«Сестра моя – жизнь».
Б. Пастернак
Из-за слабости ног у Даши была утиная походка, и все же ко второй утренней службе в Никольской церкви она добиралась пешком. Но молилась Даша не о здоровье, а о прощении. Это случилось давно.
Когда заболела и слегла Антонина, ее дальняя родственница, дочь и зять разыскали Дашу, как наиболее подходящую сиделку для больной. Все-таки, не совсем чужая. Было известно, что Даша еще не так стара, одинока и не откажется, потому что инвалидная пенсия ее невелика.
В первый же день молчаливой и послушной Даше объяснили ее обязанности и указали, что спать она будет на кушетке у стены, обедать за столиком у окна, и что при прощании отблагодарят ее за труды.
Даша поняла, что родственные связи между ними исключают почасовую оплату за работу сиделки, и что она будет жить в этой комнате ближайшее время. Даша помнит этот дом.
Помнит, как однажды мать привела ее, маленькую, в этот дом на елку. Антонина, нарядные дети, общий хоровод вокруг елки, собачка с бантом на шее, наблюдающие из угла кошки, музыка из ящика и подарки – все слилось в одну очарованную картину праздника, редкого в однообразной жизни маленькой Даши, проводившей одинокие часы у окна. Обняв свою тряпичную куклу, Даша смотрела на улицу, ждала мать с работы, наблюдая за редкими прохожими…
Стоя теперь на уставших и дрожащих ногах, Даша слушала церковное пение, плакала и просила о прощении.
Антонина, когда-то нарядная и гордая дама, лежала теперь, ослабев рассудком, почти оглохшая, но упрямая, часами, без умолку, громко говорила и говорила сама с собой, причем, всякую дребедень: «Раз, два, три, четыре, пять. Вышел зайчик погулять», или: «Тише, мыши, кот на крыше»…
Ничего обидного, но однажды терпеливой Даше нестерпимо захотелось зажать ей рот рукой, но вовремя остановилась.
- Молчите! – приказала Даша сердито. Больная только замотала головой и попробовала укусить ее руку.
Мир между ними был нарушен. Даша стала зажимать свои уши, но хозяйка, заметив это, устыдила ее.
Даша помнит, что с этого момента стала мечтать поскорее освободиться, желать смерти своей подопечной. И та в минуты просветления чувствовала это.
Стоя на утренней молитве, Даша не могла забыть укора и страха в глазах умирающей, которая своей болтовней хотела убедить себя и других, что она еще жива, и что память ей не изменила, напомнить дочери счастливое время, когда читала ей по книжке детские стишки.
Даша помнит последний день пребывания у постели больной. Когда она подошла утром с влажным полотенцем к кровати, Антонина смотрела выжидательно. И вдруг выставила ладони, растопырив пальцы с воображаемыми когтями, словно приготовилась к защите.
Это так потрясло Дашу, ей показалось, что больная угадала ее чувства и тайные мысли, и она ужаснулась своей жестокости. Упав перед ней на колени, обливая слезами ее слабые руки, Даша просила простить ее.
После похорон, прощаясь, хозяйка дала Даше несколько добротных вещей, оставшихся после умершей.
Прошло несколько лет, а Даша все просит прощения у Бога. Сама себя не прощает и понимает, что только она, сестра наша – Смерть – успокоит, примирит и простит всех.
2015