Где Феранора угощают, а потом привычно хотят убить,
он познаёт истинную цену дружбы и отдаёт старые долги.
Покинув бани Таллаки, Феранор ушёл в город, где бродил по пустым улочкам, ведя коня на поводу. Его терзали злость и обида. Обида за обманутое доверие того кого он считал другом. Как он вообще мог считать, что такой как Сандар будет дружить с таким как Феранор?! Он для него просто необычное знакомство, которым можно похвастаться перед истинными друзьями, такими же как он — сыновьями хранителей и сенешалей, приближенных к Благому Двору, кому с пелёнок уготовано место в Совете или алый плюмаж лактэллина.[1] Он им не ровня просто по рождению.
Его одолевали воспоминания. Вот дом Эрандилов, оранжерея с карликовыми деревьями, лорд Эрандил смотрит на него холодно насмешливо. Его обидные слова настойчиво звенят в ушах: «Лишь капитан... заняли его место… ваши сыновья, без возможности вырасти… у командиров свои дети...»
«Но почему? — вырвался из Души возмущённый вопль.— Почему ко мне так относятся?! В чём я хуже их?!»
Разве он не перворождённый? Или за приют не отплатил ещё его отец, когда в трудный час вместе с другими переселенцами встал на Сильванне, отбивая яростные атаки орков? Этот клочок суши, присвоивший себе великое имя устоял только благодаря им!
«Даже если ты останешься последним эльдаром на свете,— говорит ему нагой Сандар, весь блестящий от массажного масла и благовоний.— Он скорее отдаст дочь за Саффир-Шаха, чем за тебя!»
Феранор не понял как попал в порт. Просто в один момент почувствовал запах морской соли и отбросов, плавающих на поверхности воды. Он огляделся. Безлюдный мол, кое-где освещённый фонарями, горящими на кормах пришвартованных кораблей. Медовая луна медленно восходила над морем. Человеческие голоса доносились только из дальнего конца порта, где стояли рыбацкие суда. Нагие по пояс бединки шли в город, неся на головах корзины полные рыбы. За ними тащились, держась за края материнских юбок, малютки.
Феранор решил покинуть мол и вернуться в город, найти там духан и залить душевную боль крепким вином. Он вошёл в узкие кривые переулки, с приземистыми, обмазанными чёрным илом, халупами, щелями окон и неровными дырами входных отверстий, завешанных оборванными плесневелыми коврами. Построенные без всякого порядка, как выросшие на поляне грибы, они превращались в лабиринт. Не потеряться в нём мог только тот, кто родился и всю жизнь прожил в порту.
Какой-то человек, с кожей цвета копчёной грудинки, с подведёнными тушью глазами на обрюзгшем лице, попытался остановить его.
— Постой! — хватая за руку, воскликнул он на джаншухе, взглянул Феранору в лицо и перешёл на талью, но благозвучие эльдарского языка искажалось грубым акцентом и мерзкой манерой атраванца причмокивать в конце каждой фразы.— Мира тебе, алялат! Ты, я вижу, из тех искателей удачи, которые посещают нашу страну в поисках богатства, славы и приключений. У меня есть, что предложить тебе…
Он отодвинул завесу своего логовища и в свете масляных ламп Феранор увидел десяток женщин, сидящих кружком на старых коврах. Капитан молча высвободил руку и пошёл дальше, но сводник не отставал. Думая, что не угодил его вкусу, он побежал следом, рекламируя свой товар. Так Феранор узнал, что его ийланки грациозны как дикие кошки, а шенази — юны и покорны. Видя, что клиент уходит, он повысил голос, докладывая, что у него даже есть девушки, белизной кожи и светлыми волосами похожие на алялаток….
Феранор ударил быстро, без замаха. Атраванец запнулся на полуслове, упал навзничь, как куль и остался лежать, не подавая признаков жизни.
Капитан вышел из грязных переулков, поднялся в город и почти сразу нашёл то, что искал. Длинный дом с намалёванной охрой вывеской на нескольких языках. Феранор узнал слова на джаншухе и понял, что перед ним духан — кабак то есть. В окнах мерцал свет, слышались пьяные выкрики.
Он завёл Бегуна в стойло, привязал уздечку к столбу.
В духане было не людно. В центре помещался выложенный камнями очаг полный красноватых углей. Света хватало чтоб разглядеть три низких стола, и то что два из них заняты. За одном, скрестив босые ноги, сидел атраванец, длинный, худой и прямой, как вырванная из забора жердь. Невыразительное тряпьё висело на нём как на пугале, из-под надвинутого на лоб тюрбана сверкали живые глаза. За другим резались в кости двое. В сумраке Феранор понял только то, что один — молодой, а второй совсем старый.
