Оскар Уайльд. Афоризмы, цитаты

Оскар Фингал О'Флаэрти Уиллс Уайльд
английский философ, эстет, писатель, поэт ирландского происхождения; один из самых известных драматургов позднего Викторианского периода
16 октября 1854 — 30 ноября 1900



А вам не кажется, что это значит – искушать провидение?
– Ах, его уже столько раз искушали. Оно уж, наверно, привыкло.
 
Актер – вот критик драмы. Музыкальный критик – это певец, или скрипач, или флейтист.
Америка:
Америку много раз открывали до Колумба, но никому об этом не рассказывали.
Я сказал бы, что Америка вовсе не открыта. Она еще только обнаружена.
Американец – это Дон Кихот здравого смысла, ибо практичен до такой степени, что совершенно оторван от действительности.
Глупых американцев в природе не существует. В Америке дураку хода нет. Даже от чистильщика сапог американцы требуют сообразительности, и в этом они преуспели.
Молодость Америки – самая старая из ее традиций. Ей насчитывается уже триста лет.
В Америке молодежь всегда готова поделиться со старшими всеми запасами своей неопытности.
Говорят, в Америке экспорт свинины самое прибыльное дело. Выгоднее его только политика.
В Америке президент правит четыре года, а журналисты – бессрочно.
Культ героев в Америке развит необычайно, а герои всегда выбираются среди
В Южных штатах сильна ностальгия по временам до Гражданской войны. «Какая прекрасная сегодня луна!» – заметил я джентльмену, стоявшему рядом со мной. «Да, – отозвался он, – но если бы вы видели ее до войны…»
Грубый торгашеский дух Америки, ее равнодушие к поэтической стороне бытия, – все это целиком и полностью результат того, что своим национальным героем страна признала человека, который, по собственному его признанию, был неспособен ко лжи.
О красоте американец судит по массе, превосходство определяет размерами.
– Наша страна самая обширная на свете. Некоторые из наших штатов по величине равняются Англии и Франции, вместе взятым.
– Воображаю, какие у вас там сквозняки.
– Есть поговорка, что хорошие американцы после смерти отправляются в Париж.
– Вот как! А куда же отправляются после смерти дурные американцы?
– В Америку.
Как большинство американок, она изображает из себя красавицу. В этом секрет ее успеха.
Все американские девушки обладают исключительным шармом, секрет которого в их неспособности говорить серьезно с кем либо, кроме своего парикмахера, и думать серьезно о чем либо, кроме развлечений.
Главный недостаток американских девушек – их матери.
Поняв на примере матери, что американки не умеют стариться красиво, американская девушка предпочитает совсем этого не делать, и часто здесь преуспевает.
 Ни один американский ребенок, сколь бы он ни любил своих родителей, никогда не закроет глаза на их недостатки. Однако эта система воспитания, при всех ее преимуществах, не всегда срабатывает. Во многих случаях дети, без сомнения, имеют дело с неблагодарным, неспособным к подлинному развитию материалом; об этом говорит тот факт, что американская мамаша остается по прежнему утомительной особой.
Американец сумел превратить страну свою в рай для женщин. Тут, возможно, и кроется причина, отчего американки, подобно Еве, так стремятся прочь из этого рая.
Все американки хорошо одеваются. Они заказывают свои туалеты в Париже.
Американок утомляют долгие заезды, но в скачках с препятствиями они великолепны.
 Англия:
Англия – родина лицемеров.
Англичане обладают волшебным даром превращать вино в воду.
В Англии, если человек не может по крайней мере два раза в неделю разглагольствовать о нравственности перед обширной и вполне безнравственной аудиторией, политическое поприще для него закрыто. В смысле профессии ему остается только ботаника или церковь.
Способность думать – самое нездоровое, что существует под солнцем, и люди от этого умирают точно так же, как от физических недугов. К счастью, уж у нас в Англии эта способность незаразна.
Англия не станет цивилизованной до той поры, пока список ее колоний не пополнится Утопией. Обменять кое какие из подвластных ей территорий на эту страну было бы куда как выгодно. Нам нужны непрактичные люди, умеющие заглянуть за пределы наличествующего и поразмыслить над тем, что не ограничено сегодняшним днем.
В Англии мы имеем замечательную поэзию, потому что публика ее не читает, а следовательно, никак на нее не влияет.
У него было типично британское лицо. Такое лицо, стоит его однажды увидеть, уже не запомнишь.
Есть двадцать пять рецептов приготовления картофеля и триста шестьдесят пять рецептов варки яиц, однако британская кухарка до сих пор знает только три способа подачи на стол того или другого.
В Лондоне слишком много тумана и серьезных людей. То ли туман порождает серьезных людей, то ли наоборот – не знаю.
Лондонское общество полно женщин самого знатного происхождения, которые по собственному желанию много лет кряду остаются тридцатилетними.
 
Лондонские туманы не существовали, пока их не изобрело искусство.
Я ничего не желал бы менять в Англии, кроме погоды.
Огромное преимущество Франции над Англией заключается в том, что во Франции каждый буржуа хочет быть артистом, тогда как в Англии каждый артист хочет быть буржуа.
Атеизм нуждается в религии ничуть не меньше, чем вера.

