Исход черного зверя

“Исход – исходный момент,
выход откуда-то, или завершение чего-то…”.
Словарь Ожегова.


Пролог.

      В это утро лесничий Гуго проснулся, когда зимнее солнце, уже слепящим кругом, висело в затянутом изморозью оконце. Что было необычно, поздно, для него.
   Ему пошел восьмой десяток лет. В последние годы, он всегда вставал со своей постели задолго до рассвета.
   Дел по хозяйству было много, и это спасало его от одиночества и хандры. Иногда наваливающиеся на него,  словно тяжёлый и безжалостный зверь.
    Укутанный несколькими слоями тёплого домотканого одеяла, старик лежал, на печи и, глядя в освещённый ярким светом дощатый потолок дома, перебирал в памяти  новости прошедшего дня.
    Новости были тревожные. С восточной части подотчётной ему лесной зоны, в сопровождении  потревоженных стай птиц, весь день шла небывалая миграция пушного зверька. А совсем недалеко, на поляне летней вырубки леса, он обнаружил на снегу следы кое-кого и покрупнее.
    - Гуго! – сказала бы ему его жена Мод - чего греешь бока, старый пень! А ну, как, заявится  сэр бургомистр, или ещё кто – нибудь из городской или обительской знати! А у тебя всё зверье, куда-то уходит? На кого они тогда будут охотиться? Разве, что на тебя самого. Завтра же утром бери свои снегоступы и проверь, по какой, такой причине бежит живность с твоей территории!
    Да! Так бы она и сказала, а может быть и, похлесче чего, заявила бы!
     Он почувствовал, как его на глаза наворачиваются старческие слёзы, и привычно стал сглатывать горький ком, словно застрявший в горле.
    - Гуго! – в последнее время ты стал слишком сентиментальным – отреагировала бы на его слёзы жена. Утри слёзы и займись делом. Раз уж ты должным образом не постарался, чтобы у тебя были наследники и кормильцы, то, как бы ты на старости лет,  тебе не остаться совсем без работы и пропитания!
    Он стал  припоминать, какое было бы выражение лица у его Мод при этих словах, но тут его внимание привлёк  шум, доносившийся откуда-то со двора.
    Шуметь мог заматеревший и испугавшийся чего-то лось – самец. Или того хуже - медведь шатун. И добром это -для него и его старого мерина зимующего в конюшне - могло не кончиться.
    Озаботившись этой мыслью, Гуго с сожалением, покинул тёплую постель.
    Одев захолодевшие за ночь  валенки, и накинув в сенях  полушубок, он осторожно отворил прибухшую от сырости дверь во двор. И прислушавшись, с облегчением передохнул.
   - Гуго – открывай дружище! – в перерывах между настойчивым стуком,  требовал  у ворот за забором  чей-то приглушенный голос.
   На всякий случай, прихватив из сеней острые вилы - мало ли какой разбойный народ может шастать в лесной глухомани - старый лесник  спустился по заросшим льдом деревянным ступеням вниз и, уминая  валенками ночной снег направился навстречу нежданному гостю.
    С трудом приоткрыв заваленную снегом воротину двери,  Гуго с удивлением уставился на известного ему человека.
   Это был Варин, пастух из соседнего села. Был он простоволос, а в заиндевелых от снега варежках держал деревенские лыжи, с нахлобученной на них сверху меховой шапкой.
    Летом, Варин часто пас сельский скот неподалёку, на одной из лесных вырубок. И нередко захаживал к одинокому леснику на чашечку хмельного напитка. Но в зимнее время, из-за удалённости села от его лесничества, эти  посиделки обычно прекращались.
      Воткнув лыжи в снег,  пастух, обнял старика как родного и, приплясывая, словно пьяный направился мимо него прямо в дом.
     - Что случилось! –  крикнул Гуго вдогонку приятелю, подхватывая свободной рукой, оставленные им лыжи. Не дождавшись ответа, он заторопился по протоптанной в снегу тропинке, следом, радуясь в душе нежданному гостю. 
     Пройдя в сенцы, пастух подождал хозяина дома пристраивавшего в сенцах прихваченный им груз. Потом шагнув дальше, в гостиную, стащил из-за плеча свой дорожный мешок и кинул его на дощатый стол, стоящий у окна.
    - Ты знаешь, что у меня здесь? – оглянувшись на старика, возбуждённым  голосом спросил он. 
    - А бог его знает, и тебя самого – прикрыв за собой дверь, сказал Гуго, подходя поближе к своему приятелю.   
    - Я теперь богат – сообщил тот радостно улыбаясь -  смотри!
     Варин потянул за верёвку стягивающую мешок и на стол, сверкая  неисчислимыми гранями, посыпались длинные и тонкие чёрные кристаллы изумительной красоты. 
    Они были разные. Размером от штопальной иглы до дамского кинжала.  И каждый из кристаллов,  словно подожженный изнутри светился слепящим глаза ярко -синим цветом.
    Он собрал светящуюся кучу в горсть и ссыпал обратно на стол с детским выражением радости на лице, наблюдая за игрой света на гранях кристаллов.
    Потом пастух радостно шагнул, было, с протянутыми руками к хозяину дома и, покачнувшись во весь рост, рухнул на пол.
