08.09.16.
Вместо пролога.
Юрку Соболева знал весь наш двор, был он какой-то необычный: зиму и лето ходил в старой застиранной тельняшке, сверху гражданский пиджак непонятного фасона. Если было холодно на тельник одевался видавший виды флотский бушлат, так и шастал, не обращая, значит, внимания на свой гардероб. Работал он где-то на железной дороге. Говорят, что раньше был помощником машиниста, но не задержался в этой должности и скоро был разжалован в слесаря, вроде за пьянство... Понижать его было уже некуда, так он и прижился в слесарях. Хотя был совсем не старый: года с тридцать четвёртого. На дворе стоял 1966 год, и всё в нашей стране было нормально, за исключением мелочей, вроде белого хлеба.
========================================================
Соболев представлял собой плотного, симпатичного мужика, среднего роста, черты лица правильные, волосы пышные, зачесанные назад и совершенно седые. Такой кудрявой, седой головы не было ни у кого на всей нашей улице. Совсем седыми бывали фронтовики, всего хватившие, зеков седых я как-то не видел. Но для фронтовика, как вы понимаете, он был слишком молод, служил на Черноморском флоте в 54-57 годы. Вроде время совсем мирное. Слухи о нём ходили разные, сам он был не рассказчиком, но я уже тогда чувствовал, что у него есть какая-то тайна. Юрка в корне отличался от всех молодых мужчин: был какой-то весь собранный, прямой, что видел, то и говорил.
Сам я с детства любил слушать, записывать всякие истории, стал искать ключи к этой тайне. Так как Юрка был разведён, то увлекался, конечно, рыбалкой летней и зимней. Ну, я и уговорил его, давай, дескать, рванём на Исетское озеро, на отцовской машине марки «Москвич». В плане автомобилей была полная благодать, никто их не останавливал, а я, надев шляпу для солидности, ездил везде, где хотел под причитание своей мамы. Она постоянно доносила о всех поездках моему отцу: тот однако не топорщился, а заявлял:- Да пусть катается, машин на дорогах мало.
Скоро мы сговорились с Юрой насчёт рыбалки. Я сгонял накануне в аптеку на улицу Пушкинскую к знакомым девахам, затарился у них спиртом в стограммовой таре-ректификат первый сорт. Этот спирт, если пользоваться им умело, отлично развязывал языки.
Вскоре наступила пятница, мы покидали всё нужное для рыбалки в машину и в семь часов вечера выехали в сторону Уралмаша. Ездить на машине тогда было одно удовольствие, пускай техника была смехотворной, но улицы были почти без ям, свободные от других машин. Через час где-то уже были в деревне Коптяки, где перед нашими взорами раскинулось красивое и обширное озеро Исетское, отсюда вытекает наша главная река Исеть.
Скоро мы уже расположились на одном живописном мысе прямо за пионерлагерем. Пока я ставил палатку, Юра быстро надул свою резиновую лодку и уплыл в наш уральский океан. Я едва успел прокричать ему, долго не плавай моряк. Через час он вернулся, забрал меня и мы стали на якорь недалеко от берега. Часа за два мы наловили мелкой рыбы на уху, крупная нам что-то не попадалась, причалили к берегу и стали готовить ужин. Сидим и варим уху, на мысу очень красиво, кругом расстилается водная гладь, окаймлённая с одной стороны большими горами, с другой болотистой низиной. Туда, в эту низину, и садиться утомлённое за день светило ярко-пурпурного цвета. И тихо, ни звука. Мыс зарос хорошей корабельной сосной, привольно тут деревьям. Наш костерок слегка потрескивает, почти без дыма, запахло ухой. Юра говорит: да жалко, что я аванс уже пропил, придётся рыбачить в сухую, и он потёр слегка обросший кадык.
Ну, это не проблема: - заметил я, отправляясь к машине.
Вскоре вернулся со своей сумкой-торбой красно-белой расцветки, в сумке приятно звякнуло. Соболь сразу оживился, потёр руки, настроение его заметно улучшилось. Я достал нам два мерзавчика со спиртом - Юрка засиял как хорошая лампа, в которую неожиданно дали лишнее напряжение.
-- Откуда дефицит,- вопросил он?
-- Места знаю,- уклончиво ответил я.
-- Ушлый ты, Вовка,- заметил Соболь.
-- Иначе нельзя, съедят без соли.
И мы не стали тянуть кота за хвост, быстро разбавили спирт, налили по одной. Спирт приятно обжёг внутренности, в животе стало тепло. Мы принялись жадно хлебать уху. Съели с ней полбулки чёрного хлеба, налили по второй. Юра высоко поднял свой стакан: за тех, кто утоп! Выпил, крякнул, стал закусывать. Тут я и задал давно мучивший меня вопрос:
-Скажи, Соболь, правда, что ты служил на «Новороссийске» и был на его борту, когда он взорвался?