— Что благородства желают? — ласково спросил на джаншухе духанщик — дородный, с жидкой бородкой и тщательно выбритыми усами, верхняя губа его была заметно больше нижней и как бы покрывала её.— Халва? Щербет?
— Вина.
— Вино — нет,— помотал головой атраванец.— Есть кальян.
— Неси,— подумав, повелел Феранор.— Раз вина нет.
Феранор смотрел побелевшими глазами на бурлящую в кальяне под зелёным стеклом воду и вспоминал свою трубку, которую отобрали в подвале у Омидана, когда заметил, что оборванец напротив курит болотное зелье из настоящей трубки. Перехватив взгляд капитана, он загадочно улыбнулся.
— Харощий отвар,— сказал, улыбаясь.— Моя большие-большие деньги платиль!
Выпустил трубку и приглашающе протянул её Феранору.
Капитан хотел отказаться, но сам не понял как оборванец вдруг оказался за его столом, а его трубка у Феранора в зубах. Одуревший от кальяна и болотного зелья, задыхаясь от дыма и духоты, он чувствовал как веки его начинают слипаться, а голова становится слишком тяжёлой для шеи и клонится на грудь...
Борясь с дремотой, он быстро сдавал позиции, как вдруг его слуха коснулся тихий зловещий лязг. Мгновением спустя тускнеющий взор уловил тусклый блеск стали. Это взбодрило лучше ведра колодезной воды. Феранор стряхнул оцепенение, буквально взвился из-за стола, выхватил меч, одним взмахом разбрасывая перед собою две сабли. Извернулся, проскакивая между людьми, рубанул поперёк старого — зажимая руками распоротый живот тот повалился на стол. Кто-то дёрнул у него из-под ног коврик. Феранор успел подпрыгнуть и перекатиться по столу через плечо.
Хозяин духана, видя, что его хитрость не удалась, бросился прочь. Молодой атраванец был не столь умным, бросился вперёд, двумя хлёсткими ударами располосовав перед Феранором воздух. Капитан увернулся, ударил его ногой в живот, тот отлетел на шаг назад, запнулся о коврик, упал. Попытался дотянуться до выроненной сабли. Феранор оказался рядом. Резанул мечом по запястью. Замахнулся добить. Никогда ранее он ещё не ощущал в себе такой злости…
С улицы донеслось знакомое ржание.
— Бегун?!
Забыв о бандите, он кинулся на улицу, увидел, как босоногий оборванец пытается обуздать его жеребца. Морда боевого коня замотана кожаным ремешком — чтоб не кусался. Он пытался встать на дыбы и лягнуть вора копытами, но не может из-за тесноты стойла.
Заметив Феранора, он бросил коня и попытался сбежать, но в два прыжка был настигнут и повален на землю. Капитан занёс меч.
— Не бей, алялат! — завопил конокрад, закрывая голову руками.— Не убивай! Моя трубка давал, твоя отвар мой курил! Не убивай!
Феранор не стал бить. Мечом. Ударил вместо него ногой.
— Пшёл прочь, пёс!
А потом подумал, что отпустил зря. Вскочив на ноги, конокрад завопил, зовя на бегу стражу.
— Ас’шабари! Карачун! Ас’шабари!
Встречаться со стражей настроения не было, особенно, если она окажется из орков. Феранор сорвал с морды Бегуна ремешок, запрыгнул в седло. Атраванец кричал уже где-то в конце улицы.
Кто-то окликнул эльдара. Высокая женщина, почти невидимая в черном плаще во тьме проулка, подавала ему знаки.
— Сюда, эльдар! Я выведу на другую улицу.
— Кто ты? — Феранор удивился, услышав чистейшую талью.
— Перворожденная, как и ты,— был ответ.— Иди за мной, если не хочешь проблем. Эти разбойники платят мзду страже.
Больше она не сказала ни слова. Следуя за ней Феранор снова оказался в лабиринте иловых домишек у молов. Когда копыта коня застучали по круто забирающей вверх дороге, его провожатая остановилась. Обернулась. Свет горящего на столбе факела выхватил из мрака не очень молодое скуластое лицо, ещё хранящего отпечаток былой красоты. На сухих губах печатью лежал косой шрам.
— Поднимешься здесь, попадёшь к бетелю Балаяль ан-Алуль,— заговорила незнакомка.— Оттуда тебе рукой подать до своих.
— Откуда знаешь, что я из них?
— А кем тебе ещё быть? — она криво улыбнулась, вздохнула.— Я видела ваше шествие. Ты ехал среди первых — гордый, надменный, красивый. Как будто время вернулось на семь столетий назад...
