Янтарный ад. гл. 17
Сальников Сергей Сергеевич
Глава 17.
"Слушай, дорогой" - перед Сергеем стояла крупная, увесистая дама, видимо, родом с Кавказа - "Дорогой, возьми одну мою сумку, у меня вес лишний, я в Москве заплачу".
" У меня своих денег девать некуда, дорогая! - в тон ей ответил Сотников - " Не буду брать» Он повернулся к ней спиной и стал рассматривать указатель рейсов.
" Чего, боишься, что не заплачу?"
" Вали, не приставай к женатым мужчинам, у тебя там пол сумки наркоты, сейчас таможню позову"
Рослая женщина с высоких гор поперхнулась и отскочила от Сергея, подгребая под себя свои баулы.
Сингапурский аэропорт и таможня очень лояльно относятся к пассажирам, практически не проверяют багаж, вести бесплатно разрешено двадцать килограммов, а вот дальше - по доллару за каждое лишнее кило. Но там никто не отменял смертную казнь через повешение за самое незначительно количество наркотиков, и кто его знает, чего везёт в своей сумке эта мадам с солнечного юга нашей страны. Да уже практически не нашего юга. Сергей чуть поморщился от бесцеремонности тучной тётки: " Наглые, суки, что танк, подойти к чужому человеку с такой просьбой, она заплатит, ну, так и плати таможне и спокойно двигайся дальше, кидало азиатское".
" Лихо ты её пропёр, молодец" - Куденко сиял довольной улыбкой - " Суровый ты у нас, Сергеич, суровый, мне вот и шеф твой говорил, что ты каменный, не переубедишь, не переделаешь"
" А только утопить можно" - глядя прямо ему в глаза, спросил, улыбаясь, Сотников.
" Может, по рюмахе пропустим до отлёта?"
" Можно и пропустить, если только по одной"
Объявили посадку, ИЛ-96, огромное детище советского авиапрома, обратный маршрут проходил через Бомбей и Ташкент и должен был занять больше времени. Пассажиры, в основном соотечественники, бурно обсуждали последние новости с Родины, слово "Путч" крутилось и вертелось в воздухе, пропитанном парами страха, восхищение, интереса, бродило и выплёскивалось вместе с парами алкоголя, коим прилично подкачивали себя многие путешественники.
Взяли у стюардессы по баночки пива, что потянуло на доллар каждая, потом по шкалику виски. А вокруг всё витало и кружило это странное, тревожащее и будоражащее слух и душу слово "Путч"
Путч. Слово из книжек по истории. Немцы, фашисты, Гитлер, пивной путч, кажется его тогда распучило с того путча, но вышел сухим из воды. Что там дома? Дожились до путча, демократы-аристократы-дегенераты. Путч!
И ещё в 1973 году это слово лилось из эфира, захлёбывалось репортажами и комментариями. Чили. Пиночет, Президент Сальвадор Альенде, дворец Ла-Монеда. С этим словом связана мистическая история, о которой он редко вспоминал, но которой не может дать объяснение.
Их судно, шло из Вьетнама в Японию, в трюмах мелкий, как пыль, уголь из Кам-Фа. За кормой остался душный, нашпигованный комарами воздух и мокрый, покрытый тёмным и мрачным манграм зловещий берег Тонкийского залива. Позади ночные тревоги, разрывы бомбёжек, пожары, потопленные американцами баржи, морские минные поля. Они возвращались в другой мир, где звучала музыка, торговали магазины, мелькали голыми коленями женщины, гремели ресторанные оркестры и не было ничего страшней, как лишение визы. Пустое, мутно-желтоватое Южно-Китайское море, скучная и спокойная вахта, потрескивает репитер гирокомпаса, авторулевой исправно держит курс, чухает внизу, в стальном чреве, главный дизель, а рядом с ним изнывают от жары механик и моторист. Нет, практичный человек вряд ли изберёт профессию моряка, но если уж ходить в море, то обязательно штурманом, потому как в другом качестве здесь скучно и нудно. Дышит мёртвой зыбью гладкая поверхность моря, вздыхает отголосками далёких и нестрашных штормов, солидно переваливает через покатые гребни уставших волн сухогруз. Скучает на крыле сорокалетний матрос, рассматривая неяркий пейзаж, зорким опытным взглядом раз, за разом окидывая морскую гладь до самого горизонта. Сотников вышел на воздух, прислонился к отбойнику рядом с матросом.
