ЖЕМЧУЖНОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ
ГЛАВА 19 БОРИС НИКОЛАЕВИЧ ПЕТРОВ
ЧАСТЬ 6-25-7 БИБЛИЯ
Его Космос
Завершая рассказ о символической графике Коненкова, следует упомянуть и о рисунках, не вошедших в строгую смысловую систему рассмотренных выше космогоний. Один из них иллюстрирует сюжет о видении Иезекииля.
С художественной точки зрения этот лист остается непревзойденным по глубокому внутреннему эмоциональному пафосу. Большую часть композиционного пространства занимает изображение четырех животных, явившихся Иезекиилю из «великого облака и клубящегося огня».
В иконографическом построении Коненков пытается точно следовать библейскому описанию: в центре он располагает изображение четырехкрылых, многоликих существ, которые стоят на колесах с высокими ободьями, «полными глаз». Над их головами звездное небо, которое прочерчивает сияющая линия, обозначающая «подобие свода, как вид изумительного кристалла» (Иез. 2:1-5). Силуэт человеческой фигуры, словно растворяющейся в потоках света, венчает композицию.
Все изображение подобно видению, явившемуся в мощном световом потоке, порожденном необычайным космическим взрывом. Ощущение взрывающихся небес обозначено зигзагами молний, перечеркивающих изображение «многоглазых» колес. Пространство кажется выпуклым, наступающим на зрителя, так что маленькая фигурка Иезекииля теряется на фоне грандиозного космического представления. Свет, энергия свечения становятся центральным мотивом этой композиции.
Глубоко индивидуальное осознание текстов священного писания, поиск духовности и нравственной истины привел Коненкова к философскому определению космоса как нравственной, теологической категории Образ космоса становится у него исходной точкой и основой построения изобразительной и смысловой форм.
Коненков, как уже отмечалось, верил в существование всеобщей космической взаимосвязи или «программы», лежащей в основе движения планет и развития человеческого общества. «Космический» или «божественный план веков» отражен в Библии и, прежде всего, в библейской эсхатологии, считал Коненков По этой же причине он уделил столь пристальное внимание истории Иова и книгам пророчеств, где есть упоминания или эзотерические указания на космос, божественное мироздание.
Свой космос Коненков наполнил христианскими символами и образами, создал оригинальную символическую систему взаимосвязи и взаимоперехода христианских и космогонических образов. Все это дает основание определить эйдос символической графики Коненкова как христианской космологии.
При всей условности это понятие отражает последовательность и систематичность представлений скульптора, мессианский характер его графики, проявившийся в стремлении указать человечеству «путь жизни», «путь спасения».
Космогонии Коненкова «дышат» проповедническим пафосом, несут отпечаток своеобразной проповеди. Каждый новый рисунок серии как бы сопрягается с предыдущим. Так возникает уникальная символическая «конструкция», в которой каждый символ вбирает в себя значение другого, одновременно оставаясь частью единого целого.
Оригинально решил Коненков проблему «языка» символов космогоний.
Путем сопоставления вариантов ветхозаветного и новозаветного текстов, он установил общую для них основу. В свою очередь архетипическая повторяемость сюжетных коллизий стала источником построения индивидуального мифа — апокалиптической космогонии. После чего Коненков уже не просто иллюстрировал Писание, а творил свой миф о прошедшем и будущем мировой истории.
Одно из центральных мест в космосе Коненкова занимала астрономия. Строго научные концепции « механизма» Вселенной он рассматривал как подтверждение учения о «божественном плане», изложенном на эзотерическом языке.
Ключом к пониманию этого плана, по Коненкову, является Библия. Позаимствовав у христианского мифа и в книгах пророков образы и понятия, переосмыслив их, он нашел собственную транскрипцию учения о мироздании.
Изучение произведений мастера 20 - 40-х годов открыло поистине глобальный масштаб творческой личности Коненкова.