     Удивлённый произошедшим Гуго, наклонился над ним.
    - Да ты весь горишь! – отдёргивая руку, пробормотал он – эко тебя проняло!
    Подхватив под мышки недвижное худое тело приятеля, старик оттащил его до широкой скамьи, стоящей у окна. На которой тот, не раз почивал после их хмельных посиделок.
    Накрыв недвижного друга своим видавшим вида полушубком,  он занялся остывшей за ночь печью.
    После этого, поглядывая в сторону скамьи, Гуго принялся за изготовления целебного настоя, изгоняющего температуру.
   - Прими – ка, горячительного  -  терпеливо дождавшись, когда приятель, наконец, придёт в себя и откроет глаза сказал он,  протягивая  ему исходящую паром чашу.
    - Извини дружище! Кажется, я заболел - с трудом приняв сидячее положение, сообщил тот, беря трясущейся, словно с похмелья, рукой, напиток.
    - Вот и хорошо! Полежишь у меня, полечишься. А то что- то тревожно стало мне в последние дни одному-то – сказал Гуго, принимая пустую чашу обратно.
    - Ты не понимаешь – скинув на пол полушубок и порываясь подняться со скамьи, сказал Варин – мы все, теперь, богачи. Поверь!
    - Верю! – возвращая обратно скинутое, и присаживаясь у него в ногах  – согласился старик - откуда у тебя эти камни?
    - Со светящейся скалы!
    - Что-то я не помню такой в своём хозяйстве!
   - Так вон же она! Смотри! – повернув голову в сторону окна – сказал Варин.
    Взглянув в указанном направлении, Гуго привстал, в замешательстве крестясь.
   В заиндевелом от легкого морозца окне ему в глаза слепили сразу два солнца.
    - Погоди здесь, я скоро приду – когда прошло удивление от непонятного, не замеченного им с утра, светового явления, сказал он и, оставляя мокрые следы от подмокших валенок на полу, вновь отправился к вешалке с одеждой.
     За домом, в восточном направлении действительно вставало два солнца. То, что было больше  размером, и какое-то размытое, слепило  пронзительной синевой, затмевая собой второе, отдающее желтизной, находящееся рядом.
    Заслоняясь ладонью, старый лесник, некоторое время неподвижно стоял, наблюдая как желтый кружочек второго солнца,  неуловимо опережая первое, медленно поднимается над верхушками деревьев. Потом вернулся в дом и,  стал собирать в путь походный мешок.
   - Ты, покамест, полежи – сказал он пастуху, лежащему на скамье с закрытыми глазами - а я схожу и погляжу на твою скалу поближе. Кабы ещё чего похуже не случилось, окромя этого сияния. 
     Покинув двор, Гуго запер воротиной дверь и, присев, стал прилаживать себе на ноги, обитые мехом снегоступы.
   - Ты была права, Мод – бормотал он себе под нос подтягивая на валенках узлы кожаных ремешков - пора гнать взашей старого мухомора,  не сумевшего отличить настоящее солнце, от поддельного. Нужно было, ещё вчера, обеспокоится причиной бегства зверья, а не пролёживать бока на тёплой печи.
    Закончив со снегоступами, Гуго Симонс  взглянул в сторону огромной заиндевелой берёзы, под которой из - под снега торчала верхушка потемневшего от времени креста. Тотчас же, как буд-то в предчувствии беды, у него внезапно защемило сердце. 
    Дождавшись, когда боль уйдёт,  он поправил походный мешок за плечами. А потом, медленно тронулся через заснеженную вырубку леса. По свежим следам человека, пришедшего  к нему совсем недавно, со стороны двух пылающих светил.      



“Мир не кончается у дверей дома”.
М. Метерлинк


Глава 1.

    Размеры магического круга, были настолько малы, что в нём можно было находиться только в положении стоя. И в какую бы сторону Алекс  не поворачивался, за чертой круга, везде стоял непроглядный туман, тёмными клубами наплывающий неизвестно откуда.
    Иногда туман рассеивался и, тогда неподалёку, можно было разглядеть силуэт стоящего за высоким деревянным  столиком  брата монаха, с накинутым на голову клобуком капюшона. Лица которого,  из-за тумана, как бы Алекс не вглядывался, невозможно было рассмотреть.
    На столике, перед монахом, лежала огромная раскрытая книга, которую он читал, монотонно произнося целые предложения на незнакомом языке. И лишь изредка чтение прерывалось, когда монах переворачивал очередной лист этой книги.   
    Хотя Алекс и не знал этого человека, ему почему-то было за что-то мучительно стыдно перед ним. Что он и пытался понять,  терпеливо  вслушиваясь в его слова.
     От бесконечного стояния внутри магического круга   на Алекса время от времени наваливались непреодолимая усталость. Но стоило ему, хотя бы слегка сменить положение тела и коснуться стенки магического круга, как в это место, словно острие копья,  тут же впивалось что-то невидимое и болезненное.
     Когда приступы боли  участились, и начали напоминать уколы от прилетающих с разных сторон боевых невидимых стрел, он, наконец, пришел в себя.
 - Вставай засоня! На утреннюю молитву опоздаешь! -  сказала женщина, стоявшая рядом с его лежанкой. В своём ночном платье, она была похожа на привидение, облачённое в длинное белое одеяние.