" Сергеич, Вы радио слушали сегодня?"
" Нет, а что?"
" Так путч в Чили, Альенде свергли и убили"
" Что, трансляцию включали? Здесь вроде ещё не слышно наших станций. Ты ничего не напутал?"
" Дремал я в каюте и слышал через сон, но не всё понял, думал, Вы точно знаете"
" Да не, не может быть, нет ещё наших радиостанций, только "маркони" по своим пи-пи связь держат"
" Может и приснилось, странный сон"
" Ты лучше его не рассказывай, а то "помпа" клизму поставит" - усмехнулся Сергей - " Скажет, что капаешь под народного Президента".
Из-за низких туч наконец показалось августовское солнце, и Сотников юркнул в штурманскую, достал секстан, секундомер.
" Что, солнышко поймаем? Локатор уже не достаёт до берега" - матрос с интересом смотрел на инструмент в руках штурмана.
" Какой локатор, Витя, до берега почти сотня миль. Такое солнышко и горизонт! Грех не определиться!"
Через пару дней они были в Японии, последние дни лета. Сотников практически забыл разговор с матросом, но в октябре в Чили генерал Пиночет сверг и убил Президента Альендо. Виктор уже не стоял с ним на вахте, но однажды он напомнил моряку про их разговор: " Так откуда ты узнал, что случится через несколько месяцев в Чили?"
Моряк честно смотрел ему в глаза: " Не помню такого, Сергеич! Ну, ей богу не помню"
Путч!
Вроде Горбачёв арестован в Крыму,
В Бомбее сидели часа полтора, Уйма народа, толкотня, Лавки и лавчонки ломятся от восточных украшений. Они кажутся Сотникову слишком аляпистыми, но оставшиеся сингапурские доллары надо истратить, дома их не обменяешь, и он легко избавляется от их. Дома есть кому носить эти побрякушки.
"Давай литровую бутылку виски возьмём на двоих" - предлагает Генеролов.
" Руденько что-ли не хочет?"
" Жмётся, сука, но я ему по дороге буду в разлив продавать"
" Вот это кореша" - усмехается про себя Сотников и соглашается.
Гудят мощные турбины, огромная птица-самолёт медленно набирает высоту, везёт в своем нутре эту разноликую, пёструю публику, назад, домой, где опять чего-то случилось и стряслось. Заполнившая салон людская масса уже в основном приняла этот новый строй на Родине, большинству кажется, что они ухватили за хвост голубую птицу удачи, а теперь какие-то злые дядьки-путчисты пытаются их опять втолкнуть в скучную и серую жизнь с крохотными зарплатами, "Запорожцами" и очередями за дефицитом. Кто из них знает свою судьбу? Почти весь этот мелкий сброд бизнесменов через три-четыре года, а некоторые и раньше, будет с восторгом вспоминать ушедшую скучную и серую жизнь, где каждый уверенно сидел на своей жёрдочке и регулярно получал свою маленькую зарплату и спокойно жил на неё, регулярно уходя в отпуск и празднуя ежегодно в ноябре очередной юбилей Великого Октября, которому с каждым годом становилось всё больше лет. А некоторые очень скоро не смогут ничего вспоминать и видеть, их тысячами будет сжирать ненасытная пасть разбуженного чудовища, имя которому безмерная человеческая жадность. Кто знает, сколько из летящих ныне в этом самолёте, останется в живых через пару-тройку лет? Сколько погибнет от рук бандитов, в кровавых этнических конфликтах, не покончит счёты с жизнью собственной рукой. Тогда всем казалось, что беда пришла от каких-то страшных и загадочных путчистов, и веяло от них холодом страха великого исторического ужастика о Большом терроре, о котором все знали, но никто не видел. Выжившим в предстоящей мясорубке предстояло пройти через самую жестокую войну, что обрушилась на их страну, а их малочисленным потомкам увидеть позорный крах и окончательную гибель великой русской цивилизации. И гибель этой цивилизации потянет в болото небытия весь европейский мир. Но пассажиры самолёта, летевшего уже в некуда, этого не знали.
