Андрей Анисимов
Потерявшиеся во Вселенной
рассказ
Пирамида корабля плыла в мареве раскалённого воздуха, дрожащего над песками и казалась нереальной: она то полностью исчезала в похожих на ртуть беспрерывно текущих воздушных струях, то появлялась висящей над поверхностью, то растекалась над дюнами толстым серым пластом. Временами он показывался весь, целиком, почти не искажённый бесконечными каверзами фаты-морганы, и тогда на его борту можно было прочесть написанный огромущими цифрами номер: 144. Если б не он, корабль вполне можно было бы принять за скалу, слишком уж геометрически правильную, правда.
Выкарабкавшийся на вершину бархана Борис бессильно опустился в горячий песок и замер, не зная верить ли собственным глазам. Он уже не раз видел в этой бескрайней пустыне миражи, причём куда замысловатее, и корабль вполне мог оказаться ещё одним из длинной их череды. Или у него начались галлюцинации от жары и жажды. Первое время видения заставляли идти им навстречу, и каждый раз он находил только пустоту. В этот раз, скорее всего, всё повторится. Как бы то ни было, пирамида была прямо перед ним, и чем бы это не было, он всё равно идёт в эту сторону.
Отдохнув немного, Борис поднялся на ноги и, едва не падая от усталости, побрёл вниз по склону дюны, к колеблющемуся серому нечто. Корабль приближался, приобретая всё более чёткие очертания. Осознав, наконец, что перед ним не иллюзия, Борис замахал руками и закричал, стараясь привлечь к себе внимание корабля. Последние десятки метров он едва ли не бежал.
Корабль и впрямь был настоящий. Чтобы лишний раз удостовериться в его реальности Борис прикоснулся к гладкой сероватой обшивке и тут же отдёрнул руку: она была нестерпимо горячая. Помимо трёх цифр номера на ней виднелось только несколько плотно притёртых ремонтных заглушек, без каких либо обозначений. Точно такой же была и другая сторона. Зато на третьей Борис обнаружил люк.
Располагавшийся рядом блестящий кругляш кнопки, служил, по-видимому, для управления запирающими механизмами, и Борис, недолго думая, надавил на неё пальцем. Выждав несколько секунд, он повторил попытку ещё несколько раз, и с тем же результатом. Крышка никак не хотела открываться. Пнув её с досады ногой, Борис перешёл к четвёртой стороне корабельной пирамиды, но, ничего на ней не найдя, опять вернулся к люку.
По всей видимости, был единственный вход в корабль. И как его открыть, было совершенно непонятно.
- Эй! – выкрикнул Борис, остервенело давя на кнопку. – Почему, чёрт тебя дери, ты не открываешься?
Продолжая нажимать кнопку, он в который раз оглядел борт корабля, и только сейчас заметил крошечный глазок камеры, нацеленный прямо на него. Если система наружного слежения работала, не заметить его просто не могли.
Поиздевавшись над кнопкой ещё с минуту, Борис принялся шарить по карманам, в поисках чего-нибудь, что могло пригодиться для вскрытия панели, куда она была вделана, как вдруг откуда-то изнутри корабля послышался спокойный мелодичный голос:
- Вам что-нибудь нужно?
- Разумеется, нужно! – с чувством ответил Борис. – Мне нужны пища, вода и укрытие от этой треклятой жары. Иными словами – войти внутрь. И ещё мне нужно домой. Я, кажется, слишком задержался на этой планете.
- Вы были в гостях? – без всякого намёка на интонацию поинтересовался голос.
От такого вопроса Борис даже опешил. Тот, кто с ним разговаривал, был явно не в себе.
- Послушай-ка, остряк! Выйди, и почувствуешь каково тут на собственной шкуре.
- Внутри никого нет, - сообщил голос.
- А кто со мной разговаривает?
- Я. Экспериментальный автоматический разведывательный рейдер серии «Дельта», под номером 144.
- Ах, автомат, - выдохнул Борис, облизывая потрескавшиеся губы. – Тем более ты должен впустить меня. В твоей программе должно быть оговорено, что в случае, если кто-либо из людей попросит помощи, ты обязан её, то бишь помощь, ему, то бишь в данной момент мне, предоставить. Тем более, когда речь идёт о потерпевших кораблекрушение.
