Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
451. Штормовая мертвая зыбь. 6. Шедевр. 29 августа 1973 года.
Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Среда 29 августа 1973 года. БПК "Свирепый" в открытом Атлантическом океане в морском районе "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap), ближе к острову Исландия. Данные метеостанции Рейкьявик (сев.) Исландия, географические координаты: 64.132,-21.933. Третий день в районе следования БПК "Свирепый" к острову Исландия бушевало сильное штормовое волнение. Скорость ветра была относительно небольшой - 5 м/с (18 км/ч), но где-то в Атлантике бушевал ураган и до нас доходили крупные волны-валы штормовой океанской зыби. Атлантический циклон достиг максимума и шёл сильный дождь - 14 мм осадков. В среду 29 августа 1973 года дневная температура: мин.: 9.0°C тепла; средняя: 10.6°C тепла; макс.: 12.0°C тепла. На ветру и в сыром от дождя воздухе так называемая "эффективная температура" была - 7.3°C, зябко, сыро, простудно. Ветровые волны были умеренные (4 балла), удлинённые, на многих гребнях волн белые пенные барашки, которые срывались порывами ветра и неслись по воздуху низко над волнами, словно белые рваные полотенца. Высота ветровых волн 1,0 - 1,5 м, длина - 15 м, но штормовая океанская зыбь была уже очень высокой и даже с пенными гребнями. Эти длинные волны-валы, которые чередовались то седьмым, то девятым валом, сильно раскачивают и кренят корабль. В этот день солнце взошло над северо-восточным Атлантическим океаном в 06:01, а зашло в 20:55 (GMT+1).
Сумрачное, облачное, туманное утро среды 29 августа 1973 года встретило экипаж БПК "Свирепый", который упрямо шёл наперекосяк громадным валам-волнам штормовой океанской мёртвой зыби, сильным дождём (14 мм осадков) и противным сырым шквалистым ветром, который внезапно, коварно и бессовестно обдавал лица моряков сигнальщиков-наблюдателей хлопьями морской пены, сдуваемой с вершин гребней ветровых волн. Где-то далеко в Атлантике бушевал очередной ураган, а у нас в северо-восточной части океана "шалил и буянил" атлантический циклон с мерзким холодным дождиком. Корабль был наглухо закрыт на все броняшки, зачехлён во все защитные чехлы и покрытия, нахохлился и скукожился, пробираясь сквозь океанские валы-волны к заветной точке встречи с судном снабжения танкером СМТ "Олекма", который своим ходом и путём спешил со скорость. 14 узлов под спасительные крутогорные берега острова Исландия.
Боевая служба БПК "Свирепый" шла своим чередом. Моряки несли дежурные и привычные вахты, которые давно уже стали нашим образом жизни и наши организмы привыкли самостоятельно, без побудки, напоминаний и понуканий вставать, пробуждаться, выполнять обычные и привычные мероприятия личной гигиены, подготовки к вахте, смены вахты, пребывания на подвахте и обязательного вахтенного отдыха. Все моряки привыкли 4 часа нести боевую вахту на приборах, машинах и механизмах, 4 часа - на подвахте, выполняя регламентные работы ППО и ППР, помогая вахтенным и выполняя общекорабельные работы и 4 часа беспробудно спать в кубриках и каютах, "остывая" от дел и готовясь вновь заступить на вахту. Вахтенная служба набрала силу, упорядочилась, стала максимально эффективной и только нудная качка, внезапные удары волн и мерзкая погода вносили в корабельный распорядок и режим вахт свои изменения - приятные или неприятные.
Внутри боевого корабля, в котором люди, экипаж, являются естественным и органичным дополнением к машинам, механизмам, оборудованию, приборам и корабельному оружию (может быть, наоборот - автор) обстановка и условия (по закону подобия: "Всё подобно всему" - автор) сродни условиям в любом ином живом организме: всё крутится, действует, функционирует, работает, выделяет тепло, звуки, запахи... Живой мужской коллектив-организм делает тоже самое и внутри корабля, конечно, душно, жарко, терпко, потно...
Кроме этого, влажная, душная, дождливая и промозгло-холодная атмосфера окружающей среды внутри атлантического циклона добавляет внутренним условиям дополнительные метеорологические факторы, которые не улучшают, а ухудшают совокупную атмосферу на корабле. Вот почему наш корабельный доктор старший лейтенант медицинской службы Л.Н. Кукуруза и наш штурман командир БЧ-1 старший лейтенант Г.Ф. Печкуров, вместе с парторгом начальником РТС капитан-лейтенантом К.Д. Васильевым, замполитом капитаном 3 ранга Д.В. Бородавкиным и старпомом капитан-лейтенантом Н.В. Протопоповым заинтересовались таким понятием как "эффективная" или ощущаемая температура.