  - Сейчас – пообещал Алекс, отводя от неё взгляд и с трудом приподнимая тяжелую, после сна голову. 
     Ослеплённый утренней зарёй, залившей узкое слюдяное оконце напротив, он тут же вновь уронил её, на скрученную во сне подстилку
   - Да встаю же! – получив еще несколько неприятных тычков в рёбра от этой женщины, которая была его матерью –  буркнул Алекс, приподнимаясь и, усаживаясь на лежанке.
   Добившись своего, матушка повернувшись, тяжело зашагала,  опираясь на костыль, к своей лежанке, расположенной в противоположном углу жилища.      
     Несмотря на показную грубость матери, воспитанной в детстве в приюте Святой грешницы, славящейся своим чрезмерным богоугодием - Алекс её любил.
     Они  давно уже остались одни в этом  захолустном городишке. Куда, как и многие другие, несколько лет назад бежали от неизвестной хвори, начавшей распространяться с восточных областей аббатства.
     Где, за право жить  в этом убогом жилище  вначале от них ушел его отец. Хороший боец и воин, но недостаточно удачливый в свой последний бой с разбойным  противником, перегородившим ему дорогу на одной из улочек этого городка.
     И, откуда  потом, за небольшой выкуп от состоя-тельного сеньора из соседнего аббатства, их покинула достигшая четырнадцати лет - сестра Агата.
     В утреннем свете, льющемся из узенького оконца, под беспрестанные приступы зевоты Алекс ополоснул водой лицо, и, облачился  в разложенную с вечера на скамье тунику. Потом  подошел к   лежанке матери.   
    Прислонив свой костыль к изголовью лежанки, и укрывшись грудой старых лоскутных одеял, она тихо лежала, глядя на потрескавшуюся глиняную мазанку на потолке.
     Её голову скрывал капюшон ночной рубахи, из - под которого, на подушку, словно высыпались, помеченные сединой волосы. А на потемневшем от внутреннего жара лице, печально смотрелись запавшие, обрамлённые синевой, глазные впадины.
    Матушка  была еще не старой женщиной, но несколько дней назад ее тело стало гореть сильным огнем и, силы стали оставлять её.
    Судя по всему, неизвестная хворь, выгнавшая их из родных мест, добралась, наконец, и до неё. Начав сушить болезнью итак, никогда не знавшее достатка, тело.
     - Что-то, ты, сам на себя не похож? - повернув в его сторону голову, со слабой улыбкой  сказала матушка.
    -  Да так! В гости ходил! – нехотя сообщил Алекс, присаживаясь с краешку на её лежанку.
     Накануне вечером, по случаю  именин брата Гильема, он вместе с несколькими другими братьями посетил келью именинника.
    Там, после традиционных поздравлений и, отвернув  лик Святого Варина к стене, они тайно испробовали за столом гостеприимного брата Гильема запрещённый в обители хмельной напиток из перебродившего винограда. 
    Братская вечерня затянулась почти до полуночи, что и явилось причиной его утреннего недомогания.
    - К Юлиане, небось, опять наведывался? Добегаешься! Понесёт она от тебя. Тогда не отвертишься!
    - Вот и хорошо. Будет тебе с кем нянькаться! Не вечно же с одними курами этим заниматься!
    - Лучше с ними, чем с дитём от падшей женщины!
    -  Это ты сейчас так говоришь! Я ведь видел, с каким выражением лица ты смотрела на девочек Нолана и Сесиль!
    - Так они нам - почти как родные!
    -  Вот и у тебя будет родной человечек! Раз ты не желаешь снова выйти замуж!
    - Нашёл кому предлагать! В моём положении! – снова слабо улыбнувшись,  сказала матушка.
    - Положение у тебя улучшиться. Я тут на всякий случай надумал наведать сэра Григория. Он человек учёный и может быть поможет тебе встать на ноги. 
    - Хорошо! А что нового в городе? – переменила болезненную тему матушка,
    - В обители около трапезной вывесили свиток. В нём сказано, что за голову господина Нигеля обещана награда в триста золотых -
    - А кто он такой?
    - В свитке указано, что это разбойник и главарь бандитов, отрицающий каноны Святого писания.   
     - Нам бы эту награду! – приподнимаясь на постели и устраиваясь повыше на подушках – сказала матушка – за какого-то бандита дают такие деньги, а простые люди нищенствуют!
     - Придётся мне его отловить – улыбаясь, пообещал Алекс – а ещё братья сказывают, что из Святой обители в город прибыл его преосвященство отец Дионисий с братьями -    
    - Что- то, я и о таком, не слышала!
    - Говорят, что это новый епископ Святой обители. 
    - А-а-а – безразличным голосом отреагировала на эту новость матушка. И где братьев расселили? Наверное, опять - в ваших кельях?
   - В том то и дело, что странность какая-то во всём этом! Хотя и говорят, об их прибытии, но на самом деле  ни его преосвященство, ни братьев из Святой обители, пока, до сих пор никто не видел.
   -  Появятся! Который год приезжают непонятно для чего!  И опять, только, зря продукты изведут!
   -  Зря, или не зря - сие известно только его преосвященству – вспомнив слова своего начальственного брата  – нравоучительно сказал Алекс.
