– Это еще как понимать? – громко и недовольно вопросил я в пустоту расчерченного круга. Ответом мне была тишина.
В дверь постучали. Негромко, но уверенно. Я поспешно накинул на пол морок, заставив его выглядеть девственно нетронутым, и открыл дверь, пропуская внутрь нежданного посетителя.
Вошедший человек лучше всего описывался словом «обычный». Даже так: «самый обычный». Других эпитетов в голове не возникало вовсе. Самый обычный рост, самое обычное телосложение, самая обычная прическа и черты лица, самая обычная походка… Все в нем было настолько обычным и среднестатистическим, что это показалось бы даже странным, не кажись оно самым обычным. Даже голос у него оказался ничем не примечательным:
– Господин Рэйден, позвольте представиться, меня зовут Сешэл. По приказу Его Величества я отныне буду докладывать вам все поступающие нам сведения, которые могут касаться серийных убийств магов. Надеюсь на благоприятный исход нашего сотрудничества.
Я выразил согласие в надеждах, и мы пожали руки. Движения его были спокойными, а мимика – умеренной.
– Все имеющиеся у нас материалы по убитым уже переданы вам, как вы могли заметить. Поскольку Его Величество счел, что дело, касающееся магов, лучше передать другому магу, в ваше распоряжение с этого дня поступает Шестой отряд агентов Скрытого Легиона под моим командованием. Последнее означает, что по мере возможности все необходимое общение с отрядом будет осуществляться через меня. Любой ваш приказ в наш адрес дополнительно рассматривается мной и лишь после этого может быть исполнен.
– Ясно, я все понял, – ничуть не смутившись таким подходом, ответил я. – Не представляет ли для вас сложности, что все материалы расследования теперь находятся у меня?
– Нисколько. Я помню все наизусть, – Сешэл едва заметно приподнял уголки рта, еще не улыбаясь, а скорее обозначивая улыбку. – Помимо уже сказанного, я хотел лишь добавить, что мы также следим за Братством Защитников Третьей Сестры. На данный момент члены Братства стекаются к Тидаре, большая их часть не входит в город, а встает лагерями в лесах под стенами.
– Благодарю. Если мне позже понадобится еще какая-то информация… Как мне вас найти?
– Просто позовите. Мои уши повсюду, и они слышат даже скрип ножа по половицам, – он с интересом взглянул себе под ноги. – А теперь разрешите откланяться.
Я проводил гостя до порога и с облегчением закрыл дверь. Попытался на пробу вспомнить подробности его внешности, но так и не смог воскресить в памяти хоть что-либо отчетливо. Одаренный человек на своем месте, что тут сказать.
На чем я там остановился? Ах да.
Как это понимать?!
Я сел в кресло, уперся локтями в подлокотники, положил голову на ладони и крепко задумался.
Во всем можно найти плюсы. По крайней мере, видимо, это не я разучился колдовать. А то я уж начал в себе сомневаться, когда после смерти Мяскора попытался его призвать в перерыве между допросами и потерпел неудачу. Но поскольку я люблю идти до конца, то пошел на крайнюю меру, позаимствовав у трупа левый безымянный палец. Учитывая наличие у меня его части тела, разгневанный призрак мертвого мага (то есть существа заведомо энергетически сильного и осознанного даже в посмертии) должен был вообще неотступно меня преследовать и без всяких заклинаний. Но я не слишком полагался на этот вариант, а потому с самого начала задумывал провести ритуал Временного Вызволения. И вот, я потратил уйму сил, чтобы получить пустой круг на полу. Восхитительно. Я чувствовал себя прямо-таки изможденным. По моим прикидкам, на плату за открытие Врат ушло еще и около полугода жизни. Сработай ритуал как положено – расплатился бы годом.
Но я должен был узнать, что произошло в ту ночь! «Тебя я не убью. До встречи в Тидаре». «Эй, вот он я, в Тидаре! – хотелось закричать мне. – Выйди и покажись!» И в тот момент, когда я думал так, меня снова пробивала дрожь животного ужаса. И именно поэтому я должен разобраться в происходящем. Я не хочу так бояться чего бы то ни было.