Благие намерения – это чеки, которые люди выписывают на банк, где у них нет текущего счета.
 Бедные рецензенты оказываются в положении репортеров при полицейском участке, расположившемся в стане литературы, и вынуждены информировать о новых преступлениях рецидивистов от искусства.
Большинство людей терпят банкротство потому, что вкладывают слишком крупный капитал в прозу жизни. Разориться на поэзии по крайней мере почетно
Благо, даруемое нам искусством, не в том, чему мы научимся, а в том, какими мы, благодаря ему, становимся.
 Большинство из нас — это не мы. Наши мысли — это чужие суждения: наша жизнь — мимикрия; наши страсти — цитата!
Большинству наших современных портретистов суждено полное забвение. Они никогда не передают того, что видят. Передают они то, что видит публика, а публика не видит ровным счетом ничего.
Бывать в обществе просто скучно. А быть вне общества – уже трагедия.
Былое уважение к юности быстро отмирает. Какое либо влияние на маму я утратила уже в трехлетнем возрасте.
Быть хорошим человеком значит быть в согласии с самим собой. Разлад – необходимость быть в согласии с другими 
Было бы ошибочно думать, что страсть, испытываемая при творчестве, может найти полное выражение в созданном произведении. Искусство гораздо отвлеченнее, чем мы думаем. Форма и краски говорят нам о форме и красках, и только.
Брак без любви — ужас. Но есть еще нечто худшее: это брак, в котором любовь налицо, но только на одной стороне; верность, но только на одной стороне... в таком браке из двух сердец одно несомненно разбито.
Быть естественной очень трудная поза – долго не выдержишь!
Быть естественным – это поза, и самая ненавистная людям поза! 
Быть эгоистом — это не значит жить, как тебе хочется. Это значит просить других, чтобы они жили так, как тебе бы хотелось.
 В Америке, в Скалистых горах, я видел единственный разумный метод художественной критики. В баре над пианино висела табличка:
«Не стреляйте в пианиста – он делает все, что может».
В Америке молодые люди не жалеют сил для воспитания своих родителей, стараясь, чтобы те, хоть на старость лет, получили необходимые представления о современной жизни.
В близкие друзья я выбираю себе людей красивых, в приятели – людей с хорошей репутацией, врагов завожу только умных.
Вера не становится истиной только потому, что кто то за нее умирает.
Врагов у него нет – не такой уж он выдающийся человек.
Все сочувствуют несчастьям своих друзей и лишь немногие радуются их успехам.
Вы его знаете? Я знаю его так хорошо, что не разговариваю с ним уже десять лет.
Вы только и делаете, что ставите историю с ног на голову.
В наше время разбитое сердце выдерживает множество изданий.
В том и состоит наша единственная обязанность перед историей.
 В деревне всякий может быть праведником. Там нет никаких соблазнов. Приобщиться к цивилизации – дело весьма нелегкое. Для этого есть два пути: культура или так называемый разврат. А деревенским жителям то и другое недоступно. Вот они и закоснели в добродетели.
В доступности развода заключено хотя бы то достоинство, что это привносит в брачный союз новый элемент романтической зыбкости. Когда пара до конца жизни связана узами брака, сколь часто обходительность становится чистым излишеством, а галантность и вовсе ничего не значит.
В истины веры верят не потому, что они разумны, а потому, что их часто повторяют.
В жизни нет ничего сложного. Это мы сложны. Жизнь – простая штука, и в ней что проще, тем правильнее.
В искусстве, как и в политике, деды всегда не правы.
В книжках общедоступных серий принято излагать общедоступные взгляды, и дешевая критика извинительна в дешевых изданиях.
В красоте – божественная экономность, она дает нам только то, что нужно; уродство расточительно, оно изводит материал впустую, уродство как в костюме, так и во всем остальном – это всегда знак того, что кто то был непрактичен.
 В Лондоне слишком много женщин, которые верят своим мужьям. Их сразу можно узнать – у них такой несчастный вид.
В основе оптимизма лежит чистейший страх.
 В наш век слишком много читают, это мешает быть мудрыми.
В наш век миром правят личности, а не идеи.
В наше время быть понятым значит попасть впросак.
В наше время все порядочные люди женятся. Холостяки больше не в моде.
В нашей жизни возможны только две трагедии. Одна – это когда не получаешь того, что хочешь, другая – когда получаешь. Вторая хуже, это поистине трагедия!
В нашем обществе единственный класс помышляет о деньгах более, чем богатые: это бедняки. Бедные ни о чем, кроме денег, думать не могут.
В наши дни мужу опасно оказывать жене какое либо внимание на людях. Это заставляет всех думать, что он бьет ее наедине. Так подозрительны нынче ко всему, что похоже на счастливый брак.
В наши дни большинство людей умирает от ползучей формы рабского благоразумия, и все слишком поздно спохватываются, что единственное, о чем никогда не пожалеешь, это наши ошибки и заблуждения.
В основе каждой сплетни лежит хорошо проверенная безнравственность.
В Париже такие истории создают человеку известность, но в Лондоне у людей еще так много предрассудков. Здесь никак не следует начинать свою историю со скандала. Скандалы приберегают на старость, когда бывает нужно подогреть интерес к себе.
В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели и не читает никто.
В разговоре следует касаться всего, не сосредоточиваясь ни на чем.
В России нет ничего невозможного, кроме реформ.
В свое оправдание журналистика может сослаться на великий дарвиновский закон выживания зауряднейшего.
В чем разница между журналистикой и литературой? Журналистику не стоит читать, а литературу не читают.
В наш век газеты пытаются заставить публику судить о скульпторе не по его скульптурам, а по тому, как он относится к жене; о художнике – по размеру его доходов, и о поэте – по цвету его галстука.
Во всем Лондоне есть только пять женщин, с которыми стоит поговорить, да и то двум из этих пяти не место в приличном обществе.
Во всеобщем сочувствии к страданиям есть нечто в высшей степени нездоровое. Сочувствовать надо красоте, ярким краскам и радостям жизни.
Во фраке и белом галстуке каждый, даже биржевой маклер, может сойти за культурного человека.
Воображение дано человеку, чтобы утешить его в том, чего у него нет, а чувство юмора – чтобы утешить тем, что у него есть.
Все можно пережить, кроме смерти; все можно перенести, кроме хорошей репутации.
Все хорошие шляпы создаются из ничего – как и все хорошие репутации.
 Великодушие не заразно.
 Великая страсть – единственное, на что способны нетрудящиеся классы.
Верность! Когда нибудь я займусь анализом этого чувства. В нем – жадность собственника. Многое мы охотно бросили бы, если бы не боязнь, что кто нибудь другой это подберет.
Весь мир – театр, но труппа никуда не годится.
Влюбленность начинается с того, что человек обманывает себя, а кончается тем, что он обманывает другого.
 Верить можно только тем портретам, на которых почти не видно модели, зато очень хорошо виден художник.
Всякий портрет, написанный с любовью, – это, в сущности, портрет самого художника, а не того, кто ему позировал. Не его, а самого себя раскрывает на полотне художник.
 Верность в любви — это всецело вопрос физиологии, она ничуть не зависит от нашей воли. Люди молодые хотят быть верны - и не бывают, старики хотели бы изменить, но где уж им.
Вещь, существующая в природе, становится гораздо красивее, если она напоминает предмет искусства, но предмет искусства не становится по настоящему прекрасным от сходства с вещью, существующей в природе.
Вообще то я не люблю игры на открытом воздухе. За исключением домино. Я сыграл несколько партий в домино в кафе на парижских бульварах.
 Вообще то родные – это бич божий, но они придают человеку известный вес.
 Возможно более точное описание того, что никогда не случилось, – неотъемлемая привилегия и специальность историка.
Вопросы никогда не бывают нескромными. В отличие от ответов.
Все мужчины – чудовища. Женщинам остается одно – кормить их получше.
 Время – потеря денег. 
Выбирать врагов следует с особым тщанием.
Высокообразованный, сведущий человек – вот современный идеал. А мозг такого высокообразованного человека – это нечто страшное! Он подобен лавке антиквария, набитой всяким пыльным старьем, где каждая вещь оценена гораздо выше своей настоящей стоимости.
Все великие личности рано или поздно обречены оказаться на уровне их биографов.
Все прекрасное принадлежит одной и той же эпохе. 
Все женщины со временем становятся похожи на своих матерей. В этом их трагедия. Ни один мужчина не бывает похож на свою мать. В этом его трагедия
Все мы сейчас обеднели, так что комплименты – единственное подношение, какое мы можем себе позволить.
Все мы барахтаемся в грязи, но иные из нас глядят на звезды.
Все мы готовы верить в других по той простой причине, что боимся за себя. В основе оптимизма лежит чистейший страх.
Все обаятельные люди испорчены. В этом и кроется секрет их привлекательности.
В наш век люди слишком много читают, чтобы быть мудрыми, и слишком много думают, чтобы быть красивыми.
Величайшие события в мире – это те, которые происходят в мозгу у человека.
Все называют опытом собственные ошибки.
 Все решительно неспособные чему бы то ни было учиться взялись поучать – вот чем увенчалась наша страсть к образованию.
Всегда приятно не прийти туда, где тебя ждут.
 В палате общин едва ли найдется хоть один человек, на которого художнику стоило бы расходовать краски. Правда, многие из них нуждаются в побелке.
В пародии нужны легкость, воображение и, как ни странно, любовь к пародируемому поэту. Его могут пародировать только его ученики – и никто больше.
В наше время ничто не производит такого благоприятного впечатления на слушателей, как хорошее, совершенно затертое общее место. Все вдруг ощущают некое родство душ.
 В храме все должны быть серьезны, кроме того, кому поклоняются.
Во всех пустяковых делах важен стиль, а не искренность. Во всех серьезных делах – тоже.
Всегда надо играть честно, если все козыри у тебя на руках.
Вся прелесть прошлого в том, что оно – прошлое. А женщины никогда не замечают, что занавес опустился. Им непременно подавай шестой акт!
Вся скверная поэзия порождена искренним чувством. Быть естественным – значит быть очевидным, а быть очевидным – значит быть нехудожественным.
Всякие правила насчет того, что следует и чего не следует читать, просто нелепы. Современная культура более чем наполовину зиждется на том, чего не следует читать.
 Всякий, кому довелось пожить среди бедных, подтвердит, что братство людское не пустая выдумка поэтов, а самая гнетущая и гнусная реальность; и ежели писатель обязательно стремится познать нравы высшего общества, он мог бы с тем же успехом постичь их, изобразив торговок спичками или разносчиков фруктов.
Всякое влияние вредно, но благотворное влияние хуже всего на свете.
Всякое преступление вульгарно, точно так же как всякая вульгарность – преступление.
Всякая мысль безнравственна. Ее суть в разрушении. Ничто не может перенести воздействия мысли.
Всякое искусство совершенно бесполезно.
Всякий раз, когда человек допускает глупость, он делает это из самых благородных побуждений.
Вульгарность – это просто напросто поведение других людей. Другие – вообще кошмарная публика. Единственное хорошее общество – это ты сам.
Вчера на ней румян было очень много, а платья очень мало. В женщине это всегда признак отчаяния.
Вы всегда понимаете то, что говорите?
– Да, если внимательно слушаю.
 Вы не мастер говорить комплименты. Боюсь, что жена не поощряет вас в этой полезной привычке. Это с ее стороны большая ошибка. Когда мужчина перестает говорить приятные слова, у него и мысли меняются соответственно
 Вы в самом деле думаете, что только слабые люди поддаются соблазну? Уверяю вас, есть такие страшные соблазны, что для того, чтобы им поддаться, нужна сила, сила и мужество.
Генеалог: человек, который прослеживает ваше родословное дерево настолько далеко вглубь, насколько у вас хватает денег.
Геродот, вопреки мелким и низким посягательствам современных педантов, ищущих подтверждения фактам, излагаемым в его истории, может быть по праву назван Отцом Лжи.
Главный вред брака в том, что он вытравливает из человека эгоизм. А люди неэгоистичные бесцветны, они утрачивают свою индивидуальность.
Главное назначение природы, видимо, в том, чтобы иллюстрировать строки поэтов.
Господь, создавая человека, несколько переоценил свои силы.


 Давать советы – всегда ошибка, но хорошего совета тебе не простят никогда.
Даже те, что родились в Англии, со временем становятся иностранцами. Это очень разумно с их стороны и создает хорошую репутацию их искусству, делает его космополитичным.   
Даже с самыми дурными привычками трудно бывает расстаться. Пожалуй, труднее всего именно с дурными. Они – такая существенная часть нашего «я».
 Даже самые благородные мужчины до чрезвычайности подвержены женским чарам. Новая история, как и древняя, дает тому множество плачевных примеров. Если бы это было иначе, то историю было бы невозможно читать.
Дайте ему маску, и он скажет вам правду.
 Двадцать лет любви делают из женщины развалину; двадцать лет брака придают ей сходство с общественным зданием.
 
Девятнадцатый век, каким мы его знаем, изобретен Бальзаком. Мы просто выполняем, с примечаниями и ненужными добавлениями, каприз или фантазию творческого ума великого романиста.
 Девятнадцатый век пришел к банкротству из за того, что слишком щедро расточал сострадание..
Действительность всегда видится мне сквозь дымку из слов. Я пожертвую достоверностью ради удачной фразы и готов поступиться истиной ради хорошего афоризма.
Действуя, человек уподобляется марионетке. Описывая, он становится поэтом.
Дети начинают с любви к родителям. Взрослея, они начинают их судить. Иногда они их прощают.
Деяния – последнее прибежище людей, которые не умеют мечтать.
Джентльмен – это человек, который никогда не оскорбит ближнего без намерения.
Дискредитированная публика. О них слишком много известно.
Для философа женщины являют собой триумф материи над духом, а мужчины – триумф духа над моралью.
 Для подлинной интерпретации абсолютно необходима собственная личность.
Для художника нравственная жизнь человека — лишь одна из тем его творчества. Этика же искусства — в совершенном применении несовершенных средств.
До тех пор, пока в войне видят зло, она всегда будет обладать известной привлекательностью. Когда в ней научатся видеть вульгарность, она не привлечет никого.
Дорога к истине вымощена парадоксами. Чтобы постигнуть Действительность, надо видеть, как она балансирует на канате.
 Демократия – не что иное, как припугивание толпой толпы в интересах толпы.
Дешевые издания великих книг всегда кстати, но дешевые версии великих людей достойны презрения.
 Добрая половина современной культуры зиждется на том, чего читать не следует.
 Думать о себе не есть эгоизм. Тот, кто не думает о себе, вообще не способен мыслить. Но крайне эгоистично требовать от ближнего мыслей и суждений, подобных своим. Зачем? Если тот способен мыслить, скорее всего он мыслит иначе. Если не способен, недопустимо требовать от него проблеска мысли.
Душа рождается старой и постепенно молодеет. Это комедийная сторона жизни. Тело же рождается молодым и постепенно стареет. А это сторона трагедийная.
Душа есть только у искусства, а у человека ее нет.
 


