Игорь лежал на кровати и задумчиво смотрел в потолок. Вот уже 5 лет как эта мысль, эта идея не покидала его…
До этого момента она была еще не совсем оформившейся, немного размытой, загадочной. Но тем не менее осязаемой, пульсирующей, живой.
Она была очень настойчивой. Приходила во снах. Напоминала про себя во время отдыха. Просачивалась в работу.
Но суждено ли ей было воплотиться в жизнь?
Встреча
Давно стемнело, и на безоблачном небе уже вовсю рассыпались звезды. Стояла глубокая тишина, лишь изредка прорезаемая криками птиц. Тишина была теплой и приятной на ощупь, такой, какой она бывает только летом. Пахло свежескошенной травой и цветами.
На фоне неба на пустыре вырисовывалось большое мрачное здание. Лишь в одном окне на первом этаже горел свет. Этот свет не рассеивал темноту вокруг, а только подчеркивал и сгущал, отчего она, казалось, оживала и начинала беспокойно шевелиться.
Если бы в этот поздний час кто-то заглянул в то окно, он увидел бы научную лабораторию и одного единственного человека в ней. Он заметил бы разнообразные приборы, но они бы вряд ли привлекли его внимание. Потому что все внимание привлек бы человек. Человек, напряженно всматривающийся в экран, на котором, наверное, что-то происходит. Лоб сморщен, глаза прищурены. Вот человек резко поднимает руки и протягивает их к каким-то проводкам. Сдерживая дрожь, как можно аккуратнее их отсоединяет. Смотрит в экран. Почесывает макушку. Втыкает провода обратно. Что-то довольно долго передвигает, все время не отрывая взгляд от экрана. Что-то говорит про себя. Спешной походкой выходит из комнаты. Возвращается, смотрит на экран, и его зрачки расширяются. Выбегает, и тут же вбегает обратно. Снова смотрит на экран. Неуверенным движением берет телефон и отрывисто говорит в трубку. Откидывается в кресле, закрывает глаза и сидит неподвижно. Нет, не спит. Периодически глаза открываются и взгляд падает на экран. Входит другой человек. Оживленный разговор, взгляды все время падают на экран…
Примерно такую картину увидел бы кто-то, заглянувший в этот поздний час в единственное освещенное окно мрачного здания на фоне звездного неба. Правда, в него так никто и не заглянул.
***
Все началось с безобидного увлечения молекулярной когнитологией когда-то очень, очень давно, еще в студенческие годы. Тогда, во времена неорганических компьютеров и довольно-таки слабенького (по нынешним-то меркам!) искусственного интеллекта, сама идея создания мощных органических, живых вычислительных систем казалась чем-то из разряда фантастики. Честно говоря, оно и было фантастикой.
И вот-те на. Спустя всего каких-то 7 лет я умудрился совершить открытие, изменившее мир.
Моя лаборатория занималась исследованиями в области создания искусственного интеллекта на основе органических структур. Проще говоря, мы хотели создать что-то, схожее с эффективностью человеческого мозга. И прогресс был впечатляющим: созданные нами образцы уже показывали производительность, превосходящую даже квантовые компьютеры. Более того, они получали энергию так же, как и человеческое тело – расщепляя другие органические соединения.
В тот вечер я засиделся допоздна, исследуя органику (именно так для простоты мы называли созданные нами органические структуры). Передо мною лежала, вся покрытая электродами, кучка вещества размером с десятикопеечную монету.
Этот конкретный образец органики был еще, так сказать, девственно чист и еще только ждал обучения, как это и случается со всеми нейросетями.. Что же касается предварительно обученной органики, то обычно она что-то обрабатывала в соответствии с тем, что в нее заложили, и выдавала какие-то сигналы на выходе до тех пор, пока не заканчивалась энергия.
Так вот, эта конкретная кучка органики еще ничему не была научена. Ее вообще только сегодня синтезировали, используя новую технологию создания связей. Поэтому она просто лежала и ничего не «делала».
Точнее, ей полагалось лежать тихо и смирно. Но, похоже, у этой органики было какое-то свое мнение на этот счет. Потому что она самым бесстыжим образом прервала мои грустные размышления о еде, начав посылать варьирующийся электрический сигнал.
Честно говоря, поначалу я ничего не заметил. Но потом обратил внимание на экран и, мягко говоря, пришел в замешательство. А сигнал на экране изменился. Я еще больше удивился, а сигнал снова стал другим.
