Они уже почти добрались до северного берега, но внезапно послышались раскаты грома.
— Не успеем мы, скорее всего, вернуться, — заключил Илья, смотря на зеленую стену парка, к которому они уже подошли.
— Переждем?
Дима понимал, что не промокнуть не получится, но кроны деревьев в парке настолько густые, что большую часть капель возьмет на себя листва. И только из-за порывов ветра их может окатить мерзкий и холодный поток воды. Пусть это будет редко, но все равно это приятным не назовешь и никто бы не хотел этого.
В глаза бросилась, наверно, единственная уцелевшая скамейка, которая вот-вот развалится из-за жучка. Выбор совсем невелик и они решили переждать непогоду на ней, предварительно постелив на поверхность пару пакетов , которые были в изобилии в рюкзаке у Ильи.
— И о чем ты так усердно думал, когда в воде был?
— Да, ни о чем особом.
— Да ладно тебе отбрехиваться, — все не унимался друг. — Я же тебя с детства знаю. Можно сказать, что из всех, кто с нами тут, я один знаю тебя чуть больше, чем полностью.
— Да, знаешь, не помню я уже. Наверно думал о всякой фигне. Мелодия в голову засела, вот и залип на мыслях.
Но Илья не собирался прекращать этот разговор. Такой уж он человек. Когда нечем заняться, всегда занимает себя и окружающих разговорами.
— Да ты шо! Правда? И что за песенка? Поделиться не хочешь?
— Нет, — стиснув зубы, ответил Дима. Что за допрос? Тем более его это никак не касается!
— Ладно. Дело твое. Не хочешь рассказывать — тебя никто не заставляет.
— Может быть потом расскажу. Нехорошо мне как-то.
Синее небо медленно окутали серые угрюмые облака. В такой серости Дима и выглядел не очень, хотя о плохом самочувствии он сказал только для отмаза, чтобы не продолжать эту тему.
— Знаешь, у меня ведь тоже были мысли.
И снова вернулось то ощущение, которое бывает иногда после ночного кошмара. Когда говоришь во сне, это могут услышать окружающие тебя люди и, после тяжелого пробуждения, они сами начинают говорить о том, что ты говорил. Гадкий момент, но сейчас происходит точно такое же. Дима вопросительно посмотрел на Илью. В глубине души он хотел, чтобы тот молчал. Но его не пришлось тянуть за язык.
— Короче, сегодня утром, когда Толяна в город отправили, меня посетила мысль о том, что об этом я уже вспоминал когда-то. Будто я в будущем побывал, но это не дежавю!
Дима меньше всего хотел это услышать. Но разговор начался, вопреки его нежеланию говорить на эту тему. Но, раз начали, нужно продолжать. Информация, даже самая незначительная, сейчас очень полезна.
— И что?
— Думаю, ты и сам хорошо меня понял, к чему я веду. Все, что я тебе говорю, все, что мы делаем, происходит не сейчас. Оно уже произошло и нас каким-то образом кинуло обратно!
Стало немного легче, но все равно Дмитрий слушал очень внимательно и настороженно. Из Сумеречной зоны, возможно, и не получится выбраться, но, чтобы облегчить дальнейшую жизнь, нужно много информации обо всем, что происходит здесь. Пусть эта информация — лишь соломинка, за которую хвататься нельзя, но, благодаря этому, Дима стал видеть все иначе. А это многое значит.
— Тогда этот разговор был всегда и воспоминания тоже?
— Не понял. Обоснуй.
— Ну, смотри. Сегодня утром у тебя возникла мысль о том, что ты где-то, когда-то, потом, уже думал об этом. Тогда можно предположить, что изначально было то же самое.
Но Илья до сих пор не понимал, к чему клонит Дима. Хотя он и не просил повторно обосновать, но больше слов и не понадобилось, чтобы Дима увидел непонимание на его лице.
— Короче, когда ты вспомнил о своих воспоминаниях, о сегодняшнем утре, ты не вспоминал о прошлом. Ты вспоминал о будущем, в котором был тогда и на тот момент вспоминал о прошлом.
Очень резко, словно по включению тумблера, Илья все понял. По его лицу все стало понятно и Диме не пришлось объяснять ему в третий раз.
— Так, погоди! Тогда где это было?
— Важно не где это было, а когда. Ты больше ничего не помнишь?