Единственный апостол, который не заслуживал, чтобы ему представили доказательства существования божьего, был святой Фома, но получил их он один.
 Единственные люди, с которыми должен водить знакомство художник, это люди красивые и глупые, люди, смотреть на которых – художественное наслаждение, и говорить с которыми – отдых для ума.
Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему.
Единственный наш долг перед историей — это постоянно ее переписывать. 
Есть только один грех — глупость.
Есть нечто трагическое в том, что в настоящее время в Англии имеется такое огромное количество молодых людей, начинающих жизнь с прекрасным профилем и кончающих занятием какой либо полезной профессией.
 Есть только два явления, которые и в нашем девятнадцатом веке еще остаются необъяснимыми и ничем не оправданными: смерть и пошлость.
 Если бы в наши дни воскрес древний грек, то его чаще можно бьшо бы встретить в цирке, чем в театре.
Если вы хотите узнать, что на самом деле думает женщина, смотрите на неё, но не слушайте.
Единственное, что нам доподлинно известно о человеческой Натуре, – это что она меняется. Изменчивость – единственное предсказуемое ее свойство.
Единственная разница между святым и грешником в том, что у святого есть прошлое, а у грешника — будущее.
Единственная форма вымысла, в которой реальные характеры не кажутся неуместными, это история. В романе они отвратительны.
Епископ в восемьдесят продолжает твердить то, что ему внушали, когда он был восемнадцатилетним юнцом, – естественно, что лицо его сохраняет красоту и благообразие.
 Если бы пещерные люди умели смеяться, история пошла бы по другому пути.
 Если бы мы, мужчины, женились на женщинах, которых стоим, плохо бы нам пришлось!
Если вы отлучаетесь ненадолго, я готова ждать вас всю жизнь.
Если вы хотите узнать, что на самом деле думает женщина, смотрите на нее, но не слушайте.
Если дух, пронизывающий романы Жорж Санд, допотопен, то только потому, что потоп еще не наступил; если он утопичен – значит, к географическим реалиям придется добавить и Утопию.
Если женщина добилась того, что выглядит на десять лет моложе своей дочери, она этим вполне удовлетворена.
Если мы хотим понять народ, исходя из созданного им искусства, то лучше обратиться к архитектуре или музыке. Дух эпохи всего лучше передают отвлеченные искусства, поскольку сам дух есть понятие отвлеченное и идеальное.
Ей все еще тридцать пять лет с тех самых пор, как ей исполнилось сорок.
 Если пьеса – произведение искусства, ее постановка в театре является экзаменом не для пьесы, а для театра; если же она не произведение искусства, ее постановка в театре является экзаменом не для пьесы, а для публики.
Если мужчина когда то любил женщину, он все сделает для нее. Кроме только одного: продолжать любить ее.
Если низшие сословия не будут подавать нам пример, какая от них польза?
Если природа – это материя, стремящаяся стать душой, то искусство – это душа, выражающая себя в материальном.
Если скажешь правду, все равно рано или поздно попадешься.
 Если человек выпустил сборник плохих сонетов, можно заранее сказать, что он совершенно неотразим. Он вносит в свою жизнь ту поэзию, которую не способен внести в свои стихи. А поэты другого рода изливают на бумаге поэзию, которую не имеют смелости внести в жизнь.
 Если человек говорит правду, рано или поздно его выведут на чистую воду.   
Если человек о чем-то здраво судит — это верный знак того, что сам он в этой области недееспособен.
Если что-то и стоит делать, так только то, что принято считать невозможным.




Жажда знаний есть плод долгих лет учения.
Женитьба действует на человека так же губительно, как сигареты, но стоит много дороже.
Женщина выходит замуж вторично только в том случае, если первый муж бьш ей противен. А мужчина женится опять только потому, что очень любил первую жену.
Женщины в высшей степени практичный народ. Они много практичнее нас. Мужчина в возвышенные моменты частенько забывает поговорить о браке, а женщина всегда напоминает ему об этом.
 Женщины в жизни – прекрасные актрисы, но у них нет никакого артистического чутья. Они желают продолжать спектакль, когда всякий интерес к нему уже пропал. Если бы дать им волю, каждая комедия имела бы трагическую развязку, а каждая трагедия перешла бы в фарс.
Женщина обладает удивительным чутьём: они готовы обнаружить всё, что угодно, за исключением очевидного.
Женщины вдохновляют нас на создание шедевров, но мешают нашему вдохновению реализоваться.
Женщины относятся к нам, мужчинам, так же, как человечество — к своим богам: они нам поклоняются — и надоедают, постоянно требуя чего-то.
Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не для того, чтобы их понимать.
Женщины стали так образованны, что их уже ничто не удивляет – кроме счастливого брака.
Женщина – сфинкс без загадок.
Женственность – это качество, которым я больше всего восхищаюсь в женщинах.
Женщина не думает ни о чем или думает о чем нибудь другом.
Женщины – декоративный пол. Им не о чем говорить, но все, что они скажут, очаровательно.
Женщине всегда можно довериться, потому что она не помнит ничего важного.
Женщина может сделать мужчину праведником только одним способом: надоесть ему так, что он утратит всякий интерес к жизни.
Женщина начинает с отражения наступления мужчины, а кончает тем, что отрезает ему путь к отступлению.
Женщины делятся на две категории – ненакрашенные и накрашенные. Первые нам очень полезны. Если хотите приобрести репутацию почтенного человека, вам стоит только пригласить такую женщину поужинать с вами
Женщины находятся в гораздо более выгодном положении, чем мужчины: для них существует больше запретов.
 Женщина никогда не должна быть слишком точной в определении своего возраста. Это отзывает педантством.
Женщины обычно держат в руках все козыри, но всегда проигрывают последнюю ставку.
Женщины отдают мужчинам самое драгоценное в жизни. Но они неизменно требуют его обратно – и все самой мелкой монетой.
Женщины относятся к нам, мужчинам, так же, как человечество – к своим богам: они нам поклоняются – и надоедают, постоянно требуя чего то.
Женщины ищут в браке счастья, мужчины ставят свое на карту.
 Женщины любят нас за наши недостатки. Если этих недостатков изрядное количество, они готовы все нам простить, даже ум.
 Женщин нельзя обезоружить комплиментом. Мужчин – да. В этом разница.
Женщина будет кокетничать с кем угодно, лишь бы на нее в это время смотрели.
 Женщина без милых ошибок – это не женщина, а особа женского пола. 
 Жизнь – это лучший, это единственный ученик искусства.
Жизнь движется быстрее Реализма, однако Романтизм всегда остается впереди Жизни
 Жизнь коротка, искусство бесконечно.
 Жизнь никогда не бывает справедливой. Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше.
Жизнь – всего лишь дурная четверть часа, состоящая из чудесных секунд.
Жизнь – самый лучший театр, да жаль, репертуар из рук вон плох.
Жизнь – самое редкое, что есть на свете. Большинству людей знакомо только существование.
Жизнь – слишком важная вещь, чтобы говорить о ней серьезно.
Жизнь никогда не бывает справедливой. Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше.
Жизнь дарит человеку в лучшем случае одно единственное неповторимое мгновение, и секрет счастья в том, чтобы это мгновение повторялось как можно чаще.
Жизнь – не игра. Жизнь – таинство. Ее идеал – любовь. Ее очищение – жертва.
– Не дай бог быть принесенным в жертву!
Жизнь подражает Искусству в гораздо большей степени, чем Искусство подражает Жизни.
Жизнь удручающе бесформенна. Она подстраивает свои катастрофы не тем людям и не теми способами. Ее комедиям присущ гротескный ужас, а ее трагедии разрешаются фарсом.
Журналистика – это организованное злословие.
 


Закаты стали совсем старомодными. Они были хороши во времена, когда последним словом живописи оставался Тернер. Вчера вечером миссис Эрендел настойчиво приглашала меня взглянуть в окно на ослепительную красоту неба, как она выразилась. И что же я увидел? Просто второсортного Тернера, к тому же все худшие его недостатки были выпячены и подчеркнуты сверх всякой меры.
 Законодательным путем нельзя привести людей к добродетели – и это уже хорошо.
 Зато он должен быть беспощаден, совершенно беспощаден, порицая нас за такие добродетели, которые нам и не снились.
Зеркала отражают одни лишь маски.
Злословие – это сплетня со скучным оттенком морали.
Знаете ли вы, как велико женское любопытство? Почти так же, как и мужское.
Идеальный мужчина должен говорить с нами как с богинями, а обращаться с нами – как с детьми.
Избранные существуют, чтобы не делать ничего. Действие и ограниченно, и относительно. Безграничны и абсолютны видения того, кто бездеятелен и наблюдателен, кто мечтателен и одинок.
Именно те страсти, природу которых мы неверно понимаем, сильнее всего властвуют над нами. А слабее всего бывают чувства, происхождение которых нам понятно.
Иметь тайны от чужих жен – это в наше время необходимая роскошь. Но пытаться что нибудь скрыть от своей жены – это непростительное легкомыслие. Она же все равно узнает.
 Интеллектуальные абстракции всегда интересны, но моральные абстракции не значат абсолютно ничего.
Искренность в небольших дозах опасна, а в больших – смертоносна.
Истина перестает быть истиной, как только в нее уверует больше, чем один человек.
 Истина полностью и абсолютно создается стилем.
Истина никогда не зависит от фактов, отбирая и создавая их по своему усмотрению. 
Истинное совершенство заключается не в том, что человек имеет, а в том, что он из себя представляет.
Истинная личность не должна быть созвучной бунтарству, она созвучна покою.
 Истинный критик обращается не к художнику, а только к публике. Он работает для нее.
 Интерес к вопросам этики — свидетельство запоздалого умственного развития.
Искусство без индивидуальности невозможно. Хотя в то же время цель его – не в выражении индивидуальности. Оно существует, чтобы доставлять удовольствие.
 Искусство – наш духовный протест, наша галантная попытка указать природе ее истинное место.
Искусство ни в коем случае не должно быть общедоступным. Публике надо стремиться воспитывать в себе артистизм.
Искусство не влияет на деятельность человека – напротив, парализует желание действовать.
Из всех художников, которых я знал, только бездарные были обаятельными людьми. Талантливые живут своим творчеством и поэтому сами по себе совсем неинтересны. Великий поэт – подлинно великий – всегда оказывается самым прозаическим человеком. А второстепенные – обворожительны.
 Искусство – единственная серьезная вещь в мире, но художник – единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным.
Искусство не выражает ничего, кроме самого себя.
Искусство скорее покрывало, чем зеркало.
Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия.
Искусство создается для жизни, а не жизнь для искусства.
Искусство движется вперед исключительно по им самим проложенному маршруту. Оно не является выражением никакого века. Напротив, сам век есть выражение искусства.
 Искусство – единственная серьезная вещь в мире, но художник – единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным.
Искусство не выражает ничего, кроме самого себя.
Искусство скорее покрывало, чем зеркало.
Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия.
Искусство создается для жизни, а не жизнь для искусства.
Искусство движется вперед исключительно по им самим проложенному маршруту. Оно не является выражением никакого века. Напротив, сам век есть выражение искусства.
Искусство жить – единственное изящное искусство, созданное нашим поколением.
 Искусство создает свой несравненный единственный эффект, а достигнув его, переходит к другому. А природа все повторяет да повторяет этот эффект, пока он всем не надоест до предела. В наши дни, скажем, никто, наделенный хоть зачатками культуры, не поведет речь о красоте закатов. 
Испорченного человека из меня не вышло. Многие даже утверждают, что я за всю жизнь не совершил ни одного по настоящему дурного проступка. Разумеется, они говорят это только за моей спиной.
Истина редко бывает чистой и никогда — однозначной.
Истинный драматург показывает нам жизнь средствами искусства, а не искусство в форме жизни.
Иногда говорят, что актеры нам показывают своих Гамлетов вместо шекспировского. А на самом деле нет никакого шекспировского Гамлета. Если в Гамлете есть определенность, как в творении искусства, в нем также есть и невнятица, как в любом явлении жизни. Гамлетов столько же, сколько видов меланхолии.
Истинная любовь прощает все преступления, кроме преступления против любви.
Истинно реальны только персонажи, в реальности никогда не существовавшие; а если романист настолько беспомощен, что ищет своих героев в гуще жизни, пусть он хотя бы сделает вид, будто выдумал их сам, а не похваляется схожестью с доподлинными образцами.
 История женщин – это история самого худшего вида тирании, какую знал мир. Тирания слабого над сильным. Это единственная форма тирании, которая еще держится.





