- Посмотри на себя. Посмотри на себя! – Алиса стояла напротив и вся полыхала. Зелёные глаза и рыжие волосы из-под цветастого платка.
Я стоял и хмыкал. С недавних пор я заработал «испанку», и сопли текли из всех отверстий.
- Утрись! – Алиса швырнула мне тряпку. Я ловко её подхватил и прижал к носу. – Ты просрал последний биток! Что ты мне обещал!? А, что ты мне обещал, урод?
- Я завтра пойду в ютуб Невского района. Мне за прошлые два кА обещали немного денег.
- ****абол. – Алиса шипела, как робот - ртутный насос. И так сжала зубы, что я слышал вселенский хруст. Вся улица Руслана Кадырова захрустела.
- Посмотри, сколько тебе лет. Посмотри на себя!
- Я ещё огурцом, - сказал я и сильно чихнул. В ушах зазвенело.
Мимо, потрескивая магнитами, прокатилась повозка исламского патруля.
Алиса притихла и поправила платок на голове. Красивый платок. Чёрно-красно-зелёный, со значками серпа и молота и полумесяца со звездой.
- Та наглухо долбанутый! Наглухо! По тебе Бехтерева плачет. Ты это понимаешь?
Я снова чихнул. И почувствовал кровь во рту.
По Кадырова сквозил ветер, ледяной и скользкий, как змея, он вынырнул из-за угла Садовой и полоснул холодным телом по моим ушам. Вздулся платок на голове Алисы.
Но рядом с ней я не чувствовал стужи. Она вся горела, шипела и трещала, как костёр.
Я представил её голой. Без этого дурацкого платка и акрилового макинтоша. Маленькая грудь, острые соски, твёрдые натренированные ягодицы. И её тепло. Или даже жар. Сто пять градусов по Фарингейту.
Вдруг Алиса перестала кричать и заплакала.
- Вчера вечером мы использовали последнюю воду. Ты понимаешь? Воды больше нет. Совсем. Понимаешь?
Я пожал плечами. И посмотрел на небо, просевшее над ржавыми крышами Кадырова и Садовой. Пухлое и серое. Набитой водой по горло. Столько воды. Жаль её нельзя пить. Как жаль, что она ядовитая.
- А так и не скажешь… - сказал я вслух. И, видимо, проглотил предыдущие мысли.
- Ты урод поганый. – Слёзы текли из огромных зелёных глаз Алисы, как роса по рубиновым листьям цветов, что я видел в детстве.
- Я еле тебя нашла. Пол города оббегала. Что ты здесь встал? – спросила она.
- Я жду лошадь.
Алиса внимательно посмотрела мне в глаза.
- Что?
- Жду лошадь. Рыжую лошадь.
- Ты под ковшиком что-ли? – Алиса приблизила свои глаза к моим. В них отражалось целое море.
Я отвернулся, чихнул в тряпку и закашлял. Сплюнул кровь в лужу. В серой ртутной воде плевок растёкся красивой кляксой.
- Какая лошадь, Максим? Какая, нахуй, лошадь? После кровянки в этом городе не осталось даже настоящих крыс. Что ты несёшь?
Ледяная змея ветра снова вздула платок Алисы, затрепыхал её плащ. Она и сама вся дрожала. Мне стало немного стыдно. Но что я мог поделать?
- Лошадь, - сказал я тихо, - вот увидишь сама, здесь пройдёт лошадь. И я это фиксану в ютуб. И будет тебе куча воды, хоть купайся.
Алиса снова заплакала. Покачала головой, развернулась и медленно пошла, куда-то в сторону Коломны.
Заревела учебная сирена. Змеиный до того ветер взорвался в разные стороны, выбивая оконные рамы из пустых квартир. Забился о землю и стены, швыряя пыль и мусор в лицо.
Я закрыл глаза и, вдруг, услышал музыку. Кажется, это была Павана Форе. Моя любимая Павана.
И ветер стих, серена умолкла. Погасли все звуки. Кроме одного: цокота копыт о булыжники…
Я открыл глаза. По мостовой шла рыжая лошадь. По той стороне улицы. Совсем рядом со мной.
Я затаил дыхание и боялся сдвинуться с места. Она ровно и с достоинством вышагивала, высоко подняв голову. Вся рыжая, с огненными гривой и хвостом, белыми копытами и янтарными глазами.
Она уходила, и я понял, что если так и буду стоять соляным столбом, всё упущу. Всё. Совершенно всё.
И я пошёл. Лошадь перешла на лёгкую рысь. Я побежал. Улицы превратились в полосы, волны на краю зрения. Ноги загудели, лёгкие загорелись. Только сейчас я заметил цветастый чёрно-красно-зелёный платок, что зацепился за лошадиную гриву. Он сорвался и упал на асфальт, когда она бросилась вправо, на Вознесенскую. Но я не мог остановиться и поднять его. Я должен был бежать вперёд, за ней. Я должен был должен…
И я смог добежать почти до Фонтанки, пока не упал.
С минарета Троицкой мечети завыли молитвы. По мне, наверное, по мне. Рыжая лошадь исчезла. Загудел ветер. Зашелестели винты управных дронов. Засвистели точки.
А потом стало тихо, тепло и спокойно.