— Благодарю тебя, хейри,— Феранор сжал в пальцах поводья, благодарность к безвестной эльдарке не позволяла ему просто так уехать.— Но скажи, как твоё имя? Откуда ты здесь? Если рабыня — идём со мной, я укрою тебя в посольстве…
— Я не рабыня,— прервала она.— Прибереги свою жалость, витязь. Моё имя Рэаф, я родилась когда ещё всё вокруг звалось Риенлисетом.
— И ты живёшь среди варваров? Тебе никогда не хотелось вернуться домой, быть среди своих?
— И не называй этих людей варварами,— строго отозвалась эльдарка.— Мой дом здесь, на этой земле. Хотя иногда мне и хочется повидать соплеменников. Тогда я прихожу на пирсы и высматриваю эльвенорские корабли… Но хватит. Езжай.
— Постой! — Феранор остановил вознамерившуюся уйти женщину.— А ты не знаешь, где сейчас стоят эльвенорские корабли? Можешь меня отвести к ним?
***
Судно — им оказалась обычная людской постройки лоханка для перевозки зерна, с круто изогнутой кормой и акростолем в виде головы лебедя — было одно. Оно лениво покачивало округлыми бортами у самого мола.
Здесь Феранор простился с провожатой. Он хотел отблагодарить её, вытряхнув весь свой скудный запас серебра, но Рэаф отказалась. Ушла, растаяв в ночи, будто призрак.
Вдоль борта зерновоза горели факелы, прохаживался часовой. Его заинтересовал одинокий всадник на моле и он охотно вступил в разговор, сообщив, что судно носит имя «Жемчужина Феритэи» и принадлежит Беренелю Фингалу лорду Дома «Сапфирного Дракона»; прибыло в Атраван по торговым делам и уже завтра уйдёт. На просьбу позвать капитана или старшего купца, часовой ответил отказом — не мог покидать пост.
— Приходите завтра утром, хеир, может успеете,— сказал он и, подумав, добавил.— Мы отчаливаем после второй стражи.[2]
— Успею,— кивком поблагодарив за информацию, Феранор поскакал в город
— Эй! Хеир! — услышал он окрик матроса не успев проехать и десятка шагов.
Остановил коня, обернулся.
— Только вы зря потратите своё время, если хотите попасть к нам на борт. Капитан строг и не берёт пассажиров.
— Это почему?
— Запрещено!
— Я всё же поговорю!
Дозор стражи, из двух орков здоровяков в чешуе, островерхих шлемах, обмотанных по обычаю пустынников тканью и низкорослого чернобородого атраванца в кольчуге — их командира — прошли мимо, постукивая копьями и бросая косые взгляды на сгорбившегося в седле эльдара. Он не заметил их, глубоко погрузившись в мрачные думы, проехал мимо.
Можно сказать, что его почти похитили, бессознательного внеся на корабль, обманом держали при себе. Не исключено, что и указ Сандар намалевал сам, приложив, для верности, позаимствованную о отца печать.
Выходит, что Сандару он ничего не должен, находиться здесь не обязан. Наоборот, его Долг как можно скорее вернуться в Эльвенор и рассказать командирам о том, что в действительности произошло.
«Мне не поверят»,— подумал Феранор, грустно.
Все знают, что отпрыски Высоких Лордов способны и не на такую шутку, но никто не решится обвинить сына сенешаля Владычицы, основываясь на голых словах… Погоди-ка…
Указ! Поддельный указ с печатью!
Феранор подогнал Бегуна, подумал:
«Надо только забрать его из стола Сандара!»
Впереди показалась группа всадников. Феранор с удивлением опознал в них эльдаров. Приблизившись, с неменьшим удивлением узнал среди них Агаолайта.
В груди похолодело. Все планы в один миг разлетелись осколками стекла.
Он проклял свою глупость. Сколько времени он потерял бесцельно шатаясь по причалам и кабакам!
Конечно же Сандар выслал за ним погоню. Он не отпустит его, да и макание своей особы в мыльную воду не простит. Сейчас Агаолайт остановится и объявит о его аресте.
Меч с тихим лязгом вышел из ножен.
Если Сандар отдал чёткий приказ схватить его во что бы то ни стало — ему придётся драться. Драться с эльдарами, своими товарищами. Он не представлял как будет это делать, но идти под арест решительно не хотел.
— Айя,[3] капитан! — Агаолайт осадил перед ним лошадь.
Четверо солдат остановились за его спиной, развернувшись полукольцом. Феранор скользнул взглядом по их лицам. Стеснённые шлемами, в сумраке ночи они казались ему неразличимо одинаковыми.
— Не спрашиваю, как отдохнули, ибо знаю,— продолжал знаменосец.— Мы за вами...