Как все ораторы, которые ставят себе целью исчерпать тему, он исчерпал терпение слушателей.
Как много потеряли писатели, оттого что принялись писать. Нужно, чтобы они вновь начали говорить.
 Как теория, так и практика церкви первых веков христианства высказывалась против брака. Поэтому церковь первых веков христианства и не дожила до нашего времени.
Как только каннибалам начинает угрожать смерть от истощения, Господь, в своем бесконечном милосердии, посылает им жирного миссионера.
 
 Как только человек доживет до таких лет, когда надо понимать, он перестает понимать что бы то ни было.
 Какая глупость — эта Любовь. В ней и наполовину нет той пользы, какая есть в Логике.
Каждый восхваляет те добродетели, в которых ему самому нет надобности упражняться: богачи проповедуют бережливость, а бездельники красноречиво распространяются о великом значении труда.
Каждый должен быть произведением искусства – или носить на себе произведение искусства.
Каждый должен ходить к хироманту хотя бы раз в месяц, чтобы знать, что ему можно, а чего нельзя. Потом мы, конечно, делаем все наоборот, но как приятно знать о последствиях заранее! 
Каждый может написать трехтомный роман. Все, что для этого нужно, – совершенно не знать ни жизни, ни литературы
Каждый может творить историю, но лишь великие люди способны ее писать.
 Как легко обратить в свою веру других и как трудно обратить самого себя.
Как может женщина быть счастлива с мужчиной, который считает ее абсолютно разумным существом?
 Как это глупо – говорить о «неопытной и невежественной юности». Я с уважением слушаю суждения только тех, кто много меня моложе. Молодежь нас опередила, ей жизнь открывает свои самые новые чудеса.
 Каждым своим неординарным поступком мы наживаем себе врага. Чтобы завоевать популярность, надо быть посредственностью.
 Какое счастье, что у нас есть хоть одно неподражательное искусство!
Карикатура – это дань, которую посредственность платит гению.
Картина несет нам не большую весть или смысл, чем дивный кусок венецианского стекла или голубой изразец со стены Дамаска: это лишь прекрасно окрашенная поверхность.
Конечно, с музыкой много трудностей. Если музыка хорошая – ее никто не слушает, а если плохая – невозможно вести разговор.
 Концепция «искусства для искусства» подразумевает не конечную цель, а лишь формулу творчества.
Когда боги хотят наказать нас, они внимают нашим молитвам.
Когда человек приходит в гости, он тратит время хозяев, а не своё.
Когда на руках выигрышные карты, следует играть честно.
 Когда Добро бессильно, оно — Зло.
Когда во второй раз выходит замуж женщина, это означает, что она ненавидела своего первого мужа; когда вторично женится мужчина, это происходит потому, что он обожал свою первую жену
Когда женщина почувствует, что ее муж равнодушен к ней, она начинает одеваться слишком кричаще и безвкусно, или у нее появляются очень нарядные шляпки, за которые платит чужой муж.
 Когда искусство станет разнообразнее, природа, без сомнения, тоже сделается не столь докучливо однородной.
Когда мы счастливы, мы всегда добры; но когда мы добры, мы не всегда счастливы.
 – Кого вы считаете испорченными?
– Тех мужчин, которые восхищаются невинностью.
– А испорченными женщинами?
– О, тех женщин, которые никогда не надоедают мужчинам.
Когда человек счастлив, он всегда хорош. Но не всегда хорошие люди бывают счастливы.
Красота есть высшее откровение потому, что она ничего не выражает. 
Красота – подарок на несколько лет.
Красота – один из видов Гения, она еще выше Гения, ибо не требует понимания.
Красивые грехи, как и красивые вещи, – привилегия богатых.
Кредит – это единственный капитал младшего сына в семье, и на этот капитал можно отлично пожить.
Критик призван просвещать читателя; художник призван просвещать критика.
Критика требует куда больше культуры, чем творчество.
 Кто к жизни подходит как художник, тому мозг заменяет душу.
Когда оглядываешься на жизнь, столь трепетную, столь насыщенную переживаниями, заполненную мгновениями столь жарких исступлений и радостей, все это кажется каким то сном или грезой. Что такое нереальное, если не те страсти, которые когда то жгли точно огнем? Что такое невероятное, если не то, во что когда то пламенно верил? Что такое невозможное? То, что когда то совершал сам.
 Кто то же должен слушать, а говорить я люблю сам. Это экономит время и предупреждает разногласия.
Кто то сказал про женщин, что они «любят ушами». А мужчины любят глазами



Лишь по той причине, что человек сам ничего не может создать, он может сделаться достойным судьей созданного другим.
Лишь современному суждено стать старомодным.
 Литература не может адекватно выразить жизнь. Но произведение искусства вполне адекватно выражает Искусство, а больше ничего и не надо. Жизнь – это только мотив орнамента.
 Ложь – это правда других людей.
 Лучший способ сделать детей хорошими – это сделать их счастливыми.
Лучше уж сотня противоестественных грехов, чем одна противоестественная добродетель.
Лучше быть красивым, чем добродетельным. Но, с другой стороны, лучше уж быть добродетельным, чем безобразным.
 Лучше обожать, чем быть предметом обожания. Терпеть чье то обожание – это скучно и тягостно.
 Лучшей школой для изучения искусства является само искусство, а не жизнь.
Любая крайне напряженная эмоция стремится к разрядке при помощи какой нибудь эмоции противоположного свойства. Истерический смех и слезы радости – примеры драматического эффекта, которые дает сама природа.
 Любопытно, что некрасивые женщины всегда ревнуют своих мужей, а красивые – никогда. Красивым женщинам не до того – они ревнуют чужих мужей.Любовь всегда обещает несбыточное и заставляет верить в невозможное.
Любовь вышла из моды, ее убили поэты. Они так много писали о ней, что все перестали им верить.
Любовь питается повторениями, и только повторение превращает простое вожделение в искусство.
 Любовь замужней женщины – это великая вещь. Женатым мужчинам такое и не снилось.
Любовь должна прощать все грехи, только не грех против любви.
Любовь к себе – это начало романа, который длится всю жизнь.
 Любовь к себе человек проносит через всю жизнь.
Любой суд есть суд над чьей либо жизнью, и любой приговор – это смертный приговор.
Любить всех – значит не любить никого.
Люди интересуют меня больше, чем их принципы, а интереснее всего – люди без принципов.
Люди искусства имеют пол, но само искусство пола не имеет
 Люди в своем большинстве живо интересуются всем на свете, за исключением того, что действительно стоит знать.
Люди стали столь трудолюбивы, что сделались безмерно глупы.
 Люди учат, чтобы скрыть свое невежество, так же, как улыбаются, чтобы скрыть свои слезы.
 Люди всегда смеются над своими трагедиями – это единственный способ переносить их.
Люди, принадлежащие к хорошему обществу, интересны лишь масками, которые каждый из них носит, а отнюдь не тем, что за этими масками скрыто.
 

Маска говорит нам больше, чем лицо.
Между капризом и «вечной любовью» разница только та, что каприз длится несколько дольше.
Меня любили страстно, безумно. И очень жаль. Это невероятно мешало мне в жизни. Я бы не прочь иметь иногда немножко свободного времени
Милое дитя! Она так любит фотографии, особенно виды Швейцарии. На редкость целомудренный вкус. 
  Мир всегда смеялся над своими трагедиями, ибо только так их можно переносить. Соответственно все то, что мир всегда воспринимал всерьез, относится к комедийной стороне жизни.
Мне иногда кажется, что слепота Гомера на самом деле – художественный миф, созданный во времена истинной критики для того, чтобы напомнить нам не о том лишь, что великий поэт – это всегда провидец, постигающий мир не физическим, а духовным зрением, а еще и о том, что он настоящий певец, чья песня рождается из музыки, когда, вновь и вновь про себя повторяя каждую свою строку, он схватывает тайну ее мелодии и во тьме находит слова, окруженные светом.
 Мне деньги не нужны – они нужны тем, кто имеет привычку платить долги, а я своим кредиторам никогда не плачу.
Много ли значит тема для художника столь творческого, каким является критик? Не меньше, но и не больше, чем она значит для романиста или для живописца. Он схож с ними в том, что умеет находить свои мотивы повсюду.
Мода – настолько невыносимая разновидность безобразия, что приходится менять ее каждые полгода.
Модно то, что носишь ты сам, немодно то, что носят другие.
Можно восхищаться чужим языком, даже если не можешь свободно говорить на нем, как можно любить женщину, почти не зная ее.
Мы пишем так много, что у нас не остается времени думать.
Мы живем в эпоху, когда необходимы только бесполезные вещи.
Мы приписываем нашим ближним те добродетели, из которых можем извлечь выгоду для себя, и воображаем, что делаем это из великодушия.
Мне кажется, хорошие люди приносят много вреда в жизни… И главный вред в том, что они придают такое огромное значение дурному. Бессмысленно делить людей на хороших и дурных. Люди бывают либо очаровательны, либо скучны. Я предпочитаю очаровательных.
 Можно снести любые невзгоды – они приходят извне, они случайны. Но страдать за собственные ошибки – это самое горькое, что может быть в жизни.
 Можно много сказать в защиту современной журналистики. Предоставляя голос необразованным людям, она знакомит нас с общественным невежеством.
Можно сразу определить, есть ли у мужчины семья или нет. Мне часто приходилось подмечать очень печальное выражение в глазах многих женатых мужчин.
 Молодость – это не мода. Молодость – это искусство.
 Молитва должна оставаться без ответа, иначе это уже не молитва, а переписка.
Милосердие порождает множество грехов.
 Мой долг – это то, чего я не делаю из принципа.
 Мои дурные качества просто чудовищны. Когда я ночью вспоминаю о них, я сейчас же опять засыпаю.
 Молитва должна оставаться без ответа, в противном случае она перестанет быть молитвой и становится перепиской.
Мужчина всегда хочет быть первой любовью женщины. Женщины более чутки в таких вопросах. Им хотелось бы стать последней любовью мужчины.
Мужчина может быть счастлив с любой женщиной, если только он не влюблен в нее.
Мужчина, читающий мораль, обычно лицемер, а женщина, читающая мораль, непременно дурнушка.
Мужчина, который упорно не желает жениться, превращается в постоянное публичное искушение.
Мужчины женятся от усталости, женщины выходят замуж из любопытства. И те и другие разочаровываются.
 Мужчина, читающий мораль, обычно лицемер, а женщина, читающая мораль, непременно дурнушка.
Мужчины часто делают предложение просто для практики.
 Мужчины узнают жизнь слишком рано, а женщины слишком поздно, вот и почти вся разница между ними.
Мужчины становятся старше, но не становятся лучше.
Мужчина может быть счастлив с любой женщиной — при условии, что он ее не любит.
Мысль, которая не опасна, недостойна того, чтобы называться мыслью.
 Мужчины мыслят. Женщинам только мыслится, что они мыслят.
Мужчины женятся со скуки, женщины — из любопытства. И те и другие испытывают разочарование.
Музыка есть тот вид искусства, в котором форма и содержание – одно.
Музыку Вагнера я предпочитаю всякой другой. Она такая шумная, под нее можно болтать в театре весь вечер, не боясь, что тебя услышат посторонние.
Музыка будет по немецки, вы не поймете.
Музыканты такой неразумный народ. Хотят, чтоб мы были немы, как раз когда больше всего хочется быть глухим.
 Мысль, которую нельзя назвать опасной, вообще не заслуживает названия мысли.
 








