Переход произошел естественно, словно он проснулся от кошмара. Солнечный свет, от которого по логике вещей должны болеть глаза после длительной темноты, не причинял никаких болезненных или неприятных ощущений. Напротив, свет был, на удивление, естественным и желанным. Но, после первых моментов пробуждения, он то ли испугался, то ли удивился. Еще минуту назад, Дима тонул в болоте, а сейчас вдруг стало светло, как тогда, в том бредовом состоянии, которое намертво впечаталось в его память.
Нужно срочно найти кого-то из людей, внезапно возникла в его голове, на тот момент, верная мысль. Но не все оказалось так радужно. Придется слушать, побольше наблюдать, не быть подозрительным и, самое главное — молчать о прошлом. Молчать обо всем, что было тогда, в Сумеречной зоне. Ведь, скорее всего, в эти рассказы никто не поверит. Но может быть и хуже. С этим все понятно, разве что… а если это всего-навсего продолжение того галлюцинаторного видения, которое было тогда и, умирающий мозг взял его за основу. А на самом деле Дима просто вдохнул болотной воды и теперь умирает!
— Димас! Ты че там разлегся? Мы тебя уже задолбались искать!
— Да стихни ты, Никита, — шаги, звук от которых почти ничем не отличался от тех, которые были в Сумеречной зоне, стали слышны все отчетливее. — Лежи спокойно. Я принесу сладкий чай.
— А мне кажется, что его нужно оттащить в тень.
— Ты где тут тень видишь? Здесь даже деревьев нет, а до озера путь не близкий.
— Ну, как всегда, короче, — затем послышались удаляющиеся шаги. Наверно он обиделся, что его предложение не восприняли всерьез. Хотя, здесь он точно прав не был.
— Да, Ник, как обычно. Ты сперва по сторонам посмотри, а потом хлеборезку открывай, а то ведь вороны свысока и насрать могут! — Далее последовал короткий не злой смешок.
— Ворон здесь давно нет. Не пугай пацана, Костяк!
Дима осмелился открыть глаза. Одновременно все выглядело так естественно, но, в то же время, так непривычно. Он увидел облачное небо. Сквозь облака выглядывало иногда Солнце и грело лицо своими лучами. Все, как в той жизни.
— Пойдемте. Надо успеть перетаскать все сено на берег. Леха там уже постелил пленку, — отозвался еще один человек, имени которого Дима вспомнить никак не мог. Он был здесь раньше, и эта мысль сводила с ума. Все было очень знакомым, даже родным. И он вспомнил — голос был Толин.
Из всего увиденного Дима для себя заключил, что Никиту, из-за его шуток, которыми он, наверно, стрелял постоянно, уже никто всерьез не воспринимает. Оно и понятно. Всему нужна мера. Костя был вожаком, потому что от него в основном шли все идеи, с которыми все соглашались. Алеша? И тут Дима всерьез задумался. Если он не экстрасенс и не путешественник во времени, то как можно за нескольких минут понять, кто есть кто? Неожиданно его осенило. Все это уже когда-то было, и сейчас его мозг просто регрессировал в прошлое, как на сеансе регрессивного гипноза. Но в прошлом не может быть воспоминаний о будущем, в данном случае, не должно было остаться воспоминаний о Сумеречной зоне.
Надо собраться! Об этом еще будет время подумать, а если не будет, то это уже не имеет какого-то значения. Ну вот, к нему идет Костя. Веди себя естественно, как ни в чем не бывало, пытался себя успокоить и настроиться Дима.
— Ты норм? — Спросил Костя, присаживаясь рядом.
— Да, порядок. Пошли! — Он уже начал вставать, но, увидев удивленный взгляд товарища, понял, что сделал что-то не так.
— Братиш, ты че, забыл? Сегодня сено Никитос носит. Ты работал вчера. Сегодня отдыхай.