— Что значит помнишь? Я просто рассказываю свои ощущения. Я так понимаю, ты пережил нечто похожее, может, то же самое, что и я?
Вот так одно не к месту сказанное слово может выкурить правду из норы недосказанности. Ну, значит, придется рассказать все, а там посмотрим, будь что будет.
— А тебе не приходило в голову, что со всеми нами может произойти что-то очень нехорошее? И то место, где ты и я окажемся, есть ни что иное, как пучина страданий! Назовем это Сумеречной зоной.
— Продолжай. Что ты помнишь о Сумеречной зоне? Как ты туда попал?
— Все-таки ты тоже вспоминаешь?!
— Да расскажешь ты или нет? — Он встал, и следующая фраза сопровождалась нервным жестикулированием. — Да, мать твою, мне тоже что-то припоминается! Но только и того. Чувствуется, что ты больше знаешь об этом или понимаешь лучше! Так что колись!
Понятное дело, что воду лить бесполезно, потому что она просто кончилась.
— Ладно.
— Ну, слава богу!
— В прежней жизни меня звали Мишей. Я жил себе спокойно и никому жить не мешал.
— Ты че гонишь? Ты же Димас! — Возмутился Илья.
— Да не гоню я!
— Ты же родился и батька твой назвал тебя Димой! Так все было?
— Да, так, — и опять ему стало как-то не по себе. На этот раз он не мог проснуться от этого кошмара. — Ты дослушай. В девяностых существовала банда отморозков, которая снимала свои похождения на видео и, в общем, все это какое-то время хранилось у главаря банды. Хотя, может и не у него. На счет этого я не очень хорошо осведомлен.
— Подожди. Что за девяностые? Когда тебя так успело переглючить?
— Тысяча девятьсот девяностые годы. Летоисчисление на Земле.
— ****ец. Ну ладно. Я уже жалею, что спросил, но ты продолжай, а потом разберемся.
— А я ведь предупреждал, что все это очень запутанно.
— Нихрена ты не предупреждал, — лоб друга покрылся холодным липким потом, из-за этого волосы стали к нему прилипать.
— Короче, главарь банды был моим непосредственным начальником. Ну, я работал в типографии… в основном, с журналами возились.
— И нафига ты пошел к нему работать, если знал, какой он подонок?
— Так я и не знал этого. Это потом стало известно, через посредника, который дал мне ссылку на сайт с теми изуверствами. — Слава богу, что Илья не интересуется подробностями этого сайта. Вся эта история Диме дается очень непросто. И когда он рассказывал все больше, его голова словно раздавливалась прессом. — Вот я и зашел на этот сайт, не подумав, что компьютеры подчиненных находятся в одной сети. И Аркадию, начальнику моему бывшему, и его шестеркам было видно, по каким сайтам я лажу в свободное от работы время.
— И что он сделал?
Дима легко улыбнулся. В этой улыбке чувствовалась слабо заметная горькая ирония.
Шум дождя усилился. Его начало было настолько мягким, что ни Илья, ни Дима его не заметили. Но сейчас, когда еле слышимое постукивание капель по листьям превратилось в шум, они, наконец-то, обратили на него внимание. И Дима продолжил свой рассказ.
— Да ничего особенного. Он созвал комиссию психиатров, в которой был и его дружок-подельник… и меня загребли в дурдом! Ну, тогда я так думал. Короче, не помню я, что было дальше. Помню только то, что меня подвергли какому-то эксперименту, хотя я могу ошибаться.
— И что было потом?
— Потом я оказался в Сумеречной зоне и…
Илья не дал договорить ему.
— То есть ты был уже там?!
В конечном итоге он рассказал и о долгих годах проведенных в Сумеречной зоне, и о Казимире, которым ему пришлось пожить тоже. Не обошел Дима и Лодочника, и тот странный случай на болоте, который перенес его, как оказалось, назад — туда, где все было нормально.
А дождь совсем стих и лишь изредка кое-где были слышны падающие капли с листвы на еще почти сухую землю.
— Может, поделишься? — Спросил Илья.
Тот, услышав вопрос, не понял, о чем говорит друг.
— Чего? Ты про что сейчас?
— Ты же зефир с собой тащишь. Давай перекусим.
На этот раз, и так приторможенный Дмитрий удивился примерно так же, как после совпадения его мыслей с мыслями Ильи на счет времени и воспоминаний.
