- Снова эти нянюшки со своими испытаниями! - недовольно ворчала принцесса, пытаясь преодолеть гору из дюжины матрасов и перин.
Она присела на пуф возле трюмо и достала из ящика краски, чернила и несколько тонких кисточек.
- И кто только решил, что Принцессы должны непременно любить спать на мягком? - пыхтела она, разминая затёкшую шею.
- А тот кто пустил слух, что у Принцесс голубая кровь, наверняка их вблизи и не видывал - шебуршала она, негодуя, поправляя воланы нижней юбки.
Повертев в руках баночку с чернилами она вздохнула и открыла её. Ещё мгновение, и в отвинченную крышку упало несколько капель пурпурной краски, соединившись с кляксой от чернил. Кисточка очертила в воздухе пирует и приступила к своей ежедневной работе, а именно - рисовать свежую гематому на месте уже изрядно потёршейся.
- Да чувствительная я и внутренне ранимая, а что физиологически толстокожая и болевой порог у меня высокий, разве в том моя вина?! Почему я постоянно должна доказывать, что я это я?! - бубнила она, затягивая талию в жёсткий корсет, внутри которого приходилось дышать через раз.
Затем припудрила побелкой с лепнины над камином своё лицо, чтобы начисто стереть со скул естественный румянец, а пыль с обратной стороны трюмо легла следами усталости под её королевские веки. Она в последний раз оглядела себя с ног до головы. Отражение в зеркале удовлетворило Принцессу, и она, слегка взъерошив волосы, как после трудной ночи, прихрамывая и зевая, направилась в обеденную залу, чтобы в который раз доказывать невеждам чистоту своего благородного происхождения.
Costa Maria