Капитан-лейтенант Трифонов пошел за грибами в лес и заблудился. Смеркалось. Сумрачный лес окутал одинокого грибника неуютностью и природной отстранённостью от цивилизации и заботой об удобствах. Мобильный телефон разрядился, часы лейтенант не носил, спичками не пользовался. Никаких настоящих природных навыков выживания в лесу у него не было, кроме краткого курса полковника Трубкина, прочитавшего курс выживания молодого бойца в экстремальных условиях скороговоркой и с тяжелой отдышкой толстого человека. Капитан-лейтенант по своей сути приобрел все навыки жизни городского человека, но абсолютно был лишён приспособляемости к дикой природе, которую он рассматривал как элемент вражеского присутствия.
Стемнело быстро - сумрак вступил в лес с неясными просветами сквозь верхушки. деревьев и надеждой на появление луны с ее ночной тусклой иллюминацией. Капитан-лейтенант безнадежно прислонился к крепкому мокрому дереву и задремал. Проснулся Трифонов в полной безлунной темноте от холода. Моросил мелкий дождь. Тем сильнее был заметен яркий свет, идущий от неизвестного источника из глубины леса. Капитан-лейтенант направился к источнику света, спотыкаясь и осторожно прокладывая себе путь среди бурелома. Метров через двести Трифонов вышел на небольшую поляну, посередине которой стояла сторожка с единственным светящимся окошком. Заблудший грибник постучал в дверь.
- Заходи, добрый человек! - услышал Трифонов немолодой голос.
Зайдя в сторожку он увидел пожилого человека, сидящего за столом и пьющего чай из железной кружки; рядом лежала собака, уткнув морду в лапу.
Садись..садись! Видно, что заплутал. Лес здесь коварный. Легко заблудиться. Садись, чаю выпей, согрейся, а завтра найдем тебе дорогу! Матвей Иванович меня зовут! - Матвей Иванович ногой подвинул стул для Трифонова к столу.
Минут пять пили чай молча; сторожка внутри была чистая и аккуратная с одним лежачим местом и столом с двумя табуретками.
- Ну, что, добрый человек! Видать служивый: говоришь мало, ждёшь пока тебе вопросы начнут задавать. Но с другой стороны, ты как-будто служивый, да по другой части: выправка у тебе не боевого офицера, слишком гладко ходишь. Боевые-то офицеры со смертью играют - им выправка второе дело.
- Правы вы, Матвей Иванович! Я в специальных войсках служу. - Трифонов не любил рассказывать о своей службе, да и запрещено это было.
- У меня тут такой вопрос образовался! Мой отец воевал и рассказывал, что во время войны были специальные части, которые по своим стреляли во время атаки. Говорил, что героем по необходимости стал - смерть и впереди и сзади ждала: от своих или от чужих. И вот что интересно - те, которые своих убивали, должны были особую совесть иметь. Не могли же они всю жизнь жить с неправедными мыслями. Ведь убийца он всегда убийца, независимо от оправдания. Вот ты людей убивал?
Трифонов перестал пить чай. Да, Трифонов убивал людей по заданию. В последний раз он отравил по приказу специальным ядом предателя и дезертира.
- Я военный, Матвей Иванович! Что мне родина прикажет, то я и делаю.
- Но тебе приказывает не родина, а твой непосредственный начальник. С чего ты взял, что командир и родина - одно и тоже? Ты давал присягу родине, а выполняешь приказ командира, который к родине имеет такое же отношение как и ты.
- Матвей Иванович, я не должен сомневаться! Если мы перестанем выполнять приказы, то армии не будет!
- Да я все понимаю! Но ты должен мне ответить, есть ли у тебя ощущение убийства подлого и коварного, если ты убиваешь не во время боя, а так тихонечко, из-за угла?
- Никакого угрызения совести у меня нет! Я выполняю долг перед родиной!
- Вот о чем я и говорю! Можно быть убийцей и не понимать этого! Можно уничтожать народ и спать спокойно! А как ты думаешь:- На том свете спросят о твоих деяниях тут? Ты, кстати, верующий? Вижу крестик носишь!
- Без веры сейчас никак! - Трифонов хотел закончить этот разговор: он считал, что получил все свои награды честно и заслуженного.
- Вижу, - мысли ты военной, ограниченной приказом и долгом. Потому бог у вас должен быть особенным, военным. Но не можешь ты заповеди всевышнего переделать на военный лад. Хотя военный поп тебя может оправдать - но поп служит во имя бога, а не вместо него, потому и может ошибаться и зло за добро принимать как обычный человек. Он кормится с мирской жизни, а служит богу. Бог ему ничего не даёт. Если служить для мира не будет, то с голоду умрет.
- Послушайте, Матвей Иванович! Я не считаю, что мы должны подвергать нашу совесть испытанию патриотизмом. Есть определенные понятия, которые не должны подвергаться сомнению! - Трифонов говорил уверенно и убеждённо.
- Ты давай, приляг! А я пойду до ветру схожу! - Матвей Иванович дружелюбно обратился к Трифону и легко направился к двери.
Тело капитан-лейтенанта нашли в лесу через три дня; смерть наступила от переохлаждения; отпевали в храме при части.