Почему же ритуал не сработал? Все шло как надо, я ведь видел это, я чувствовал это. Использованная мною магия способна была нарушить установленные Вселенной законы и вызволить для встречи любого обитателя загробного мира, будь он даже не осознан, заключен, на муках или не единожды перерожден. Ничто не является препятствием. Год жизни мага – это очень высокая цена, за которую Силы не поскупятся на услуги.
Голова у меня закружилась. Если только Мяскор вообще попал в загробный мир… Если только он действительно просто умер…
– А вот и снова я! – высокий голосок Элй’арин оборвал мои рассуждения.
– И будет очень хорошо с твоей стороны объяснить мне, что произошло с полами из редкого карминного дерева. О Судьбы! Это что, п-палец? Чей?!
– Видимо, ничей, – я не смог скрыть своего раздражения и разочарования. – По крайней мере, хозяин что-то не спешит заявить свои имущественные права.
Я наступил ногой на царапину в полу, нарушая замкнутый контур, и театрально щелкнул пальцами. Все части Мяскора наконец воссоединились на кладбище Гила.
– Ну, вот и все, – устало вздохнул я. Полы, пожалуй, пока чинить не буду. Я не намерен так сразу бросать свои попытки. Не отозвался один маг – отзовется другой. Вон их сколько у меня по стенам развешано.
– Это должно было меня успокоить, видимо. Но нет. Потрудись-ка объяснить мне, что творит мой телохранитель, пока я занимаюсь делами государственной важности.
Больше всего мне сейчас хотелось послать принцессу и дальше «заниматься делами государственной важности», а самому тихо поваляться в постели, восстанавливая силы. Тем не менее, я в двух словах объяснил, что хотел поговорить с одним из убитых магов, но не преуспел. После чего все же не сдержался и поинтересовался, не отвлекаю ли я Ее Высочество еще от каких важных занятий.
– Это не должно быть твоей заботой, Рэйден. Я пришла сейчас именно для того, чтобы начать обучения магией, и никакие другие дела меня не отвлекут. К счастью, скоро один ключевой человек вернется в Тидару и, будем надеяться, разгрузит мое расписание.
– Магией, значит? – я мрачно напомнил себе о своих обязанностях и поудобнее развалился в кресле.
– Тогда слушай краткую вводную теорию. Наша Вселенная на уровне истинного вида всех вещей имеет замкнутую структуру Цепи, без начала и без конца, с условно бесконечным количеством Звеньев. Каждое следующее Звено опережает предыдущее в развитии, но в целом, как можно заметить, процесс развития цикличен, – повинуясь моим словам, в воздухе между нами возникали красочные образы. – Но Звено – это одновременно и Древо. Древо миров. Связано это с тем, что в каждый момент времени существует бесконечное количество Точек Выбора, разделяющих миры на новые событийные ответвления. И все было бы совсем плохо, если бы большинство новообразованных миров не разрушалось в силу своей неустойчивости. Поэтому количество миров-ответвлений – опять же «условно бесконечное». Где-то среди этой условной бесконечности есть, вероятно, главный центральный мир, но об этом никто доподлинно не знает. Таким образом, у каждого предмета и существа есть множество копий-ответвлений в других мирах. Перемещаться физически между ними невозможно, только сознанием между телами-ответвлениями, и некоторым магам доступно это произвольное перемещение. А после смерти мы все перерождаемся либо в том же самом мире, либо, если слишком развились, в следующем Звене. Память о прошлых жизнях, дабы не отягощала, затирается. И над всей этой системой, как вишенка на торте, находится мир Ауренн – Кулон, свободно скользящий по Цепи. На более высоком слое, чем Цепь, находится уже так называемое «надмирье», где живут божества. Прямо под ним – «вневоплощение», для умерших и неродившихся душ. Слоем ниже – Изнанка, пространство, на котором действуют маги. Еще ниже – уровень физический, обычный, где мы все и обретаемся.
Мои иллюзии растворились легкой дымкой. Элй’арин, внимательно и не перебивая дослушав меня, произнесла:
– Это все я уже знаю. Информацию вполне можно было собрать и по книгам о магии. Да и, как ни странно, взгляд Акмантских жриц полностью идентичен в этом вопросе. Разве что на нашем… на их языке названия звучат иначе. Вот и вся разница. Меня интересует практический аспект магии.