- А вы потерпели кораблекрушение? – тем же бесцветным голосом спросил корабль.
- А как я, по-твоему, здесь оказался?! – гаркнул Борис, теряя терпение. – Глупая железяка! У тебя что, совсем спеклись мозги в этом аду?
- Возможно, вы и правы, - произнёс голос, и в нём впервые послышалось что-то вроде задумчивости. – Хорошо. Только назовите правильное слово.
- Правильное слово? – Борис оторопело уставился в глазок камеры. С этим кораблём определённо было что-то не так. Он ни разу до этого не имел дело с автоматами разведывательных кораблей, но знал о них достаточно, чтобы уяснить для себя, что это исключительно умные и сообразительные машины. А этот походил на ребёнка или наоборот – старого маразматика. С ним разговаривал не бесстрашный покоритель пространства, с аналитическим «мозгом», бесконечно глубокой памятью, и не менее глубокими познаниями в самых разных областях, а идиот, едва понимающий, что происходит.
Теперь вот, пожалуйста: скажи ему «правильное слово». Какой-то код, вероятно. Или пароль.
- 144-й, ты спятил, - убеждённо заявил Борис. – Я не должен тебе ничего говорить. Я человек, меня зовут Борис Блохин, я единственный выживший член экипажа «Фаворита», рухнувшего на эту планету месяц назад. Ты обязан помочь мне, без всяких «правильных слов».
- Вот как? – Корабль замолчал, словно раздумывая над тем, что сказал Борис, затем произнёс:
- Если так, тогда входите.
С этими словами крышка люка дрогнула и отползла в сторону, открыв взору тесный переходной тамбур. Издав победный клич, Борис нырнул в чрево корабля, и люк снова закрылся за ним.
Теперь он целиком был во власти этого механического монстра, однако по сравнению с благами, которые ждали его внутри, даже перспектива оказаться в плену у свихнувшегося разведчика не показалась ему такой уж ужасной. Один воздух тут чего стоил! Он был настолько свежим и прохладным, что Борис даже застонал от удовольствия. Следуя указаниям корабля, он бодро промаршировал куда-то вглубь и вверх, очутившись в крохотной, но очень уютной каюте.
Первые две минуты Борис никак не мог заставить себя оторваться от крана, из которого текла такая невероятно вкусная вода. Затем раздатчик выдал ему несколько кубиков питательного желе, которые Борис проглотил, даже не жуя. Выпив ещё воды, он забрался в крошечную душевую кабинку, после которой почувствовал себя словно заново родившимся.
Всё это время корабль ничего не говорил, молча выполняя просьбы человека, но немедленно откликнулся, стоило Борису обратиться к нему с вопросом.
- Послушай, 144-й, как насчёт того, чтобы доставить меня до ближайшей базы? А уж оттуда домой я доберусь и сам.
- Домой? – переспросил корабль, и Борису показалось, что в его голосе прозвучали нотки грусти и удивления. – Зачем вам дом? Разве здесь плохо?
- Ни в коем разе, - заверил его Борис. – Однако дома всё равно лучше. Но если уж это нарушает твою программу исследований, пошли сигнал. Меня подберут…
- Я не могу этого сделать.
- Почему? – удивился Борис.
- Я не могу определить направление луча.
Расслабившийся было Борис, снова насторожился. Разведчик, который не знал, в какую сторону направить сигнал, выглядел, мягко говоря, странно. Он что, не знает, где находится?
- 144-й, - осторожно поинтересовался Борис. – А что это за планета?
- Не знаю, - с обескураживающей честностью признался корабль.
- То есть, как это – не знаю, - проговорил совершенно сбитый с толку Борис. – Куда же ты тогда летел?
- Не сюда. Моя цель – квадрант 33-16. Но это не квадрант 33-16.
- Как же так получилось?
- Очень просто, - ответил корабль. – Я… заблудился.