-Правда то, правда, да я давал кучу подписок, хотя это всё теперь ерунда. Прошло уже 10 лет, да мне и не прожить долго: пью всё время как бешенный. Он закурил свою «Приму», табачный дым нехотя растворялся в вечернем воздухе. Послушаем и мы его.
==========================================================
Я был призван на Черноморский флот в мае 1954 года и сразу попал в учебку в Балаклаве, недалеко от Севастополя. В учебной части преподавали разные морские специальности, я попал в роту сигнальщиков. Через полгода меня направили служить в главную базу ЧФ на линкор «Новороссийск» Это был старый трофейный корабль, доставшийся СССР по репарации после окончание второй мировой в 1949 году. У итальянцев он назывался весьма громко «Юлий Цезарь». Приобретение этого металлолома доставило сильно пострадавшей в войну стране массу хлопот. Даже простым матросам было вполне ясно что не тонет данный корабль только потому, что он "говно". Старая изношенная посудина, построенная для коротких плаваний в субтропической зоне, не имела даже кубриков и пищеблока. На линкоре было устаревшее вооружение и странный невиданный во всём мире калибр 320 мм. Эта посудина, построенная ещё в 1914 году, по своим данным была хуже царских линкоров типа «Севастополь». Снаряд с английского линкора (6 июня 1940 года калибра 15 дюймов) чуть не утопил это корыто, попав прямо в средину корабля. Было убито и ранено 115 человек, выведено из строя много вооружения и 4 котла. Какие квадратные головы имели военно-морские начальники в СССР, если взяли это недоразумение. Надо было доказывать И.Сталину, что брать такое барахло для флота невозможно. Однако своя задница дороже и никто не захотел рисковать карьерой. В линкор вложили массу денег и труда, кое-как довели до условной боеготовности, стали назло врагам плавать иногда на нём по Чёрному морю. Тупая теория, что враги приплывут на крупных кораблях в Чёрное море, продолжала действовать.
Служить на этом линкоре было трудно. Итальянцы по существу бросили корабль ещё в сорок четвёртом. Пять лет он гнил на одной из баз Италии где все с него было разворовано. Затем у кого-то из руководства союзников появилась гениальная мысль: подсунуть посудину русским. Добрые итальянские корабли последних лет постройки англосаксы гноили в Египте, постепенно разбирая на металлолом. Также получилось и с немецкими военными кораблями:самый новый и боеспособный был отправлен на ядерные испытания и сгорел на атолле Бикини. Я имею в виду тяжёлый крейсер «Принц Евгений». Нашим подсунули крейсер «Нюрнберг», который был очень плохим кораблём, не имевшим военного значения. И если наши при разделе гражданских кораблей проявили чудеса изворотливости, забрав около 800 судов, то с военными они откровенно промахнулись и получили настоящее дерьмо. Где был флотоводец Кузнецов? Вообще мне кажется что в войну у нас был не флот, а береговая оборона. За исключением подводников - они настоящие герои. С кем бы я не разговаривал из моряков, все в войну воевали на берегу. Отсюда и выводы: мы континентальная держава.
Даже англичане,которые богаче нас в сто раз, после войны резко сократили весь крупный флот, сказали - не по карману. А наши наоборот его нарастили за счёт трофеев. В результате этих действий у Советского Союза оказался третий в мире по водоизмещению военный флот, правда, из устаревших кораблей. Кстати к слову, самые современные черноморские крейсера в войне почти не участвовали:слишком заманчивы они были для немецких пикировщиков Ю-87. Не рискнули наши морячки и на большую эвакуацию геройского Севастополя в июле 1942 года. В руководстве решили сто тысяч бойцов это ничто по сравнению с кораблями. За всю войну сунулись пару раз на эсминцах пострелять по Ялте, нашли тоже объект, в результате погибло три корабля и сотни моряков.Да я забыл ещё бесславно угробленный в начале войны лидер "Москва". Однако Горшкову всё сошло с рук, большой был хитрован или имел связи.
Домой возвращались уже в темноте. Нашему «Москвичу» приветливо сигналили редкие водители, из его открытых окон доносилось: Раскинулось море широко и волны бушуют в дали, товарищ мы едем далёко, подальше от грешной земли. Пел Соболев очень хорошо!
Не прошло и недели, как Соболев снова запросился на рыбалку, прямо заявив мне, что у него есть целая тетрадь записей и дневников 1955 года.