Он стоял в затоне, давно уже стоял, никому не нужный, ни кем не востребованный, поломанный, ржавеющий и умирающий, превращающийся в большую груду черного металлолома. Ничего судьба, нелегкая судьба сильного и маневренного озерного буксировщика, не предвещала хорошего, только однажды…
- Будем восстанавливать «Алдан», есть работа и команда сверху на восстановление, готовь документацию по ремонту и мне на стол, - приказал начальник техучастка своему заместителю по флоту.
- Хорошо, - ответил тот и пошел в свой кабинет спускать команду дальше, непосредственным исполнителям отданного начальником приказа…
И вот, спустя почти год, он стоял на воде, пришвартованным к береговой зоне, отремонтированным, покрашенным и напичканным всеми последними разработками электронной техники, помогающими штурманам качественно на нем работать. Здесь и современные радиостанции ближнего и дальнего действия, и новенький цифровой эхолот, и «Джи-Пи-Эс» система для работы в условиях ограниченной видимости, и капитально отремонтированные буксирные лебедки с новыми тросами. Да много чего нового и современного начальник понаставил на него, хорошо вложился во флагман всего алданского путейского флота – теплоход-тезку Великой якутской реки «Алдан». Команда подобрана, вроде, соответствуют дипломам и должностям, капитан, правда, реки немного не знает, да механика ему дали бывалого, Алдан исколесившего вдоль и поперек – научит, да и рядовой состав хаживал по перекатам и плесам, справятся. Тут и работа для теплохода с большой баржей подоспела – уголь из Джебариков возить на нижние наслеги Алдана. Работа хорошая, денежная, сулит приличные дивиденды, можно будет экипажу и наставникам за восстановление судна и перевозку премию заплатить.
Ну что, «Алдан», в добрый путь! Радость распирает начальство, еще один ненужный теплоход оказался востребованным, оживает флот, значит, жизнь продолжается, есть еще вода в Алдане, не иссяк, Батюшка…
Очередь на шахте была небольшая, только вчера ушел большой караван на Вилюй, уголек по конвейеру быстро загрузили по самую речную грузовую марку, документы получили, и капитан дал команду отправляться в пункт назначения, расположившийся в четырехстах километрах ниже по течению реки. Впереди чистый горизонт и бесконечный световой день приятного тихого летнего июля с белой ночью и своими спокойными замыслами да привлекательными пейзажами. Живи и наслаждайся романтикой работы речника красивых восточносибирских быстрых и непокорных рек.
- При благоприятных погодных обстоятельствах и хорошей бесперебойной работе всех механизмов завтра утром будем на месте, - сказал капитан сам себе, отойдя от причала шахты, разворачивая состав и направляя его вниз.
- Да все нормально будет, кеп, - проговорил стоящий рядом механик, - «Черепки» и Быстрый Яр пройти, а там спокойно до Баягантайского узла. Карту главное внимательно смотреть, водички хватает, ветра нет…
Впереди, прямо по курсу, показался Нижний Черепановский перекат, когда в рулевой рубке начало нарастать некоторое беспокойство со стороны механика. Он стучал по приборам главных двигателей, хмурил брови, внимательно смотрел на тахометр и датчики воды и масла. Нижний Черепановский перекат протекал на сложном участке Алдана, где река резко сужалась гравийно-песчаными косами и разделялась большим островом посередине русла, сильно сваливая течение в несудоходную протоку. Течение на пике увеличивалось на треть от общепринятого, и происходил сначала его резкий поворот от правого, пологого гравийного берега, заросшего кустарниками и деревьями к левому, скалистому, с большими острыми валунами у самого уреза воды. А потом, на протяжении километра, вода быстро и громко шурша, перепрыгивая камни и кучки гравия на береговой полосе, бежала вдоль этой самой скалы, причем очень и очень к ней близко, жадно облизывая острые гранитные углы и препятствующие движению выступы, берег назывался «ходовым». Большое количество береговых створных знаков, поставленных путейцами помогать капитанам при проходе переката, иногда их смущало и путало. Они стояли и по кормовой части судна, и по носовой, прятались в просеках леса коренного берега и острова посередине реки, ютились на крутом склоне горы, то пересекаясь, то разбегаясь в разные стороны. Белые и красные, с полосками и без оных, только успевай крутить головой, улавливая их застваривание, дабы своевременно повернуть в нужном направлении гидравлический руль, управляющий тяжелым груженым составом. Поэтому неопытный судоводитель, проходя его сверху, легко мог наскочить на скальный берег и пропороть корпус на полную катушку, что очень часто здесь и случалось. А если, боясь скалы, некоторые штурмана далеко от левого берега отходили, то легко выскакивали на косу, длинную и мелкую, растянувшуюся вдоль острова, напротив нее. Даже опытные капитаны проходили перекат, немного нервничая и вставая из штурманского кресла, Черепановские перекаты невнимательности и неграмотности никогда и никому не прощали…
Капитан, следуя правилам судовождения, сбавил ход, оставляя составу запас мощности для увеличения скорости при выходе на прямой участок и выкручивании состава на резком повороте под скалой, начал глазами искать промежуточные створы по носу корабля, одновременно сличая их с картой. В этой ситуации сказывалось отсутствие опыта работы на участке, потому, как бывалый речник в карту не смотрит в таком напряжении, а ориентируется по берегам и реке, но...