О боже… что за безумие происходит вокруг? Вот, как дальше жить? Ладно, посмотрим, куда в конечном итоге приведет весь этот цирк.
— Блин, забыл совсем.
— Забыл? Это на тебя совсем не похоже, братиш. Ладно. С кем не бывает?
Тут послышался озорной голос.
— Димас, пойдешь с нами? Надо будет…
— Никита, оставь человека в покое. Не видишь, что ли? Короче, Димас, отдохни денек-другой, а там поглядим, — он посмотрел куда-то далеко, за холм, обойдя который, можно по прямой дойти до озера. — Толян! Давай сюда, посиди с Димой, а то мне пора идти, следить, чтобы тот придурок ничего себе не сломал.
— Окей. Там этот придурок на тачке катается, — с радостью подбежал к Косте и Диме Толя. Это было намного приятнее, чем следить за Егором, который совсем не отличался хорошим умом, но приключения на известное место он искал постоянно и находил же!
***
Прошел день. Диме стало намного лучше, и он стал привыкать к здешней обстановке, которая была значительно благополучнее, чем в Сумеречной зоне. По крайней мере, он так думал, и на эти мысли были свои основания. Во-первых, здесь все выглядит светлым, живым и радостным. Нет больше постоянного гнета и нет той пронизывающей насквозь безысходности. А во-вторых, после долгих лет, что пришлось прожить во тьме, он, наконец-то, почувствовал себя среди своих. Ничего особенного в действии окружающих он не увидел. Просто они решили, как чуть позже вспомнил он, летом уехать на месяц за город. А здесь дачный поселок и кроме них никого больше нет.
Многие поуезжали в город, разобрав все свои угодья на строительные материалы и, продав его на местном рынке, получали за это немалые деньги. Были и те, кто дожил в поселке до старости, а после их смерти никто и не думал что-либо делать с хозяйством. Со временем домики и другие строения ветшали и разрушались. А через лет десять на месте таких бесхозных построек, возвышалась густая растительность.
Да, что уж говорить!
Наверно это самое убедительное доказательство того, что человек никогда не сможет приручить природу, чтоб наверняка.
В свои тридцать три, Дима успел похоронить родителей. Отец умер от сердечного приступа, когда Диме было всего лишь шесть лет. Мать прожила еще пятнадцать лет, а потом слегла с циррозом печени. В последние пять лет жизни она пила по-черному. Но Дима унаследовал немало, поскольку был единственным сыном. Хотя, стоит признать, что везет так далеко не каждому. Да и можно ли это назвать везением? Квартира с евроремонтом в центре города и дача недалеко от города в пустеющем, но красивом поселке, где люди почти не бывают. Даже единственная дорога, которая ведет к поселку, покрыта приличным слоем песка, поскольку никто не следит за этим уже лет пятнадцать точно. А где-то, в тех местах асфальта, в которых появились трещины, прорастала ярко-зеленая трава, а кое-где и небольшие деревца торчали, показывая, что теперь они здесь правители природы!
Самое интересное, что с этим никто ничего не делал. Выступающие стволики молодых деревьев просто объезжались, трава никому не мешала, потому что все, кто в последние годы бывал в поселке, знали, что он доживает свои последние мгновения.
Предварительно согласовав время, друзья старались брать отпуска, чтобы проводить отдых вместе. Обычно, как и сейчас, отпуск приходился на май, а еще две недели оставались на сентябрь или август. Не сказать, что в поселке было много работы, направленной на улучшение дачных условий жизни. Дима, как и все поселенцы, хорошо понимал, что природа тут агрессивная и, чтобы все привести в порядок, нужно быть здесь каждый день на протяжении лет! Но у него нет на это ни запаса времени, потому что треть будней отнимает работа, ни денег на такое количество бензина. Ездить же придется в таком случае часто в город и обратно. По возможности, он старался приезжать на выходные и по отпускам.