Сложную же задачку она мне подкидывает. И как мне определить, что именно для нее будет известным, а что – в новинку? Я прежде не задумывался над этим, но вдруг есть еще области, где два вида магии пересекаются?
– Могу я попросить тебя, в целях твоего обучения, конечно же, иногда рассказывать или показывать мне что-то из магии Акманта? Чтобы я лучше понимал область твоих магических знаний.
Принцесса кивнула.
– Для начала упражнение будет такое. На уплотнение твоего энергетического поля, твоей ауры. Попробуй ощутить его вокруг себя. Есть? Хорошо. А теперь сожми внутри, как можно меньше и плотнее, до упора. А потом максимально расширь, оставляя таким же плотным. Можешь подкачивать туда энергию.
Проследив за успехами своей ученицы, я в целом остался более чем доволен. И снова начал задумываться, а действительно ли ей так необходим учитель магии? Хотя с другой стороны, мне просто нужно для начала определить границы ее возможностей. Ведь Элй’арин всего лишь младшая жрица. Сколько же еще магии Акманта она не освоила? Я вспомнил Цалию, прямо-таки видевшую меня насквозь.
– Думаешь о Цалии? – спросила меня Элй’арин, отвлекаясь от упражнения. – Слишком уж громко было, случайно поймала обрывок мысли.
– Да, я подумал о том, какими умениями она обладает и какое занимает положение среди жриц Акманта. Пытаюсь сформулировать какие-то критерии для сопоставления с тобой. Она ведь единственная жрица, которую я знаю кроме тебя, – попытался быстро оправдаться я. Надеюсь, звучало достаточно правдоподобно, я ведь и не врал почти.
– Цалия – та, кого называют «Первая после Верховной», – как можно безразличнее ответила принцесса.
– После Верховной… Жрицы?
– Именно.
– И что это означает? Ты не отвлекайся, продолжай, тебе это упражнение еще столько делать… Пока своим полем предметы случайно сшибать не начнешь.
– Это означает, что она старшая дочь предыдущей Верховной жрицы и старшая сестра нынешней. Верховная занимается делами внутри государства, Первая – снаружи. Внутренняя и внешняя политика.
– То есть власть все же передается по наследству, а не самой сильной из жриц? И если по наследству, то почему младшей? – странная система.
– По наследству самой сильной. Это же просто, – пожала плечами Элй’арин. – Чем сильнее мать, тем более сильного ребенка она сможет зачать, выносить и родить. Это все важные ритуалы, кстати. День зачатия ребенка Верховной жрицы тщательно высчитывается астрологически, и целый год до этого дня Верховная, а вместе с нею и весь народ, проводит в посте и молитвах, очищая себя и призывая на воплощение как можно более развитую душу своего рода. До следующего зачатия может пройти несколько, даже много, лет, пока Верховная не почувствует, что готова. И тогда все повторяется: астрология, всенародные посты и молитвы, зачатие. Условно считается, что, так как между первым и вторым зачатием мать развивалась и становилась сильнее, то и вторая из дочерей является более развитой душой – поэтому она и становится следующей Верховной.
Энергетическое поле девушки в очередной раз расширилось и с явственным гулким звуком удара уткнулось в стены, внезапно не сумев пройти их насквозь.
– Вот это да! – воскликнул я.
Ученица проигнорировала мой комплимент и с отсутствующим взглядом продолжила попытки расширить поле, упрямо толкая его дальше. Кабинет задрожал, с потолка посыпался песок.
– Стой-стой, хватит! Прекрати же, тебе говорят, – я уже почти занервничал, но Элй’арин, наконец, услышала меня. Поле осело. – Присядь, отдохни пока, хорошо. Дух переведи.
– Хорошо.
– Ну и что это было? – строго спросил я. – Твои способности и успехи заслуживают высокой похвалы. А вот твой самоконтроль…
– Сам виноват, болтун, – сбрила меня она и тут же опомнилась. – Прошу прощения. Мы говорили о волнующих меня вещах.
