Монах Амвросий был старым человеком.
От времени его волосы стали белыми, как и борода, а голубые глаза выцвели. Но на здоровье старик не жаловался. Ложился после дел и молитв запоздно, вставал к новым молитвам затемно. Питался, чем Бог пошлет – чаще хлебом, который приносили ему в пещерку, вырытую за городом, добрые люди. А воду брал из родничка, текущего неподалеку. И как же хорошо было для души, как славно, пока не явился к нему необычный человек.
-Погоди тушить свет, - возник рядом на чурбаке, заменявшим монаху стул, некто. Монах как раз собирался притушить самодельную лампадку, готовясь к короткому сну. – В темноте, какой разговор? Я тебя хочу видеть, ты захочешь меня.
Человек был одет, что называется, с иголочки.
На улице с вечера моросил дождь, а на туфлях - ни капельки грязи.
-Не надоело тебе, старик, - насмешливо взглянул на монаха человек, - время на молитвы тратить? Сидишь в пещере, поклоны кладешь, а жизнь не стоит на месте! Сколько всякого в мире происходит! Хоть бы раз в город вышел на людей посмотреть!
-А чего на них смотреть? - сел на лежаке, застланном сухой травой, монах. - Люди как люди, ни у кого по второй голове не выросло.
-Как же ты молишься, - скривил губы в насмешке гость, - если не знаешь, за кого? Не знаешь, чем кто живет, о чем мечтает, чем болеет? Не те богатства собираешь, впустую годы проводишь.
-Жить в миру – это точно, впустую, - пригладил седенькую бороду монах. – Там у людей нет времени на осмысление себя, осмысление воли Божией. И на молитвы тоже нет времени - все на бегу делают: говорят, общаются, рожают и растят детей. А мне куда торопиться?
-Эх, старик-старик… - гость заложил ногу за ногу, - ты не против, если я закурю?
-Изгнать бы тебя молитвою, - вздохнул монах, - да толку, вытолкаешь в дверь, а ты в окно залезешь. Кури уж.
-Что, догадался, кто в гости пришел? – приподнял брови гость, выпустив облачко ароматного дыма. – И как, оторопь не берет?
-Оторопь, нет, любопытно, напротив, чего ты ко мне заявился? Великих дел не творю, больных не исцеляю, по воде не хожу, топчу землю помаленьку, никому не мешаю. Тебе бы к Патриарху на прием записаться, вот тот – фигура!
-Великое начинается с малого, монах. Ты, как тот грипп – на одного чихнул, весь город переболеет. Твои молитвы доходят до Бога, и терпеть такое больше нет сил.
Посмотри, что вокруг делается! Люди лгут, крадут, прелюбодействуют! Обличенные духовным саном впадают в разные ереси!
-Смотри! – и гость развел руками в воздухе. В этот же миг засветился у земляной стены пещерки как бы телевизионный экран. – Узнаешь?
-Узнаю, - кивнул головой старик. И дробненько перекрестился. – Радость-то какая – архиерейский собор в полном составе! Когда еще такое увидишь!
-Радуешься чему? – развел руками еще шире гость, и картинка стала ярче и больше. – Некоторые из них и Богу и мамоне служат, хочешь, укажу кто?
-Зачем? – монах вновь перекрестился. – Мне в радость было посмотреть, а кто кому служит, не мне судить. Мое дело молиться.
-Да как же так?! – возмутился гость. – За грешников и молиться? Ты посмотри, что делается: новые паспорта не осуждают, глобализацию приемлют, за власти молятся. Если так дело дальше пойдет, то не воспротивятся и номерам на руке и челе. Сидят на двух стульях, усидеть думают!
Монах вздохнул.
-Каждому свое. Если человек в твою сторону клонится, невозможно его насильно обратно выгнуть – только по доброй воле, по Божией. Вот ты в Бога веруешь?
Гость от неожиданности опустил руки, и картинка рассыпалась в прах.