Тут он увидел обнажённый меч и осёкся.
— Передайте Сандару,— медленно проговорил Феранор.— Что если этому жулику нужен мой меч, то пусть приходит и заберёт его сам. Хотя нет… Просто передай чтоб он засунул свои приказы себе в задницу, а потом себя туда же и поцелует! Меч я никому не отдам.
Лицо Агаолайта удивлённо вытянулось.
— Это я их привёл, хеир! — один из воинов скинул шлем, по плечам рассыпались золотистые волосы Бальфура.— Как вы ушли, я бросился в посольство. Мне повезло, что ан-лорд Аналион не спал. Он быстро снарядил отряд.
— Да,— Агаолайт кашлянул в кулак.— Поехали отсюда, Феранор. Ночной порт — опасное место. А по пути всё расскажем.
***
Когда Феранор ушёл, Сандар понуро вернулся к столу, налил вина. На несколько показавшихся невыразимо долгими мгновений в купальне повисла напряжённая тишина. Бальфур слышал глухой плеск воды, смех и звон бубна из соседнего зала. В этой тишине тихий вопрос Дайгона прозвучал подобно весеннему грому.
— Что на него нашло?
— Хеир Феранор попросил отпуск чтобы съездить домой,— так же тихо ответил Бальфур.— Хеир Сандар почему-то изволил ему отказать.
Эта фраза неожиданно стала искрой упавшей на сухой прут в которые превратились нервы посла. Его взорвало. Фарфоровая пиала вылетела из рук, вдребезги разлетаясь о стену.
— Провалиться вам всем к Катмэ в Бездну! Проклятый firaif![4] Думает, его встретят цветами, музыкой и ещё ноги пред ним раздвинут?! Дурак! Тролль тупоголовый!
Он разразился чередой таких грязных оскорблений, что уши улан покраснели. Голос Сандара повышался, теперь он гремел на весь зал, было видно что его захватила волна гнева. Массажистка-рабыня дрожала как лист, жалась к стене, склонив голову так низко, что подбородок прижался к груди.
—...Самое место в Роще Покаяния, где дятлы будут долбить его пустую голову до Четвёртой Эпохи![5]
Такая длинная речь измотала Сандара и он замолчал, шумно переводя дыхание. Схватил кувшин, взболтнул, проверяя, есть ли ещё вино. Обнаружил, что пуст и с громким треском рассадил об пол.
— А я, добрый дурак, ещё пытался ему помочь… Нет уж! — руки Сандара заметно дрожали.— Решил проглотить кусок не по рту, вот пусть сам и давится! Хватит… Хозяин! Где ты там прячешься?!
Бальфур хмуро посмотрел на двери за которыми исчез Феранор. Спросил:
— И мы позволим ему так уйти?
— Да пусть убирается! — Сандар широко отмахнулся рукой.— Пусть идёт куда хочет! Пусть снова нарвётся на орков, может, если по его голове хоть раз хорошо настучат — в ней заведутся мозги. Идиот.
— Его же убьют…
— Наплевать,— Сандар и правда сплюнул.— Хозяин!
Появился хозяин бань — высокий, худой, лысый, с блестящей от масел кожей, с подкрашенными глазами. Униженно кланяясь, он что-то ласково прошипел.
— Живо вина и женщин! — гаркнул на него Сандар.— Музыкантов зови! Желаю веселиться!
Пришли музыканты, тряся длинными бородами. Один держал дудку, другой бубен, оба в длинных халатах, режущих глаз своей яркостью. Пришла группа чернокожих танцовщиц и акробаток, с тяжелыми поясами звенящими монистами. Появились слуги, неся большие деревянные подносы на которых стояли нераспечатанные кувшины вина, горы фруктов и сладостей.
Бальфур вдруг стал собираться.
— Простите, милорды. Я совсем забыл, что сегодня на вторую половину ночи моя стража. Я должен вернуться.
Сандар, успев снять пробу с первых кувшинов и обнять каждую из танцовщиц хотя бы по разу, удивился.
— Какая ещё стража? Я освобождаю тебя от неё!
— Нет, хеир,— Бальфур тряхнул волосами, вскинул голову, задрав острый подбородок, со знанием произнёс.— По уложению освободить меня может лишь командир, а он убежал...
***
— Ловко ты придумал,— похвалил Феранор.— Сослаться на стражу.
А про себя, с горечью подумал, что он в таких случаях всё говорит прямо. Язык мой — враг мой.
Они двигались по безлюдной улице, глухо стуча копытами по утоптанной до каменной тверди земле. Агаолайт и Бальфур ехали рядом с командиром, трое солдат — за ними шагах в десяти.