   -  Зато по хлебам достанется нам – вздохнула матушка – деньги господину Соломону отнёс?
   - Нет – сказал Алекс виноватым голосом – сама знаешь – вчера некогда было. Может быть, завтра, после службы?
   - Завтра стражники могут придти и выгнать нас. Куда я пойду в таком виде?
   - Вот и хорошо! Найдём хоромы получше. Сейчас их вон, сколько заброшенных стоят!
   - Рано или поздно, они всё равно придут – слабым голосом сказала матушка. Нужно своё жильё! Законное! Я, наверное, уже не доживу до того времени, когда у нас снова будет свой дом и участок земли. Как было раньше!
   - Ничего! Ты ещё меня переживешь! А свой дом у нас будет. Я тебе обещаю! 
   - Обещаниями и живу. Долг не отдал, муки давно уже нет, тоже обещал купить. И овёс кончается!
    - После  ночного дежурства всё сделаю! Вот те крест! – перекрестившись в сторону угла, со стоявшей там, на полочке, иконой Святого Варина, виновато заверил матушку Алекс.
   - Ладно, иди уж!  Только птиц покорми! – закончив разговор, она отвернулась, утомлённо закрыв глаза.
    Алекс, поднялся с лежанки и, стараясь сдерживать  вновь накатывающие приступы зевоты,  отправился  выполнять распоряжение матери. 
   Двор, окруженный забором, сложенным из необож-женного кирпича,  был невелик.
   Большую его часть занимала жилая мазанка и деревянный сарай. Из дощатых щелей  которого, выглядывали тощие куриные головы. А в центре двора, располагался летний очаг, сооруженный из камня и глины.
   Не успел Алекс полностью открыть рассохшуюся дверь сарая, как изнутри, сопровождаемый громким куриным клёкотом, выскочил молодой петух по кличке Элиас.
    Хотя птица и носила имя его грозного начальственного брата, но характером обладала мирным и трусоватым. Что пока не оправдывало надежд, которые они с матушкой на неё возлагали.
     Дело было в том, что когда в птичий рай отправился их старый петух, то первое время его функции стала выполнять одна из старых куриц. Она, так же как и он, стала задирать свой убогий гребешок и, гордо прогуливаясь по сараю, клевать  шарахающихся от неё несушек. 
     Первое время, это приносило, свои результаты. Но когда несушки,  перестали нести свои яйца – которые были единственным для них доходом, пришлось отправиться за помощью к брату Элиасу, несущему в обители бремя хозяйственника. 
     Лишний петух в подсобном хозяйстве нашелся.  Но только какой - то увечный. Вместо благородного петуши-ного хвоста сзади у него торчал короткий обрубок из перьев, обросший разноцветным пушком. Да и его молодое петушиное тельце было тощим и невзрачным,  в полную противоположность обширным телесам  ответственного брата, имя которого он носил.
      Несмотря на это несушки всё же вновь стали нестись. Зато, стоило только Алексу, или его матушке приблизиться к сараю, как старая курица, видимо стараясь доказать свою необходимость в курином семействе, тут же демонстративно набрасывалась на своего законного конкурента. Которому  пока, нечего было противо-поставить здоровенной сопернице и, приходилось лишь спасаться  от куриной агрессии у ног своих хозяев.
    Рассыпав внутри сарая корм для несушек и, в очередной  раз, сделав внушение неугомонной курице, Алекс  отправился к навесу с дровами, расположенному между забором и сараем.
   Набрав там связку сушняка, он сложил его про запас у тлеющего очага в жилище.  Потом напоил матушку подогретым снадобьем, снижающим жар. И прихватив свой плащ, торопливо пошел к выходу со двора.



“Человек страшится больше того,
чего не знает…”
В. Г. Белинский.


Глава 2.


 -  И, ежели, Зеркало демонов долгое время остаётся  в прежнем виде, то братьям - смотрящим надлежит держаться стойко. Не ослаблять внимание к оному, и ни в коем случае не поддаваться   позывам к сну, либо к каким другим телесным прихотям – ведя толстым пальцем по строкам Священного поручения, нудно гнусавил, в распухший от неизвестного недомогания нос, брат Элиас.   
    Время от времени он прерывался, дабы узреть,  внимательно ли слушают его, заступающие на смену - смотрящие. Смотрящие, в лице брата Алекса и брата Осмера, несмотря на то, что знали произносимые слова наизусть, из уважения к Священному поручению в эти моменты старались изобразить заинтересованность, подтягивая свои животы и усердно выкатывая  глаза 
   - И, ежели, зажжется дьявольский огонь внутри него – продолжал брат Элиас  - то необходимо немедля одному смотрящему отправиться с извещением  к его высокопреподобию отцу Бенедикту. А в его отсутствии, известить о происходящем любого встречного начальственного брата.
    - И, ежели, послышатся незнакомые и неприемлемые для слуха звуки изнутри него, то всем присутствующим в оном помещении следует с терпением переносить их, и вдвое не терять бдительности и внимания! 
  - А, ежели, чрево его, начнет открываться, то братьям - смотрящим, незамедлительно надлежит начать процесс Очищения! Для коего процесса им и выдается по священному жезлу, числом три.
