Вера

- Так девушка, давайте ещё раз, - только все по порядку.
Молодой милиционер все понял, но ему очень хотелось играть эту роль, - строгого и важного дознавателя. И ещё, милиционеру очень нравилось это хрупкое и застенчивой создание, сидящие перед ним в лёгком платье с черными горошинами.
- Давайте. - тихо сказала Вера и, наверное, в десятый раз поправила платье на худых коленках.  - Спрашивайте.
- Вы Петрухина Вера Ивановна, учитесь в копытном, ой... простите, в ветеринарном техникуме. Так?
- Так. - глядя себе на коленки кивнула Вера.
От движения головы красивая прядь каштановых волос попала из-за маленького ушка, и Вера быстро вернула её обратно.
Она упорно не смотрела на молодого милиционера, от взгляда на его симпатичное лицо, задорный взгляд и озорную улыбку, её почему-то бросало в жар и лицо заливалось краской.
- Хорошо.  А Петрухин Иван Данилович, стало быть, ваш отец? Так?
- Так. - опять кивнула Вера и красивая каштановая прядь выпала снова.
Милиционер деланно нахмурился брови, помакал перо в чернильницу и что -то записал на бумаге.
- Он, то есть, ваш отец, приехал вас проведать из села, в общежитие техникума? Так?
- Так. - покорно ответила Вера, опять поправила непослушную прядь.
- И дал вам вот эти деньги? - милиционер кивнул на кучу смятых бумажек на краю стола.
- Да.
- Как он объяснил происхождение денег?
Вера посмотрела на деньги и на несколько пустых квитанций - нарядов, лежащих рядом с ними.
- Сначала сказал, что в выиграл по облигациям. Я не поверила. В жизни у нас ни каких облигаций то не было.
Последнюю фразу Вера произнесла несколько громче остальных, поняла это и смутилась. Замолчала разглаживая платье на коленках.
- Ну а потом? - спросил милиционер, записывая опять что-то на бумагу.
- Ну а потом, - медленно сказала Вера, тщательно подбирая слова, - я деньги  забрала у него... он же пьяный, все пытался их разбрасывать.... Кричал, что теперь мы заживём по-другому.
Милиционер хмыкнул и сделал пометки на бумаге.
- Так когда это было, Вера Ивановна?
Услышав "Вера Ивановна", Вера ещё больше смутилась и покраснела.
- Сегодня это и было. ..
- Так и запишем, - важным тоном сказал милиционер, - двадцать седьмого мая, одна тысяча  пятьдесят восьмого года.
- Да. - зачем-то подтвердила Вера, - тысяча девятьсот...
- Что " тысяча девятьсот"? - не понял милиционер.
- Год, - сказала Вера и все же посмотрела на милиционера, -  одна тысяча девятьсот ...
Молодой миллионер посмотрел на свой лист бумаги и поднял голову на Веру. Поймал её взгляд  и от огромных, влажных глаз смутился.
- Да, да. Точно.... Да Тысяча девятьсот пятьдесят восьмой.   - как-то неуверенно произнес он и стал что-то писать на своей бумаге.
- Товарищ милиционер, - вдруг смелее сказала Вера, как будто ошибка молодого милиционера придала ей уверенности, - не говорите пожалуйста отцу, что это я.... ну это самое...
Вера никак не могла подобрать нужные слова
-  Ну в общем деньги эти принесла...вам... в милицию.
Милиционер поднял на Веру вопросительный взгляд и в попытке вернуться в строго  роль макнул перо в чернильницу:
- Давайте закончим и потом все решим, - сказал он сделав серьёзное лицо, - так откуда деньги вы говорите?
Вере поправила озорную прядь и вздохнула.  Посмотрела на кучку смятых купюр, на квитанции, на бумагу в которой молодой милиционер что-то писал и засобиралась:
- Пойду я наверное, товарищ милиционер, - с мольбой сказала она, - ну чего я вам? Придут к вам те, кому он эти квитанции на уголь подсунул, им деньги и отдадите. А уж не хватит, я как-нибудь уж со стипендии буду отдавать. Что уж делать то…
Вера встала со стула и уже направилась к двери. Молодой милиционер на секунду залюбовался стройной красотой в черный горошек, но спохватился:
- Вера Ивановна! Стойте! Вернитесь пожалуйста! - сказал он как можно строже и указал на стул.
Вышло совсем не строго, хрипло и как-то испугано. Но Вера послушалась. Села на стул. Расправила горошины на коленях и уткнулась в них взглядом.
- Хм, хм... Вы понимаете? - прокашлявшись начал он. -  Он, с ваших слов, ходил по дворам, представлялся работником государственного учреждения, собирал обманом деньги на доставку угля, выписывал поддельные квитанции... Кстати, где он их мог взять?
Милиционер взял в руки квитанции, посмотрел одну на свет, потёр пальцем печать.
- Наверное у кума, тот у нас в колхозе, в конторе работает, как раз по этим делам.
Вера опять говорила тихо, не глядя на милиционера. Поправила предательскую каштановую прядь и добавила:
- Но тот не дал бы. У того и снега зимой не попросишь.
Вера замолчала, как будто то поняла, что сболтнула лишнего.
- Ну вот. Видите! - уже увереннее продолжил молодой милиционер. - Обманом получил деньги, да ещё и бланки государственной конторы похитил. Это верная тюрьма....
Милиционер встал из-за стола, оправил новенькую гимнастёрка и подошёл к окну.
