Я живу в районе, отгороженном от центра Лейпцига полукруглым домом с высокими арками и массивными балконами, под которыми я каждый день прохожу на работу и обратно, и каждый раз, когда прохожу, меня накрывает это невыносимое чувство: где-то я все это уже видел. Когда шел в кино с— нет; когда покупал продукты в магазине под— нет; когда возвращался на такси из— нет; когда бежал от метро «Ленинский проспект», запыхавшийся, нелепый и влюбленный, к ней— wait— Неужели…
И вот, совсем недавно я узнал, что этот дом, оказывается, был специально спроектирован так, чтобы напоминать сталинскую громаду на открытии Ленинского проспекта, где он впадает в площадь Гагарина и распространяется на многия полосы, катясь вдаль богатой широкой рекой, угловато переливающейся в зеркальных окнах зазаборенных кварталов, владений и поселков, чтобы в конце концов превратиться в золотую реку загородного шоссе.
Каждый день, минуя разграфиченную стену ирландского паба, равняясь с аккуратными разноцветными мусорными баками и пропуская мчащихся генетических велосипедистов, я прохожу под своей нежной любовью с Ленинского пр. 86, из постшкольной поры, когда мне было 18, а ей 16, у меня был секс, а у нее еще нет, снег лепился к рифленым подошвам на морозной набережной Воробьевых гор, и не нужны были дорогие рестораны, но нужны длительные объятия и обильные слюной поцелуи, она спрашивала меня, буду ли, и я отвечал, что конечно да, ее джинса терлась об мою, которая, в свою очередь, терлась о ветхую порядком обшарпанную будем откровенны не одним поколением таких же мальчиков и девочек монументально уходящую в темноту над головой белую стену лестничной клетки сталинского архитектурного чудовища, тяжелого лепниной и балконами снаружи и исполненного невероятной легкости и студенческого счастья внутри, где на широкой кровати, в царстве сваливших предков, не выключающейся скачанной бесплатно музыки и сжираемой на пару шоколадки из круглосуточного магазина витало / дрожало / касалось / кричало / взрывалось / щипалось / бежало между пальцев / смеялось / щипалось все что угодно, но никак не сказанное с ныне абсолютно привычным саксонским диалектом: «Willkommen zu Hause».
Июнь 2018