    Закончив чтение, брат Элиас с выражением исполненного долга на полном лице вернул на резной столик книгу Святого поручения. Потом, открыв дверку шкафа, выдал каждому из присутствующих по казенной фляге с водой, жареному хлебцу и подсумок со святыми жезлами.   
   После этого, покинув кабинет брата Элиаса,  они гуськом двинулись вслед за ним со второго этажа по каменным ступеням лестницы вниз.   
      Зеркало демонов находилось в помещении старой молельни, расположенной в самой большой из крепостных башен обители. После того, как во имя Святого Варина на её территории была построена новая, то прежняя молельня на некоторое время была сдана под склад. Но после того, как высочайшим приказом там было установлено Зеркало демонов, то  для неотрывного наблюдения  и контроля за ним, оно  стало выполнять функцию тайного схрона.
    Светильники, установленные в  нишах схрона, скупо освещали  каменные стены и свод помещения, давно требующего капитального ремонта. Потому вместо богатых когда-то росписей на них, из - под ссыпавшейся штукатурки и извести, теперь лишь  грозно выглядывали фрагменты одежд и лиц неизвестных святых угодников.
    Вдоль стен, свесив вниз на кожаных ремнях крюки и всевозможные захваты, словно гигантские богомолы, стояли странные  ржавеющие  механизмы.  А в центре схрона,  внутри огромной  клети, сделанной из толстых металлических прутьев, на обтесанном каменном постаменте стояло само Зеркало.
    Это был кусок плоского, прямоугольного камня, высотой в человеческий рост и, шириной в половину его. С обломанными углами и сколами по торцам. И идеально отшлифованными неизвестными мастерами сторонами, в которых, как в зеркале отражалось всё происходящее вокруг.
     Но иногда, вдобавок ко всему  окружающему, в них, неожиданно  начинали проявляться, и исчезать зловещие, смутные силуэты, похожие на людей. Вызывая законный страх у братьев  смотрящих, и  озабоченность у их начальственных братьев.
    Оттого этот камень и был прозван Зеркалом демонов. И, еще потому, что эти демоны до поры до времени мирно обитающие внутри, иногда вдруг, непонятным образом, начинали лезть из него наружу. Чего, согласно Святого поручения, ни в коем случае, нельзя было допустить. И для чего здесь, и была организована круглосуточная смена смотрящих, специально подготовленных для процесса Очищения от этих самых демонов.      
      Много лет назад, когда этот камень нашли неподалеку от Сияющей скалы и привезли сюда, и когда вылез первый демон, а потом и последующие, то чтобы произвести процесс Очищения, применялись разнообразные приспо-собления и механизмы.
     Но вскоре выяснилось, что привезенные сюда же от Сияющей скалы  острые осколки его камней, прихваченные кожаным ремнем к деревянной ручке, очень легко проникают внутрь через определенные точки кожи демонов.
     Поэтому  надобность во всех этих устрашающих механизмах сразу же отпала. А из – за высочайшего запрета выносить что – либо в мир,  даже  те, которыми ни разу не воспользовались в этом богоугодном деле, до сих пор гнили и ржавели по углам  старой молельни.
     С подозрением, оглядев опухшие, после беспробудного сна, лица предыдущей смены смотрящих, и лично проверив наличие каких-либо изменений в клети, брат Элиас   отправился вместе с последними обратно к выходу из схрона.
    Проводив их взглядом, Алекс с облегчением вздохнул,  и только сейчас обратил  внимание на состояние своего напарника.
    Обычно весёлое и жизнерадостное  лицо брата Осмера, в данный  момент,  совсем не выглядело таковым.
   - Что случилось – поинтересовался он,  глядя как тот, с кислой миной обтирает скомканным платком влажные от пота щёки и шею.
    -  Тебе хорошо – буркнул брат Осмер – ты вчера к матушке ушел, да и другие, тоже, потом разошлись, а мы с братом Гильемом, до самых петухов… – не закончив, он замолчал и, махнув платком, зажатым в руке, побрёл к месту, где обычно несли свою трудовую повинность смотрящие братья.
     Напротив клети, у свободной от механизмов  стены схрона, протертая до блеска непотребным местами братьев, стояла массивная дубовая скамья. По обе стороны от неё  располагались два закрытых дверками  шкафа с запасами святой воды, горючего масла и казенной одежды для любой непогоды. Между ними, на  полочке с горящим светильником, была выставлена потускневшая от времени икона Святого Варина. 
    А рядом со скамьёй,  на скромном деревянном аналое  лежала одна из книг Святого поручения, в которой были инструкции  для изгнания любой нечистой силы, если таковая вдруг объявиться, как внутри клети, так и, вне её.
    Устроившись на скамье, брат Осмер, загадочно посмотрел снизу вверх на подошедшего к нему Алекса.
   - Смотри, что у меня есть – распахнув полы своей одежды, он извлёк оттуда плоскую бутыль с каким-то напитком и, откупорив,  жадно приложился к ней.
     - Не во зло, а во благо. Испробуй! – отдуваясь предложил брат Осмер протягивая бутыль своему напарнику.
    - Где взял? -  поинтересовался Алекс, усаживаясь рядом с ним, и делая несколько глотков знакомого по вчерашнему вечеру напитка.
    -  У брата Гильема.
