Малыш
.
Как-то летним вечером я возвращался домой от приятеля. Неожиданно за углом пятиэтажки раздался ужасающий визг. Внутри у меня всё оборвалось. Не помня себя, кинулся на этот зов.
Во дворе около кустов акации двое мальчишек натравливали взрослую собаку на щенка.
- Барон, фас его, фас!
- Санька, да не так же: голос должен быть жёстким, уверенным, а ты мямлишь, как слюнтяй!
У «дрессировщика» Саньки тряслись руки и дрожал голос. Его дружок обозлился и выхватил поводок:
- Смотри сюда и учись! Барон, кому сказал, фас его! Фас! Р-р-р! – и подтолкнул кобеля к жертве.
А малышок уже не визжал, а только жалобно поскуливал, сжавшись в комочек. Меня точно захлестнуло горячей волной:
- Эй, пацаны, вы что творите, а?!
- Не твоё дело, проваливай!
- Ах, не моё дело?! – взорвался я и пулей отскочил от них в надежде отыскать что-нибудь подходящее для атаки.
Недалеко валялась сломанная ветром тополиная ветка внушительных размеров. Я ураганом набросился на пса и мальчишек. Компания молниеносно испарилась.
А собачонок, оценив мою поддержку, вдруг осмелел и, смешно оскалив зубки и даже зарычав, помчался вдогонку за обидчиками. Впрочем, он очень быстро вернулся. Колени у меня подкашивались, и, пытаясь успокоиться, я присел на скамейку. Пёсик приткнулся к моим ногам и взглянул снизу вверх умными глазками. Осторожно взяв его на руки, прижал к себе и почувствовал, как бьётся маленькое сердечко. И тут я с горечью осознал, что не смогу взять найдёныша с собой: родители ни за что бы не согласились: живём в тесноте, прыгаем друг через друга.
- Ну, шагай, глупышка, беги домой. Тебя, наверно, уже заждались.
Он замер на месте и не отводил от меня тревожного взгляда.
- Ладно, пошли, что-нибудь придумаем. Малыш, рядом!
Тот послушно выполнил команду.
- Ого, да тебя уже учили… Ах, ты мой хороший! Вперёд, Малыш!
У дверей подъезда я остановился. Придумать ничего так и не удалось, и щенок остался на улице. Было невероятно стыдно перед ним.
.
Дома я застал родителей перед экраном телевизора, прошёл в кухню, до-был кое-что съедобное для моего подопечного и вышел на улицу. Малыш терпеливо ждал меня на прежнем месте. Махом проглотив сосиску и кусок хлеба, лизнул мне руку. Я понял, что мы теперь друзья навсегда.
Вскоре домашние узнали о моей тайне.
Поздней осенью я сильно простудился и попал в больницу. Принимал процедуры, ел, спал, но мои мысли всегда возвращались к Малышу. Попросил ребят во дворе подкармливать его.
Однажды вечером в палате появились мои родители, и я в первую очередь нетерпеливо спросил:
- Как там Малыш?
- Ничего… бегает, - уклончиво ответила мама и переглянулась с отцом.
Я перехватил их взгляды и заподозрил что-то неладное:
- Что с ним?
- Да всё нормально, Серёга! – поспешил успокоить отец.
На следующий день меня пришёл навестить дружок и прямо в дверях, сделав большущие глаза, сообщил паническим голосом:
- Малыш исчез! Мы уже всё обыскали – нет его!
Я готов был тотчас же сбежать из больницы, но вовремя одумался: ведь уже завтра я буду дома!
Утром другого дня вошли в палату мои сияющие родители:
- Серёжа, у нас для тебя… - начала мама с загадочной улыбкой, и они хит-ренько переглянулись, - сюрприз! Мы, наконец-то, получили двухкомнатную квартиру! Сейчас поедем прямо туда.
Меня словно ударили по голове. Я всю дорогу уныло смотрел в окно автобуса и молчал.
Но главный сюрприз ожидал меня уже на пороге нового дома: за дверью с радостным лаем рвался в мои объятия … Малыш!
* * *
Прошло несколько лет. Я уже поступил в институт и стал подрабатывать сторожем в одной конторе. Моим неизменным спутником всегда был Малыш. За это время он превратился просто в красавца. Мощная широкая грудь. Крупные лапы. Превосходная осанка. Умные глаза, ревниво следившие за каждым моим движением. Мы с ним частенько захаживали в наш офис и днём по разным делам. Приятно было ловить восхищённые взгляды сотрудников, откровенно любовавшихся статной воспитанной овчаркой.
Мой питомец с первых же дней знакомства быстро нашёл с ними общий язык. Особенно ему приглянулся директор, у которого Малыш брал еду с ладони. Правда, вопреки строгим правилам дрессировки, пёс угощался втихую за моей спиной.
Случилось нам мимоходом заглянуть в нашу фирму. Там что-то бурно об-суждалось. Нас тотчас же обступили и подняли невразумительный галдёж.