— Даже не знаю, что для тебя лучше,— Агаолайт покачал головой, снова возвращая разговор на прежнюю тему.— Вернуться домой — схватят, остаться здесь — на всегда стать изгнанником.
— Я — вернусь,— твёрдо сказал Феранор.
— Я настоятельно напомню тебе о Турл-Титле!
— Дом «Феникса» не единственный Дом Эльвенора,— тихо обронил Бальфур.— Есть и другие…
— Так же сидящие под Владычицей,— докончил знаменосец.
— Лорд Беренель не сидит!— запальчиво возразил Бальфур.
— Ему так кажется. Напомни мне рассказать историю об одном азаринском князьке натянувшим нос Беренелю. Он тогда тоже хотел крови, но ограничился выкупом, потому что у Владычицы были иные планы…
— Я знаю её,— Бальфур сверкнул глазами.— И знаю чем всё в действительности кончилось.— Этот князёк — наместник Азарина граф де Эствер — лишён звания, земель и наград, сидит в заточении в Турл-Титле и будет сидеть там до скончания дней.
— Откуда знаешь?
— Мой… лорд Беренель сам приложил к этому руку.
Феранор прислушивался к ним краем уха. Мысленно он уже шарил в кабинете посла.
***
В окне чародейки горел свет, но посольский кабинет пустовал. Часовой на лестнице, при виде Феранора, отсалютовал, гулко стукнул себя кулаком в окольчуженную грудь. Ему и в голову не пришло остановить своего капитана. Феранор беспрепятственно вошёл в кабинет и зажёг свечи. Круглый стол, кресло, шкаф-бюро, ковёр на полу — вот и вся обстановка.
Он сразу открыл шкаф-бюро, вытащил охапку свёрнутых в трубочки листов, разложил на столе. Несколько, с не сломанными печатями отложил в сторону. Первый же документ оказался характеристикой на Саффир-Шаха. Пробежав глазами первые несколько строк, Феранор узнал, что правитель Атравана мягок характером и больше времени проводит в гареме, чем за государственными делами. Свернул и положил его к нераспечатанным. Вторым было донесение, некоего Овива аш’Аоша, судя по имени, морейца, написанное на талье. Поддавшись внезапному любопытству, Феранор начал читать:
«Восславится же Господь и не истощаться милости Его для возлюбленной нашей Вечной Властительницы! Преданный её слуга сообщает, что исполняя волю Лунного Волка посетил град Аль-Асбад и сопредельные земли, общался со знатью, слугами и простонародьем.
К северу от Аль-Асбада всё разорено войной. Ваш верный слуга видел брошенные оазисы с отравленными колодцами и разоренные села. Сам город заполнен бродягами, калеками, негодяями и земледельцами, коих война согнала с места. Многим из них некуда возвращаться. Ночью город захлёстывают воры и грабители всех мастей. Зажиточные горожане вынуждены запираться на все замки и спать с оружием. Неделю назад Эмир занял у вашего слуги двадцать талантов золотом, чтобы нанять новых стражников, но надежды на них очень мало.
Улле и уманны ежедневно ведут воинственные проповеди в храмах, но дух черни подорван тем, что Ключ Гибрахима — величайшая святыня салхитов — находится в руках Саффир-Шаха. Кроме того шах купил лояльность эмира, отправив к нему свою дочь, должную в скорости стать его женой. Эмир в ответ держит знать и вождей в кулаке и давит средь неё всякое недовольство. Нет никакой надежды, что удастся поднять северные санджаки на новую войну.
При этом, в Хаммадии и Мармаризане осталось множество людей привыкших жить мечом и не видящих себе иных занятий кроме войны. Можно не сомневаться, что ближайшее время, если шах не отыщет им дела, они собьются в шайки, погрузятся на корабли и поищут удачи в более богатой земле...»
Свернув письмо, Феранор быстро перевязал его шнуром и отложил. Взял другой и, наконец-то, увидел в нём своё имя. Прочитал несколько строк, убедился, что держит тот самый указ, свернул и спрятал его за пазуху. Остальные листы отнёс в шкаф.
В свою комнату он пришёл уже за полночь.
Первым делом Феранор достал свои трофеи из амаэльской сокровищницы, разделил их по ценности на три кучки. Самую дорогую запрятал в мешок — для Талиан. Двумя другими он планировал оплатить место на корабля и расходы на дорогу. Одну кучку он успел завязать в узелок, когда почувствовал между лопаток чужой щекочущий взгляд. Стремительно обернулся.
— Вы, что решили уйти прямо сейчас, хеир? — Бальфур, проходя мимо и зачем-то заглянувший а его комнату, стоял на пороге, опираясь рукой об косяк.