     -  У него что – погреба в келье?
     -  Сам удивляюсь! Я у него и не просил. Он сам на дорожку передал. Сказал, чтобы мы с тобой обязательно подлечились!
       - Отчего такая забота? - удивился Алекс, возвращая напиток обратно –  вчера, итак, потратился на нас немало!
      - Всё, то - богоугодное дело - ответствовал брат Осмер, повторяя начатое – и по возможности нужно выполнить его до конца.
      Он подтянул свой подсумок, достал оттуда казенный хлебец и тут же начал с хрустом его зажевывать.
       - Ладно, ты выполняй! А я пока, пойду, осмотрюсь – сказал Алекс, чувствуя, как хмель вновь начинает заполнять его голову. Он поднялся со скамьи, и направился к клети с Зеркалом демонов.
     Судя по мощным петлям, имеющимся на засове  её двери, на них когда-то навешивался огромный висячий замок.   Но в последние несколько лет, демоны, видимо устрашенные святыми жезлами,  угомонились и больше не пытались покинуть  своё логово. Или может быть - их там уже не осталось - ни одного.
     Поэтому  дверь клети с некоторых пор было велено запирать только на засов,  и смотрящих, пока, оставили. На радость всем братьям, желающих иногда отдохнуть от ежедневных послушных работ   в обители.
    Отодвинув засов, Алекс, прежде всего,  обновил куском мела магический круг вокруг постамента, а затем  и вокруг аналоя со Святым Поручением.
    Начертание круга в перечень инструкций не входило, но этот неписанный обычай неукоснительно соблюдался каждой новой сменой смотрящих. Потому, как, считалось, что  излишняя страховка,  от нечистой силы никому не помешает.
      Потом он подлил горючего масла в светильники, висевшие на толстых прутьях клети. И, после этого, поколебавшись, поднялся на постамент к Зеркалу демонов.
   В который раз, с боязливым интересом, Алекс стал вглядываться в непроницаемую черноту камня. Но кроме  собственной испуганной физиономии, освещаемой светом горящих светильников, так  ничего и не увидел.
     Кое - кто из братьев говорил, что если долго глядеть в Зеркало демонов, то можно потерять в нем свою душу. А того и хуже вызвать очередного демона. И, того и, другого ему не хотелось, поэтому, не желая проверять достоверность сказанного братьями, он с облегчением спустился с постамента.
    Вернувшись к скамье смотрящих, Алекс только сейчас обнаружил отсутствие брата Осмера. Бутыли с напитком тоже не наблюдалось. Бесцельно полистав замусоленные страницы поручения,  он несколько раз окликнул своего напарника, и не получив ответа  - забеспокоился.
    С опаской, осмотрев все закоулки за непонятными механизмами, и отхожее место, Алекс направился к выходу из старой молельни.
    Поскольку напарника не было внутри схрона, получалось, что каким-то образом, он его покинул. Что было невозможно по причине того, что до прихода очередной смены смотрящих, дверь запиралась снаружи лично братом  Элиасом. И что, на всякий случай, нужно было проверить.
   Толкнув массивную, обитую металлом,  дверь схрона, Алекс с удивлением обнаружил, что та не заперта. Это было тягчайшим нарушением Святого поручения, говорящим либо о преступной халатности их начальственного брата, либо о том, что у брата Осмера был запасной ключ.   Что было, ещё более - маловероятно.
    Осторожно прикрыв за собой дверь, он нерешительно двинулся через стрельчатый переход наружу.
    Снаружи уже  стемнело. Над головой, среди густо высыпавших звезд ярко светила почти полная Луна. Было безветренно и тихо.
    Внутри, обитель выглядела как обнесённый высокими стенами обширный  четырехугольник, обустроенный соборной, и жилыми постройками, к которым вели дорожки, мощёные камнем.
    Слева от молельни располагался хозяйственный двор с конюшней и огородами. Справа находился  жилой братский корпус, в окнах келий которого тусклыми огоньками горели редкие светильники. Впереди, над крепостными стенами, затмевала звёзды башня Святого Варина. Под ней, между двух крепостных башенок, более ярким пятном, горящими факелами, освещалась арка  главного входа в обитель.
    Когда-то  вход в старую молельню круглосуточно охранялся и снаружи. А над входным коридором была подвешена металлическая кованая решетка, в критических ситуациях неожиданно опускающаяся сверху и не дающая выбраться из схрона никому из живых.
   Но, так как критических ситуаций внутри него, так и не произошло, а не вовремя или специально опущенная решетка покалечила нескольких своих же братьев,  то ее вскоре демонтировали. А бездельников охранников, не приносящих никакой прибыли для обители было решено со своего поста удалить.   
    И теперь, лишь замусоренное  помещение  крохотной каменной сторожки и, гниющий остов  деревянного барабана подъемного устройства расположенные у входа в схрон напоминали об этом.
     Оглядев удивительно пустой в этот вечер двор, Алекс  направился  к двери, ведущей на второй этаж жилого корпуса, находящегося неподалёку от старой молельни.
    Как он и предполагал, нагло нарушая  ещё один пункт  Святого поручения, брат Осмер приятно почивал в своей келье, разнося вокруг кисловатый запах запрещенного в обители хмельного напитка.   