"Давай, откупорим подарок из Индии!" - Генеролов извлёк из бумажного пакета объёмную бутылку.
" Я не против, паскудно как-то на душе, надо выпить, ты прав"
После второй сосед Сергея опять затеял страдание по поводу тысячи долларов, что он проссал в бассейне.
" Чего я, болван, не поехал с вами в ресторан, пропала тысячи баксов и получил большой геморрой, сняли меня на видео. А вдруг по телевизору покажут?"
" Начисляй! А тебе-то что с того, в Москве не увидят и маме не расскажут"
" Блин, не расскажут, да Руденько, кореш правильный, обязательно нашепчет и отцу, и матери. Ой, это страшней, чем их полиция".
" Не, а ты что совсем святой, что в туалет лень сходить было?"
" Да кто знал, а испугался то я как, не успел поссать, а вокруг меня вода стала тёмно синей, как чернила, твою раствою, я чуть не о..... со страха. Тут эти узкоглазые налетели, из воды вытащили, орут и в комнату. Сняли на видео, протокол написали, хотели в посольство сообщать, но я расплатился и меня на хрен выгнали, ещё и половины времени не отплавал, вот суки, а там такие горки, бассейн с волнами - всё мимо меня" - он шмыгнул носом.
" Следующий раз умней будешь"
" Следующий раз я в Париж поеду"
" О, там ещё строже с этим делом, там за это или в тюрьму, в одну камеру с неграми или кастрируют"
" Ладно, откуда в Париже негры?"
" Из Алжира, сынок, из Африки"
" А причем Алжир?"
" Так колония это их была и любой алжирец считался гражданином Франции"
" И много там таких граждан?"
" Для тебя хватит. Давай, начисляй по-новой!"
Сидящий сзади Руденько протиснул шар своей сияющей головы между кресел: " А мне плеснёте?"
" Да враз, дружбан, доллар рюмаха" - осклабился Генеролов.
Руденько полез в карман за деньгами: "Жаль тебя всего на штуку оштрафовали, надо было на две".
На дне бутылки остались жалкие крохи, когда сон сморил молодцов. Проснулись они от настойчиво будившей их стюардессы: "Ребята, Ташкент, надо выходить, заправляться будет самолёт"
"Да не можем мы выйти, у нас узбекской визы нет"
Стюардесса засмеялась и больше их не тревожила.
Взлет и полет дальнейший прошли без них, Шереметьево приняло хорошей погодой, "зелёным коридором", машиной у входа и через час они уже сидели за приличным столом в квартире Генролова.
Его папан, потомственный работник какого-то торга, уверенно комментировал последние новости из центра столицы.
Там толпы людей блокировали введённые и получающие разноречивые указания войска, спаивали их дармовой водкой. Картинно кидались под колёса бронетехники молодые и старые клакёры из массовки. Вокруг "Белого дома", соорудили похожие на кучи мусора, баррикадки, на которых отмечались перед западными телекамерами защитники свободы. "Путчисты", произнеся невнятную речь по телевизору, растворились в небытие, будущий министр обороны России, командовавший десантниками, играл в свою игру с престарелым министром обороны СССР, а последний, молча наблюдал за бардаком в армии, ожидая указаний. Указаний не было, "путчисты" уже летели к "арестованному" генеральному секретарю КПСС, видимо за новыми распоряжениями, но, к их удивлению, босс их не принял, а сам "вырвался из плена" и вечером под охраной автоматчика в штатском и бесчисленный телекамер спустился с трапа самолёта в Москве, нежно поддерживаю под руку, совсем выбившуюся из сил "первую леди" страны.
