СЕРДЦЕ МАТЕРИ - СЕРДЦЕ ЛЮБВИ
Марья Ивановна ахнула, когда старшему внуку Александру, как и многим его товарищам, пришла повестка в военкомат. В её памяти были ещё свежи воспоминания того военного времени, когда отец не вернулся после последнего боя с белогвардейцами, и когда проводила на фронт в сорок первом мужа и он тоже не вернулся.
Здоровый, настроенный серьезно на службу в армии, внук даже ждал этого события, потому что всегда считал, что настоящий мужчина должен пройти эту школу мужества. Из военкомата его прямиком отправили в Фергану, красивый город в Узбекистане. Там базировалась учебная часть десантно-штурмового батальона. Быть десантником Александр хотел с детства: голубой берет, полосатая майка, накаченные бицепсы были пределом мечтаний взрослеющего мальчишки, а тут сама судьба подкинула такую возможность. Не беда, что далеко от дома.
Через полгода его отправили в Афганистан.
Это, брат, война. Впервые за целый год 19-летних мальчишек окутал жуткий страх. Его старались отгонять, рассказывая друг другу веселые истории, — только бы не молчать, только бы не уходить в себя, иначе с ума сойти можно. Однако по ночам от ужаса поднимался в холодном поту, в обед забирал зверский аппетит, вызывая лютую ненависть к противнику, но не к родному государству, которое их, еще совсем «необстрелянных» юнцов, отправило в самое пекло событий.
Осознание пришло позже, когда приходилось выезжать на машинах БМП-2, сопровождая колонну грузовых автомобилей, изучать караванные тропы, залегать в засаде в ожидании каравана и уничтожать душманов. Здесь впервые ему довелось стрелять, убивать и, что страшнее всего, видеть смерть товарищей, с которыми еще несколько часов назад приходилось буквально есть из одной чашки, делиться полотенцем и засыпать под приятные воспоминания о доме, о родных и маминых пирожках.
Но однажды колонна бронетехники двигалась привычным путём по уже знакомому маршруту. БМП-2, в которой ехал Александр, в длинном автомобильном строю была далеко не первой. Вокруг все дышало спокойствием. Местность знакомая, а значит, ничто не могло предвещать беды, но водитель бронированного авто почему-то решил слегка сдать к обочине. Неожиданно что-то прогремело, и весь экипаж выбросило взрывной волной.
Только в госпитале Александр пришел в сознание. Страшно ныло и болело искалеченное тело, но больше всего волновал вопрос: «Как там ребята?» Доктора успокоили, сказали, что выжили все. Вот только свидеться им больше не пришлось, потому что полтора месяца, а возможно и больше, он уже потерял счёт времени, его возили по госпиталям: сначала в Пули-Хумри, потом в Кундуз, затем в Кабул, после в Ташкент. Затянувшееся «госпитальное турне» закончилось демобилизацией на родину.
Александру посчастливилось вернуться живым, чтобы дома умереть от тяжёлых ранений. Но страдания этой семьи на этом не закончились…
Правнук Марьи Ивановны - Дима, как все молодые люди, ушёл в армию, а через полгода он написал домой матери, что его часть отправляют в Чечню. Это была вторая Чеченская война. Связь с сыном прервалась и надолго.
Спустя полтора года, после последней весточки о сыне, домой пришла официальная бумага: "Ваш сын пропал без вести..."
Люба – внучка Марьи Ивановны звонила, отправляла телеграммы в часть. Ответа не было. Ничего не оставалось, как обратиться в комитет солдатских матерей. Там её успокоили и вселили надежду:
- Не отчаивайтесь, может сын еще живой. В плен попал. Нужно срочно действовать. Достаньте, займите, украдите денег, сколько сможете, и поезжайте в Чечню искать и если даст Бог живой, выкупать сыночка из плена. -
Дали четкие инструкции как себя там вести, на чем и куда ехать, как одеваться, что говорить.
Владимир Васильевич, сын Марьи Ивановны, спасибо друзьям и родным, собрал приличную сумму денег, и проводил дочь в Чечню. Скиталась она по Чечне, благодаря тому, что местные жители относились к несчастным женщинам, потерявших своих сыновей, с пониманием, никто не посмел обидеть. Мать есть мать, хоть и мать врага. Чеченцы давали приют и приглашали за стол. За то время, Люба встретила многих таких же матерей, блуждающих годами в поисках сыновей. А отцы не искали своих сыновей, не потому что они меньше любят своих детей, просто их бедняг чеченцы всегда убивали при встрече.