На далекие века мы смотрим посредством искусства, а искусство, к счастью, никогда не передает истину.

На экзаменах глупцы задают вопросы, на которые мудрые не могут ответить.

На самом деле женщины любят, когда мужчины скверно одеты. Они всегда немного боятся денди и хотят, чтобы наружность мужчины говорила против него.

Надеюсь, вы не ведете двойной жизни, прикидываясь беспутным, когда вы на самом деле добродетельны. Это было бы лицемерием.

Настоящая большая страсть встречается ныне довольно редко. Это привилегия людей, которым больше нечего делать.

Не дай совратить себя с пути неправедного! Добродетельный ты будешь невыносимо скучен. Это то и злит меня в женщинах. Обязательно им подавай хорошего мужчину. Причем, если он хорош с самого начала, они его ни за что не полюбят. Им нужно полюбить его дурным, а бросить – до противности хорошим.

На самом деле искусство отражает не жизнь, а зрителя.

Найди слова для своей печали, и ты полюбишь ее.
 
Недовольство – первый шаг к прогрессу как у отдельного человека, так и у народа.

Не говорите мне о страданиях бедняков. Они неизбежны. Говорите о страданиях гениев, и я буду плакать кровавыми слезами.

Необходимое условие совершенства – леность; цель совершенства – юность.
 
Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все.

Нравственность всегда была последним прибежищем людей, равнодушных к искусству.

Ни в коем случае искусство не воспроизводит свой век. Великая ошибка всех историков заключается в том, что они по искусству эпохи судят о самой эпохе.

Ничто так не льстит нашему самолюбию, как репутация грешника.

Не грешник, а глупец – вот наибольшее из наших зол. Нет греха, кроме глупости.

Не любовь с первого взгляда, но любовь в конце сезона – это гораздо надежнее.

Нескромным поведением легче всего симулировать невинность.

Нет ничего огорчительнее, чем обнаружить добродетель у человека, которого ты никогда бы в этом не заподозрил. Это все равно, что наткнуться на иголку в стогу сена. Это колет. Если у вас есть добродетель, следует предупреждать о ней заранее.

Никто из нас не потерпел бы у других таких ошибок, как наши.
 
Ничто так не вредит роману, как чувство юмора в женщине или недостаток его в мужчине.

Нынешние молодые люди воображают, что деньги – это все. А с годами они в этом убеждаются.

Не будучи богатым, совершенно незачем быть милым человеком. Романы – привилегия богатых, но никоим образом не профессия бедных. Бедняки должны быть практичны и прозаичны. Лучше иметь постоянный годовой доход, чем быть очаровательным юношей.
 
Ненавижу, когда несерьезно относятся к еде. Это неосновательные люди, и притом пошлые.

Нет нетактичных вопросов, есть только нетактичные ответы.

Нет ничего опаснее, чем быть модным. Все модное быстро выходит из моды.

Нет, я не цинична, просто у меня есть опыт – впрочем, это одно и то же.

Ни одна из ошибок не обходится нам так дешево, как пророчество.

Ничегонеделанье – самое трудное в мире занятие, самое трудное и самое духовное.
 
Никогда не надо дарить женщине то, чего она не может носить по вечерам.

Никакого секрета жизни не существует. Цель жизни, если она есть, в том, чтобы всегда искать соблазнов. Их очень мало. Иногда проходит весь день, а так ни одного и не встретится.

Ни готика, ни античность совершенно не знают позы. Позу изобрели посредственные портретисты, и первым из людей, кто принялся позировать, стал биржевой маклер, который с тех пор так и позирует не переставая.
 
Ни за что не женитесь на женщинах с волосами соломенного цвета – они ужасно сентиментальны.

Ни один великий художник не видит вещи такими, каковы они в действительности.

Никто не богат настолько, чтобы выкупить собственное прошлое.

Нигилист, этот удивительный мученик без веры, есть чисто литературный продукт. Он выдуман Тургеневым и завершен Достоевским.

Никогда не следует вставать на чью либо сторону. Это – начало искренности, за ней следом идет серьезность, и вся человеческая жизнь превращается в сплошную скуку.

Никогда не следует доверять женщине, которая называет вам свой возраст. Женщина, способная на такое, способна на все.

Надо всегда быть влюбленным. Вот почему никогда не следует жениться.

Ниагарский водопад – второе разочарование новобрачной.

Некрасивость – одна из семи смертных добродетелей.

Нельзя доверять женщине, которая не скрывает свой возраст. Такая женщина может рассказать все, что угодно.

Негоже уподобляться Нарциссу, склонившись над фотографией; даже воде нельзя доверять; глаза любящего – вот единственно надежное зеркало.

Немного искренности — вещь опасная, но абсолютная искренность просто фатальна.

Не бывает моральных или аморальных книг. Бывают книги хорошо или плохо написанные.

Не было творческой эпохи, которая вместе с тем не стала бы и эпохой критики. Ибо не что иное, как критическая способность создает свежие формы.

Ничто так не мешает роману, как чувство юмора у женщины или отсутствие его у мужчины











О других мы предпочитаем думать хорошо потому, что ужасно боимся за себя.
О рекламе первого издания «Баллады Редингской тюрьмы»:
Реклама в «Атенеуме» превосходна. Так и чувствуешь себя чаем «Липтон».
 
О романе Чарлза Диккенса «Лавка древностей»:
Нужно иметь каменное сердце, чтобы, читая о смерти маленькой Нелл, не рассмеяться.
Нынешние романы так похожи на жизнь, что нет возможности поверить в их правдоподобие.
О Шекспире:
Городская жизнь воспитывает и совершенствует все наиболее цивилизованное в человеке. Шекспир, пока не приехал в Лондон, не написал ничего, кроме скверных памфлетов, и не написал ни строчки, когда навсегда покинул Лондон.
Чем объективнее кажется нам произведение, тем оно на деле субъективнее. Быть может, Шекспир и вправду встречал на лондонских улицах Розенкранца и Гиль денстерна или видел, как бранятся на площади слуги из враждующих семейств, однако Гамлет вышел из его души и Ромео был рожден его страстью.
Об Оноре де Бальзаке:
Почитайте ка Бальзака как следует, и наши живущие ныне друзья окажутся просто тенями, наши знакомые – тенями теней. Одна из величайших драм моей жизни – это смерть Люсьена дю Рюбампре.
Бальзак не больше реалист, чем был Гольбейн. Он созидал жизнь, а не воспроизводил ее.
Об Эмиле Золя:
Золя старательно создает панораму Второй империи. Но кому теперь интересна Вторая империя? Она уже устарела.
О Чарлзе Диккенсе:
В искусстве Диккенса столь мало здравого смысла, что он не способен даже на сатиру, его подлинная стихия – карикатура.
О Роберте Льюисе Стивенсоне:
Романтическое окружение – наихудшее окружение для романтического писателя. На Гауэр стрит Стивенсон мог создать новых «Трех мушкетеров». А на Самоа он пишет письма в «Тайме» насчет немцев.
Я также вижу, что он из кожи вон лезет, стремясь к естественной жизни. Если ты валишь лес, то, чтобы делать это с толком, ты не должен уметь описывать этот процесс. Естественная жизнь – это, в сущности, бессознательная жизнь. Взяв в руки лопату, Стивенсон всего навсего расширил область искусственного.
Если я проведу остаток жизни в парижском кафе за чтением Бодлера, это будет более естественно, чем если я наймусь подстригать живые изгороди или сажать какао по колено в грязи.
Об американском писателе Генри Джеймсе:
Он пишет прозу так, как будто сочинять для него тяжелое наказание.
Об ирландском писателе Джордже Муре:
Он писал на блестящем английском языке, пока не открыл для себя грамматику.
О романисте Джордже Мередите:
Как повествователь он владеет всем на свете, за исключением языка, как романист умеет абсолютно все, не считая способности рассказать историю, а как художник тоже постиг все, кроме дара изъясняться внятно.
О поэте Роберте Браунинге:
После Шекспира не было шекспировской личности. Шекспир умел петь миллионами голосов, Браунинг – заикаться на тысячи ладов.
Мередит – это Браунинг в прозе, да и Браунинг – тоже.
Об одном из своих современников:
Если бы он меньше знал, он, возможно, стал бы поэтом.
Об английском критике Максе Бирбоме:
Боги наделили Макса даром вечной старости.
О Бернарде Шоу:
Прекрасный человек. Он не имеет врагов и не любим никем из друзей.
Можно по разному не любить его пьесы, или любить его романы.
О писателе и издателе Франке Норрисе:
Франка Норриса приглашали в каждый приличный английский дом – по одному разу.
О Джеймсе Уистлере:
Джеймс Уистлер – один из величайших мастеров живописи; таково мое мнение. И должен добавить, что мистер Уистлер полностью разделяет это мнение.
Уистлер, при всех его недостатках, не согрешил ни одной стихотворной строкой.
Об Одри Бердсли, иллюстраторе «Саломеи» Уайльда:
Одри Бердсли изобретен мной.
О футболе я самого лучшего мнения. Отличная игра для грубых девчонок, но не для деликатных мальчиков.
Об одном из английских романистов:
Он пишет на верхнем пределе своего голоса. Он так громок, что никто не слышит его.
Определить – значит ограничить.
 Обедать в половине седьмого! В такую рань! Да это все равно что унизиться до чтения английского романа. Ни один порядочный человек не обедает раньше семи.
Обожаю политические салоны. Это единственное место, где не говорят о политике.
 Обожаю подслушивать сквозь замочные скважины. Узнаешь столько интересного.
 Обычно не мужчина делает предложение женщине, а она ему делает предложение. Только в буржуазных кругах бывает иначе. Но буржуазия ведь отстала от века.
Объектом Искусства должна быть не простая действительность, а сложная красота.
Одни лишь боги вкусили смерть. Аполлон умер, но Гиацинт, которого, по уверению людей, он убил, – до сих пор еще жив. Нерон и Нарцисс – всегда с нами.
Образование — вещь превосходная, но хорошо бы иногда помнить, что ничему из того, что следовало бы знать, научить нельзя.
Образование – замечательное дело, надо лишь хоть иногда вспоминать о том, что ничему, что стоит знать, научить невозможно.
Образованный человек противоречит другим, мудрый – противоречит себе.
 Общество производит плутов, а образование делает одних плутов умнее, чем другие.
Общество испытывает поистине ненасытное любопытство ко всему, любопытства не заслуживающему.
Общество несравненно более дичает от систематического применения карательных мер, нежели от эпизодически совершаемых преступлений.
Он из тех крайне слабовольных натур, которые не поддаются никакому влиянию.
Орхидей я не заказываю, это мне не по средствам, но на иностранцев денег не жалею – они придают гостиной такой живописный вид!
Он должен отказывать нам во всех серьезных просьбах и потакать всем нашим капризам.
Он должен всегда говорить не то, что думает, и думать не то, что говорит.
Он, должно быть, весьма почтенный человек. Я ни разу в жизни не слышал его имени, а это в наши дни много значит.
Он не должен пренебрегать другими хорошенькими женщинами. Это доказало бы, что у него нет вкуса, или вызвало бы подозрение, что вкуса у него слишком много.
Он должен неизменно превозносить нас за качества, которых у нас нет.
Он не должен верить, что нам нужно хоть что нибудь полезное. Это было бы непростительно. Зато он должен осыпать нас всем тем, что нам вовсе не нужно.
Он должен постоянно компрометировать нас в обществе и быть крайне почтительным с нами наедине.
Он умер. По видимому, он придавал слишком большое значение диагнозу своих врачей.
Она всегда была в кого нибудь влюблена – и всегда безнадежно, так что она сохранила все свои иллюзии.
Она создана быть женою посланника. У нее удивительная способность запоминать фамилии людей и забывать их лица.
Она может с блеском говорить о любом предмете при условии, если ничего о нем не знает.
Она и в старости сохранила следы своего изумительного безобразия.
Очень опасно встретить женщину, которая полностью тебя понимает. Это обычно кончается женитьбой.
 Она мне очень нравится, но я не влюблен в нее.
  Орхидея, прекрасная, как семь смертных грехов.
Очень трудно не быть несправедливым к тому, кого любишь.
Она до того ко мне равнодушна, точно я ей муж.
Она не раз меняла мужей, но сохранила одного любовника, и потому пересуды на ее счет давно прекратились.
Отцов не должно быть ни видно, ни слышно. Только на этой основе можно построить прочную семью.
Они ведут простую, здоровую деревенскую жизнь: встают рано, потому что им много чего
 Отвратительная, нездоровая привычка говорить правду, проверять на истинность все, что слышишь, без колебаний возражать людям, которые намного моложе.
 