А занимался он здесь тем, что собирал все, что еще можно собрать и продавал на местном рынке. Что-то из ненужного сдавал на металлолом, кстати, тоже на этом рынке.
Друзья ехали с ним для помощи, ну и потому, что хочется иногда отдохнуть от спешных будней где-нибудь в уединенном месте, которое окружено природой и спокойствием.
Сегодня он проспал до десяти часов, хотя обычно просыпается в семь-восемь.
— Ты прямо сейчас едешь?
Это был голос Ильи, еще одного приятеля, которому захотелось отдохнуть от городской суеты.
— Да. Тебе батьки хотели несколько вещей передать, насколько мне известно. Это по пути. Я заскочу.
— А куда ты? — Вышел из дома Дима. Он увидел непривычную для этих мест суету. Потом вспомнил про то, что Толя раз в неделю ездит в город за продуктами и вещами.
— А ты как думаешь?
— Харэ вопросами на вопросы отвечать! Человек два дня назад в обморок брякнулся, разве ты забыл? — Вмешался Костя, который положил на багажник велосипеда пустые пакеты, а затем привязал их.
— А че такого? Я же…
— Я щас тебе по тыкве съезжу, а потом по хребту, вдогонку! А там посмотрим, захочешь ли ты продолжать разговор в таком духе.
— Да не кипятись ты по чем зря, Костяк. Понял он все, — Дима вступился за Толю не от каких-то дружеских позывов. Просто меньше всего хочется мордобоя. Тем более перед отъездом в город.
— Толян, погодь! — Это бежал Алексей. Из-за того, что утреннее Солнце неплохо припекало, вид у бежавшего был неважный — запыхавшийся, потный и утомленный. — В гараже, на верхней полке, у меня баночка была. Сможешь забрать ее?
— А че, с ржавчиной бороться устал?
— Ты же знаешь, насколько сильно я ее не люблю.
— Заберу. А кто раствор делал?
— Мишка. Помнишь, он тебя еще из леса забирал на эвакуаторе?
— Ну?
— Так вот. Вспомни, твою тачку он отремонтировал именно этим раствором. Не помню, правда, что с ней было тогда, но мне простительно — я не автолюбитель.
— Окей. Возьму твой этот раствор.
— Слышь, а с чего такая неприязнь к ржавчине? Ты словно боишься ее, — подал голос озорной Никита.
— Ты что-то хотел? — Костя еле сдерживался, чтобы не сорваться окончательно.
— Да, — начал он. — У Лехи дома лежит большая коробка с жетонами. Ну, помнишь, которые нам в универе давали?
— Ты мне скажи, нафига они тебе?
— Пусть лучше тут свободно лежат, чем дома лишнее место занимают.
— А не жалко? Это же все-таки память! Тут и утащить могут.
— А он их в укромное место положит. Я прав, Никитос? — Спросил Илья, который нес в руке маленький черный кулек с мелочью. — Во, блин, там тебе, Леха, работа в лодочном сарае предстоит. Твоя любимая.
Леша знал, что это связано с ржавчиной.
— И не напоминай, — сказал он, с надеждой на то, что Толя выполнит его поручение.
Когда все было уложено на небольшой велосипедный багажник, Толя отправился в город, как и раньше. Но каждый раз его провожали взгляды оставшихся товарищей и звук уезжающего велосипеда, который не услышать было просто невозможно из-за песка и щебенки на дороге.
Когда звук стих и Толя пропал из поля видимости, Илья подошел к Диме.
— Димас, есть желание прогуляться?
После отъезда Толи, все занялись своими делами. На Диму навалилось внезапное чувство усталости, и посидеть на еще не убранном сене для него было лучшим наслаждением. От внезапного обращения Ильи он вздрогнул.
— Куда? — Усталым голосом поинтересовался он. Сейчас меньше всего хотелось куда-то идти.
— Солнце шпарит. Погнали на озеро.