Любе повезло. Она нашла сына.
Его держали в ущелье в небольшом отряде, с которым не было никакой связи. Заплатила проводникам, добралась. Мать привели к худющему, бородатому командиру, он посмотрел на затрепанную фотографию и сказал:
- Да, он у меня, жив и здоров. Работает по хозяйству. Их всего пятеро. Попали ко мне в плен в бою, с оружием в руках. Так что я не могу его с тобой отпустить. Он убивал чеченцев.-
Вывалила она перед ним кучу денег. Командир помотал головой:
- Ты не поняла, деньги тут не причем, я не могу за деньги продать убийцу чеченца. Это неправильно. Но я хочу тебе помочь. Договорись с федералами, пусть отдадут пятерых чеченцев сидящих у них в тюрьме. Любых. Я за них отдам своих пленников вместе с твоим сыном. Это будет справедливо. Там-то тебе деньги и пригодятся... А пока посиди тут, чаю с дороги попей. -
Через минуту в палатку влетел Дима. Мать пробыла с ним до утра.
Чуть свет, мать как на крыльях полетела в его часть, сообщить радостную новость, что они все живы, и надо только отпустить любых пятерых пленных чеченцев.
В части сказали, что очень рады, что гордятся такой матерью, но никаких чеченцев для обмена у них нет. Нужно обратиться прямиком к генералу, командующему нашей группировкой, он решит вопрос.
К командующему она смогла подойти не ближе километра. Уж очень его оберегали. Каждый от капитана до полковника, узнав, кто она и зачем, тянули из неё деньги, обещая, все решить, и сразу теряли к ней интерес, получив желаемые деньги. Когда Люба вышла на полковника - большого начальника, он денег не просил, но сказал, что не в его компетенции решить такой сложный вопрос. Он хочет спокойно дожить до отставки:
- Мамаша, то о чем вы просите, может разрешить только командующий, но он человек занятой и ему некогда возиться с такой ерундой. Так что извините, я Вас к нему не пущу. -
После общения с доблестными командирами, у Любы осталось чуть больше половины денег.
Когда она вернулась в ущелье, командир встретил её приветливо, но очень удивился, что обмен не состоится:
- Ты пойми мать, ну не могу я отпустить твоего сына. Меня мои люди не поймут. Он же стрелял в них, и, может, убил кого-то из их братьев. Не могу.
Но так и быть, если федералам не нужны живые в обмен на живых, привези нам пятерых убитых чеченцев, мы их похороним по мусульманским обычаям и отдадим за них твоих. Это уже всё, что я могу, неужели они не отдадут пять трупов за пятерых живых? -
Мать увидела сыночка, пообещала:
- Еще немножко потерпи сынок, скоро уже поедем домой. -
Внизу повторилось все тоже... Она раздавала деньги направо и налево, кричала:
- Почему никто не может мне дать мертвых чеченцев за живых российских солдат!? Что мне их самой убивать!? У вас тут скопилось сто рефрижераторов с чеченскими трупами! Я вас умоляю, дайте хоть одного!? -
Они отводили глаза и говорили:
- Не так-то это просто, это же политический вопрос, понимать надо, мамаша. Вот если бы тысяч пять, а лучше десять, то можно было бы решить через одного человечка...-
В горы вернулась ни с чем.
Командир был мрачен:
- Если вы русские не жалеете ваших солдат, то и я жалеть не буду. Через три дня мы должны уйти с этого места. Можешь побыть с сыном, я скажу, чтоб его не посылали работать это время. -
Три ночи и три дня пролетели как одна секунда. Мать с сыном не спали ни минутки...
Рано утром командир позвал мать из палатки: - Мать, поговорить надо! - она пошла за ним. Шли молча. Вокруг спешно сматывались палатки. Командир был мрачен и, глядя на замученную мать, тихо сказал: - Быстро уходите, чтобы через минуту я вас не видел. Но ты мне, мать, должна пообещать, что сына увезешь с войны, и он больше тут не появится...
- Она сунула ему в руки пачку денег и, ни слова не говоря, побежала к сыну.
Сердце матери так стучало, что готово было разорваться на части и от радости за своего сына, и от горя за других, чужих сыновей. Она схватила сына за руку и потянула в сторону за огромную груду камней, лишь бы быстрее укрыть сына от чеченского взгляда, возможно, и от пули, и, как горлица, прикрывала его своей спиной. Неведомыми ей тропами она увела сына из ущелья.