— Какой зефир? Нет у меня ничего.
— А запах откуда?
И действительно. Принюхавшись, он почувствовал запах зефира, который ни он, ни его товарищ не ели уже месяца четыре, а то и полгода.
— Это ветер наверно запах пригнал, — предположил Дмитрий и сам задумался. Откуда здесь может быть этот запах?
— Да, скорее всего, хотя это все равно как-то непривычно. Слушай, а что в той Сумеречной зоне было еще?
— Там много чего было. И мне надоело всем этим грузиться! Давай сменим тему! — Дмитрий вспылил. Накопилось. — Можешь меня больше не спрашивать об этом! Как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров. Может и тебе есть, что рассказать?
— Да я не… — хотел что-то сказать в свое оправдание Илья, но Дима его перебил.
— Не важно, — твердо, но спокойно сказал друг, пробираясь по песчаной тропинке. — Просто загрузился я. Вся суть в том, что это не было, а будет потом. От этого реально не по себе.
— Да Ешкин же кот!
— Что такое?
— Чувствуешь?
Теперь принюхиваться, чтобы почувствовать запах зефира уже не пришлось. Здесь он был очень отчетливым, что стало как-то неприятно. Такое ощущение, что где-то здесь находится целый ящик с зефиром.
— Это совсем не важно. Я мог бы… ****ь!!!
— Че ты в самом деле… е мое! — Поддержал удивленное и шокирующее состояние Илья. Источник запаха найден, черт бы его побрал!
Собака, которая, по всей видимости, была мертва, лежала на обочине возле асфальтированного участка дороги. Прямо посередине, между передними и задними лапами, зияла рана, из которой каплями вытекала кровь и что-то черное. Возможно это желчь или содержимое кишечника. Пасть была приоткрыта, и она была наполнена зефиром. Но больше всего зефира лежало вокруг морды.
— Ты чуть не наступил на нее, — дар речи вернулся к Диме, который постепенно пришел в себя после увиденного. Но его взгляд все еще прикован к мертвому телу пса. — Ты все еще хочешь зефиринку?!
Ранее непреодолимое чувство тошноты сменилось у Ильи рвотными позывами, которые заставили его согнуться.
— Эй! Не на собаку же! Он уже покушал. С него хватит!
Потом Дима отвел друга в сторону, к ближайшему дереву, где тот сбросил баласт.
— Полегчало? — Поинтересовался Дима у уже разогнувшегося после приступа рвоты Ильи.
Илья осмотрел окружающую его растительность пустым взглядом, вытер со лба пот, а потом и губы. Посмотрел на трупик собаки и взгляд обрел хоть какую-то наполненность смыслом. А потом тихим и хрипловатым полуголосом он ответил на вопрос.
— Да ниче вроде. Че за хрень? Здесь никогда я собак не видел.
— Ага, самого это удивило. Да и не своей смертью песик помер, — первой попавшейся под руку палкой он провел вдоль раны, от чего она стала более зияющей. Теперь из раны в некоторых местах виднелись кости или ребра. Наверно это ребра все-таки. Ни один из них не помнил школьный курс зоологии, но что-то подсказывало, что они не ошиблись на счет того, что это ребра.
— Фу, блин! Хватит его ковырять! — Это уже не было тем чувством тошноты, как раньше. Это отвращение и подкатывающий ком к горлу. Все выглядит просто и понятно, как труп собаки на обочине.
— Да погодь, — Дима не бросил палку. Сначала он сделал рану еще шире, посмотрел туда, а уже потом бросил палку в густую растительность. — Смотри. Два ребра торчат. Смог бы…
— Да что ты мне тут заливаешь? Ты на это, на ЭТО посмотри! — Палец указал на месиво из зефира и грязи. Эта сладкая гадость была повсюду. — А на морду глянь! Он блеванул зефиром, который недавно съел. Но что будет делать собака, которой сломали два ребра? Неужели ты думаешь, что ей так сильно хотелось есть, что она, преодолевая боль и близость собственно кончины, могла от души нажраться?! Ты глянь, есть еще нетронутые зефиринки!
О боже. Неужели этот мир начинает преображаться и приход Сумеречной зоны не за горами? С каждой минутой пребывания здесь, с каждым шагом, Дмитрий все больше задумывался о своей цели здесь. Что могло такого произойти, что беспокойную душу кидает из одного безумия в другое?