— Да, что-то не очень хочется в воду лезть. Тем более, скоро должен приехать Толян.
— Ты время видел? Он уехал полчаса назад. В городе будет через полтора часа. Там, в городе, задержится еще на часа два. Только к вечеру он будет здесь. Так что соглашайся давай!
С одной стороны, было впадлу вообще хоть как-то шевелиться, но в мозгу зазвучали еле слышимые мотивы согласия. А ведь действительно, в этом году на озеро он не ходил еще. Может и стоит сходить, а то погода нынче очень неустойчивая. Сейчас Солнце шпарит, а через час-два может и ливень нагрянуть, да еще и с градом, что очень часто случается при тридцатиградусной жаре.
Немного подумав, он все же согласился.
Уже через пять минут, Дима и Илья направлялись к зеленой стене парка. На самом деле это был лес, который еще во времена СССР переделали в парк. Сделали дорожки, которых уже почти не осталось. Поставили скамейки, которые тоже явились жертвой времени. Без сомнений, сейчас здесь стоят несколько лавочек и их можно пересчитать по пальцам на одной руке. Но было здесь и кое-что еще.
В восточной части парка до сих пор сохранилась асфальтированная дорожка, по бокам которой пролегал белоснежный бордюр, будто ее сделали вчера! Не сказать, что в других местах не осталось дорожек. Был асфальт, который кусками выпирал местами из земли, но это дорожкой не назовешь, хотя раньше их было намного больше.
— Давно уже не было такой жары, — заметил Илья, у которого с виска стекала тоненькая струйка пота.
— Это точно. Шпарит так, что можно жарить яичницу прямо на песке!
— Кстати, у меня один кореш был. Валерой звали. Тоже слегка безбашенный был, как наш Никита…
— Что-то не припоминаю такого.
— Так это, он коллега мой, он не тусил с нами. Хотя я предлагал ему к нам заглянуть раньше. Не здесь, а в городе собраться где-нибудь вместе. Странно, ты его должен помнить по любому.
Как Дима ни старался, а вспомнить его он никак не мог.
— Не могу его вспомнить все равно.
— Ну ладно. Помнишь, мы на днюху Костяка ездили два года назад, на озеро? Не на это озеро, а… короче, уже и я не помню!
Кое-какие воспоминания начали проявляться.
— А, вроде припоминаю что-то. Он еще тогда поранил ногу о дно.
— Ага. Но суть в том, что утопился он недавно.
— Подожди. Он же тогда выплыл. Я помню, как он за колено держался, и руки в крови были.
— Это да. Тогда он выплыл, но все равно утонул. В ванну залез и уснул. Прикинь же — нелепо капец!
— Ты гонишь! Как можно в ванне заснуть и захлебнуться? Даже если и представить, что он уснул. Можно же почувствовать, что вода в нос заливается и проснуться, — он уже не был так уверен в этом. — Или он бухой был? В таком случае все понятно. Они и в луже утопиться могут!
— Так нет же! Трезвый он был, как огурчик! Ты вспомни. Он же спиртное вообще не переносил. Не бухал никогда! Хотя, откуда тебе знать это? А знаешь, что в этой истории самое странное?
Вопросительный взгляд друга дал понять, что можно продолжать.
— Короче, когда его нашли, он лежал в ванной в какой-то странной скрюченной позе. Вот тебе и загадка.
Илья убедился, что достаточно нагнал жути на Диму. Теперь он доволен собой.
— Выходит, он просто не смог выбраться?
— Мне-то откуда знать? Там даже криминалистов походу не вызывали. Быстро про этот случай все забыли, будто все это не случайно, — он помолчал, а потом продолжил. — Судьба, знаешь ли. Кому суждено утопиться, тот не помрет ни от потери крови, ни от инфекции, ни от пожара.
