Обе сестры и пришедший из школы Руслан клеили обои. В детских комнатах они уже закончили и теперь занимались большой комнатой. Когда мы сказали о приказном приглашении, их не очень обрадовала наша весть. Паша бывала у Кузьмича, когда нас приглашали во время нашей учёбы. А Фаина вообще не представляла, куда нас приглашают. Её больше волновало завершение работы. Нам было приказано переодеваться и помогать им.
Обе сестры не терпели на себе брюк. Подавая им приготовленный лист обоев, я не утерпел и пощекотал Фаину под коленом. Она взвизгнула, но удержала лист. Пока наклеивала, я погладил её ноги от щиколотки до бедра. Фаина заругалась, обратила внимание на то, что тут с нами ребёнок.
-- Теперь из-за меня и играться не будете? Папа Саша так любит Вас, тётя Фаина.
-- И ты ещё против меня? Паша! Давай-ка теперь ты на верх.
Макарыч усмехался, глядя на мои приставания к Фаине. Приклеив лист, Фаина положила мне на плечи ладони и, присев, повисла, удерживаемая мной. Когда её лицо оказалось напротив моего, я поцеловал её в губы. Она игриво замычала, заколотила по моей спине кулачками, но пока я отпускал её на пол, ответила поцелуем и лишь после этого оторвалась от меня, одёргивая платье и ворча. Брошенный на меня взгляд показал, что она не сердится.
Поддерживаемая Макарычем, на стол взобралась Паша. Её пополневшие ножки были ещё более манящими. Улучшив момент я пощекотал под колено Паши и сделал вид, что это не я. Не ожидавшая такого, Паша криво приклеила верх листа. Оглядевшись, она подумала, что это сделал Макарыч.
-- Теперь этот разыгрался! Будете приставать, сами клеить будете.
Ей пришлось отрывать верх листа и снова приклеивать. Я пощекотал под обеими коленками. Лист она приклеила, но взвизгнула и присела. Кто над ней пошутил, разбираться было некогда, не приклеившийся верхний край листа стал медленно отклеивать лист и под собой. Вскочила, чтобы успеть его прижать.
Мне удалось ещё несколько раз подшутить над Пашей, прежде чем она догадалась, что это делал не Макарыч. Макарыч и Русланчик видели сразу, кто это делал, Фаина только качала головой, но молчала, пока меня не вычислила Паша.
-- Паш! Терпи! Молодой он. Ему ещё хочется девок и баб пощупать. Я ты вон, какая аппетитная стала.
-- Да привыкла уже за 3 года. И не такое вытерпела. Можно, я его поцелую, пока Макарыча нет?
Макарыч с Русланом за чем-то вышли из дома. Фаина махнула рукой и отвернулась. Паша обняла меня, прижалась, как бывало раньше, и крепко поцеловала. Я не ответил. По щеке покатилась слеза. Содрогнувшись, отошла и протёрла глаз рукой. В этот момент в комнату зашёл Макарыч. Паша шагнула в туалет и, не закрывая дверь, включила воду, подняв вверх лицо, помыла руки и после этого умылась.
-- Что случилось?
-- Да что-то в глаз попало, а я рукой с клеем протёрла. Щиплет теперь.
Не удержавшись, всхлипнула. Макарыч прошёл к ней, приобнял за плечи. Она наклонилась к воде, задницей отталкивая его. Шмыгая совала руку в струю и прикладывала к глазу. Фаина посмотрела на меня и укоризненно покачала головой. Я пожал плечами – я-то чем виноват? Мы с ней переставили стол к стене с окнами. Теперь предстояло наклеить обои на неё. Вырезок и обрезков будет достаточно. Прижавшись ко мне, будто это я её привлёк к себе, шепнула:
-- Поосторожнее с ней. Макарыч может не понять.
-- Я-то что? Она ведь…
Эту стену доклеивали мы с Фаиной. Она пустила между окнами целый лист, уже пропитанный клеем, потом мы нарезали короткие листы над и под окна и намочили их. Паша попыталась помогать, но слёзы не давали ей работать. Руслану уже работы не было, и он ушёл умываться. Макарыч отвёл Пашу в комнату Руслана. Мы доклеивали последние клочки, когда он стал умываться.
-- Не проходит у неё глаз. Мы с Русланом сходим в аптеку. Присмотрите за ней.
Позвав Руслана, он ушёл. Если не открыли новой аптеки, то прежняя очень далеко. Разгладив последний лист, Фаина ушла в комнату к Паше. Я стал подбирать обрезки и обрывки. Из комнаты с женщинами донеслись рыдания. Я заглянул туда. Паша лежала на кровати лицом вниз и рыдала. Привыкшая работать почти постоянно в перчатках Фаина сняла их и гладила волосы Паши.
-- Посиди с ней. Если Макарыч появится, я предупрежу.
И вышла. Я не сразу понял суть ситуации. Едва присел на краешек кровати, как Паша перевернулась, села и, обняв, зарыдала мне в плечо. Она не сразу смогла что-то сказать. Я обнимал, ставшее непривычным потолстевшее тело, гладил ей спину и приговаривал, что Макарыч с Русланом принесут какие-нибудь капельки и ей станет легче. Когда рыдания немного оступили, она взяла меня ладонями за виски и стала целовать в губы, в нос, во что получится.
-- Сашка! Я не представляла, как я тебя люблю! Только окончательно потеряв, поняла это. Я счастлива, что у вас так хорошо складывается с Фаиной. Рада за обоих и страшно завидую. Прости меня, не смогла сдержаться. Если ты вместо меня полюбил её, не отпускай, а то будешь так же страдать. Поцелуй меня, как прежде, и иди. Мне надо привыкать жить без тебя. Береги её и свою любовь!
Я поцеловал её, но не получилось как прежде. Она не только телом стала чужой, чужим и непривычным стало лицо. Едва оторвал губы, как она оттолкнула меня и снова упала лицом в подушку. Фаина принесла ведро со шваброй и собирала с пола мусор, готовясь мыть пол. Вопросительно качнула головой, я пожал плечами. Бросив мусор в корзину, она, снова снимая перчатки, пошла к Паше и почти сразу вышла. Теперь я вопросительно качнул головой. Подошла ко мне и обняла.
-- Сашка-Сашка! Свёл ты с ума мою сестричку. Я этого же боюсь. Уже задумываюсь, как потом жить без тебя.
-- А давай будем жить вместе, пока не надоест.
-- Глупый-глупый! А мы как живём? Старайся её больше не трогать. Она с ума сходит.
-- Тогда ты будь поласковее. Веди себя, как жена.
-- Тебе всё мало!
Фаина небывало крепко поцеловала меня, чуть оттолкнула и пошла мыть пол. Я сходил за свежей водой и сменил ей ведро.