Страну и народ брали под своё крыло новые "совести нации", приехавший из-за бугра. Ростропович со своей большой скрипкой и бойкой женой, да четырёхкратный герой социалистического труда Сахаров с такой же бойкой супругой. Обе миссИи выглядели несколько придурковато, но телевизионные комментаторы восхищались старикашками и говорить о них плохо было неудобно. Да и не услышит никто. Даже взлохмаченный и явно " не в себе" бывших секретарь обкома Борис Николаевич воспринимался вполне лояльно. Всем хотелось обновления. Страна куролесила, как маленькое дитя, что осталось без надзора взрослых, которые серьёзно и практично делили совместно нажитое имущество. Дети в предмет дележа не входили, но дети радостно шалили.
КГБ так и не дал команду «Альфе" штурмовать "Белый дом", где в одном из кабинетов, на полу храпел в пьяном отрубе глава демократов и будущий президент. Профессиональный большевик и партработник, лично руководивший сносом Ипатьевского дома в Свердловске, где была расстреляна царская семья, вдруг вспомним об изъятых у его деда большевиками коровах и свиньях и сразу люто возненавидел и проклятых большевиков, и саму идею коммунизма Пробудившийся от идеологического сна демократ спал на полу, пустив под себя лужу.
"Нет, как проклятых коммуняк наши вставляют!" - горячо спикировал Генеролов-старший, отправляя в рот канапе с чёрной зернистой икрой.
"Не переживай так, Михаил!" - успокаивала его боевая подруга Эмилия Львовна - "Тебе вредно волноваться, возьми себя в руки"
Член КПСС с двадцатилетним стажем, наконец, успокоился, взял в руки рюмку с армянским коньяком "Грэмми", встал: "Господа, за демократию, за свободу, за нашу многострадальную Родину, что, наконец, получит в этом мире то, что она по праву заслуживает".
Каждый выпил за своё и за свою Родину.
Самолёт в Калининград уходил утром.
Сотников сел в кресло зала ожидания, рядом обосновался дохленький молодой человек в больших очках и толстый, хорошо одетый мужик с тёмными навыкат глазами и обвислыми губами.
" Снимки прямо сейчас в газету, ты в своём Урюпенске будешь первый, сегодня и у нас твои подвиги осветит пресса. Ты отлично вышел на баррикаде. Теперь сынок ты уже в истории, как мужественный защитник Белого Дома и демократии. Статью мы передали по факсу, надеюсь, у тебя там сработают быстро, время закрутилось! Потерпи там чуток, прогреми позвонче и переедешь сюда, а потом.... Хорошие времена наступают, сын!"
" Я всё сделаю, отец, всё будет о"кей!"
Лев Моисеевич обнял сына: "Давай, сынок, а жду тебя здесь скоро, удачи" - он ещё раз обнял главного редактора "Вестника перестройки". Тот бодрым шагом направился к турникету на посадку.
"Где я видел эту рожу?" - пытался вспомнить Сотников, глядя в его сутулую, худую спину, поднялся и тоже пошёл на свой рейс.
Москва уже отошла от похмелья путча, где-то в морге лежали труппы трёх молодых парней, погибших под колёсами военной техники, их помпезно похоронят недалеко от Высоцкого. Где-то рядом уже ждало почётное кладбищенское место Игоря Талькова, а по большой стране, что вкатывалась в пучину хаоса и распада, уже разверзлись пасти миллионов могил для народа этой страны. Их похороны станут рутинной жизни. Их будут буднично закапывать и закапывать в горькую землю бедной страны, что выбрала себе страшный путь.
Место Сергея оказалось рядом с худым, сутулым субъектом в огромных очках, которого Сотников заметил ещё в аэропорту. Главного редактора " Вестника перестройки" распирало от нахлынувших воспоминаний прошедших дней, когда он мужественно защищал "Белый дом". Куда-то уходили картинки бесплатный кормёжки и выпивки, исчезал холодный липкий пот, что пробирал его леденящим страхом, когда стало известно, что прибыла "Альфа"- суровые молчаливые ребята, птенцы легендарного Буйневича, что с горсткой пограничников отражал атаки тысячной орды китайцев на острове Даманский. Тогда Виктор Львович благополучно исчез с баррикад и только, когда папаня точно удостоверился, что приказа на штурм так и не будет, смелый корреспондент опять нарисовался на «укреплениях» вокруг «Белого дома» и даже успел мелькнуть в кадре рядом с героем революции, проснувшимся Борисом.