Дима еле заметно улыбнулся, что было трудно не заметить. В это время они уже вошли на территорию парка, где воздух был заметно прохладнее. Что может означать эта улыбка? Илья хорошо знал, что Дима очень скептически относится к судьбе и другим сомнительным вещам. Но, тем не менее, приятно, наконец-то, оказаться в парке, что тоже могло вызвать улыбку на его лице. Но что-то подсказывало, что первый аргумент вернее.
Прогулке суждено было скоро закончиться, но им предстоит еще сделать полукруг в пути, чтобы не запачкаться или не подхватить клеща, или еще чего похуже. После минутной ходьбы по песчаной тропинке, их ноги ступили на приятно твердый и гладкий асфальт.
— Во! Теперь ништяк!
— Ты так каждый раз говоришь, когда на дорогу ступает твоя нога, — сказал Илья, вытирая со лба пот, который успел остыть.
— Ты тоже мне постоянно говоришь, что я это говорю, — выкрутился Дима, который был доволен таким ответом, да и вообще собой. На самом деле, он смутно помнил, что было до — до Сумеречной зоны. В любом случае он рассчитывал на реакцию удивления у друга и быстро думал, что можно еще сказать, но, увидев, что идущий рядом просто хихикнул, он расслабился.
Приятная ногам дорожка быстро закончилась, и они свернули в южную сторону парка. Теперь их путь состоял из пещаной тропинки и покосившихся деревьев, которые пострадали в результате скверных погодных условий или из-за времени, которое разрушает все, превращая в первопричинный хаос, из которого когда-нибудь будет созидаться что-то новое. Потом они прошли мимо покосившейся от времени и съеденной жуком-древоточицей скамейки. Про нее давно забыли, но и садиться ребята не решились. Выглядит уродски, как и все старое и мудрое. Но совсем рядом, дальше по тропинке, виднеется озеро. Илья недавно говорил, что скоро оно будет непригодно для плавания. Он что-то говорил про известковые отложения, что дно озера почти полностью устлано известью. В прошлом году, что пытается вспомнить Дима, вода здесь была действительно мутноватой с серым оттенком. Но об этом никто не задумывался по одной простой причине — просто никто особо не посещал это место ни для купания, ни для рыбалки. Совсем опустел поселок и, кроме Димы и Ильи, возможно, в озере больше никто не захочет искупаться в этом году. Кроме них сюда никто не ходит, и никаких разговоров не ведут об этом месте — про него забыли тоже!
Вот они и выбрались из под опеки заботливых деревьев и оказались на берегу, который, как и все вокруг, покрыт щебнем и песком. Если бы щебня было поменьше в соотношении с песком, то берег можно было бы смелее назвать пляжем.
— О, бляха-муха! — То, что увидел Дима, было намного иначе, чем год назад. Вода, которая имела мутный сероватый оттенок, сейчас была серо-белой по всем направлениям!
— Вот это реально нежданчик, — Илья поддержал друга, тоже заметив это. — Бля! Потом эту дрянь придется отдирать неделю!
Дима удивленно на него уставился.
— Ты че, реально хочешь в этом искупаться?
Тот подошел к воде и опустил в нее руку. Вода была теплой, но никаких посторонних ощущений, никакого изменения плотности не наблюдалось.
— Гляди! — Он вытащил руку из воды и растер оставшуюся влагу между ладонями. — Никакого песка или извести не ощущается. Поверь мне, в городе вода ничуть не лучше, а озеро это проверено временем.
Да куда там спорить, если с самого начала было понятно, что Дима хочет окунуться не меньше Ильи. Просто осторожничает немного, и в этом нет ничего зазорного — все разумно.
Илья вошел в воду первым и, убедившись, что его не разъела известь, и не съели мутанты, Дима последовал его примеру.
Хотя на ощупь вода была приятно-теплой, телу понадобилось время, чтобы привыкнуть. И как-то инстинктивно, словно вода была его самой главной целью в жизни, он лег на нее и начал грести.
