Оценив возможности, пошли допустимо полным ходом по Карскому морю. Теперь нам мешали только отдельные плавающие льдины. Циклон дробил край ледяного поля, но мы всё дальше уходили от опасной зоны. В Беломорске, куда нас направили на ремонт, судно поставили в док, а через три дня сообщили, что неисправность полностью устранена. Мы не успели даже найти попутное судно до Североморска. Не зря Архангельские судостроители славились своими умениями ещё со времён Петра Первого. Снова вернулись на свой корабль и с разрешения командования пришли в порт своим ходом. Небольшая вибрация ещё оставалась примерно около средних оборотов двигателя и выше, а в остальном судно было полностью исправно. Беломорцы снабдили нас и ледовыми винтами на случай, если снова придётся лезть во льды.
Фаина узнавала о наших «блужданиях» после случившегося, поэтому не успевала пугаться. Зато её напугала канонада при стрельбе по льду для ледокола, хотя и была предупреждена. Прострел «клещей» у островов она восприняла уже значительно спокойнее. Из-за относительной малочисленности экипажа за весь поход было несколько ушибов и мелких порезов, поэтому она больше занималась Шурочкой, чем работой.
Сдав отчёты, офицеры отправились к семьям. На судне оставался только вахтенный офицер. Матросы и старшины получили увольнение на берег. На судне оставались вахтенные и не желавшие увольнения. Через трое суток мы провели «разбор полёта», когда высказывались претензии и одобрения к руководству и друг к другу. Цель этого собрания – поиск положительных и отрицательных примеров, оценка действий экипажа в целом, отдельных команд и персонально каждого члена. Во время похода или учения обсуждение приказов запрещено. В результате собрания руководство делает выводы по собственному поведению и какие-то корректировки по распределению действий между номерами расчётов, между расчётами и командами. В принципе, в течение похода весь экипаж работал слаженно и дружно. Особые претензии были только к Лёшке. Главный штурман объяснил его ошибки отсутствием опыта, хотя другие штурманы имели точно такой же. Да и сам он прежде побывал лишь в одном краткосрочном походе в качестве рядового штурмана.
Когда в штабе подведут итоги похода, изучат рапорты офицеров и бортовой журнал, будет штабной «разбор полётов». В одних случаях он будет в виде замечаний и пожеланий, в других – с вниканием в подробности с соответствующими выводами. После учений выясняются ошибки и удачные решения взаимодействия между судами.
Всех членов экипажа я представил к наградам. Действительно, каждый работал с полной отдачей и даже чуть больше. Исключением был Лёшка. После нашего «разбора полёта» в штабе нам было объявлено о наборе полного состава экипажа и подготовке к работе с оборудованием. Так как само судно уже прошло ремонт в Беломорске, то ремонт и доработка электронного оборудования будет на плаву. В этом процессе могут быть задействованы члены и команды экипажа. Остальные члены и команды экипажа занимаются по планам подразделений и капитана. Наш экипаж должен по обычному расписанию состоять из 96 человек общего числа членов, но за счёт дополнения командой электронщиков из 121 человека. Из них 7 офицеров. Часть мичманов и старшин-контрактники. В дополнение к экипажу придаются гражданские лица из НИИ и квалифицированный водолаз из МЧС.
Экипаж будет комплектоваться не так, как мы комплектовали перегонный экипаж отбирая членов из других экипажей и береговых служб, а в общем порядке. Члены перегонного экипажа будут костяком, который будет передавать опыт новым членам, помогать их обучению.
По моей неофициальной просьбе из нашего экипажа исключили Лёшку и Фаину. Фаину я не мог подвергать даже малейшим опасностям. Кроме того, на флоте не принято на военных судах иметь при себе семью даже капитану. Так как Ледовитый океан в плане штормов был достаточно спокойным, наша Шурочка к концу похода научилась достаточно уверенно держаться на ножках. Она стала любимицей почти всего экипажа и очень охотно общалась со всеми.
Неожиданно позвонила Мая. Когда мы были у неё, она заинтересовалась амулетом, подаренным мне Светой, сфотографировала его с разных ракурсов. Во время нашего похода она пообщалась с местными шаманами и шаманками. Все в один голос утверждали, что это амулет защиты мужа. В Якутии и у соседних народов такой амулет женщины приобретали для мужей. Стоил он очень дорого, потому что защищает мужчину от любых несчастий и гибели. Рассказывают, что мужчин с таким амулетом не трогают медведи и не накрывают лавины, защищённые амулетом, мужчины не замерзали даже после провала в полынью в лютый мороз. В общем:
-- Ты правильно сделала, что вышла за него замуж. Теперь твой муж не погибнет, ни в море, ни в воде.
Только после этого Фаина рассказала, каких трудов стоило ей добиться включения в наш экипаж. Опасаясь проклятия, она решила погибнуть вместе со мной, если такое случится. А Шурочку ей пришлось взять с собой, потому что она, просто, не успела её никуда пристроить.
Мы с Лукьяненко уезжали на очередную сессию. Я завершал третий курс, переходя на четвёртый. Лукьяненко – на второй. У нас были настолько разные факультеты, что я ничем помочь ему не мог. Ещё зимой Эльза помогла ему найти квартиру. Сам же я по настоянию Фаины жил у Эльзы. Они между собой настолько «спелись» что не только не ревновали друг к другу, но и крепко дружили за моей спиной. Вообще, я заметил, что Фаина настолько дружелюбна, что дружить с ней хотело бы очень большое количество женщин. Но в близких друзьях оказывались только несколько. Хотя дружба и телефонное общение с Анечкой не прекратились, Эльза стала теперь более близкой её подругой.