Феранор мысленно отругал себя, что не закрыл дверь.
— Утром.
— Как же вы доберётесь домой?
— Пока точно не знаю,— он отвернулся, быстро увязал второй узелок и положил его к первому.— Я рассчитывал на корабль «сапфирных драконов», но им запрещено брать попутчиков, поэтому поищу любое судно идущее на Восток.
— На Восток можно идти и к оркам,— усмехнулся улан.
Феранор обернулся, долго и с прищуром посмотрел на Бальфура.
— Не остри. Ты понял о чём я. Если корабля не будет, найду другой способ. В любом случае здесь я не останусь больше ни дня. Шутка Сандара и так затянулась.
— Я понимаю, хеир,— Бальфур вздохнул.— Хотя мне откровенно жаль, что вы покидаете нас. Как-то оно всё… неправильно. Но прежде чем мы расстанемся, позвольте мне отблагодарить вас.
— За что?
— Денег у меня не много,— продолжал Бальфур будто не слыша.— Но я и не стал бы их предлагать — это слишком мизерная плата за жизнь и свободу которыми я вам обязан. Я бы отдал свой фамильный перстень, но… его отобрали ещё в подвале работорговца. Любой эльдар моего Дома помог бы вам, едва взглянув на него. Но...
— Бальфур, Бальфур,— Феранор глубоко вздохнул, улыбнулся.— Отчего остальные не такие как ты? Только никакой благодарности мне не надо…
— Нет. Дослушайте, хеир. Перстня нет, потому позвольте мне пойти с вами в порт. Стоит мне сказать пару слов капитану «драконов» и он возьмёт вас с собой без оговорок. Не смейтесь, хеир. Не забывайте кто мой отец!
— Закупщик вина к столу Беренеля.
— И уже долгое время. А это значит, он больше чем друг, он почти родственник!
Феранор долго и внимательно смотрел на своего улана. Лицо его было серьёзным.
— Спасибо,— сипло сказал он.— Спасибо Бальфур. Держись подле Агаолайта. Он — хороший командир и эльдар.
— Я запомню. До завтра, хеир.
— До завтра, Бальфур.
***
Всю ночь Феранор не сомкнул глаз. Он бродил по комнате, одолеваемый мрачными мыслями. Ему мерещился хохочущий над его просьбой капитан «Жемчужины Феритэи», которого он никогда не видел, но тот всё равно представлялся ему во всех подробностях. Сандар, спешащий предупредить своих дружков о возвращении Феранора. Эльвенорский порт, где его будет поджидать стража или даже наёмные убийцы. Его командир, недоверчиво ковыряющий ногтем печать на подложном указе…
Над городом, со стороны шахского дворца, поплыл раскатистый медный звон — заступала первая утренняя стража. Начинался рассвет.
Бальфур ждал его на конюшне с уже осёдланными лошадями. Сандар не вернулся, волшебница ещё не проснулась и некому было их останавливать. В порт они двинулись по самой короткой дороге через базар.
Утреннее мягкое солнце, ослепительно яркие краски, первые редкие покупатели. Ещё нет той сутолоки, хаоса и разноязыкого гомона которые заполнят базар всего через несколько часов. Немолодой мужчина с повязкой на лбу, похожий на вырванную из забора жердину, идёт сквозь ряды, сметая метлой оставшийся с вечера мусор. Многие торговцы только выкладывают товар на прилавки. Вот овощи, вот свежая рыба из ночного улова, вот только срезанные розы, с непросохшей росой на бутонах. Рядом источают сладкий аромат свежие фрукты.
— Катмэ! — Феранор резко дёрнул поводья, тормозя жеребца.
Мгновением позже тормозит Бальфур.
Дорога впереди была перекрыта. Поперёк ведущей в порт улицы, стояло восемь воинов. Кряжистые, в тёмных кольчугах с круглыми бронзовыми нагрудниками, островерхие обмотанные тканью шлемы, из-под которых на эльдаров угрюмо взирали орочьи физиономии.
Стояли свободно, чтобы не мешать идущим по своим делам горожанам, но с приближением всадников быстро сгустились, выстроились в линию.
— Я же обещал с тобой ещё встретиться! — Глышак (Феранор сразу узнал его) вышел вперёд, встал перед строем, широко расставив ноги и положив руку на рукоять сабли.
«Чтоб тебе провалиться, мерзкая харя! — подумал, скрипя зубами, Феранор.— Тебе и твоим шпионам! Как ты не вовремя...»
В случайное совпадение он не верил.
Глышак, будто прочитав его мысли, широко и довольно улыбался, демонстрируя две пары жёлтых клыков.
— Куда ты собрался, алв? Да ещё в такую рань!