 
Папиросы – это совершеннейший вид высшего наслаждения, тонкого и острого, но оставляющего нас неудовлетворенными. Чего еще желать?

Природа – отнюдь не выпестовавшая нас мать. Она есть наше творение.
Природа ненавидит разум.

Пунктуальность – воровка времени.

Первый долг женщины – угождать своей портнихе. В чем состоит ее второй долг, до сих пор не выяснено..

 Переделать других — очень легко, себя — намного труднее.

Питать симпатии к обездоленным куда как просто. Питать симпатии к мысли намного труднее.

Плохая поэзия всегда возникает от искреннего чувства

По внешнему виду не судят только самые непроницательные люди.

По видимому, существует какая то странная связь между благочестием и плохими рифмами.
 
По моему, муж не должен быть слишком обворожительным. Это опасно.
– Дитя мое, муж никогда не бывает слишком обворожителен!
 
По моему, мужчина не способен к развитию. Он уже достиг высшей точки – и это не бог знает как высоко.

Потому что в искусстве не существует универсальной правды. Правда в искусстве – это Правда, противоположность которой тоже истинна.

По сути дела, художественно описать тюрьму не легче, чем, скажем, нужник. Взявшись за описание последнего в стихах или прозе, мы сможем сказать только, есть там бумага или нет, чисто там или грязно – и все; ужас тюрьмы в том и состоит, что, будучи сама по себе чрезвычайно примитивной и банальной, она действует на человека столь разрушительно.
 
Поверхностными людьми я считаю как раз тех, кто любит только раз в жизни. Их так называемая верность, постоянство – лишь летаргия привычки или отсутствие воображения.

 Подлинная тайна жизни заключена в зримом, а не в сокровенном.

Поэты прекрасно знают, что о любви писать выгодно, на нее большой спрос. Чарлз Лэм говорит, что для него всегда сомнительны достоинства стихов, пока они не напечатаны; по его замечательному суждению, «все вопросы снимает типографщик».

Поэт может вынести все, кроме опечатки.

 Пожалуй, жестокость, откровенная жестокость женщинам милее всего: в них удивительно сильны первобытные инстинкты. Мы им дали свободу, а они все равно остались рабынями, ищущими себе господина. Они любят покоряться.

Предзнаменований не существует. Природа не посылает нам вестников – для этого она слишком мудра или слишком безжалостна.

Прекрасно лишь то, что не имеет к нам касательства. Гекуба нам ничто, и как раз поэтому ее горести составляют столь благодарный материал для трагедии.

Правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой.

Прекрасно лишь то, что не имеет к нам касательства. Гекуба нам ничто, и как раз поэтому ее горести составляют столь благодарный материал для трагедии.


Прогресс есть претворение Утопий в жизнь.

Преступника общество нередко прощает, мечтателя – никогда.

 Прощайте врагов ваших – это лучший способ вывести их из себя.

Просто безобразие, сколько женщин в Лондоне флиртует с собственными мужьями. Это очень противно. Все равно что на людях стирать чистое белье. лишнюю возможность убедиться в его полном безумии, когда дело касается искусства.

Первая обязанность человека в жизни – быть как можно более искусственным. Вторая же обязанность человека – до сих пор еще никем не открыта.

 Персонажи нужны в романе не для того, чтобы увидели людей, каковы они есть, а для того, чтобы познакомиться с автором, не похожим ни на кого другого.
Пессимизм изобрел Гамлет. Весь мир сделался печален оттого, что некогда печаль изведал сценический персонаж.

Пессимист, оказавшись перед выбором между двумя видами зла, выбирает оба.
 
Пианистов я прямо таки боготворю. Не знаю, что в них так меня привлекает… Может быть, то, что они иностранцы. Ведь они, кажется, все иностранцы?

 Пока актер не чувствует себя в костюме как дома, он не чувствует себя как дома и в своей роли.

Полигамия? Насколько поэтичнее иметь одного супруга или супругу и любить многих.

Похоронив третьего мужа, она с отчаяния стала блондинкой.

Поначалу дети любят своих родителей, со временем, однако, они начинают их судить и редко, очень редко прощают.

Популярность — это лавровый венок, дарованный миром низкопробному искусству. Все, что популярно, — дурно.

 Порой наименьшее удовольствие в театре получаешь от пьесы. Я не раз видел публику, которая была интереснее актеров, и слышал в фойе диалог, превосходивший то, что я слышал со сцены.

Порочность – это миф, придуманный добродетельными людьми для того, чтобы объяснить странную привлекательность некоторых людей.

После хорошего обеда всякому простишь, даже родному брату.

Потерю одного из родителей еще можно рассматривать как несчастье, но потерять обоих похоже на небрежность.

После Шопена у меня такое чувство, как будто я только что рыдал над ошибками и грехами, в которых неповинен, и трагедиями, не имеющими ко мне отношения

Последовательность – последнее прибежище людей, лишенных воображения.

Предмет страсти меняется, а страсть всегда остается единственной и неповторимой..

Признаюсь, я действительно не терплю свою родню. Это потому, должно быть, что мы не выносим людей с теми же недостатками, что у нас.

При крупных неприятностях я отказываю себе во всем, кроме еды и питья.

Прирожденных лжецов и поэтов не бывает.

Природа подражает искусству. Она способна продемонстрировать лишь те эффекты, которые нам уже знакомы благодаря поэзии или живописи. Вот в чем секрет очарования природы, равно как тайна ее изъянов.

Прошлое, настоящее и будущее – всего одно мгновение в глазах Бога, и мы должны стараться жить у него на глазах.

Пути богам проторяет лишь тот, чьи суждения звучат гласом паломника в пустыне.
Публика на удивление терпима. Она простит вам все, кроме гения.

Публика преисполнена ненасытного любопытства к чему угодно, только не к тому, что достойно внимания.

Публика смотрит на трагика, но комик смотрит на публику

Пунктуальность — вор времени.








Работа – последнее прибежище тех, кто больше ничего не умеет.
Разбитой можно считать лишь ту жизнь, которая остановилась в своем развитии..
Разводы совершаются на небесах.
…Романы, настолько схожие с жизнью, что решительно никто не поверит в вероятность того, о чем повествуется.
 Рассказать – значит пережить сызнова. Поступки – первая трагедия жизни, слова – вторая. И слова, пожалуй, хуже. Слова жалят.
Религия – распространенный суррогат веры.
 Религии умирают тогда, когда бывает доказана заключенная в них истина. Наука – это летопись умерших религий.
Религия умирает в тот момент, когда доказана ее непогрешимость..
 Родственники – скучнейший народ, они не имеют ни малейшего понятия о том, как надо жить, и никак не могут догадаться, когда им следует умереть.
 Руководствоваться рассудком – в этом есть что то неблагородное. Это значит – предавать интеллект.
– Вы совершенно в этом уверены?
– Совершенно уверен.
– Ну, в таком случае это только иллюзия. Как раз того, во что твердо веришь, в действительности не существует. Такова фатальная участь веры, и этому же учит нас любовь.









С дурными женщинами не знаешь покоя, а с хорошими изнываешь от скуки. Вот и вся разница.
С нынешней молодежью просто сладу нет. Никакого уважения к крашеным волосам.

