(Отрывок из одноименной повести).
Глава пятая
Однажды в ветреный и дождливый день я остался дома.
-- Пахнуло осенью, - сказала мужу хозяйка. -- Пора собираться с дачи в Москву. Соне надо готовиться к школе.
Хозяин принялся искать подходящие авиарейсы в своем смартфоне. Я надеялся, что Соня положит меня в кошачью переноску и в самолете возьмет себе на колени. И мне не будет страшно: я ведь еще ни разу не летал! Я волновался за Кинга -- разрешат ли такую большую собаку взять в салон или засунут в багажное отделение. И тут хозяйка сказала такое …
-- Вспомни, милый, сколько возни было с оформлением документов на перевозку Кинга в другую страну! А теперь то же самое предстоит с котом. Я больше не хочу этим заниматься и предлагаю оставить его на даче или у соседей -- он забавный, может, кому-то приглянется.
-- Соня к нему так привыкла. Вряд ли она захочет расстаться с котенком, -- возразил папа.
-- Мы ее разбаловали на свою голову! Пусть привыкает к реальной жизни.
Хозяин махнул рукой:
-- Делай как знаешь. У меня полно других проблем.
В это время в гостиную вбежала Соня.
-- Я все слышала и ни за что не оставлю кота. Тимур поедет со мной! -- закричала она сквозь слезы. -- Папа, ты же сам читал мне книжку «Маленький принц», где говорилось, что мы в ответе за тех, кого приручили!
-- Доченька, мама предлагает разумный выход из ситуации, -- ответил хозяин. -- А в Москве мы тебе купим любого котенка, хоть самого дорогого, например, британца или экзота.
-- А может, папочка, ты и меня бросишь на даче вместе с котом, а в Москве найдешь себе девочку получше и без проблем! -- сказала Соня злым шепотом, ушла в свою комнату и хлопнула дверью. Я побежал наверх, забрался к Соне на кровать, она прижала меня к себе. И мы долго лежали молча, глотая слезы, и ждали решения моей участи.
Вечером, когда все улеглись спать, я пробрался в гостиную. Лето было на исходе, во дворе темнели деревья, на небе появилась большая как апельсин яркая луна. Соня рассказывала, что в августе начинается звездопад и надо не упустить момента и успеть загадать желание. Я долго сидел, задрав голову и всматриваясь в ночное небо, звезды сияли все ярче и не собирались падать.
Я устал ждать и решил проверить давно облюбованное мной тайное укрытие. Из разговоров хозяев я уже знал, что пещера в гостиной называлась камином, в зимние вечера в ней разводили огонь. Принюхиваясь, я осторожно влез внутрь. Золу убрала приходящая домработница, и я почти не испачкался. Камин был достаточно глубокий и снаружи меня вряд ли разглядят. Я решил в день отъезда спрятаться, выйти в последнюю минуту, Соня меня схватит и увезет с собой. Ее мама говорила про какие-то документы для полета, но это для Кинга, он большой, а меня Соня спрячет под свою куртку и пронесет в самолет.
Я надеялся, что мой план сработает. В день отъезда я незаметно забрался в камин. Вскоре родители Сони спустились в гостиную и устроилась на диване.
-- По традиции перед дорогой надо посидеть. Иди к нам, -- позвала Соню мама.
По лестнице затопали Сонины ножки. Она влетела в гостиную с криком:
-- Где Тимур? Я все обыскала. Куда вы его дели?!
-- Доченька, успокойся, я понятия не имею, где кот. Я вообще его сегодня не видела. Думала, он у тебя наверху. Между прочим, я договорилась с соседями, которые тут живут постоянно, они присмотрят за котом и будут его кормить. А может он, пока мы тут суетились, уже перелез в их двор и спит себе где-то под кустом.
-- Тогда пойдем к соседям и убедимся, что Тимур в безопасности! Иначе я никуда не полечу.
-- Соня, из-за твоих капризов мы опоздаем на самолет.-- строго сказал папа. -- Такси уже у ворот.
Соня еще что-то пыталась сказать, но отец схватил ее на руки и понес в машину. Я вылез из камина и побежал за ними вслед, но тут Сонина мама вернулась за своей сумкой, увидела меня, сгребла в свои цепкие объятия и выбежала во двор. Сони с отцом не было видно: наверное, они уже сели в такси. Хозяйка подошла к деревянному забору и выпихнула меня в щель между досками во владения соседей. Ее каблуки в последний раз простучали по дорожке. Стукнула дверь калитки. Заурчал мотор такси, и наконец все стихло. Только ветви старой ели прошуршали мне «сочу-сочу-сочув-ствую тебе, ма-лыш-ш-ш…».