Переход Севастополь - Бухта Провидения (Петропавловск-Камчатский).
Дневник корабельного врача подводной лодки С-73.
Дневник вел лейтенант медицинской службы Леонид Балашевич (1960 год).
Рисунок автора "Бухта Провидения на Чукотке".
Бухта Провидения, 16 сентября 1961 года.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Наверное, читателю, который прочёл дневник до конца, захочется узнать, как сложилась в дальнейшем судьба его автора. Так вот, в отличие от многих его товарищей по выпуску, погибших на утонувших подводных лодках, смытых в море с палуб надводных кораблей, ставших инвалидами от радиоактивного облучения на первых атомных подводных лодках, судьба, иногда в последнюю минуту, оберегала его жизнь.
Подводная лодка С-73 в конце сентября 1961 года благополучно прибыла в Авачинскую бухту. Маленькая рыбацкая деревня Тарья, расположенная на противоположном от Петропавловска-Камчатского берегу бухты, а точнее, находившийся рядом посёлок подводников Лахтажный, стал местом её постоянного базирования. Началась обычная для подводников служба – сдача задач, учебные походы, боевые дежурства – и всё это на фоне крайней бытовой неустроенности, отсутствия нормального жилья на береговой базе, дефицит всего. Даже кружку молока для ребенка добыть было практически невозможно. Тяжёлая служба, бытовые трудности, отсутствие медицинской практики заставляли корабельных врачей искать любые предлоги, чтобы уйти из плавсостава. Самые решительные шли даже на крайние меры. Среди врачей был популярен даже такой анекдот или быль. Один из врачей флотилии отказывался служить, симулируя шизофрению, и его долго держали в психиатрическом отделении госпиталя. Когда его сочли выздоровевшим, командующий флотилией потребовал его к себе и строго спросил: «Ну так что, доктор, служить будешь?» «Так точно, товарищ адмирал, только в американском флоте!» Возмущённый адмирал заорал: «Убрать этого ублюдка с флота!».
Естественно, и наш уже к тому времени старший лейтенант не был исключением и мечтал уйти на береговую службу. И вот вдруг через два года после прибытия на Камчатку в один прекрасный день в штаб бригады прибывает молодой выпускник Военно-медицинской академии, назначенный на должность начальника медицинской службы подводной лодки С-73! Как потом выяснилось, в управлении кадров ВМФ в Москве вследствие какой-то неразберихи все прошедшие три года эта должность считалась вакантной, и героя нашего рассказа на бумаге как бы и не существовало! Естественно, что начальник штаба бригады не решился сообщить в Москву об этом ляпе управления кадров, и нашего доктора просто вывели за штат. Уйти из плавсостава ему, однако, не дали, а назначили врачом спасательного судна подводных лодок СС-2, базировавшегося в Петропавловске.
Это событие оказалось для доктора судьбоносным. Дело в том, что буквально во время первого же выхода в море подводной лодки С-73 с новым доктором на борту на ней снова произошёл взрыв, на этот раз не дизеля, а единственной, как помнит читатель, аккумуляторной батареи, которая находилась во втором отсеке и над которой были расположены «каюты» офицеров, в том числе и спальное место доктора. Новый доктор, находившийся в это время в отсеке, получил тяжёлые травмы и, хотя и выжил после продолжительного лечения в госпитале, был списан с флота по состоянию здоровья и остался на всю жизнь инвалидом. Лодку после этого нового взрыва эксплуатировать дальше не решились, и она была сдана на слом.
Вот при таких обстоятельствах наш герой вместе с женой и маленькой дочкой перебрался в Петропавловск, получил от начальства комнатушку в убогом бараке и начал новую службу. Спасатель СС-2 представлял собой обыкновенный маленький 250-тонный тральщик, оснащённый водолазным колоколом и барокамерой, и в обязанности доктора входило в основном обеспечение декомпрессии во время учебных спусков водолазов. Пришлось вспомнить всё, чему учили в академии на кафедре физиологии подводного плаванья. Ничего привлекательного в этой службе не было, но был один важный положительный момент. Дело в том, что для врачей подводных лодок разрешалась первичная специализация, то есть то, что сегодня называют интернатурой, только по общей хирургии, а автор дневника мечтал об офтальмологии. Так вот у врачей спасательных судов такого ограничения не было, они могли выбирать специальность по своему усмотрению. И он после двух лет службы на корабле воспользовался такой возможностью. На флоте такую специализацию получали на курсах офицерского состава медицинской службы (КОСМС), которые мы называли «Космос», существовавших в каждом госпитале флота. Для него это был главный госпиталь Тихоокеанского флота во Владивостоке.
После окончания курсов открылась перспектива претендовать на должность штатного офтальмолога, и возможность получить её открылась в связи с появлением в Лахтажном атомных подводных лодок. В организованной там дивизии появилась служба радиационной безопасности, где была такая должность, и на неё удалось пробиться нашему герою. Служба оказалась необременительной, главной обязанностью специалистов было периодическое обследование экипажей на предмет выявления возможной патологии, связанной с облучением, а остальное время автор дневника посвящал изучению своей любимой специальности и немецкого языка. Офтальмологию он изучал по попадавшимся в руки учебникам, а немецкий язык – письменно переводя на русский язык привезенное из отпуска и выпущенное в ГДР руководство Петрушки (такая была фамилия у автора) под длинным названием “Propedeutische Augen;rtzliche Operationslehre”. Метод оказался эффективным – последние страницы книги были прочитаны уже без помощи словаря.
В советском ВМФ в те времена существовало негласное правило, в соответствии с которым перевестись на лечебную работу или поступить на учёбу в академию разрешалось только после семи лет выслуги на кораблях, и как только у нашего доктора этот срок вышел, он, преодолев все бюрократические препоны, в 1967 году снова поступил в родную академию на двухгодичный Факультет усовершенствования врачей по специальности «Офтальмология». В сентябре он снова оказался в Ленинграде, в стенах знакомой кафедры офтальмологии на Пироговской набережной, и с упоением окунулся в учёбу, одновременно занимаясь научными исследованиями на кафедрах офтальмологии и физиологии. Флот с его опасностями, тревогами, неустроенностью быта и профессиональной невостребованностью остался только предметом редких туманных воспоминаний. Изменились интересы, изменились ментальность и характер, изменились цели, изменилось всё – прежний корабельный доктор исчез навсегда.