Это звучало настолько дико и нелепо, что Борису сначала показалось, что он ослышался. Но корабль заверил его, что он понял всё правильно. В его полётной программе значилось исследование определённого района галактики, однако путь туда лежал через Облако Сфинкса. И сбой произошёл именно в нём. Программа предписывала просто пролететь его, и будь «мозг» корабля менее сложным, он тупо выполнил бы предписание, но у 144-го всё пошло иначе. Создатели разведчика слишком «очеловечили» своё детище, и в данной ситуации это дало неожиданный результат. В совершенно безориентирном Облаке, он в какой-то момент усомнился в правильности своей полётной траектории, и это стало началом всех последующих проблем. Пытаясь найти в непроглядной черноте за что «зацепиться», он отклонился в сторону, а это, в свою очередь, породило комплекс вины: он ведь нарушил приказ. Он попытался лечь на прежний курс, однако, не имея возможности ориентироваться, вскоре понял, что это ему не удастся. Метания из стороны в сторону только усугубили его положение. Он уже не мог лететь туда, куда нужно, ибо не знал куда летит, не мог вернуться, ибо не знал где находится исходная точка его полётной траектории. Он заплутал в черном угольном мешке Облака, и это дало начавшимся в нём процессам деградации психики новый толчок. Раздираемый возникшими внутри его сознания противоречиями, он начал ощущать себя как-то странно, точно от него отсекали частички его сущности. Он терял своё «я», не в состоянии ничего сделать, чтобы остановить собственное разрушение. Он медленно, но верно скатывался в состояние какой-то прострации, временами даже не помня, что с ним происходило в тот или иной момент. А когда впереди показался чистый космос и одинокая звезда со столь же одинокой планетой, это был уже не прежний универсальный корабль-разведчик, а до смерти перепуганный, сбитый с толку, отчаявшийся от безысходности своего положения кусок металла, поражённый психозом. Ища, где бы приткнуться, он поспешил приземлиться, прильнув к этому миру, точно забившийся в угол потерявшийся ребёнок. Тут на него и наткнулся Борис.
- Мда-а, - протянул Борис, выслушав путанный и сбивчивый рассказ корабля, зияющие пробелы недосказанности которого пришлось заполнять собственными соображениями и выводами. – Плохи наши с тобой дела. Я тоже не знаю, что это за планета, и где она находится. Гиперпрыжок нашего «Фаворита» прервался в самой середине, и где это место в пространстве знали только бортовые компьютеры да навигатор с капитаном. Увы, я всего-навсего только инженер-двигателист.
- Это очень печально, - заметил корабль.
- Но, думаю, положение, всё же, не безнадёжно, - заметил Борис. – Твои ходовые агрегаты в норме, а автономности должно хватить на многие месяцы полёта, или даже на годы. Если предпринять обратный «нырок» в Облако, то рано или поздно мы окажемся в районе, где ты сможешь определиться. Это займёт немало времени, однако другого выхода нет. Возможно даже, придётся предпринять не один заход.
- Я боюсь снова… потеряться, - жалобно промолвил корабль.
- Не бойся. Теперь нас с тобой двое. Главное – найти объект с известными координатами, остальное, как говорится, дело техники. Ну как, согласен?
Корабль помедлил с ответом. Через секунду-другую послышалось что-то вроде лёгкого вздоха и в каюте прозвучало:
- Хорошо. Я согласен.
***
Перебравшись через трещину, Бергман присел на корточки и принялся отогревать озябшие, исцарапанные о лёд руки. Ледник тянулся ещё бог весть на какое расстояние, а сколько ещё впереди таких трещин, и каждая поджидала его, точно раскрытый и ждущий поживы жадный рот. В эту он едва не сорвался… Смерть тут поджидала его на каждом шагу, в виде внезапно налетающих буранов, доводящих до отчаянья морозов, или в виде этих вот трещин. Судьба сыграла с ним злую шутку, забросив в мир, где смогли бы существовать только те, у кого вместо крови тёк хладагент, вроде аммиака. Как он до сих пор ещё жив?
Скользнувшая по грязному льду тень, заставила его вскинуть голову. По диску огромного холодного солнца скользнула какая-то чёрная точка, быстро увеличилась в размерах, спускаясь, зависнув, в конце концов, прямо у него над головой серой стальной пирамидой корабля. Застыв от неожиданности, Бергман увидел, как в одном из бортов, на котором красовался большой белый номер 144 открылся люк, из которого высунулось сразу три головы. Оглядев полузамёрзшего странника, одна из голов произнесла:
- Послушайте-ка приятель, вы случайно не скажете, что это за планета, и каковы её координаты?..