-Веруешь, но трепещешь, - утвердительно сказал монах. – Значит, силой тебя не перегнуть обратно, сопротивляться станешь. А по своей воле запросто можешь ото зла отойти. Хочешь, помолюсь за тебя?
-Тьфу ты, монах! – гость аж подскочил на месте. – Зачем ересь несешь! Где ты видел, чтобы нас, бесов, вы в свою веру обращали? Это мы в свою обращаем!
-Потому и проигрываете, - старик поудобнее уселся на лежанке. – А сила в слабости. Вот я, слабее тебя?
Гость на секунду задумался.
-Слабее. Я тебя могу в дугу согнуть, с землей смешать.
-А твоя сила в чем?
-В силе.
-Силой ты тело мое измучишь, а душа для тебя неприкосновенна. Ты меня в дугу гнуть станешь, а я за тебя, обидчика, молиться стану. Вот и найдет коса на камень – моя молитовка крепче твой злобы окажется, и ты это прекрасно понимаешь.
-Перестань, монах! – рассердился гость. – Я здесь не для твоих проповедей, а чтобы дать понять – скоро другие время придут, переходи на нашу сторону! А то выковырнем тебя из норы, как барсука.
-Не перейду, - замотал головой старик. – Здесь выковырнете, на другое место перейду, мне многого не надо.
-Ты тут в глуши молишься, - зло проговорил гость, - а в городах везде вышки сотовой связи стоят. Скоро их станет еще больше, а сами они - мощнее. И вышки эти молитвы людские хорошо глушат. Не всё доходит до Бога, многое на земле остается. Таких же как ты, мало осталось – род людской развращен и совращен с пути праведного. Куда тебе одному за всех молиться? Давай к нам!
Монах улыбнулся.
-Так не по пути. Мне твои разносолы без надобности. Счастье не в сытости, а в праведности. Да и какие у вас условия? Власть и деньги – это пучина бездонная. Не спасешься для жизни вечной ни новым телефоном, ни высокой должностью – из праха все взято, в прах и уйдет. Ты мне такое предложи, чтобы после смерти и сразу на небеса, можешь?
Гость нахмурился.
-Ты до небес сто раз помереть можешь, а можешь и жизнью наслаждаться сколько угодно. Хочешь, года отмотаю назад? Чтобы наслаждение дольше длилось. Дам место доходное, здоровьем обеспечу - что тебе в этой пещерке сидеть? А будут связи, деньги, скольким сможешь помочь! Да люди тебе за эту помощь в ноги кланяться станут, руки целовать! Вот он смысл жизни!
-Мое дело не красоваться, а молиться, а для молитвы и пещерки хватит. И молодеть мне не с руки – на грехи снова потянет, а так все они давно прахом стали – дышится ох, как вольно, без них! Руки же целовать и в ноги кланяться я должен людям за то, что они дают мне возможность за духовную брань за них вести.
-Так выбери компромисс! – расхохотался гость. – К делу пристрою, доходами обеспечу, будешь брататься с теми, о ком и помыслить сейчас не можешь. Ты только не все время на молитвы трать, а и нам часы выкраивай. Соглашайся!
-Я сам по себе, - пожал плечами старик. – Мне указ Бог, а не человек, на Господа в делах и ровняюсь.
Гость сердито нахмурился и замолчал, а старик взглянул на него с сожалением:
-Вот видишь, мы с тобой и пришли к компромиссу – друг друга выслушали, но каждый по своему сделал – ты меня в свою веру не обратил, я – тебя. Собирайся. Перекрестил бы на дорожку, да нехристем ты родился, нехристем и помрешь. Так что, ступай себе с миром, а мне ко сну отойти надо – утренний час близок, скоро и на молитву вставать.
Сказал, и погасил маленький трепещущий огонек.
-Эх, монах-монах, - донеслось из темноты. – Упрямый ты, но и я не лыком шит. Навещу еще, жди…