Самая прочная основа для брака – взаимное непонимание.

Самое непростительное в фанатике – это его искренность.

Самый большой порок — поверхностность.

Самые нелепые поступки человек совершает всегда из благороднейших побуждений.

Самопожертвование должно преследоваться по закону. Оно деморализует тех, ради кого идут на жертвы.

Самопожертвование – это остаток дикарского ритуала членовредительства, напоминание о том преклонении перед болью, которое в истории принесло столько зла да и сейчас каждый день требует новых жертв, воздвигнув свои алтари.

Самопожертвование следовало бы запретить законом. Оно развращает тех, кому приносят жертву. Они всегда сбиваются с пути.

Самое верное утешение – отбить поклонника у другой, когда теряешь своего. В высшем свете это всегда реабилитирует женщину.

Сегодня у каждого великого человека есть ученики, а его биографию обычно пишет Иуда.

Секрет сохранения молодости в том, чтобы избегать некрасивых эмоций.

Семья распадается гораздо чаще от здравомыслия мужа, чем от чего нибудь другого.

Серьезность – последнее прибежище заурядности.

Свет создан дураками, чтобы умные люди могли жить в нем.

Своих мужей ревнуют некрасивые женщины. Красивым женщинам не до того - они заняты тем, что ревнуют чужих мужей.

Святость создается любовью. Святые – это люди, которые сильнее всего любили.

Сделать человека социалистом – пустяк, но сделать социализм человечным – великое дело.

Сказать человеку в глаза всю правду порою больше, чем долг, – это удовольствие.

Скептицизм — начало веры.

Сколько времени ты мог бы любить женщину, которая тебя не любит?

Скука – единственный грех, которому нет прощения.

Слушать – это очень опасно: тебя могут убедить. А человек, который уступает доводам разума, очень неразумное существо.

Слезы – убежище для дурнушек, но гибель для хорошеньких женщин.

Случайное освещение предметов в комнате, тон утреннего неба, запах, когда то любимый вами и навеявший смутные воспоминания, строка забытого стихотворения, которое снова встретилось вам в книге, музыкальная фраза из пьесы, которую вы давно уже не играли, – вот от каких мелочей зависит течение нашей жизни.


Смех — неплохое начало для дружбы, и смехом же хорошо ее закончить.

Смотреть на что то далеко не то же самое, что видеть. Не видишь ничего, пока не научишься видеть красоту.

Сопереживать страданиям друга может всякий, а вот успехам — лишь натура необычайно тонкая.

Современные женщины все понимают, кроме своих мужей.

Со свободой, цветами, книгами и луной — разве можно не быть счастливым вполне. 
 
Современные мемуары обыкновенно пишутся людьми, совершенно утратившими память и не совершившими ничего, достойного быть записанным.

«Совесть» – официальное название трусости, вот и все.

Совесть делает нас всех эгоистами.

Советовать людям, что им читать, как правило, бесполезно либо вредно. Но вот сообщить людям, чего читать не следует, – совсем другое дело, и я охотно предложил бы включить эту тему в факультативный университетский курс.

Согрешив, человек избавляется от влечения к греху, ибо осуществление — это путь к очищению.

Споры – крайне вульгарная вещь. В хорошем обществе все имеют в точности одно и то же мнение.

Существуют два способа не любить искусство. Один из них заключается в том, чтобы его просто не любить. Другой в том, чтобы любить его рационально.

Судя по их виду, большинство критиков продаются за недорогую цену.

Старинные историки преподносят нам восхитительный вымысел в форме фактов; современный романист преподносит нам скучные факты под видом вымысла.

Старики всему верят, люди средних лет всех подозревают, молодые все знают.

Стоит делать лишь то, что считается невозможным.

Столетия живут в истории благодаря своим анахронизмам.
 
Счастье женатого человека зависит от тех, на ком он не женат.














Техника – это на самом деле личность художника. Вот почему мастер и не способен ей обучить, а подмастерье не в силах ее перенять, понять же ее может критик художник.

Теперешние журналисты всегда с глазу на глаз просят у человека прощения за то, что сказали о нем во всеуслышание.
– Неужто вы верите всему, что пишут в газетах?
– Верю. Нынче только то и случается, чему невозможно поверить.
– Я читаю все английские газеты. Они очень интересны.
– Ну, значит, вы читаете между строк.

…Та любопытная смесь плохой работы и хороших намерений, которая дает у нас право художнику считаться типичным представителем английского искусства.

Твердое правительство – пустая надежда тех, кто не понимает, насколько сложно искусство управления.

Тот, кто желает вести народ за собой, вынужден следовать за толпой.

Творчество всегда тащится за своим веком. А направляет этот век Критика. Дух Критики и Всемирный Дух суть единство.

Творчество суживает пределы видения, созерцание же их раздвигает.

Только ведущий аукциона способен одинаково и беспристрастно восхищаться всеми школами искусства.

Творчество суживает пределы видения, созерцание же их раздвигает.

Только ведущий аукциона способен одинаково и беспристрастно восхищаться всеми школами искусства.

Только неглубокие люди знают самих себя.

Только у людей действия больше иллюзий, чем у мечтателей. Они не представляют себе, ни почему они что то делают, ни что из этого выйдет.

Только не торопитесь со мною соглашаться. Когда со мною соглашаются, у меня всегда такое чувство, что я где то напутал.

Только по-настоящему хорошая женщина способна совершить по-настоящему глупый поступок

Терпеть не могу логики, она всегда банальна и нередко убедительна.

Только у людей действия больше иллюзий, чем у мечтателей. Они не представляют себе, ни почему они что-то делают, ни что из этого выйдет.

Тех, кто притворяется хорошим, свет принимает всерьез. Тех, кто притворяется плохим, — нет. Такова безграничная глупость оптимистов. 

 Только по настоящему хорошая женщина может совершить по настоящему глупый поступок.

Теперь ведь женщине не разрешается флиртовать раньше сорока лет и питать романтические чувства раньше сорока пяти.

Тем, кто верен в любви, доступна лишь ее банальная сущность. Трагедию же любви познают лишь те, кто изменяет.

Теперь все женатые мужчины живут как холостяки, а все холостые – как женатые.

Теперь хорошее воспитание – только помеха. Оно закрывает перед вами множество дверей.

Тех, кто притворяется хорошим, свет принимает всерьез. Тех, кто притворяется плохим, – нет. Такова безграничная глупость оптимистов.

Тот, кто видит какое либо различие между душой и телом, не имеет ни того ни другого.

Тот, кто смотрит на дело с обеих сторон, обычно не видит ни одной из них.

Только великим мастерам стиля удается быть неудобочитаемыми.

Только два сорта людей по настоящему интересны – те, кто знает о жизни все решительно, и те, кто ничего о ней не знает

Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остается молодым.

Три письма, которые вы мне написали после нашего разрыва, так хороши и в них так много орфографических ошибок, что я до сих пор не могу удержаться от слез, когда перечитываю их.

Тот, кто так озабочен просвещением других, никак не выберет времени для собственного просвещения. Истинным идеалом для человека является рост его собственной культуры.

Тот, кто оглядывается на свое прошлое, не заслуживает будущего.

Трудно избежать будущего.

Тот, кто смотрит на дело с обеих сторон, обычно не видит ни одной из них.

Труд – проклятие пьющего класса.

Трагедия старости не в том, что ты стар, а в том, что не молод.

Трагедия бедняков – в том, что только самоотречение им по средствам. 

Трудно избежать будущего.

Тщательнее всего следует выбирать врагов.









У всякого святого есть прошлое, у всякого грешника – будущее.

У женщин просто удивительное чутье. Они замечают все, кроме самого очевидного.

У женщины с прошлым нет будущего.

У красоты смыслов столько же, сколько у человека настроений. Красота – это символ символов. Красота открывает нам все, поскольку не выражает ничего.

У многих женщин есть прошлое, но у нее их, говорят, не меньше дюжины.

У современной демократии есть только один опасный враг — добрый монарх.

У женщины поразительная интуиция: она может догадаться обо всём, кроме самого очевидного.

У меня непритязательный вкус: мне вполне достаточно самого лучшего.

У юности целое царство впереди. Каждый из нас родится царем, и многие, подобно царям, умирают в изгнании.

Убийство – всегда ошибка. Никогда не следует делать того, о чем нельзя поболтать с людьми после обеда.

Уверяю вас, что пишущая машинка, если на ней играют с чувством, надоедает ничуть не более, чем пианино, за которым сидит сестра или кто то другой из родни.

Увы, половина человечества не верит в Бога, а другая половина не верит в меня.

Умеренность – роковое свойство. Только крайность ведет к успеху.
 
Ужас, как женщины стали расчетливы. Спору нет, нашим бабушкам тоже случалось пускаться во все тяжкие, но их внучки непременно сначала прикинут, что это им даст.
– А она влюблена в вас, хотя нравитесь вы ей не очень.

 Учить искусству надо не в Академии. Художника создает то, что он видит, а не то, что он слышит.

Унизительно сознавать, что все мы вылеплены из одного теста, но куда же от этого деться? В Фальстафе есть нечто от Гамлета, а в Гамлете немало от Фальстафа.

Ученый разговор – занятие умственно безработных.

У нас, англичан, с американцами теперь и вправду




Философия учит нас с невозмутимостью относиться к неудачам других.

Философские системы рассыпаются, как песок, религии падают одна за другой, как сухие осенние листья; но то, что прекрасно, есть сокровища вечности и — радость на все времена.

Философия учит нас стойко переносить несчастья других людей.

Филантропы, увлекаясь благотворительностью, теряют всякое человеколюбие.
 
Фундаментом литературной дружбы служит обмен отравленными бокалами.






Ханжа – преинтересный предмет для психологов, и хотя из всех видов позерства моральное всего отвратительнее, умение встать в позу уже чего то стоит.
Хорошие мужья невыносимо скучны, плохие – ужасно самонадеянны.
 
Хорошие советы я всегда передаю другим. Больше с ними делать нечего.
Хорошо завязанный галстук – это первый важный шаг в жизни.
 Хотите понять других – пристальнее смотрите в самого себя.
Храни вас боже оказаться рядом с человеком, всю жизнь стремившимся образовывать др угих. До чего узок горизонт этих людей! До чего утомляют они и нас, и, должно быть, самих себя, до бесконечности повторяя и пережевывая одни и те же мысли!
 Христос умер не для того, чтобы спасти людей, а для того, чтобы научить их спасать друг друга.
Хуже несправедливости только справедливость без карающего меча.
Хуже Несправедливости лишь одно – Справедливость, из чьих рук вынули меч. Когда Правда не есть к тому же и Сила, она есть Зло.
 Художники, как и боги, никогда не должны покидать свои пьедесталы.
Художник не стремится что либо доказывать. Доказать можно что угодно, даже несомненные истины.
…Художники академики, чью полную неспособность к живописи мы можем ежегодно видеть в мае за шиллинг
Хуже брака без любви может быть только брак, в котором любовь существует лишь с одной стороны.