Теперь их не окружает ничего. Есть лишь их тела и теплая, мутная вода. Вода, в которой ни Дима, ни Илья не видели свое отражение. У обоих монотонное движение на воде ассоциировалось с неким танцем или ритуалом. Танец жизни!
Ритм и скорость, с которой они плыли, дополняло ощущение восторга, радости и покоя. Можно сколько угодно пытаться отыскать смысл этих слов, но все было настолько просто и естественно, что у парней было просто ощущение этого и принятие как должное!
— Еее, водиииичкааа! — Только и доносились восторженные выкрики Ильи, для которого озеро стало неким способом, чтобы забыться, как для пьяницы бутылка водки или доза для наркомана.
Но Дима ничего не говорил в ответ. Он даже вперед не смотрел особо, потому что взор был прикован к единственному, что отражалось на водной глади — Солнцу!
Теплая вода ласкала его то погружающееся, то вздымающееся из воды тело. Это действительно блаженное ощущение и даже ветер, который напал на поверхность мутного и спокойного озера, не смог прервать эту потрясающую мелодию света и воды.
Все это ему что-то напомнило. Это хорошо, потому что чем больше он вспоминает, тем проще во всем этом будет разобраться. Так он думал. Возможно, не только это, но и все вокруг. Шум воды, по которой плывет Дима и рябистое отражение Солнца, и мелодия в голове…
Поразительно, но он вспомнил то, что в будущем вспоминал об этом дне неоднократно. Еще недавно было желание вернуться на Землю, а сейчас вроде ничего этого и нет. Его просто не существует ни там, ни там. Земля и Сумеречная зона — это лишь две стороны одной монеты. И то, монета оказалась самодельной изо льда, который почти растаял. Тает она постепенно в отваре здравого безумия, которое есть везде, что окружает этот мир. Жаль, что его не увидит Земля и Сумеречная зона. Хотя, это и не нужно. Но какой смысл от этого, если оно никогда не будет существовать в реальности? Лед превратится в воду и не будет никаких свидетельств того, что здесь был лед — иллюзия жизни, которую никто так и не вспомнил. Закончится все тем, что испарится и вода. А после этого не будет здесь и не будет сейчас.
Плывя к противоположному берегу, он вспоминает о том, что уже вспоминал о том, что плыл к противоположному берегу! Это уже не дежавю — это шиза! Рождение и смерть, пусть и маленькой вселенной его разума, проявлялись как на фотопленке. Не это ли состояние испытал создатель перед тем, как стать безумным и взорваться, породив явление, которое все называют Большим взрывом? Позже он с этим разберется.
— Димас, ну скоро ты уже? — Донесся еле отчетливый голос друга, который уже ждал его на суше.
— Как ты так быстро?
— Просто не думал о всякой философской фигне и… давай, греби!
— Да щас я!
Руки и ноги стали работать быстрей, и через минуту он уже шел по мелководью.
Очередная порция холодного ветра в спину полностью отрезвила рассудок пловца и выветрила излишнюю философскую духоту.
— Ну, как водичка?
— Х-холодноо, — стуча зубами и заикаясь, ответил он.
— Ну вот! Вижу же, что понравилось! А ты все не хотел. Говорил, что вода мутная и прочую хрень!
Несмотря на ветер и приближающиеся облака с севера, звезда высушила их мокрые от воды тела за считанные минуты.
— Опаньки! Вот и вечер подоспел!
Дмитрий посмотрел на уже желтеющее Солнце и без лишних слов и размышлений понял, что Илья прав.
— Теперь надо подумать, как быстро добраться до того берега, — да, после философских озарений нередко понимаешь, что произошло в это время что-то нелепое или неприятное. Например, они и не подумали о том, что придется возвращаться назад, да и на счет дождя никто из них не помышлял.
— Погнали отсюда. А то щас нам такая водичка будет, что таять начнем!