– Больше не будем, – я прикусил язык, на котором вертелось столько вопросов.
– Все равно уже затронули тему, – качнула головой принцесса, видя мое любопытство. – Так что можешь спрашивать. Считай это моей королевской милостью.
– И почему же Первая после Верховной, настолько высокая по положению особа, покинула царство ради твоей охраны?
– Почему бы и нет? Моя мать тоже была Первой, много лет, но это не помешало акманттам из политических соображений выдать ее замуж в другую страну. Весьма вольное толкование понятия «ответственная за внешние дела государства».
– Значит, Цалия…
– Моя двоюродная сестра, – кивнула Элй’арин.
Так вот почему я находил их столь похожими! Мне не показалось!
– Цалия единственная, кто верит, что я знала, что делала, когда пошла на такое воплощение, – продолжила принцесса.
Я нахмурился, демонстрируя непонимание. Она терпеливо вздохнула.
– Если я родилась со способностями к акмантовой магии, это значит, что моя душа является акмантской. Понимаешь? Она… Я пришла оттуда, сама пожелав родиться полукровкой, с отпечатавшимися структурами обычных людей и их магии. И я родилась от Первой, а значит, моя душа принадлежит к роду Верховных жриц и уже воплощалась в нем. С точки зрения жриц это немыслимо. Маслу в огонь подливает еще и то, что я ровесница нынешней Верховной жрицы.
– И что? Разве ты можешь претендовать на власть?
Элй’арин замолчала. Я чувствовал, она думает о том, не рассказывает ли мне слишком много лишнего и стоит ли продолжать. Я ждал. Решение было принято.
– Вспомни, как происходит подготовка к появлению Верховной. Молитвы и посты. Все делается ради того, чтобы возмутить самые высокие слои вневоплощения, привлечь внимание наиболее развитой души из всего рода Верховных жриц и притянуть ее вниз, в физический мир.
– Твоя мать специально подгадала время?..
– Думаю, да.
Я понял и призадумался, глядя на девушку, сидящую напротив меня.
– Так кто же ты?
– Похоже, что та, кого не понимает, боится и ненавидит нынешняя Верховная жрица Акмантова царства. А вместе с ней – и все остальное царство. Я ведь немного помню себя в прошлых жизнях. Будучи в Акманте, я находила подтверждения в летописях. Я знаю, кто я. И жрицы тоже знают. Поэтому, после того, что я совершила, они меня ненавидят и предпочли бы, чтобы я держалась подальше.
Повисла неловкая пауза. Элй’арин наигранно пожала плечами.
– Ну а еще я твоя ученица магии. Мы посидели и поговорили, настало время продолжать работу. Какое следующее упражнение?
***
Я шел по пустынному коридору, за прозрачными стенами которого клубился извечный белый туман с хлопьями снега. Я знал, что к вечеру он осядет, на ночь замерзнет, а утром вновь поднимется над поверхностью планеты, защищая ее обитателей от тусклого синего света звезды. И так изо дня в день. Однообразный белесый мир, так воспеваемый поэтами. Мимо проплыла голографическая модель нашей звездной системы в реальном времени, выполненная с соблюдением абсолютно всех деталей. Мой взгляд равнодушно скользнул по бледному шарику-планете с цифрой «7», привычно с иронией задумавшись о рекурсии: ведь где-то там на этом шарике я, изображенный неразличимыми нано-пикселями, всматриваюсь в еще менее различимую модель планеты, на которой я, изображенный…
Модель меня позабавила еще в самый момент ее появления в этом музее, прежде бывшим величайшим учебным заведением в мире. Университет исследования Дальнего Космоса. Именно здесь почти семьсот лет обучались и работали лучшие умы нашей расы. Лет двадцать назад, после очередной волны реформ, образование и научная работа были окончательно переведены на дистанционно-голографический режим. Университеты стали закрывать, здания отдавали под промышленные нужды. Закрыли и УиДК. Еще несколько лет потребовалось на то, чтобы поднялась волна протеста. Оказалось, студенты все еще заинтересованы в личных встречах с учеными. «Программа по возобновлению традиции наставничества» выбилась на государственный уровень, и президент планеты вынужден был сдаться. Вот так и получилось, что раз в год я снова оказываюсь здесь. Каждый раз я подавляю желание зайти в свой прежний кабинет, потому что знаю, что увижу там не привычное рабочее пространство, а выставку имени меня: мои голограммы, первые прототипы, черновики – короче говоря, хлам, лишь способный меня взбесить.