 Ценность идеи не имеет ничего общего с искренностью ее глашатая.
Циник знает всему цену, но не знает ценности.
Циник — человек, знающий цену всему и не ценящий ничего.
Цель жизни — самовыражение. Проявить во всей полноте свою сущность — вот для чего мы живем.
Цель жизни – самовыражение. Высший долг – это долг перед самим собой.
Цель искусства – раскрыть красоту и скрыть художника.
 
 Цель критика в том, чтобы запечатлеть собственные импрессии. Это для него создаются картины, пишутся книги и обращается в скульптуру мрамор.
 


Чего нет в творце, не может быть и в творении.
Чем более искусство подражает эпохе, тем менее передает ее дух.
Чудаки, право, эти художники! Из кожи лезут, чтобы добиться известности, а когда слава приходит, они как будто тяготятся ею. Как это глупо! Если неприятно, когда о тебе много говорят, то еще хуже – когда о тебе совсем не говорят.
Членам палаты общин сказать нечего, о чем они и говорят.
Чем меньше наказаний, тем меньше и преступлений.
Чистая и простая правда редко бывает чистой и никогда простой.
Чувство долга – это как раз то, что мы хотим видеть в других.
Что такое циник? Человек, знающий всему цену, но не знающий ценности.
Чтобы приобрести репутацию блестяще воспитанного человека, нужно с каждой женщиной говорить так, будто влюблен в нее, а с каждым мужчиной так, будто рядом с ним изнываешь от скуки.
Что бы быть эгоистом, надобно иметь эго. Отнюдь не всякому, кто громко кричит: «Я! Я!», позволено войти в Царство Искусства.
Чувства людей гораздо интереснее их мыслей.
Честолюбие – последнее прибежище неудачника.
Чувствительная особа – это тот, кто непременно будет отдавливать другим мозоли, если сам от них страдает.
Чужие драмы всегда невыносимо банальны.
Чтобы хоть отчасти понять самого себя, надо понять все о других.
 Человек бывает наименее естественным, когда говорит от своего лица. Человек не может быть достаточно осмотрителен в выборе врагов.
Чувство тревоги несовместимо с чувством свободы.
Чтобы быть естественным, необходимо уметь притворяться.
Чтобы вернуть молодость, стоит только повторить все ее безумства.
Чтобы вернуть свою молодость, я готов делать все – только не вставать рано, не заниматься гимнастикой и не быть полезным членом общества.
 Человек менее всего оказывается самим собой, говоря о собственной персоне. Позвольте ему надеть маску, и вы услышите от него истину.
Человек может поверить в невозможное, но никогда не поверит в неправдоподобное.
Чудеса! Я не верю в чудеса. Я слишком много видела чудес.
Что есть Истина? Если дело идет о религии, это не более чем известное мнение, которое сумело продержаться века.
Человечество преувеличивает свою роль на земле. Это – его первородный грех.
Чудесный бал! Так и вспомнилось прежнее время. И дураков в обществе не убавилось. Приятно убедиться, что здесь все по старому.
Человек, который может овладеть разговором за лондонским обедом, может овладеть всем миром. Будущее принадлежит денди.
Что касается честной бедности, то ее, разумеется, можно пожалеть, но восхищаться ею — увольте!
Чтобы завоевать мужчину, женщине достаточно разбудить самое дурное, что в нем есть. Ты делаешь из мужчины бога, и он тебя бросает. Другая делает из него зверя, и он лижет ей руки и не отстает от нее.
Человек должен вбирать в себя краски жизни, но никогда не помнить деталей. Детали всегда банальны.


Шпионы – вымирающая профессия. За них теперь все делают газеты.

Экзамены ровно ничего не значат. Если вы джентльмен, то знаете столько, сколько нужно, а если не джентльмен – то всякое знание вам только вредит.
Это прямо чудовищно, как люди себя нынче ведут: за вашей спиной говорят о вас чистую правду.
Эхо  часто прекраснее голоса, которое оно повторяет.
Этика искусства – в совершенном применении несовершенных средств.
Эстетика выше этики. Она принадлежит сфере более высокой духовности. В становлении личности даже обретенное ею чувство цвета важнее обретенного понимания добра и зла.
 Эта неопределенность ужасна. Подольше бы она не кончалась.
Эта гувернантка слишком красива, чтобы ее можно было держать в порядочном доме.
 Эти папиросы с золотым ободком ужасно дороги. Я курю их только тогда, когда я по уши в долгу.
Эти папиросы с золотым ободком ужасно дороги. Я курю их только тогда, когда я по уши в долгу.
Это не мое дело. Поэтому оно меня и интересует. Мои дела всегда нагоняют на меня тоску. Я предпочитаю чужие.
Это ужасно тяжелая работа – ничего не делать.
Эгоизм не в том, что человек живет как хочет, а в том, что он заставляет других жить по своим принципам.
 Эгоист это тот, кто любит себя больше чем меня.
Эгоизм — это не значит жить так, как хочешь, это требование к другим жить так, как вы этого хотите.
Это хорошо, что вы курите. Каждому мужчине нужно какое нибудь занятие. И так уж в Лондоне слишком много бездельников.
 
Юноша хочет хранить верность, да не хранит; старик и хотел бы изменить, да не может.
 

Я бы назвал критику творчеством внутри творчества.
Я согласен отнюдь не со всем, что я изложил в данном эссе. Со многим я решительно не согласен. Эссе просто развивает определенную художественную точку зрения, а в художественной критике позиция – все.
Язык – не сын, а отец мысли.
Я еще могу примириться с грубой силой, но грубая, тупая рассудочность совершенно невыносима.
 Я могу устоять против всего, кроме соблазна. 
Я всегда так поступаю с добрыми советами: передаю их другим. Больше с ними нечего делать.
Я не люблю принципов. Мне больше нравятся предрассудки.
Я ненавижу драки, независимо от повода. Они всегда вульгарны и нередко доказательны.
Из письма Уайльда Аде Леверсон:
Я читал Алфреду отрывки из его собственной жизни. Это был сюрприз для него. Каждый должен вести чей либо чужой дневник; надеюсь, вы будете вести мой.
Я – единственный на свете человек, которого мне бы хотелось узнать получше.
Я люблю сцену, на ней все гораздо правдивее, чем в жизни..
Я люблю говорить ни о чем. Это единственное, о чем я что нибудь знаю.
– Только вы один и говорили все время, не закрывая рта.
Я не верю ни единому слову из того, что вы мне говорите… или я вам.
Я обычно говорю то, что у меня на уме. В наши дни это большая ошибка: тебя слишком часто понимают неправильно.
Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно.
Я люблю послушать, как злословят о других, но не обо мне, – последнее не имеет прелести новизны.
Я люблю званые обеды в Лондоне. Умные люди просто не слушают, что им говорят, а глупые не говорят вовсе.
Я люблю знать все о своих новых знакомых и ничего – о старых.
Я никогда бы не стал его другом, будь я знаком с ним. Это очень опасно – хорошо знать своих собственных друзей.
Я неизменна во всем, кроме своих чувств.
 Я считаю, что если мать каждый сезон не расстается по крайней мере с одной дочерью, значит, у нее нет сердца.
 Я люблю слушать себя. Для меня это одно из самых больших удовольствий. Порой я веду очень продолжительные беседы сама с собой, и, признаться, я настолько образованна и умна, что иной раз не понимаю ни единого слова из того, что говорю.
Я никуда не выезжаю без дневника. В поезде всегда надо иметь для чтения что– нибудь захватывающее.
Я знал одного молодого человека, которого разорила пагубная привычка отвечать на все письма.
Я всегда удивляю сам себя. Это единственное, ради чего стоит жить.
 Я всегда считал и теперь считаю, что эгоизм – это альфа и омега современного искусства, но, чтобы быт
Я могу справиться со всем, кроме искушения.
Я всегда удивляю сам себя. Это единственное, ради чего стоит жить.
 Я обожаю мужчин за семьдесят. Они всегда предлагают женщинам любовь до гроба. По моему, семьдесят лет – идеальный возраст для мужчины.
 Я не желаю знать, что говорят обо мне за моей спиной. Это слишком мне льстит.
Чтобы быть естественным, необходимо уметь притворяться.
Я всегда очень дружески отношусь к тем, до кого мне нет дела.
Я слишком люблю читать книги и потому не пишу их.
Я знаю, как весело бывает подобрать какую либо кличку и носить, как розу в петлице. Именно так обретали названия все крупные школы в искусстве.
Я глубоко сочувствую английским демократам, которые возмущаются так называемыми «пороками высших классов». Люди низшего класса инстинктивно понимают, что пьянство, глупость и безнравственность должны быть их привилегиями, и если кто нибудь из нас страдает этими пороками – он тем самым как бы узурпирует их права.
 Я правил свое стихотворение полдня и вычеркнул одну запятую. Вечером я поставил ее опять.
Я никогда не хожу пешком и переписываюсь только по телеграфу.
Я уложил все системы в одну фразу, и всю жизнь – в один афоризм.
Я люблю мужчин с будущим и женщин – с прошлым..
Я не одобряю длительных помолвок. Это дает возможность узнать характер другой стороны, что, по моему, не рекомендуется.
Я не говорил, что он женится. Я сказал только, что он собирается жениться. Это далеко не одно и то же. Я, например, ясно помню, что женился, но совершенно не припоминаю, чтобы я собирался жениться. И склонен думать, что такого намерения у меня никогда не было.
Я человек женатый, а в том и состоит прелесть брака, что обеим сторонам неизбежно приходится изощряться во лжи.
Я хотел бы напомнить тем, кто насмехается над красотой как над чем то непрактичным, что безобразная вещь – это просто плохо выполненная вещь. 
Я не верю в прогресс, но верю в постоянство человеческой глупости.
Японцы – это творение определенных художников. Сказать по совести, вся Япония – сплошная выдумка. Нет такой страны, как и такого народа. Желая ощутить специфически японский эффект, не следует уподобляться туристу и брать билет до Токио. Напротив, следует остаться дома, погрузившись в изучение творчества нескольких японских художников, а когда вы глубоко прочувствуете их стиль, поймете, в чем особенность их образного восприятия, как нибудь в полдень ступайте посидеть в парке или побродить по Пикадилли, – если же вам не удастся распознать там нечто чисто японское, значит, вы не распознаете этого нигде на свете.