" Вы из Москвы летите?" - задал он Сотникову идиотский вопрос.
" Надеюсь, что из Москвы и в Калининград" - усмехнулся в ответ тот.
" Нет, я имел ввиду, вы в ЭТО время были в Москве?"
" Был двадцатого. А что?"
" И перед "Белым домом" были?"
" Зачем? Там и без меня хватало..."
" А я там, два дня, под прицелами пушек и снайперских винтовок, страшное и героическое время, я Вам скажу, но отстояли демократию, Борис Николаевич - герой, народ его не дал в обиду"
" Так кто его обижал? Вроде не стреляли"
" Это потому что все как один встали на защиту свободы!"
" Все? Как один? Я не вставал, я в это время водку с икрой кушал"
" А плодами нашей победы пользоваться будут все"
" Не думаю, что все. Скорей маленькая кучка проходимцев. Вы где работаете?"
" Я - главный редактор "Вестника перестройки", Вертяев Виктор Львович"
" Во! Вы очевидно, Львович, и попользуетесь, если на подножку вовремя вскочите"
" Вот Вы девятнадцатого водочку в Москве пили, а..."
" Ошибаетесь, девятнадцатого я ещё пиво пил в Сингапуре, а водочка и икра - позднее - двадцатого".
" В Сингапуре? И чего Вас туда занесло?"
" Командировка"
" В командировке? Из нашего Урюпинска?"
" Кому может и Урюпинск, а мне - родной город, малая родина. Слышали про такое?"
" Извините, но кто из Прибалтийска может послать человека в Сингапур в командировку?"
" СП "Вест""
" Ба, так Вы из этого, первого в нашей области совместного предприятия? Я слышал, что некоторое время назад Вас удостоил чести своей аудиенцией сам Сорос?"
" Да, было такое"
" Давайте об этом статью сделаем в нашей газете? Это безумно интересно!"
" Особенно если рассказать, что его в действительности интересует".
" Вы же деловой человек, какое дело всем остальным до истины? Истина для остальных – то, что мы им сообщаем"
" Кто мы?"
" Деловые люди нашей страны и мы, их рупор - свободная пресса".
" Хорошо, заходите послезавтра к нам. К четырнадцати удобно?"
" Мне всегда удобно, когда вопрос стоит об интересах демократии и свободных предпринимателей"
Кто бы знал из них, что этой мимолётной встрече и шапочному знакомству предстоит иметь продолжение, трагическое для одного и счастливое для другого, что эта встреча и пустячный разговор резкое изменят судьбы обоих.
Сергею надоели пустые разговоры с этим дохликом и он сделал вид, что засыпает: «Ты бы мне ещё про безвинно погибших в страшной борьбе диссидентов рассказал»
Он улыбнулся, вспоминая забавную историю, что рассказал ему один бывалый моряк, правды в ней вроде и не было, но истиной веяло наверняка. Это было на обычной пирушке в чисто мужской морской компании, они уже почти месяц стояли на рейде Ингиш Бей, ожидая, когда им дадут идти их Канады в США, где докеры вели свою обычную для летнего времени борьбу за повышение зарплаты. Второй помощник, отличный рассказчик и балагур поднял вверх обе руки и произнёс: « Вам рассказать историю, как один моряк эмигрировал за кордон?»
«Валяй, Алексееич!»
«Тогда слушайте, это было давно, сидели двое морячкой и спокойно кушали водочку в каюте, а судно стояло на рейде в иностранном порту, почти как у нас сейчас. Вторая бутылка тихо и мирно уходила из жизни. На очереди ждала следующая. Беседа двух мужчин прошла стадию обсуждения женщин, затем работы и плотно обосновалась на политике. Речи становились громче, а физиономии розовели. Закусь был превосходный и ничто не предвещало быстрого окончания симпозиума, в его изначальном, римском варианте.
