Утяжелённое вооружением и боезапасом судно получило ещё более плавный ход. Правда, теперь уже не набирало той максимальной скорости, какую мы развивали в Охотском море. Но мы ещё не давали предельных оборотов, давая двигателю приработаться.
Если бы не Лёшка, караван догнали бы раньше. В Чукотском море, сразу после Берингова пролива была его штурманская вахта. Он дал неправильное направление и мы удалились он намеченного курса на несколько сот километров к северу. Увидев плавающие льдины, вахтенный офицер вызвал меня на мостик. Мы проходили упрощённые методы штурманской работы. Даже по ним я определил отклонение от курса. Главный штурман корабля уточнил отклонение и задал курс на караван. Я запретил ставить Лёшку в смену в сложных условиях. Из-за него мы обогнули остров Врангеля с севера. Караван мы нагнали на выходе из Восточно-Сибирского моря. По данным со спутника море Лаптевых было почти сплошь забито ледяными полями. С ледокола стали поднимать для разведки вертолёт. Почти до половины моря Лаптевых мы шли по преодолимым льдам, пока не наткнулись на обширное торосистое ледовое поле. Облёт вертолётом показал, что обход его займёт несколько суток, а кроме того, дальнейшая ледовая обстановка не обещала лёгкого пути. Если бы ледокол мог пробить дорогу в этом поле, то дальше открывалась чистая вода. Но мощности ледокола не хватало.
После совещания и запроса в центр управления нам разрешили попробовать для эксперимента пробить путь снарядами. После нескольких маневров мы встали на место ледокола и простреляли трассу бетонобойными снарядами. Стрелять через ледокол не решились. При порче метательной части снаряда во время хранения боевая часть может при недолёте попасть на ледокол. Для эксперимента проверили и другие типы. Бетонобойные оказались самыми эффективными. Они углублялись в лёд и разрушали его в глубине. Ледокол, обойдя нас, достаточно спокойно проделал путь до преодолимого им льда.
Электронщики, не задействованные в работе в связи с их спецификой, настроили и испытали коптер с камерой. Это облегчило нам движение. Но мы могли увидеть что-либо только после его возвращения. Поколдовав над своим агрегатом, ребяна сумели собрать передатчик изображения с расстояния до километра. Теперь для экономии авиационного керосина даже капитан ледокола пользовался изображением с коптера. Но для зарядки аккумуляторов аппарата требовалось не менее 4 часов, а летать при полной зарядке он мог не более часа.
В каждом море караван должен был остановиться, чтобы с помощью ледокола доставить танкеры с топливом в северные береговые поселения. В море Лаптевых мы договорились, что дождёмся караван у кромки следующего ледяного поля. Изображение со спутника показывало сплошную облачность, но это оказался туман. Судя по получаемым метеосводкам, на нас надвигался гренландский циклон, который мог заставить двигаться огромные ледяные поля даже вне направления течений.
В тумане снова по Лёшкиной вине мы совсем ушли с курса. Когда вышли из тумана, то пришлось делать резкую остановку отработкой заднего хода – перед нами оказались острова. Кто-то неусмотрел на экране локатора низкий остров. Беда ненастроенного радиолокатора в том, что он «не видит» низкие и слабо отражающие предметы. Из-за этого мы не можем заранее отследить простые льдины, хотя они могут существенно повредить винты или руль. Корпус военного судна хоть и не считается ледовым, спокойно выдерживает удары таких льдин. Главный штурман после многочисленных вычислений определил, что это северная группа Северной Земли. Мы шли в направлении на север Гренландии. Если бы взяли ещё правее, то попали бы на Северный полюс. Ни я, ни главный штурман не могли понять, как было можно совершить такую грубейшую ошибку. Пришлось полностью отстранить Лёшку от работы до конца похода. Туман закрыл путь назад, зато его убрало впереди. Связи не было ни с кем. Даже коптер периодически терял связь. Мощное северное сияние подтвердило догадку, что идёт сильная магнитная буря.
Прежние снимки со спутника и отдельные удачные кадры с коптера показывали, что за островами движется огромное ледяное поле. Восточная его часть уже достигла самых северных островов. Если поле не раздробится, то оно ножницами прижмётся к южным островам, закрыв чистую воду. Туман позади и чистая вода впереди подвигли нас пройти в пролив между островами с поворотом на юг после пролива. Возможно, это был не только рискованный, но и ошибочный путь. Лоций на прибрежные воды островов у нас не было, даже если они существовали. Не работал носовой эхолокатор. Работал только радиолокатор. Что нас могло ждать под водой, мы не знали. Даже существование подводного продолжения ледового поля увидели, когда оказались в непосредственной близости от него. Электронщики доложили, что подводная часть поля прошла в десятке метров от нас. Но их аппаратура могла делать съёмку только рядом с судном. А перед судном мог оказаться не только подводный лёд, но и скалы. Пришлось идти самым осторожным ходом.
Когда до конца припая южного острова осталось не более пары километров, мы увидели, что «ледовые ножницы», а точнее «клещи», замыкаются. Огромные ледяные скалы вот-вот замкнут выход, и мы окажемся запертыми со всех сторон между льдом и островами. Как «Челюскин», нас может раздавить в этих клещах или вынести на берег. Что-то сработало в голове, что такой толщины движущиеся льды не могут оставить подводных скал, значит, их нечего бояться. Дал команду приготовить орудия к бою и полный ход к выходу. Всё вооружение, способное вести огонь ударило по огромным ледяным торосам, кроша опасный для нас край. Били даже из крупнокалиберных пулемётов. Мы буквально выскочили из капкана. Едва корабль вышел на чистую воду, как сзади, бульдозером собирая раскрошенный нами лёд, ледовое поле с оглушительным грохотом полезло на остров. Торосы и прежде были высотой около 10 – 15 метров, теперь, выдавливаемые на берег, они становились ещё выше, рушились под собственным весом. И снова громоздились. Ведь у плавающего льда на поверхностью воды находится только десятая часть массы. Чем больше ледовое поле, тем больше его поверхностная парусность, поэтому сила давления льда может быть невероятно большой.
Такой выход из ледяной ловушки не прошёл даром. Похоже, мы повредили винт, а то и оба. Мощная вибрация сотрясала судно. Пришлось дать «Стоп машина». Спустили водолаза. Он показал, что левый винт потерял половину одной лопасти и частично погнут вал винта. Мы можем спокойно идти на правом винте. Так и пришлось сделать. При просмотре кадров компьютерной съёмки выяснилось, что левый винт мог задеть подводный выступ припайного льда. При обстреле «замыкающихся клещей» мы всё внимание уделили надвигающемуся льду справа. Достаточно было двух снарядов, чтобы все подводные припайные льды оторвались и не помешали нашему выходу. Но опыт наживается на ошибках.