Механик занервничал сильнее, перемежаясь с ноги на ногу, и вдруг быстро побежал вниз из рубки, крича на ходу капитану:
- Что-то правый барахлит, побегу смотреть!
Капитану передалась нервозность механика, да еще он никогда таких шустрых перекатов не проходил, а состав тем временем уже шел напрямую к скале, строго по носовым створам, держась оси судового хода. Еще немного и надо поворачивать резко вправо, направляя груженую баржу на красную кромку, но держась подальше от косы. Состав, по велению и движению своего рулевого, начал заносить нос вправо, огибая красный поворотный бакен, а корма, подчиняясь винтам, насадкам и быстрому течению, резко пошла на скалу. Капитан хотел добавить газу, но не тут-то было, обороты не прибавлялись, состав перестал слушаться и неминуемо летел на скальный берег. Когда двигатель все же прибавил обороты, было поздно… состав всей своей массой несся на скалу. Авария, точно авария!
Скрежет металла о камень, звон стекла, очень резкие удары и шум воды, хлынувшей потоком через пробоины в борту судна, слышался по всему корпусу, трюмам и далеко разносился акустическим эхом по водной глади реки. Баржа, наскочив на приличной скорости на большой валун, пробилась и, двигаясь дальше по инерции, левым бортом начала подниматься на скалы. Уголь всей своей массой стал перемещаться к правому борту и пересыпаться в воду, креня баржу все больше и больше. Тросы, счаливающие баржу с теплоходом, подчиняясь крену баржи и совсем неадекватным движениям судна, с треском полопались, как тонкие гнилые швейные нитки, удерживающие на привязи большого африканского слона, разлетелись лохмотьями в разные стороны, сметая на своем пути белье, аккуратно вывешенное матросом на палубу перед рубкой после стирки и суда состава стали вести себя каждый сам по себе. Теплоход, хватанув днищем корпуса дна реки, медленно кренился на левый борт и тонул, а баржа, освободившись от угля и вывернувшись в прежнее положение, вынырнув из воды, как резиновый мяч и освободившись от стальных привязей толкача, свободно и легко поплыла вниз по течению, поддавшись его потоку.
Трюма быстро наполнялись водой, дизеля работали сами по себе и сами для себя, ничем не помогая судну, а члены экипажа, быстро сообразив, что к чему, как-будто были к чему-то такому готовы. И все же они в легком шоке и определенном паническом состоянии хватали каждый свои вещи, кто что мог и был в силах, повыскакивали из кают и служебных помещений, собирались на шлюпочной палубе и быстро снаряжали спасательный прибор для эвакуации. О спасении судовой документации никто и не вспомнил, благо всем удалось выбраться живыми и невредимыми, здоровыми и не сильно покалеченными, обошлось без жертв…
Теплоход так и затонул под скалой, пуская пузыри воздуха, выпихиваемые наружу бурлящей Алданской водой, быстро заполняющей все его пространство. Воды под горой предостаточно и высокий красивый статный теплоход с одноименным названием «Алдан» быстро скрылся в пучине вместе с рубкой, с опущенной мачтой и ее огнями. Экипаж, выбравшись в полном составе на ближайший берег, смотрел на то злополучное место, где он, их только что отремонтированный и поставленный в общий строй теплоход, их надежда на хорошие заработки и романтическую работу, похоронил себя со всеми теми новшествами, которые напичкали внутрь береговые специалисты…
К слову сказать, он и сейчас там стоит или лежит, гордый флагман Алданского путейского флота – буксировщик-толкач «Алдан». Вода журчит над его рубкой, весенние льды все больше и больше «слизывают» металла с его надстройки, летние потоки набивают по трюмам и палубе гравий и песок. В засушливые годы, летом, при «малой» воде, над его рубкой создается порог, показывающий точное место нахождения затопленного судна. Ориентир для судоводителей, идущих мимо и для путейцев, ежегодно выставляющих чуть выше по течению белый бакен с черным крестом, как на кладбище, обозначающим подводное препятствие и служащим предостережением и в тоже время памяткой все тем же судоводителям, управляющим транзитными судами…
Это еще одна горькая и незавидная сторона нашей речной жизни, когда капитанами необходимо ставить людей опытных и бывалых, хорошо знающих повадки горных быстрых рек, да и спокойных равнинных тоже, а не имеющих просто диплом для всех групп судов и лошадиных сил, не это самое главное и безопасное в нашей работе, не это…
Не простил, видимо, Батюшка Алдан еще одного такого существа, тезку, так сказать, а захотел остаться единственным и неповторимым в своем роде, на всей Земле и не разрешил бороздить свои воды этому красивому и сильному железному «коню»…