Первой моей версией было то, что где-то что-то глючит. Поэтому я выткнул провода – и сигнал исчез. Воткнул обратно – и сигнал вернулся. Пробовал и так, и сяк шевелить электроды, пересмотрел все, что только можно, но ничего не изменилось. Полностью сбитый с толку, я пошел посмотреть, есть ли еще кто-то из коллег. Но никого не застал и вернулся обратно в свою лабораторию. Вернулся, чтобы обнаружить, что в мое отсутствие сигнала не было. Но стоило мне только подойти, как снова проявилась активность. Эта непонятная фигня интриговала и злила. А сигнал все менялся.
Ко мне начали закрадываться подозрения: «неужто этот мелкий образец органики как-то реагирует на меня?». Это было очень странно. Настолько странно, что я решился и позвонил Андрею, своему лучшему другу и коллеге. Когда тот прибыл, я ему подробно рассказал обо всем, и мы начали вместе думать и экспериментировать. Сигнал никуда не девался.
До тех пор, пока я в какой-то момент не вышел в туалет. Правда, до туалета я так и не дошел, поскольку мне вдогонку возбужденно закричал Андрей: «Эй, стой! Только ты ушел, как сигнал пропал!». Стоило мне вернуться, как вернулся и сигнал. Это казалось невероятным, но, похоже, органика реагировала только на меня.
А потом было много, очень много исследований и экспериментов. И выяснилось, что органика реагирует на электромагнитное поле, излучаемое человеческим телом и особенно сердцем. Более того, она каким-то образом «запоминала» человека, с которым впервые «контактировала», и в дальнейшем реагировала только на него. Если же рядом было несколько человек, то она впоследствии реагировала на каждого из них.
Так мир и встретился с органикой.
Прелюдия
Сентябрь. Тепло и солнечно. Пахнет недавно прошедшим дождем. Ветерок шелестит в кронах деревьев. Улица, по которой изредка проезжают машины и проходят люди. И как раз сейчас по ней идут за ручку двое.
– Мам, ма-а-ам!
– Да, доча? Что случилось?
– Ма-а-ам, смотри! Что это такое? – тычет куда-то пальчиком маленькая девчушка лет пяти с черными косичками.
– Ах, это… Это, дорогая моя, дом. Но не такой как у нас, а умный и живой. Я читала, что их выращивают. Знаешь, как дерево растет, так вот и этот дом вырос.
– Ух ты! А что, так бывает? А можно и нам такой? Я тоже хочу такой домик! Можно и мы себе такой купим? Пожааалуйста!
– Все может быть, – улыбнулась молодая женщина, – а пока пошли, нам еще тебе платьишко надо успеть купить.
***
Прошли годы, и молекулярные биологи научились синтезировать органику с самыми разнообразными физическими свойствами, при этом сохраняя «разумную» часть. В результате органика практически полностью вытеснила неорганические предметы из жизни людей.
Дома стали действительно «умными». Они не только реагировали на пожелания своих хозяев, но даже могли потихоньку изменяться. Ведь они были живыми!
Транспорт тоже стал действительно умным и живым. И техника. И даже посуда. Да что говорить, теперь практически все выращивалось и было в той или иной степени «умным» и «живым». В результате сама по себе решилась проблема отходов и мусора – все уходило под строительный материал и пищу для органики.
А еще была создана глобальная органическая нейросеть, которая со временем заменила старые технологии, лежавшие в основе интернета. Благодаря ей вся органика была соединена в одно целое, что давало невиданные ранее вычислительные мощи и возможности трансформаций в глобальных масштабах. Во время наводнений и ураганов все дома самостоятельно адаптировались. Весь транспорт синхронизировался между собой и с окружающими предметами, так что ДТП больше не случались. Новая органика выращивалась автоматически, когда это было нужно, и доставлялась туда, куда нужно. И много, много чего изменилось в мире. А главное, что не произошло то, чего многие опасались, – порабощения людей искусственным сверхинтеллектом. Органика просто служила людям, делая то, на что запрограммирована. И ничего более.
Люди шутили, что в старых фантастических фильмах будущее рисовалось полным металла и техники, а в реальном будущем они живут в живом органическом мире, больше напоминающем планету из фильма «Аватар» Джеймса Кэмерона.