Параметр "эффективная температура" - это биометеорологический показатель комфортности ближайшей к человеку окружающей среды, то есть совокупность параметров температуры и влажности воздуха в одном показателе (ЭТ). Эффективная температура - это ощущаемая температура тела человека, которая объединяет в себе "физиологические факторы тела и кожного покрова, физические особенности одежды и воздушного слоя, находящегося в непосредственной близости к телу, а также метеорологические факторы окружающей среды". Конечно, каждый человек, особенно закалённый человек, по разному воспринимает и ощущает "эффективную температуру", потому что "сопротивляемость организма окружающей среде зависит от физических особенностей человека". Поэтому наши корабельные офицеры-начальники были озабочены показателями ЭТ для "среднего человека", тем более с ослабленным иммунитетом из-за вахтенного режима жизни внутри искусственной "производственной" корабельной атмосферы. Вот почему командир корабля и старпом строго следили за формой одежды моряков, объявляли (напоминали) каждый день форму одежды и строго наказывали за нарушение установленной формы одежды и нарушение режима пребывания на открытой палубе корабля. Корабельные параметры ЭТ (эффективной температуры) определялись для "взрослого человека средней комплекции, одетого по погоде, находящегося в тени при солнечной погоде, под навесом при ветреной и дождливой погоде и внутри корабельных помещений - производственных и бытовых.
Эффективная температура (условия комфорта) рассчитываются по приближенной формуле А. Миссенарда, в которой учитываются среднесуточная относительная влажность воздуха, % и среднесуточная температура воздуха, ;C. По этой формуле оцениваются тепловые нагрузки, уровень дискомфортности (комфортности) среды обитания. При этом, конечно, учитываются сезонные и погодные показатели и условия. Например, при + ЭТ ; более 30 градусов теплоощущение "очень жарко", а нагрузка на организм воспринимается как "сильная"; при + ЭТ ; - 30-24 градуса - "жарко" и "умеренная"; при + ЭТ ; - 24-18 градусов - "тепло" и "комфортно"; при + ЭТ ; - 18-12 градусов - "умеренно тепло" и "комфортно"; при + ЭТ ; - 12-6 градусов - "прохладно" и "умеренно комфортно"; при + ЭТ ; - 6-0 градусов - "почти холодно" и "почти дискомфортно". При эффективной температуре (- ЭТ ;) - 0... - 12 градусов теплоощущение "холодно", а нагрузка на организм воспринимается как "умеренно дискомфортно"; - ЭТ ; -12... -24 - "очень холодно" и "угроза обморожения"; - ЭТ ; -24... -30 - "крайне холодно" и "очень сильная угроза обморожения"; - ЭТ ; ниже -30 - "угрожающе холодно" и "чрезвычайно высокая вероятность обморожения".
В ленкаюте БПК "Свирепый" из-за близости к канатным ящикам, якорным цепям и открытости носовой части корабля всем ветрам и волнам температура среды всегда была ниже, чем снаружи или в других частях корабля. Рядом с ленкаютой находился только один небольшой отсек с вентиляторами и носовым пожарным насосом, которые либо постоянно, либо периодически работали, естественно нагревая окружающую среду. Под ленкаютой находился агрегатный отсек ГАС "Титан-2", мощные выпрямители и генераторы которого тоже грели корпус корабля, но не так сильно, как, например, яркое жаркое весеннее или летнее солнце, которое нагревало верхнюю палубу бака до горячего состояния. Таким образом, в ленкаюте, в корабельной библиотеке всегда была эффективная температура (+ ЭТ ;) - 24-18 градусов, либо + ЭТ ; - 18-12 градусов, то есть либо "тепло" и "комфортно", либо "умеренно тепло" и "комфортно". Правда, все мои гости-визитёры ощущали в ленкаюте дискомфорт, потому что внутри корабля почти всегда было относительно жарко (+ ЭТ ; - 30-24 градуса - "жарко" и "умеренная" нагрузка на организм). Только в "машине", то есть в боевых постах маслопупов БЧ-5 были трудные условия вахты, там царила атмосфера "эффективной температуры" более 30 градусов и теплоощущение было "очень жарко", а нагрузка на организм воспринималась как "сильная"...