"Надоело мне здесь всё!"- вдруг произнёс Витёк, наливая очередную порцию беленькой в довольно вместительную рюмку. Друзья чокнулись и опрокинули по новой, вслед за дюжиной других.
" А чего так?" - Толян тщательно перекусывал солёнными груздями -"Всё путём, сидим хорошо!"
"Не понимаешь ты меня, Петрович! Душа свободы хочет! Надоело всё в этой стране! Всё! Жена - стерва кривоногая, тёща - крокодил нильский, капитан - урод, всё - говно! На волю хочу! На запад!"
" Ну, так какие дела? Собрал шмотки, скатился с трапа и в посольство - проси политического убежища"- Петрович хлопнул кореша по плечу. " Только не чирикай много, а то получишь свободу от одной проволоки до другой".
" Посольство? А кому я там нужен, на хрен? Я что, Лев Абрамыч? Я - Виктор Васильевич. Из брянских мы. Таких не берут в космонавты. А если и возьмут, то улицы мести, а какая это свобода?" - Василич подпёр щеку рукой и хмуро уставился в пустую бутылку.
" Есть вариант!" - Петрович хитро подмигнул.
"Да? Подскажи!"
"Яву" мне свою оставишь?"
"А зачем она мне там?"
"Пиши доверенность".
" А вариант не подведёт? Если что, потом сидеть не пересидеть!"
" Не дрейфь! Да и мотоцикл мне твой к лицу будет! А?"
" Годится! Моё слово - кремень, получишь чешскую тарахтелку, объясняй, чего делать надо".
Анатолий важно повёл глазами, отстранился подальше от друга и сказал: "Гомиком надо стать."
Предосторожность оказалась не лишней - огромный кулак Василича чуть не достал до физиономии кореша.
" Стоять, салага!"- Петрович резво отскочил в сторону - "Ты чего, полоумный? Это как вступление в партию. Говоришь одно, а делаешь другое. Остынь и слушай. У нас педики срок получают, а там они в большой цене и назад они тебя сдать не смогут, потому что срок тебе за твои убеждения светит. Чуешь? Не за воровство или убийство, а за убеждения. Ты - диссидент! Узник совести! Понял, вахлак?"
"Я- то понял, ну а если они меня проверить захотят?"
" Кому ты на хрен нужен! Ты объявишь, они подсуетятся, а когда дело сложится - опять веру поменяешь. Ну, что смотришь, наливай".
Прошло время и Петрович получил "Яву", а Василич переселился в Данию.
Вот такая, други мои, житейская история»
«А что, правда там педрилы в цене?»
«А ты как думал? Ты думаешь масоны они кто? Все как есть педики! У них, когда в их масонское спортобщество принимают, то ставят голого мужика новобранца раком, а все его трахают, как сучку в течку и отказать он не может, иначе не примут»
«А зачем они туда вступают?»
«Чтобы миром править, деньги огромные иметь»
«А без такого позора нельзя?» - молодой грузовой помощник скривился, как перед рвотой.
«Не, дружище, нельзя» - «второй» весело подмигнул честной компании.
«Тогда, значить, я сильно богатым никогда не стану?»
«Станешь, если зад подставишь»
«Не, лучше на зарплату жить»
«Ну, как знаешь!» - все дружно захохотали и выпили ещё по одной.
Сотников открыл глаза, его сосед уронил свои толстые диоптрии на колени и свистел во сне.
«Хм, к чему такой сон? А может и к чему. Они ведь, эти суки московские - педрилы, а я не из их компании, точно Вовчик говорил – сожрут они меня. Тогда выходит, что и Юля – гомик? Ладно, время всё расставит на свои места, пока всё не так безнадёжно»
2010 г.
Полностью повесть «Янтарный ад» можно прочитать на сайте прозаика и журналиста Сергея Сальникова https://sss1949.wixsite.com/salnikov