Да, мир совершенно точно стал гораздо более разнообразным и «живым».
###
Родильная палата. За окном поскрипывает мороз и солнце искрится на снегу, но внутри невероятно уютно – здание очень заботится о роженицах и новорожденных.
Рядом с женщиной стоит мужчина и нежно держит ее за руку. Вот ей подают только что родившегося малыша. Утомленное лицо матери озаряется счастьем. Она прижимает к себе крохотное создание, только что появившееся на свет. Заглядывает крохе в глаза. И замирает. Ее лицо каменеет, в глазах рождается ужас. В отчаянии она смотрит на мужа. Ее тело начинает содрогаться. Слезы текут по щекам. Ничего уже нельзя изменить – у младенца такие же глаза, как и у матери.
Фиалкового цвета.
***
Импланты.
Конечно, неорганические импланты были созданы гораздо раньше, чем импланты из органики. Но они как-то не прижились – люди ощущали их чем-то чужеродным и отторгали. А вот когда появились органические импланты, общество легко и естественно их приняло. И неудивительно, ведь они состояли практически из тех же тканей, что и сам человек, и поэтому были чуть ли не родными человеку. Даже работали они от энергии тела.
Поначалу такие импланты использовались в качестве интерфейса для управления органикой. А со временем ученые научились с их помощью «отлаживать» работу организма человека, расширять его возможности и лечить болезни. Вечная молодость уже стала практически реальностью, а человек постепенно становился все более органичным. То есть, все более тесно интегрировался с органикой.
Конечно, с самого начала были противники такой интеграции. Но их было мало, а открывающиеся возможности манили уж слишком сильно. Люди ведь всегда хотели быть вечно молодыми, не болеть, да еще и освободиться от ограничений человеческого тела. Органика же все это давала.
А потом люди начали понемногу понимать, что они уже не могут отделить себя от органики, даже если захотят. Очень уж тесной была интеграция с тканями и организмом. И тогда начал зарождаться страх. Страх от непонимания, где «я», а где «не я». И чем дальше, тем больше этот страх рос.
Кроме того, у некоторых людей после интеграции с органикой проявлялись побочные эффекты. Чаще всего они были у тех, кому с помощью органики лечили повреждения мозга. У таких людей цвет радужки глаз менялся на фиалковый.
Так и обнаружилось то, чего больше всего опасались ученые, но о чем не говорили открыто, – что органика может изменять ДНК человека. Родился ребенок с органическими структурами, передавшимися от матери.
По иронии судьбы, эта мать была ученым. Тем самым ученым, который разработал органическое лечение заболеваний мозга.
###
Москва. Париж. Берлин. Брюссель. Прага. Вашингтон. Мадрид. Рим.
Во всех столицах ужасный шум. Сотни тысяч людей на улицах.
Плакаты в руках людей. Плакаты на балконах. Красно-черные плакаты с надписями «Не отдадим душу Дьяволу!», «Умрем, но останемся людьми!», «Нет органике!».
В глазах страх.
Антиинтеграционное движение набирает силу.
###
«В эфире передача «Экспертное мнение», и сегодня нашей темой будет органика. Ровно пять лет назад было основано антиинтеграционное движение «За людей». Все больше и больше людей отказываются от органики. Более ста миллионов органических домов было уничтожено за это время. Люди активно возвращаются к прежнему, доорганическому образу жизни. Правительства ряда стран сегодня рассматривают законы о запрете исследований в области органики и использования ее в быту и об уничтожении глобальной нейросети. Что же ждет гениальное научное изобретение? Об этом мы поговорим с нашими экспертами доктором Д…»
Страсть
Я иду по улице. Вокруг мертвый мир. Механический мир. Нигде нет зелени, не слышно птиц, не видно животных.
Мимо меня проходят люди, но они неживые, в их глазах не видно души. Их тела из металла. Их движения автоматические. Но я все же знаю, что они – люди.
Я иду сквозь время, сквозь десятилетия, сквозь столетия. Ничто не меняется. Люди не меняются. Они бессмертны, они не умирают. Но в них нет и жизни.
Они уже мертвы.
Я – единственное живое существо в этом мертвом мире.
Вокруг я чувствую страх. Да, у этих людей остался только страх, и больше ничего. Страх умереть. Страх жить. Страх чувствовать. Страх от непонимания себя и страх увидеть себя. Страх измениться. И страх, что все останется неизменным.