- Слушай, - обратился ко мне мой сменщик, - я сегодня не смогу выйти на дежурство. Будь другом, подмени…
Но его уже перебили:
- Да кроме тебя, больше и некому! Ты же днём сегодня отдыхаешь…
- У тебя – собака! С таким сторожем всю ночь дрыхнуть можно…
Я согласился. Под вечер мы с Малышом заступили в «ночное». Как только стемнело, я погасил свет и задремал на диванчике, доверившись своему помощнику. Разбудило меня непонятное чувство тревоги. Всё было тихо, но я ощутил какое-то движение за окном. Мой четвероногий охранник никаких звуков не подавал, но я всё же направился к чуть светлеющему проёму. В комнате был густой мрак, однако за окном при слабом лунном свете кое-что можно было разглядеть. Я вплотную приблизился к раме и вдруг отпрянул, увидев приплюснутый к стеклу чей-то нос и чьи-то глаза. По моей спине пробежал неприятный холодок. Нос и глаза отлипли, и еле различаемая человеческая фигура двинулась к другому окну. А я всё стоял, не в силах шевельнуться. Наконец вспомнил о Малыше: «Где же он? Куда девался? Не мог же он так беззвучно…» Не соображая толком, что делаю, я метнулся к выключателю.
Первое, что увидел при свете, - это проплывающий мимо меня хвост моей собаки. Она совершенно спокойно, следом за злоумышленником по ту сторону стены передвигалась к соседнему окну. Я никак не мог объяснить себе это дружелюбное помахивание хвоста и растерянно смотрел на своего друга, который всегда казался таким верным...
Из оцепенения меня вывел стук в окно и громкий голос:
- Серёга, ты спишь, что ли? Давай ключ от гаража – мне выезжать надо!
Всё ещё на ватных ногах, я с трудом пришёл в себя. Впустил шефа и пошёл за ключом. Когда вернулся, тот непонятно чему улыбался, а Малыш вкусно облизывался и смотрел на меня невинными и как всегда преданными глаза-ми. Как же я мог усомниться в своём друге!
* * *
Однако ещё не один раз мне довелось убедиться в верности Малыша, но при этом и крепко поволноваться. Обычно после работы мы любили погулять на природе. Однажды, забравшись в самый дальний уголок парка, я присел на скамейку в тенёк, заслуженно предоставив своему псу полную свободу действий. Он, по обыкновению уткнув нос в траву, с увлечением принялся вынюхивать и исследовать что-то известное всему собачьему миру.
Внезапно Малыш прекратил свою следопытскую работу и настороженно стал к чему-то прислушиваться, устремив взгляд в особенно густые заросли.
Там его что-то заинтересовало. Вдруг он встрепенулся и как-то весь подобрался, не по-доброму напрягся, шерсть на загривке начала дыбиться. Я сначала не мог понять, в чём дело, затем уловил непонятный шум. Сквозь густые ветви блеснули затемнённые стёкла очков на носу худощавого подростка. Тот за кем-то гнался. Слышно было только собачье повизгивание. Малыш напружинился, присел на передние лапы и стал ими нервно перебирать. И тут он ринулся по направлению к шоссе. Я еле-еле поспевал за ним и вскоре увидел малюсенького щеночка, который беззаботно семенил к дороге. Машины мчались сплошным потоком. Мой пёс выразительно посмотрел мне в глаза, словно ожидая разрешения, и ринулся к собачке, но та уже была почти на обочине. Какой-то лихач гнал свой автомобиль и, видимо, только что заметил щенка. Я просто остолбенел. Отвратительно завизжали тормоза, резанув тем самым меня, кажется, не столько по ушам, сколько по самому сердцу. Я непроизвольно зажмурился и затаил дыхание, представив жуткую картину… Но уже через мгновенье вытер пот со лба влажной ладонью и попытался сообразить, как прийти на выручку щенку. Проезд для транспорта не-медленно застопорился, и вразнобой раздались нетерпеливые гудки. Однако животные всё ещё продолжали мельтешить между колёсами. Наконец, изловчившись, Малыш схватил незадачливого хвостатого пешехода за шкирку и поспешил ко мне. Я обнял «спасателя» и от избытка чувств, не сдержавшись, поцеловал его.
А в это время подбежала молодая женщина, таща за руку плачущую девочку лет примерно двух. Мамаша, оставив её, быстро подняла на руки скулящий комочек и крепко прижала к груди.
- Какая прекрасная у вас овчарка…- едва отдышавшись, обратилась ко мне мамочка, но, обернувшись туда, где только что стояла дочка, вдруг потеряла дар речи. Воспользовавшись моментом, девчушка подошла к Малышу с явным желанием погладить по голове «добрую собачку». У меня по спине пробежали мурашки: ручонка малышки была в его раскрытой пасти. Ещё до того, как я собрался оттолкнуть девочку от пса, он уже лизнул её пухленькую ручку, а она ласково обняла его за шею.
Но то, что произошло дальше, просто повергло меня в шок, какого я не испытывал ещё никогда. Мой умнейший и добрейший Малыш вдруг пустился догонять преследователя, затем, опередив его, развернулся волчком и в стремительном прыжке бросился на юношу. От неожиданности тот опрокинулся навзничь, а пёс, опустившись рядом на задние лапы, передними упёрся в грудь поверженного и грозно зарычал. Я, охваченный ужасом, помчался к ним. Парень лежал неподвижно, но был в полном сознании. Очки отлетели далеко в сторону. К моему удивлению, его взгляд выражал не страх и не злость возмущения. Пострадавший смотрел… виновато. И мне показалось, что я уже где-то видел этого молодого человека раньше. О, вспомнил! Он ведь тот самый «собаковод», из рук которого мне пришлось года три назад вызволить Малыша. Парень, не мигая, смотрел на могучего мстителя, потом, заикаясь, проговорил:
- Нну, ввсё… ххорош… ххорош!