Эффективную температуру человек воспринимает как ощущение всего комплекса метеорологических элементов, поэтому естественно возникает классификация ощущений, опасностей или угроз, то есть теплового синдрома и его следствий:
+ ЭТ ; выше 54 градусов - непосредственная угроза теплового или солнечного удара и чрезвычайная опасность;
+ ЭТ ; 40-54 градусов - вероятность солнечного удара, тепловых спазм или теплового истощения. Возможность теплового удара при длительном воздействии и физической деятельности и опасность;
+ ЭТ ; 32-40 градусов - возможность солнечного удара, тепловых спазм или теплового истощения при длительном воздействии и физической деятельности и чрезвычайная осторожность;
+ ЭТ ; 27-32 градуса - возможность повышенной утомляемости при длительном воздействии и физической деятельности и осторожность.
Вот почему, когда в коридоре гребного вала возникла чрезвычайная ситуация, аварийная работа моряков по устранению аварийной неисправности в условиях + ЭТ ; 40-54 градусов, то есть вероятности теплового удара, тепловых спазм или теплового истощения при длительном воздействии и активной физической деятельности в ограниченном пространстве оценивалась командованием БПК "Свирепый" и нашего соединения 128-й БРК 12-й ДиРК ДКБФ как "опасность" и "чрезвычайная опасность" (о героизме наших моряков-свиреповцев я ещё расскажу - автор).
Вчерашний "урок" взаимоотношений с батюшкой Океаном и его свитой, ветром, облаками и волнами, пошёл мне на пользу, потому что я реально осознал всю глупость моего поступка и решения вылезти на крышу ГКП в штормовых условиях, без страховки и без ведома кого-либо из командования корабля или моих товарищей. Мой "героизм" был глупым, нерасчётливым, недальновидным, потому что "в случае чего" никто бы не знал и не видел, как я барахтаюсь в солёной воде и пене ветровых волн, как пропадаю в глубоких ложбинах между валами-волнами штормовой океанской зыби и только изредка я бы мог увидеть с вершин этих валов, как удаляется от меня мой корабль - БПК "Свирепый".
Я судорожно передёрнулся всем телом, представляя себе, как падаю за борт, и постарался делом, заботами и работой заглушить в себе страх. Упрямо уговаривая себя, оправдывая себя и оценивая свой поступок как героический, я весь день среды 29 августа 1973 года (из-за непогоды и дождя) потратил на проявку двух фотоплёнок, которые использовал вчера, фотографируя бушующий океан, и печать фотографий.
Во-первых, мне было интересно увидеть на "фотках" то, что я вчера видел во всей красе наяву и в объёме. Во-вторых, мне хотелось найти самые лучшие фотографии бушующего океана и высоких носовых бурунов. В-третьих, я обещал кокам на камбузе, бачковым в столовой личного состава и друзьям, что подарю им "классные фотографии". В-четвёртых, я хотел доказать самому себе, что моё решение вылезти на крышу ГКП для фотосъёмки батюшки Океана было необходимым, обоснованным, правильным. Однако, краешком сознания, молчаливыми голосами моих внутренних друзей: деда "Календаря" из деревни Дальнее Русаново, моей феи красоты и страсти, моего отца, моей мамы и даже моего старшего брата Юры я понимал, что мой поступок был мало похож на геройство...
- Скоро 1 сентября, - сказал я самому себе, напрасно ожидая какого-либо одобрительного отклика от моих "внутренних голосов". - Кто-то пойдёт в школу. Кому-то учиться. Вот бы мне… научиться думать, предугадывать, прогнозировать и моделировать ситуацию, прежде чем я что-то начну делать второпях и впопыхах. Пора, Сашок, научиться соизмерять свои порывы, хотения и желания с реальной действительностью, с опасностью, с эффективной температурой...
После ужина я записал в свой дневник-ежедневник:
29 августа 1973 ср
Сейчас пойду на фильм. Вторые сутки сильное волнение. Снял две плёнки взбесившегося моря. У меня здесь в ленкаюте никто не выдерживает. Бегут в середину корпуса корабля, так что я один. Назло непогоде работаю втрое больше. Мысли с Валей Архиповой и Оленькой. Что-то будет.
Действительно, позднее прозрение принесло мне понимание того, что вчера я мог просто-напросто исчезнуть из этой жизни, утонуть, пропасть в пучине вод моря-океана и "никто не узнает, где могилка моя". Слова из этой русской народной песни, которую я впервые услышал в далёких 60-х годах XX века в деревне Дальнее Русаново, прицепились ко мне и я всё время мысленно и вполголоса напевал её, сердясь и стараясь от неё избавиться... Всех слов этой песни я не помнил, так что всё время повторял только один куплет:
Вот умру, утону,
И не будет меня,
И никто не узнает,
Где могилка моя.
