I
Средь бездны тьмою окропленной
На перепутье меры тла
Зияло дно в запруде томной
Как будто жидко из стекла.
То небо и земля предвечная,
То бесконечность и оплот.
Секунда мраком скоротечная
Застыла пахотой и ждет.
Ничто крамольное взгрызается
В само себя, желая быть,
И тут же прахом отверзается
В самом себе, и тени нить
Прошла меж небом и землею,
Которые есть суть «нигде».
Ничто грызет себя потугою,
И бесконечность в череде
Необоримых сил экстрактора:
Ступенями кладется шаг
Безудержного эскалатора,
Что поглощает этот мрак,
И тут же распирает данное.
У «дна» затмение «случайное»,
Потуга дала результат.
И вот, разрыв на бездне, скат
В бессрочное затишье света.
Раскол являет часть секрета:
Из бездны лопнувшей саднит,
Струя частиц — подобий мрака.
Но суть их вечностью глубока.
Та вечность над той бездной спит.
II
Итак, у Бога все пристойно;
Над силой тварной стать покойна,
Рука энергии незримо, прочно
Ведет по небу дном поточно.
Представить как сие? Никак.
Лишь в духе вещем веры знак.
А знание приложит смысл.
На вечности печать тех сил.
Что разделившись, но едины,
Свершают зов души из тины,
Которой было то, что ранее:
Дно мрака будто в алой ране.
Вот, затянулось. Время в ход —
Пошло себе вовне и внутрь.
Над пропастью пространства свод.
Энергия взялась: как штырь,
Что вставлен между вод.
Застыло все, и тут же вспахано.
Материя взялась из спазма
Пустот первичных, что грызутся.
Сгущение возникло — пьяно.
Образование миазма:
Бессмертием усилья вьются.
И тут же это есть начало, но...
III
Что за «миазм»? Остаток пыли
От тех частиц (живых), что стыли.
То промедление и вечность.
Души незримой скоротечность.
Ее же праздное величие,
Что вот, отныне, во все время.
И тащит, зубы стиснув, бремя.
И жизни радость — как безличие.