Уборочная машина ехала прямо передо мной, всасывая с пола сморщенные красные чешуйки. Судя по этому, сегодня мне опять выступать после линяющего старикана Нпхзтма. Да, так и есть. Вот и нужный зал, в щель видно стоящее на сцене красное скрюченное тело в экзоскелете – профессор Нпхзтм уже очень давно не способен передвигаться самостоятельно. Я послал сообщение Тгрнцу, что пришел и стою за дверью, чтобы он не беспокоился. Я всегда прихожу вовремя и вхожу в зал лишь перед самым своим выступлением, ни раньше, ни позже.
Нпхзтм рассказывал о поисках жизни на других планетах при помощи наблюдения за ними. Это та сфера, в которой он считается величайшим ученым. Я мог бы, наверное, уже пересказать любую его лекцию по памяти, столько раз я их слышал. И столько раз они не удовлетворяли меня. Сначала жизнь искали по принципу одинаковости: требовалась такая же маленькая голубая звезда, такая же маленькая, очень отдаленная планета. И ничего не нашли. Потом они искали по принципу подобия условий: был введен термин «обитаемая зона», формула расчета которой для каждой звездной системы учитывала характеристики звезды и планеты. Снова безрезультатно. После долгих мыслительных усилий была выдвинута гипотеза о том, что жизнь может развиться не только в той форме, которая получилась у нас. Проводились тысячи экспериментов и расчетов, появились теории о кремниевых формах жизни, о газообразных, о белковых… Но даже и это ничего не дало.
– А сейчас я хотел бы представить вам следующего лектора, – раздался голос Тгрнца. – Это мой близкий и глубокоуважаемый друг. В тридцать один он получил свой первый научный патент. В сорок – стал самым молодым выпускником за всю многовековую историю Университета исследования Дальнего Космоса. Спустя четырнадцать лет после выпуска, то есть всего в пятьдесят четыре (задумайтесь, он был тогда моложе большинства из вас, дорогие студенты), он получил почетное звание Первого Астроконструктора – эта профессия была придумана специально для него и его изобретений. Коллеги, поприветствуйте Рргхда, того, чья техническая мысль позволила нам полететь к другим звездам и действительно исследовать Дальний Космос!
«А сегодня ему уже восемьдесят девять, и у нас нет ровным счетом никаких успехов в обнаружении инопланетной формы жизни», – мысленно закончил я, поднимаясь на сцену под аплодисменты.
– Спасибо, Тгрнц. Здравствуйте. Я рад приветствовать вас в этом здании, где веками рождались величайшие идеи нашей цивилизации, – начал я с заученных фраз, положив верхнюю пару рук на мягкую трибуну. – Для начала я бы хотел немного рассказать о себе. Возможно, у вас сейчас создалось впечатление, что моя жизнь, в отличие от вашей, была легкой, а я сам – редкостный счастливчик, и поэтому мне удалось добиться таких результатов. Нет, все совсем не так. Может, вас это разочарует, а может, подбодрит на свершения, но моя жизнь с самого детства была тяжелой. Все происходящее было настолько невыносимым, что к двадцати годам я связался со «световыми наркоманами». Думаю, вы слышали о них. Мы сыпали себе на глазные яблоки фоторионы, а когда они проникали сквозь глазную пленку, ослепительно яркий свет вызывал галлюцинации. Уже будучи крепко зависимым, я попробовал поступить в УиДК, хватаясь за остатки разумного в себе, как утопающий за соломинку. К моему огромному удивлению, меня приняли. И здесь, в Университете, я встретил профессора Нпхзтма, который стал для меня величайшим вдохновителем и навсегда заразил своей идеей о поиске инопланетной жизни…
«И именно за это я его теперь и ненавижу. Лучше бы я тогда сдох от передозировки, спалив свой мозг».