Эти мои слова услышал мой друг и товарищ, мой годок, Саша Сенацкий (Александр Дмитриевич Сенацкий, командир отделения специалистов ЭВТ, период службы 10.11.1971 - 01.11.1974), уловил моё настроение и тоже спел один куплет из этой песни:
Позабыт – позаброшен
С молодых юных лет,
Я малыш-сиротинка,
Счастья, доли мне нет.
Матросы и старшины, собравшиеся посмотреть новый кинофильм, полученный с танкера СМТ "Олекма", подняли шум, хай, гам и тарарам, требуя "сменить пластинку", но вирус этой песни уже пошёл по рядам и почти все начали вспоминать слова этой старинной русской народной песни. Кто-то вспомнил и громко пропел-проорал следующий куплет:
Вот бы мне на могилку
Литров десять вина,
Тогда все вдруг узнают,
Где могилка моя!
На этой радостной ноте общее "похоронное" веселье кончилось и сменилось общим настроением от просмотра нового кинофильма. Увы, память и дневник-ежедневник не оставил названия кинофильма, но я точно помню, что фильм был хороший и настроение у экипажа БПК "Свирепый" улучшилось, а эффективная температура нормализовалась.
Поздно вечером я уже спокойно и "профессионально" просматривал высохшие фотографии бушующего океана, обнаружил тот самый-самый лучший кадр носового буруна и сделал несколько фотографий большого размера - себе в ДМБовский альбом, командиру корабля, замполиту и на стенд корабельной стенгазеты. Этот снимок был шедевром...
Я сфотографировал огромный и сплошной носовой бурун в тот самый миг, когда нос корабля полностью вошёл-врезался в толщу гребня очередного огромного вала-волны. Гюсшток полностью скрылся в огромной полупрозрачной отбойной волне-буруне... Сквозь якорные клюзы бурным пенным выплеском бурлили два гейзера океанской воды... Палуба бака, барабаны якорных брашпилей полностью скрылись под слоем пенистой бурлящей воды... Нос корабля опустился в воду так низко, словно мы были не надводный корабль, а подводная лодка... А вокруг - впереди и по бокам (бортам) поднимались веером огромный вал, пронизанной пенными струями, откатной волны.
Откатная или отбойная волна или носовой бурун вставал величаво, медленно, достойно, грозно перед носом корабля, погрузившимся в воду океана. Эта откатная волна-бурун была словно огромный веерный воротник красивого царского платья королевы, украшенный изумрудами, жемчугами, бисером ледяных капель. Венец или вершина этого бурлящего вала носового буруна были сплошной пеной, которая сдувалась ветром, подхватывалась им и превращалась в воздухе в тучу остро жалящих холодных капель. Это был Царь-бурун, Царь-волна, зримое и яркое воплощение могучего батюшки Океана. На переднем плане этого фотоснимка был наш остроугольный барьер волноотвода и не менее торжественный, спокойный и достойный плоский счетверённый контейнер пусковой установки главного корабельного оружия БПК "Свирепый" - КТ-106 УРПК-4 "Метель". Это был мой самый лучший снимок бушующего Атлантического океана за всю БС (боевую службу)...
Фотоиллюстрация: 28.08.1973 года. Северная Атлантика. "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap). Один из самых лучших моих снимков бушующего Атлантического океана и носового буруна. Был ещё один кадр... Самый лучший. Я сделал только три фотографии того снимка и все три большого формата 24х32: командиру БПК "Свирепый" капитану 3 ранга Е.П. Назарову, замполиту капитану 3 ранга Д.В. Бородавкину и себе в ДМБовский альбом. Когда я отдал эти фотографии Евгению Петровичу Назарову, то он перестал меня сурово ругать за то, что я ослушался его приказа и поднялся на крышу ГКП, чтобы сфотографировать штормовой океан. Когда я отдал эту фотографию замполиту, то он восхитился и приказал мне принести ему негатив. Я выполнил приказ замполита, отдал ему кадр фотоплёнки с этим снимком.., но когда я в ноябре 1974 года "играл ДМБ" и сходил с корабля на берег, новый замолит капитан-лейтенант А.В. Мерзляков, проверяя мой "ДМБовский портфель" и фотоальбом, ногтем поддел мою большую фотографию-шедевр этого буруна и забрал себе... У меня же остались только фото этого носового буруна низкого качества. Извините меня...