— Мы не желаем драться с вами...— открыл рот Бальфур
— Я не с тобой говорю, щенок!
Юноша вспыхнул, подавился словами.
— Прочь с дороги, чумное отродье! — Феранор двинул коня на корпус вперёд, желая толкнуть Глышака его грудью.
Тот не шелохнулся, но строй за ним побежал волной поднятых щитов, пахнул решимостью и едва сдерживаемой жаждой драки.
Феранор остановился увидев хищный блеск нацеленных на него копий. Не протазаны и рогатины, какими орки привыкли встречать кавалерию, а короткие для боя в тесноте улиц.
— Я предлагал тебе схватку один на один, помнишь? — процедил Глышак. — Но ты отказался! Я даже начал сомневаться, мог ли такой трус побить моих воинов?..
Он ещё что-то говорил, но Феранор не слушал. Привстал на стременах, коротко, незаметно огляделся. С базарной площади отходили ещё две дороги. Одна вела к памятному по первому дню бетелю Балаяль ан-Аллут, вторая к городским воротам. От одной мысли бегстве, на скулах Феранора вздулись желваки. Никогда он не терпел такого стыда. Но если плюнуть на гордость, вернуться к посольству и галопом помчаться по другой дороге, нещадно давя горожан...
— Хеир, мы не успеем,— обеспокоенно сказал Бальфур, показывая на солнце.
До второй стражи оставалось всего ничего.
—...Первый раз ты спрятался от меня за стенами посольства, — продолжал Глышак.— Второй раз ты прикрылся клятвой. У тебя нет ни доблести, ни чести. Противно марать о такого клинок. Беги, luylaberac! Прячься за стенами, из-за которых тебе больше не выйти!
Феранор разглядывал воинов за его спиной. Всего одна жиденькая цепочка, налететь с разгона, разметать и потоптать конём не сложно, если с разгона. Но кинуться на орков — подставить Сандара... Впрочем, ему не привыкать лгать и оправдываться. Гораздо хуже, что он нарушит обещание данное Митру.
Словно ему мало было нанесённого унижения, Глышак перешёл с джаншуха на понятный горожанам атраванский. Повысил голос, весело рассказывая нечто такое, отчего лица прохожих стали растягиваться в похотливых улыбках.
Бальфур прислушался, густо покраснел то ли от стыда то ли от гнева.
Скрипя зубами, Феранор развернул коня прочь. Помедлив, Бальфур бросился догонять командира, успевшего удалиться на несколько десятков шагов.
Глышак спокойно смотрел им вслед, ухмылялся откровенно презрительно. Но ровно через одно мгновенье улыбка его потускнела, еще через долю секунды преобразилась в свирепый оскал.
— Хакка-ниэн!
Феранор резко развернулся, с места рванул в галоп. Над головой сверкнул меч. Глышак успел шарахнулся в сторону, выхватил саблю. Строй ас’шабаров в мгновение ока распался, пропуская всадника сквозь себя. Капитан увидел пустую улицу, с которой, чудесным образом, исчезли все прохожие, синюю полоску моря, стеснённую куполами храмов, а потом конь его завизжал споткнулся и пал. Феранор вылетел из седла, грянулся, несколько раз перекатился, загребая одеждой пригоршни пыли. Удар о землю вышиб из лёгких весь воздух и знатно его ошеломил. Он не видел, как Бальфур выхватил меч, ринулся к нему на выручку, как орки Глышака преградили ему дорогу, попытались стащить с лошади, как молодой эльдар с трудом отбился, ранив одного из противников.
Он со стоном обхватил голову руками, свернулся клубком. Казалось, болела каждая кость. Он перевернулся на живот, увидел бьющегося на земле жеребца, с торчащим из крупа копейным древком…
— Бе… гун!..— простонал Феранор едва шевеля разбитыми в кровь губами.
«Верный мой друг, как же так?!»
Бальфур, приникнув к седлу, стремительно удирал, перепрыгивая через ряды прилавков, сшибая копытами горшки…
Его бегство совсем не расстроило Феранора. Скорее даже утешило. Он с трудом поднялся на четвереньки и тут увидел свой меч. Он лежал совсем рядом, надо лишь протянуть руку...
Тяжёлый сапог орка опустился на рукоять, вдавливая её в землю вместе с пальцами.
— Ну вот и всё, алв, я же говорил — тебе не сбежать! Теперь ты сам выбрал судьбу.
Феранору стало совершено ясно, что сейчас его убьют. Зарежут словно свинью.