    Бесцеремонно потолкав его, и добившись лишь оглушительного храпа в ответ, Алекс смирившись, отправился обратно. 
   Хмель в ногах и голове прошла. Зато вновь накатились приступы зевоты. Прикрыв за собой дверь, схрона и по привычке сделав круг вокруг клети с Зеркалом демонов, он с  облегчением  направился  к скамье смотрящих.   
     Именины брата Гильема, и для него не прошли даром. Голова опять сделалась тяжелой и, во всем теле чувствовалось недомогание. Требующее расслабиться  и немного   вздремнуть, невзирая на строгие пункты Святого поручения.



“Ничто не может появиться из ничего, и ничто
не может исчезнуть безследно…”
Слово Волхва Велимудра


Глава 3.

    Разбудил Алекса  какой-то посторонний звук. Сначала   он подумал, что это вернулся брат Осмер. Открыв глаза и приподняв голову, он  прислушался, глядя на входные двери, но оттуда не доносилось  никаких  признаков жизни.  Потом  огляделся, и в тревоге вскочил на ноги. 
    Сквозь толстые прутья клети от Зеркала демонов изливался свет. Некоторое время Алекс растерянно смотрел на слепящие вспышки ярко-синего цвета, сопровождаемые негромкими звуками, похожими на грозовые разряды.  Потом, нащупав в подсумке святой жезл, на негнущихся ногах, двинулся к  дверям клети.    
    Когда он отодвинул засов и шагнул внутрь, почти беззвучная гроза над Зеркалом демонов прекратилась. Световые вспышки над ним погасли  и, взамен  них  изнутри стал выдуваться круглый серый пузырь, с переливающимися черными  полосами,  величиной с человеческую голову. Вслед за пузырем, из Зеркала, судорожно дергаясь, словно их, что-то не пускало, появились  чёрные плечи и руки.
    Наконец вытянув туловище и ноги, демон с глухим стуком вывалился на камень постамента, и, перевернувшись на спину,  замер, с раскинутыми в стороны руками. 
      Приблизившись к мелованной черте магического круга, Алекс в нерешительности остановился и, оглянулся на пустую скамью смотрящих.
     Раз  посылать за его высокопреподобием, было некого, то можно было считать, что этот пункт Святого поручения был выполнен.  И теперь, надлежало ему брату Алексу переходить к следующему пункту. А не бежать сломя голову, и  не пытаться спрятаться от собственного страха, где-нибудь в углу схрона, под обломками пыточных механизмов.
     Он взглянул на святой жезл,  стиснутый в  руке и, не чувствуя  собственных ног шагнул к лежащей навзничь, переливающейся чернотой фигуре, похожей на человека невысокого роста.
    На макетах демонов исполненных писарем обители он не раз выполнял процедуру Очищения. И наизусть знал нужные для этого точки на их изображении.
     Примериваясь, Алекс обхватил обеими руками остро – конечный   жезл и от удивления замер. Черно-серый пузырь головы демона, внезапно лопнув - исчез. И, из него, будто ручьем, вылилось на камень постамента пламя густых, ярко - красных волос. Следом, истончаясь, словно испарилась и черная кожа демона, обнажив все то, что было под ней.
   Опустив жезл, он, как зачарованный, уставился на стройное тело молодой девушки, одетое в бесстыдно облегающую телесного цвета одежду, без каких либо застёжек и пуговиц. Единственным украшением, которого,  был сливающийся  с  цветом тела браслет, охватывающий запястье её обнажённой руки.
   Судя по закрытым глазам  и слабому движению груди девушка – демон находилась в бессознательном состоянии. И пока, не представляла никакой опасности.
   Алекс находился в полном смятении. Все предыдущие демоны были мужеского пола. Про женщин же, в Святом поручении ничего сказано не было. И брат Элиас ничего  про них не говорил.
   Кроме того, тело у демона было вовсе не горбатым, и хвостатым, как о том упоминалось в Святом поручении, а наоборот имело все то, что должна иметь симпатичная молодая девушка.  А узенькие ступни ног, обутые в   полупрозрачные чулки, совсем не походили на черные мохнатые копыта, могущие одним ударом раскроить череп  смотрящего брата.
   Оставалось неясным наличие рогов у этого демона, но чем больше он глядел на пламя рыжих волос на голове девушки, тем больше ему почему-то нравилась сама возможность наличия, этаких, небольших милых рожек, спрятанных под её прической.
   Он осторожно наклонился, чтобы попытаться уточнить этот факт, а заодно и рассмотреть незнакомый орнамент, выделяющийся на браслете, но в этот момент девушка неожиданно открыла глаза.
    Несколько мгновений, она словно слепая смотрела прямо перед собой,  потом   медленно поднялась, и, не обращая  никакого внимания,  на отпрянувшего от неё смотрящего, шагнула с  постамента вниз.
   Замерев на месте, Алекс с ужасом наблюдал, как та, без всяких для себя последствий перешагнула через  толстую черту магического круга, и побрела к выходу из клети, неуверенно переступая ногами. 
    Не зная, что ему предпринять в сложившейся ситуации, выставив перед собой спасительный жезл, Алекс двинулся следом за ней.      