 - Сейчас конечно не военное время, - сказал глядя на суету во дворе отделения, - но на реальный срок он себе заработал точно. Несколько лет.
Слезы, как запоздалый весенний дождь, неожиданно, даже для Веры, хлынули из её глаз.
- Товарищ милиционер, - всхлипывая, начала она быстро говорить, - товарищ милиционер, не сажайте его. Он... Он в общем то хороший, добрый. Он...он совсем не злодей какой-то... Он…Инвалид он… Он, когда я маленькая была, дудочки мне резал и песни пел. После школы встречал меня завсегда и шел со мной домой, что бы мальчишки не забижали. Он...он, когда я сильно захворала, вез меня среди ночи в райцентр к доктору...
Вера всхлипнула и судорожно поправила злодейку прядь..
- Он знаете... Он просто, когда выпьет такой становится. Чёрт а него вселяется... А когда трезвый то он хороший... Добрый.
Вера замолчала и вытерла рукой глаза.
- Получается теперь, что я его в эту тюрьму и спровадила, когда к вам то пришла...В милицию...  Сама. Ой, Господи...что делать то теперь? У вас есть отец? Вера подняла на милиционера глаза.
Он поначалу растерялся от Вериных слёз. Замер и смотрел на это хрупкое создание, как будто увидел под этим платьем в черный горошек большую и добрую душу.
- Нет, - ответил он и вернувшись за стол уже без всякой напускной важности добавил, - погиб на фронте, в сорок третьем, мне тогда восемь лет было... Почти и не помню я его.
- Простите меня, - всхлипнула Вера.
Ей вдруг ужасно стало стыдно за свои слова, за слезы, за отца, за деньги, за всю эту нелепую ситуацию.
-  Давайте, что там подписать надо, - сказала она покорно и добавила, подняв покрасневшие глаза на молодого милиционера, - сделанного уже не воротишь.
Милиционер посмотрел в Верины глаза, но не смогла выдержать этот обречённый взгляд и отвел взгляд на свою исписанную бумагу.
Расстегнул ворот гимнастерки, потер лоб. Взял в руки перо. Хотел макнуть в чернильницу, но рука замерла на полпути. Положил перо обратно и снова потёр лоб.
Посмотрел на кучку купюр.  Стал брать по одной бумажке и складывать купюру к купюре. Когда собрал их в пачку, пересчитал.
- Да, действительно много. - сказал он.
Вера отвела взгляд на свои коленки и молча вздохнула.
Милиционер продолжал держать деньги в руках и смотрел на Веру.
Ему вдруг вспомнилось как отец уходил на фронт. Как плакала мать и всхлипывала в углу на лавке младшая сестра. Как обнял его отец в их маленькой избе  - мазанке на краю села, как прижал его, маленького, и он почувствовал запах табака, столярного клея и старой промасленной телогрейки. Как потом потрепал по голове и сказал, что оставляет его за старшего, заботиться о сестре и матери. Как отец запретил его провожать и молча, под громкий вой матери вышел в дверь... Что-то кольнуло под гимнастеркой от нахлынувшей памяти. Что-то говорило с ним оттуда, из почти забытого времени.
- Значит так, Вера Ивановна, - твердым голосом сказал он, - возьмите эти деньги. Как только отец ваш проснется, идите по дворам где  он  их брал и верните все обратно... Все до копейки. Если не хватит... То...
Вера оторопела, взглянула в решительные глаза милиционера и медленно взяла деньги.
- Мы все отдадим, все, как на духу, - вдруг затараторил она, - все до копеечки, если не хватит, то я со стипендии... сама...  или мать свинью забьёт или займем по родным... и все... всё до копеечки...Точно, обещаю вам..
- Хорошо, надеюсь на вас.
Молодой милиционер сразу как-то сник, почувствовав огромную усталость, которая откуда то вдруг свалилась на него непомерным грузом.
- Квитанции эти, я у себя оставлю, кум ваш пусть приходит за ними. Ему и отдам. – устало сказал он.

Вера вскочила и засуетилась, поправляя стул, перекладывая деньги из руки в руку и продолжала тараторить:
- Спасибо вам товарищ милиционер... я как на духу... все до копеечки... он то, что, он трезвый добрый... уже поди жалеет... мы всё... всё до копеечки...по соседям соберем если что уж... все не тюрьма...
- Вера Ивановна, - прервал устало её милиционер, - как вернёте деньги, зайдите ко мне, скажите. Договорились?
- Честное комсомольское! - выпалила Вера.
- Ну идите.
Вера метнулась к двери. Открыла её, но вдруг остановилась. Замерла на мгновенье, будто терзаема сомнениями и повернулась к милиционеру.
Он уже опустил голову и смотрел на лежащую перед ним бумагу.
- Товарищ милиционер, а как вас зовут? - негромко произнесла она.
Он поднял голову и сквозь грусть в глазах, Вера увидела отблеск, отблеск душевной человеческой красоты, которую  не заметила за озорной улыбкой и важным видом.
- Иваном... - медленно сказал молодой милиционер, - Иван Красильников я.
- Спасибо вам Иван, - тихо сказала Вера, улыбнулась и вышла в дверь.
Иван Красильников ещё несколько секунд смотрел за закрытую дверь. Потом встал и подошёл к окну. Через двор отделения, прижимая пачку денег к груди, шла Вера.
Иван вздохнул, отпустив нахлынувшую грусть и долго смотрел в окно, пока в конце улице не скрылось хрупкое тельце в платье с черными горошинами…