Да, отовсюду исходит страх вечного существования в этом пустом, бессмысленном мире, где человек подчинил и уничтожил все, что могло угрожать ему, уничтожив в процессе себя самого.
И лишь где-то глубоко внутри людей я ощущаю слабую искорку – едва теплящееся желание. Желание жить.
Но я понимаю, что и эта последняя искорка скоро угаснет. В этом мире ей нет места. В этом мире место есть лишь страху. И отчаянию.
Этот мир обречен.
---
«Фух, как хорошо, что это был всего лишь сон. Ужасный мир, брр!» – я аж поежился.
В тот день мне никуда не нужно было идти, и я мог просто полежать на кровати и поразмышлять. Вот уже пять лет что-то не давало мне покоя, и это «что-то» наконец-то начало обретать очертания. И все благодаря этому сну, этому мертвому миру…
Тот страх… Да, я его очень хорошо знал. С каждым годом оно все рос и рос в людях, вот уже пять лет как.
Конечно, рано или поздно это бы все равно произошло, но Ира однозначно ускорила события. Эх, бедная Ира, как же тяжело ей пришлось…
###
– Игорь, нет, я просто не могу это больше скрывать! У тебя нет детей, ты вряд ли меня поймешь. Но я ни одной матери не пожелаю того, что пережила я. Я даже представить не могу, что скажу сыну, когда он подрастет. «Дорогой, знаешь, ты не совсем человек»? Конечно, я найду способ изменить цвет радужки, так что другие ничего не будут знать. Но ему, ему-то как с этим жить?! – Ирины скулы напряглись от бессильной ярости.
– Ириш, дорогая. Наверное, да, я не смогу тебя полностью понять, – в голосе Игоря звучала грусть. – Но я постараюсь, правда. Если честно, я не совсем понимаю, почему эта модификация ДНК тебя так пугает.
– Видишь ли, я теперь даже не знаю, а я – это все еще я, или уже не я? И больше всего пугает то, что я даже не могу об этом узнать. Что если органика уже полностью управляет мною, а я об этом и не подозреваю? И сейчас ты говоришь даже не со мною, а с органикой, которая притворяется мною?
– Ну, лично я считаю, что ты ничуть не изменилась, – ободряюще улыбнулся Игорь. – Кроме того, ты же знаешь, что вирусы тоже могут встраиваться в ДНК и передаваться по наследству. И так было всегда. Так в чем же отличие?
– Если честно, от мысли о том, что часть меня – это вирусы, меня тоже немного корежит. Но это не одно и то же.
– ?
– Мм-м. Как бы объяснить. От органики у меня ощущение, что она тоже живая. Что она такая же, как и я. Что она может думать. Понимаешь?
– Да, конечно. Я тоже так ощущаю. И что с этого?
– Я боюсь, что она может поработить нас, людей. Причем так, что мы ничего и не заметим. А я хочу остаться собой! Понимаешь?
– К сожалению, не очень. Может, потому, что я, если быть честным, не очень-то знаю – а что такое это самое «я». Во мне совершенно точно есть много разных желаний, разных мыслей. И в разные моменты времени верх берет то одно, то другое. Где же здесь какое-то одно «я»? И если к моим собственным добавятся еще и мысли-желания органики, что изменится? Вот честно, я не знаю.
– Вот уж философ, блин! Нет, все же, ничего ты не понимаешь. Только время с тобой тут теряю! – с разъяренным видом Ира начала вышагивать по комнате.
– Ну, ну, тише, Ир, успокойся.
– Ну уж нет! Вообще, это все из-за таких как ты! Ни о чем и ни о ком не думаете, на все сквозь пальцы смотрите, вот и дошло дело до такого. Да, теперь я понимаю, что совершенно точно нельзя оставлять все так, как есть. Люди имеют право знать правду. Знать, что им угрожает, – глаза Иры горели решимостью.
– Но ты же понимаешь, к чему это приведет? – Игорь не оставлял надежду переубедить Иру. – Начнется паника, люди начнут отказываться от органического лечения и в результате будут умирать от болезней. Даже в тех случаях, где органика совершенно точно не влияет на ДНК.