Волна дикой животной ярости затмила сознание. Вся злость, все нанесённые ему обиды внезапно сошлись воедино, найдя воплощение в этом орке. Капитан зарычал, как бешенный зверь, стремительно выхватил из-за пояса кинжал, полоснул Глышака чуть ниже колена. Реакция у орка оказалась на высоте. Он проворно убрал ногу из-под удара. Засмеялся.
— Ага! Ты всё же решил умереть как воин! Я это хвалю! Отойдите все, дайте нам место!
Феранор, тяжело дыша, встал, поднял меч, перехватил ловчее кинжал. Глышак отступил на десяток шагов, вооружился второй саблей, ждал его, с улыбкой разминая кисти.
Из мира как будто ушли все звуки. Феранор ощутил себя так, как если бы оказался на узкой тропе, где-то впереди его желанная цель, а между ними препятствие в лице одного единственного орка.
Феранор атаковал первым, ударил коварно мечом и кинжалом — Глышак шутя отразил, перешёл в контратаку.
Отбито!
Они закружили, выжидая удобный момент… Выжидал Глышак — Феранору же медлить нельзя. Заветная смена второй стражи, с каждым вздохом была всё ближе…
Он прыгнул вперёд, быстрый, как удар молнии, так же стремительно ударил. Меч и две сабли скрестились, высекая сноп искр. Скрестились ещё. Ещё раз. Ещё…
Глышак буквально жонглировал саблями, меч всякий раз отлетал, отбитый и ещё раз отбитый. С болью в сердце Феранор признал, что Глышак не зря стал вождём и полностью заслуживал той похвалы, с которой о нём отзывался Митр. Отсутствие грации и фехтовальных изысков он с лихвой компенсировал быстротой. И ещё: он почти не атаковал, зато Феранор выкладывался весь, так, что уже едва дышал от собственного напора. В какой-то момент ему всё же улыбнулась удача. Кружа вокруг орка, он сумел развернуть его лицом к яркому утреннему солнцу, увидел, как тот неприязненно щурится. Капитан тут же послал оба клинка вперёд, стремясь поразить врага в плечо и лоб. Но, опережая эльдара всего на миг, Глышак скрестил сабли, посылая прямо ему в глаза солнечный зайчик. Феранор непроизвольно дёрнул головой. Секунда замешательства и Глышак прыгнул вперёд. Одна его сабля резанула эльдара по животу, со скрежетом пройдя по звеньям одетой под колло кольчуги. Не успел Феранор опомниться, как поднырнув под меч, вторая сабля выбила из левой руки кинжал.
— Добрая у тебя броня,— заметил Глышак.— Я её заберу!
И тут же ударил…
Феранор еле успел отбить. Заблокировал мечом левую саблю, сорвал дистанцию, перехватывая правую руку орка. Они сцепились, закрутились. Эльдар ударил врага ногой в живот, кинул спиной на прилавок, прыгнул следом, прижал лезвие меча к едва прикрытому платком горлу. На орочью кольчугу потекла тоненькая струйка тёмной крови. Достаточно одного короткого движения меча и эта струйка превратится в бурный поток…
Глышак неожиданно оскалился, хрипло отрывисто засмеялся ему в лицо. Феранор с недоумением ощутил стальной холод и нарастающую режущую боль чуть ниже пупка.
Меч орка попал точно в прореху на кольчуге, черканул по животу. Недоставало небольшого усилия, чтобы внутренности Феранора оказались у него в сапогах.
— Готов распрощаться с вечностью, алв?
Над городом полетел раскатистый медный звон — стража в шахском дворце сменялась второй раз…
— Нет…— сердце Феранора оборвалось, точно Глышак проткнул его саблей.
Дыхание его перехватило, он пошатнулся...
Орк ударил. Не в живот — испугался, что умирая, эльдар вскроет его горло — в лицо. Вырвал руку и врезал крестовиной в челюсть так, что зубы клацнули. В глазах засверкало.
Глышак освободился. Снова ударил. Феранор попытался поднять меч, но он стал будто свинцовым. Руку кольнула короткая боль…
Новый удар.
Боль вырвала из горла Феранора крик. Кровь застучала в висках, что-то очень крепко приложило его по затылку, он увидел небо, чистое, без единого облачка. И перевёрнутое лицо Глышака. Он стоял над ним, со стороны макушки и торжествующе улыбался.
— Alvim! — пробился сквозь шум в ушах чей-то крик, лицо Глышака стало озабоченным, злым.
— Stakhtsat ikh! — закричал он, показывая на что-то впереди кончиком сабли.
Феранор провалился в темноту.
________________________________
[1] военный чин, аналог командира дивизии
[2] Смена второй стражи происходит через два часа после рассвета.
[3] Эльдарский оклик. Иногда используется как радостное приветствие.
[4] Эльдарское похабное ругательство.