лишь о том,
Что сам разглядел в наважденьи,
Возможно, что вы посчитаете сном
Знаки мои и виденья".
В шатёр на мгновенье пришла тишина,
А после уж спор разгорелся...
А где-то спокойно спала Фатима,
Не чуя опасности в сердце.
Но опасаться было чего,
Сантьяго услышал решенье:
Не будет войны - так его самого
Убьют за ошибку в виденьи.
"Все мы здесь знаем", - сказал главный вождь,
"Что тот, кто снам свято верит,
Умеет понять где в них правда, где ложь,
И сны толковать он умеет.
Когда-то, две тысячи лет назад,
Был брошен в один из колодцев,
Один вот такой, что сны толковал,
И знал откровения Солнца.
Он в рабство был продан и наши купцы,
В Египет его отвозили,
Читать фараону он принялся сны,
А сны те серьёзными были.
Египет тогда без еды погибал,
И сон фараону приснился -
Семь тощих коров он во сне увидал,
И тучным семи удивился.
И вот человек, Иосиф имя ему,
Сумел он тот сон разгадать.
И фараон доверился сну -
Египет же стал процветать.
Вот так толкователь, Иосиф, юнец,
От голода спас всю страну.
И если и ты такой же вот чтец...
То все мы доверимся сну.
Обычай гласит, как в пустыне идти,
Как замуж отдать дочерей.
И если оазис нужно спасти...
Но от кого? Он ничей!
Обычай гласит, что с оружьем войти
Сюда никто не посмеет,
Ведь без оазиса в долгом пути,
Не могут ни люди, ни звери.
Но так же обычай велит понимать,
Посланья молчащей пустыни.
И если пустыне есть что сказать -
Она выбирает, как именно.
Сегодня знаменье её - это ты,
Тебе она приказала,
Прийти в наш шатёр, сжигая мосты,
Сказать нам, что времени мало.
Ещё раз напомню...ты будешь убит,
Если ошибся в видении.
Оружие взятое в руки велит -
Хоть крови, коль нету сражения.
Но если же завтра на нас нападут,
То золотом мы не обидим.
За десять убитых - монету дают,
А сколько их будет...увидим..."
Совет был окончен и все разошлись,
Сантьяго сомненье томило,
Две мысли в одно ожиданье слилось -
Признание или могила?
Он был встревожен, ему удалось
Проникнуть душой в Душу Мира,
За это, возможно, ему довелось
Закончить свой путь пилигрима.
Не слишком ли дорого знанье за жизнь?
Но сам ведь на ставки решился!
Покинув отчизну и продав овец,
Своею Стезёю прельстился.
Что там Погонщик ему говорил:
"Пойми, двум смертям не бывать..."
Не всё ли равно сколько прожил?
Главное - это как!
Не всё ли равно, когда ты умрёшь,
Завтра, вчера, через век?
Важнее другое - как ты живёшь,
И имя ль тебе Человек?
Да и к тому же любой день хорош,
Чтобы окончен был Путь.
Чтоб кто-то со вздохом промолвил: "Ну, что ж,
Все где-то будем, Мактуб..."