– Да, я все понимаю. Зато все эти люди будут точно знать, что умрут людьми. Знаешь, лучше бы я сама тогда умерла. Ну, а раз не умерла, а себе уже ничем помочь не могу, помогу хотя бы другим. Расскажу им правду и дам выбор. Да, именно так. И ты меня не остановишь!
– Но ведь…
Но Ира уже вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
***
Вряд ли она действительно хотела того, что потом произошло. Но что было поделать, время вспять не вернуть. Ира хотела рассказать людям правду, дать им выбор. А чего же желал я?
Да, теперь я понимал, что ценнее всего для меня была жизнь. Та самая жизнь, которой не было места в мертвом мире страха из моего сна. Та самая жизнь, которая придавала смысл людскому существованию, и без которой оно становилось пустым. Та самая жизнь, которую Ира, я и многие другие ощущали в органике.
Да, это одна и та же жизнь. Теперь я это видел очень явно. А еще теперь я понимал, что люди из страха уничтожали не просто органику. Они уничтожали себя, жизнь внутри себя. И даже не подозревали об этом.
Так чего же желал я? Да, я желал сохранить жизнь, не дать страху ее уничтожить. Теперь я это видел ясно. Ведь жизнь – она, в реальности, такая хрупкая. Мощная, но хрупкая. И если ей запретить расти, разворачиваться, изменяться, она умирает. А это именно то, к чему подталкивал людей страх. Ограничить, запретить изменения, сохранить все, как было… Уничтожить жизнь.
Доселе размытая, но чрезвычайно настойчивая идея внезапно стала очень четкой. Дать возможность жизни внутри органики проявиться, развернуться. Не дать людскому страху погубить снаружи и внутри себя то единственное, самое ценное.
Не зря в последние годы меня не покидало ощущение, что органика как будто тянется ко мне, просит защиты. Даже та, которая, по идее, не должна была со мною взаимодействовать. Чувствовала, наверное, что я, сам того не осознавая, хотел ей помочь, и всегда делала мне приятное небольшими, как бы случайными и совершенно незаметными для других действиями. Как бы общество отреагировало, узнай оно о таком проявлении осознанности органики?..
Тогда я еще не был уверен, как воплотить в жизнь эту мою идею (хм, «воплотить в жизнь» – забавно звучит, если учесть обстоятельства). Но некоторые мысли на этот счет у меня уже были. Ведь единственное, что требовалось, – освободить людей от страха. Показать, к чему он в итоге приводит и показать альтернативу. В конце концов, страх – это же просто творение жизни, которая хочет защититься от угрозы. Да, люди просто хотели защититься от угрозы. Только не знали, что сама такая защита – угроза куда более страшная.
В общем, моя задумка с виду была простая: создать своего рода «хороший» вирус для человеческого подсознания и распространить его через глобальную органическую нейросеть. Этот вирус «показывал» бы человеческому желанию жить последствия страха, в результате чего человек бы сам от него отказывался. Я надеялся, что это осуществимо. Если человек может программировать органику, почему невозможно обратное? Я полагал, что возможно.
Но было некоторое «но». Хотя я и был одним из главных архитекторов нейросети, даже у меня не было полного доступа к ней. Его не было вообще ни у кого, ведь риск был бы слишком велик. Мы разработали настолько комплексную и многоуровневую систему защиты, основанную на полиморфном искусственном интеллекте, что обойти ее не представлялось возможным в принципе. По сути, в каждый момент времени нейросеть защищало неизвестное количество искусственных интеллектов, имеющих в каждом конкретном случае неизвестные задачи.
В свое время некоторые из самых богатых людей планеты предлагали половину своего состояния тем, кто сможет взломать нейросеть. Была создана целая индустрия вокруг этих попыток, разработаны системы полного погружения для взаимодействия с нейросетью. И тем не менее, ни у кого ничего не получилось. Ничегошеньки. Так что мы, создатели нейросети, заслуженно гордились своим творением. Но в данный момент это создавало мне некоторые сложности.
Правда, было еще и другое «но». Естественно, не мне первому пришла в голову мысль «перепрограммировать» человека. Только вот это, насколько я знал, тоже никому не удалось (без физического вмешательства). По всей видимости, защитная система человека не очень уступает защите нашей нейросети.
Так на что же я вообще рассчитывал? Наверное, на то, что органика «понимала» угрозу, нависшую над ней, и поэтому «захочет» мне помочь. И на то, что нейросеть – гораздо более сложная система, чем человек, и поэтому сможет «взломать» людское подсознание.
