Небо здесь высокое, синее и почти всегда ясное. Видно, действительно это место создано чтобы лучше видеть свой народ. По выбеленной солнцем каменистой дороге бредут уставшие изможденные люди. Когда-то здесь шел и я. Сколько их осталось? Один, два, три … чуть больше дюжины. На этой дороге уже не опасно, их никто не тронет, я смогу защитить их в одиночку. Скоро окончится их долгий путь. Что они найдут в Храме? – Каждый свое, кто-то веру, кто-то руины. А ведь некоторые идут больше года.
Заночуем у старого Йоси, придется дать ему денег. Старый еврей непомерно жаден, но ночи уже холодные. А завтра к обеду будем в Городе, и я передам их Кривому Клоду. Сначала как следует выпью, а уже потом отправлюсь к братьям.
Мой конь ступает ровно, и я временами дремлю. Сегодня очень жарко. Кольчуга сильно разогревается даже под белым плащом. Хорошо, что подшлемник из войлока, надежно прикрывает от солнца. К следующему патрулю все-таки куплю себе седло.
Паломников, меньше не становится, но доходят не все. Через пролив их переправилось полторы сотни, это рассказал тот рыжий француз, что сейчас идёт первым, ишь, как вышагивает длинноногий. Не нравится он мне, спорит все время, платить не хочет - скряга. Когда я их встретил их было около трёх десятков, взял тех, кто заплатил, у остальных - пустые карманы, сами дойдут. Было время, когда приходилось изрядно помахать мечом, прежде чем доведёшь такой караван и мы ходили целым отрядом. Теперь местное отребье уважает белый плащ с красным крестом. Я крестоносец. Защитник путников. Рыцарь храма. Как гордо звучит, но я пока не рыцарь. Думаю, ещё одна - две заварушки и брат Хьюго согласится посвятить меня, я уже и считать, и читать выучился. Когда-нибудь я вернусь в Арденны, в свою деревеньку, в белом плаще ...
Я помню промозглый холод осени, был, как сейчас октябрь, грязь, вши грызли до самых костей. Потом мы шли через Венгрию. Мадьяры били нас на каждой ночевке как скот. Никогда я туда не вернусь. Мне стало гадко, и я по нудил коня немного ускорится.
Француз шёл будто петух. Руку он держал за пазухой, видно там у него был кистень.
- Эй Жак! - крикнул я, - Что ты будешь делать в Святом Городе?
- Я тебе не Жак, - злобно рявкнул рыжий, - и почему ты думаешь, что я француз.
- Мне нет разницы какое у тебя имя. - парировал я, - после завтра тебя зарежет какой-нибудь араб и ему будет плевать француз ты или нет. Если ты дашь мне ещё пару монет я научу тебя как остаться живым хотя бы до весны.