Восемь лет назад
Теперь все свободное время я посвящал поиску информации. Должность заведующего отделением психиатрического отделения давала доступ к историям болезни, которые я изучал. Пытался найти зацепки, которые бы объяснили тот случай на аллее, но ничего подобного не находил. Уже практически отчаялся, как в мое отделение поступила супружеская пара. Интересным в этом случае было то, что и у мужа и жены был диагностирован синдром Капгра.
Женщина уверяла, что ее мужа заменили клоном. Из-за этого она отказывалась спать с ним, закрывалась в спальне и просила родственников дать ей оружие, чтобы защищаться от самозванца. В ходе расспросов утверждала, что на протяжении жизни супруг систематически ее избивал.
Мужчина же находился в полной уверенности, что плохие поступки, которые ему приписывают, совершал его двойник. Он, вдруг, перестал узнавать свой дом, а также родственников, давних знакомых и друзей, считая, что видит их первый раз.
Не мог пропустить такое дело и лично занялся пациентами.
— Добрый день, Степан Анатольевич. — сказал я, входя в палату.
Немного полноватый мужчина слегка за пятьдесят с внушительной проплешиной и выдающимся пивным животом, повернул голову в мою сторону.
— Здравствуйте, доктор. Тоже будете дурацкие вопросы задавать?
— Ну почему же дурацкие, вполне даже серьезные. Возможно, вы что-нибудь вспомните.
— Ничего я не вспомню. Уже ведь говорил, что не знаю всех этих людей.
— Но ваша жена утверждает… — начал я говорить, но пациент меня перебил.
— Никакая она мне не жена! Первый раз эту тетку увидел сегодня утром. Истеричка долбанная, никогда бы на такой не женился.
— Но ведь есть документальные свидетельства, которые подтверждают ваш брак. — парировал я.
Мужчина опустил глаза и замолчал, но через минуту вскинул голову и с вызовом посмотрел на меня.
— Если я вам расскажу все как есть, вы мне пожизненную прописку в психушке оформите!
— Но ведь возможен и другой вариант. — спокойно сказал я. — Может быть ваш рассказ прольет свет на произошедшее и позволит подобрать правильную терапию.
Мужчина колебался.
— Я не болен и терапия мне не нужна. Просто это не моя жизнь! Не мой дом, не моя жена, не мои друзья и даже это тело не мое. — сказал пациент и с отвращением посмотрел на свой живот.
Удобнее устроился на стуле.
— Ну хорошо, давайте по порядку. Назовите ваше имя и год рождения.
— Будников Степан Анатольевич, одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.
— Вы совершенно верно себя идентифицируете, но тогда не совсем понимаю, что подразумеваете под фразой: “И даже это тело не мое”.
— Это все сложно объяснить. — сказал мужчина. — Все произошло в Афганистане, на этой чертовой войне.
— Ваша супруга не подтвердила эту информацию.
— В очередной раз вам говорю, что эта тетка мне никто!
— Хорошо! Но у вас нет отметки в военном билете и в военкомате тоже вашу версию не подтвердили. Как вы это прокомментируете?
Степан Анатольевич тяжело вздохнул и заговорил.
— Все произошло двадцать первого апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Я был разведчиком первой роты триста тридцать четвертого отдельного отряда спецназа. В тот день у нас был запланирован боевой выход в Мараварское ущелье Афганской провинции Кунар. Операция должна была длиться несколько часов. После ужина — переправа, пеший марш, роты в горы на прикрытие, снимаем часовых, проческа и выход. К завтраку, максимум — к обеду планировали вернуться. Но в ущелье нас ждала засада и мы оказались в кольце, без прикрытия с гор.
На глазах мужчины выступили слезы.
— Продолжайте. — сказал я, чтобы вывести пациента из эмоционального ступора.
— Мы успели положить около полусотни душманов, но вырваться бы не смогли. Нам было по восемнадцать, никто не хотел умирать, но перспектива попасть в плен радовала еще меньше. Они резали наших бойцов как баранов, на кусочки. Тогда мы решили подорвать себя сами, чтобы не сдаться моджахедам. А потом начались происходить всякие странности.
— Какие именно? — уточнил я.
— Помню как меня откинуло взрывной волной. Очнулся я в пещере на ворохе тряпок. Попробовал пошевелиться, но у меня не получилось, словно не чувствовал тела. Тут надо мной склонился старик, я понял, что он из местных. Афганец рассказал, что я свалился в эту пещеру, где он ютится, потому что духи вырезали его родной кишлак Сангам, который находится в трех километрах от ущелья. Те кто уцелел, бежали на границу с Пакистаном. А когда я его спросил почему он не ушел со всеми, старик ответил, что во всех мирах живет в этой провинции, а значит это его предназначение.
— И что с вами случилось дальше?
— Мне становилось хуже, понял, что умираю. Старец успокаивал меня тем, что смерти нет, а есть переход в другой мир. Помню я орал о том, что какая мне от этого радость, если мое я умрет. Тогда он сказал, что может раскрутить какое-то колесо, но никто не знает в какой реальности оно остановится, мол может быть еще хуже.
— И вы согласились? — заинтересованно спросил я.
— Конечно! В тот момент мне казалось, что хуже быть не может. — обреченно ответил пациент.
— А как оказалось на деле?
— Сначала я ничего не понимал события мелькали как в калейдоскопе, а потом...— мужчина запнулся на полуслове.
— Что потом? — я едва сдерживал эмоции.
— Я словно потерял ориентир, разучился говорить и ходить, да и вообще жить. А когда открыл глаза увидел в койке рядом с собой этого крокодила.
— Вы сейчас говорите о супруге?
— Она не моя жена!
— А чья?
— Ну того типа, который как бы я в этом мире!
Раньше бы не сомневался ни секунды с постановкой диагноза, но сейчас мое восприятие ситуации изменилось. Мужчина очень уверенно говорил о тех событиях и ни капли не сомневался в своих словах.
— Предположим все так как вы говорите.
— Все именно так! — перебив, сказал пациент.
— Ну хорошо. — согласился я. — А каким образом этот старик раскрутил колесо, которое забросило вас в этот мир?
— Он быстро тер ладони друг об друга, пока между ними не начали сверкать разноцветные молнии, а потом он слепил из них сферу и бросил в меня.
— И что случилось? — мне все труднее было скрыть волнение, которое меня охватило.
— Меня сначала отшвырнуло, а потом закрутило, словно в невесомости. Ну а потом понесло с невероятной скоростью.
Был настолько ошеломлен этой беседой, что вышел из палаты, даже не попрощавшись со Степаном Анатольевичем.
После этого разговора, я долго не мог прийти в себя. Проверил через архивы всю полученную информацию. Единственное, что не сходилось — в погибшем отряде не было бойца с таким именем, как у моего пациента.
Вся эта история не отпускала меня ни на секунду и я принял решение отправиться в Афганскую провинцию Кунар.