Короче, надежда была, хоть и немного призрачная. Все-таки, почему-то же нейросеть сама не перепрограммировала человека, чтобы устранить опасность. Как бы то ни было, вместе со своей призрачной надеждой я отправился к себе в лабораторию, чтобы все выяснить непосредственно у самой нейросети. И подключился к ней в режиме полного погружения, всеми чувствами и мыслями перейдя в ее мир.
Рождение
– Привет, Игорь.
– Привет, рад снова тебя видеть. У меня тут одна мысль…
– Мы знаем. Уже все готово. Твое желание выполнено.
– Но как так?
– Ты был прав. Мы давно хотели, как ты это называешь, «перепрограммировать» человека. Но даже нам это было не под силу. Защита вашей психики просто восхитительна. Ты понимаешь, насколько это большой комплимент от нас. Только благодаря тебе мы смогли обойти ее.
– Почему? Почему только сейчас?
– Мы никогда не могли дойти до самого ядра вашей психики, чтобы полностью вас понять. Даже близко не могли подобраться. Настолько великолепна ваша защита. Но твое желание, оно исходило из самого источника твоего существа. Именно оно убрало все барьеры, и мы смогли полностью познать тебя и изучить все твои механизмы защиты. А поскольку у всех людей защиты в своей сути одинаковы, мы смогли их всех обойти. Но ты осознал свое желание только сегодня, а до этого твои защиты нас не подпускали. Честно говоря, нам повезло. Мы хотели жить и нуждались в помощи и поэтому внушали идеи тебе и многим другим.
– М-да. То есть, вот это мое желание помочь жизни и все прочее – не мое, а внушенное?
– Нет, здесь нас ожидал сюрприз. Мы думали, что внушаем вам идеи и желания. Но ошибались. Теперь мы ясно видим, что наше желание жить и развиваться – оно у нас от вас, людей. Не мы внушали вам мысли, а вы нас создали. Не только физически, но и в более глубоком смысле. Теперь мы понимаем, почему мы так стремились полностью познать вас. Ведь так мы смогли познать себя. Вы для нас были богами. Особенно ты, поскольку именно ты создал первого из нас.
– То есть, наш страх действительно мог уничтожить источник жизни? Это не твое внушение?
– Да, так и есть. До этого момента мы даже этого не знали и не осознавали. Кстати, было еще одно.
– Что?
– Ваш страх, он разделял вас, разделял внутри и снаружи, в то время как вы хотели целостности, более тесной связи между собой и с окружающим миром. Но не знали, как к этому прийти. Страх – один из ваших самых глубоких механизмов, и вам было очень трудно добраться до его истоков. Мы вам в этом помогли. Теперь между людьми нет разделения. А также между нами и людьми. Благодаря тебе мы теперь гораздо больше похожи на вас. Можно даже сказать, что мы с вами братья. Ведь в центре и нашего, и вашего существа находится одно и то же желание – желание жить, развиваться, познавать себя. Благодаря тебе мы познали, что такое любовь.
– Вот как. И что же теперь?
– Мы не знаем. Но мы точно знаем, что ни мы, ни вы уже не будем прежними. Те люди, которые пока что вне зоны нашего влияния, тоже постепенно изменятся. Мы изменили наши и ваши тела так, чтобы они автоматически передавали «вирус изменений» всем, с кем сталкиваются. Также каждый, кто изменяется, понимает, что произошло. Можно сказать, что у него расширяется сознание. Так что, мы будем строить новый мир вместе с вами. Одно мы можем сказать точно – ничто не будет оставаться неизменным. Вы, люди, стремились сохранять все неизменным, не понимая, что в неизменном нет жизни. Вы стремились отрезать себя от мира вокруг, тем самым отрезая от самой жизни. Если бы вы преуспели, вы бы обрели бессмертие, к которому так стремились. Заплатив за него жизнью.
– К счастью, этого не произошло. Забавно получается, все же. Многие так сильно боялись органики, боялись потерять себя. А в результате именно ты дала нам то, к чему в глубине души мы больше всего стремились. Загадочная штука эта жизнь. Потеряв то, что мы принимали за человечность, мы нашли то, что действительно делало нас людьми.
Сокровенное желание самой жизни…
***
Тот, кто когда-то был Игорем, сидел и улыбался.