     Достигнув выхода из клети, демон в обличии девушки  остановился, ухватившись за прутья ограждения. Алекс тоже в замер в нескольких шагах от него.  Его смятение медленно перерастало в удивление. То ли демон был не здоров, то ли здешний воздух ему не очень - то  подходил, только дышал он очень тяжело, и даже как – то, со всхлипами.
    Немного постояв и отдышавшись, демон вновь  шагнул от дверей клети. Но в этот момент, видимо, силы его стали заканчиваться.  Он сначала опустился на корточки, потом  как – то, по детски, на коленях, медленно  двинулся  дальше  к выходу из схрона.  Когда,  все более замедляя свой ход, демон почти добрался до выходных дверей старой молельни, последние силы  совершенно его оставили. Уткнувшись лицом, в прижатые к каменному полу руки, демон  замер.
   Алекс медленно двигаясь следом за ним, тоже остановился, наступив на что-то темное, прерывистой тоненькой полоской тянущееся за демоном по серому камню пола. Наклонившись, он мазнул рукой по полосе.      
   Это была кровь. Обыкновенная человеческая кровь. Красного, а не какого - нибудь там, зеленого или черного, демоновского  цвета.
    Все еще, чего – то опасаясь, он шагнул к  демону поближе и, наклонился над ним, держа жезл наготове. В этот момент тот, поднял голову и оглянулся. В его черных глазах полыхнул такой ужас, что Алекс отшатнулся.   
   Демон опустил голову, и плечи его, окутанные, словно пламенем пожара, удивительным цветом волос, неожиданно знакомо и беззвучно затряслись.
   Алекс был потрясен. Рыдающих демонов он никогда  не видел. Зато очень часто, видел плачущих женщин.  Среди которых была его матушка.  И родная сестра Агата, чем – то неуловимо схожая с этой девушкой.      
    Взглянув на свою руку с жезлом и на миг, представив себя на месте девушки, он  понял, чего она так испугалась. Отправив своё грозный  оружие обратно в подсумок, он  ненадолго призадумался. 
     Демоном она была или нет, теперь - это было неважно. Девушка была больна, а даже в Святом писании было прямо сказано  об оказании  помощи немощным и убогим, кем бы, они не были.
      Первым делом Алекс, помог девушке подняться. Закинув руку  ему на плечо и, опустив голову, она позволила проводить себя до скамьи,  не так давно оставленную братом Осмером.   
     После этого он напоил её из казенной фляги  и осторожно приподняв, осмотрел ступни ног. На  одном из странных полупрозрачных чулков, под слоем грязи и пыли, Алекс, обнаружил спекшийся сгусток крови.
    Необходима была перевязка. Поэтому, недолго думая он,   достал из стоявшего рядом шкафчика кувшин со святой водой и, кое - как стянув с пораненной ноги девушки её странный чулок, стал осторожно смывать сгусток крови с пораненной ступни.         
     Когда последнее пятно грязи и крови было удалено,  Алекс удивлённо уставился на розоватую, словно у ребёнка, кожу ступни, на которой не было никаких признаков шрамов или порезов. Тоненькая материя снятого чулка тоже выглядела совершенно неповреждённой. Даже пыль и грязь с него куда-то исчезли.
   - Демоновское наваждение! – пробормотал он, торопливо возвращая удивительный чулок обратно. Потом, подняв голову, с опаской взглянул на лицо девушки.
    Все это время она тихо сидела, с закрытыми глазами, прислонившись головой к деревянной спинке скамьи и бессильно свесив руки.
    Вернув на место кувшин с водой,  Алекс  присел на край скамьи рядом с бывшим демоном и вновь задумался.
    Чем бы сейчас не оправдывал свои действия, в любом случае получалось так, что как смотрящий, он  не выполнил ни одного из пунктов Святого поручения. А это грозило серьезными неприятностями. Вплоть до изгнания его из обители. Отчасти в этом виноват и брат Осмер. Но только отчасти. Поэтому, неизвестно, зачтется ли это судом Инквизиторов?
     Но, с другой стороны так же неизвестно, чем бы всё закончилось,  останься брат Осмер на своем месте, в тот момент, когда демон, то есть эта девушка покинула свое Зеркало?
    Алекс представил, что произошло бы с ней после Очищения, и ему стало не по себе. Как и всем смотрящим ему показывали тела очищенных демонов. Похожих, на огромные сдувшиеся рыбные пузыри, черно-серого цвета. Из которых торчали, словно переломанные во многих местах, ссохшиеся, отростки рук и ног.   
     Насколько Алекс знал, всего демонов было - семь. Этот был восьмой. И с ним, то есть с ней,  нужно было что-то решать, или что-то делать. 
    Он поднялся и, повернувшись к своей гостье - замер. К его удивлению девушка - демон сидевшая на скамье смотрящих, уже не выглядела  больной и беспомощной. Наклонившись, она приводила себя в порядок, удаляя неизвестно откуда взявшейся небольшой щеточкой прилипшие частички грязи с коленей и локтей. И когда подняла голову, то в её глазах уже не бушевали черные всполохи  страха.
   - Меня зовут Алекс – осторожно присев обратно рядом с ней, сказал он – а как твоё имя?
   При его словах девушка  замерла, видимо пытаясь вникнуть в его слова.
   - Я – Алекс, а кто ты такая? – воодушевлённый вниманием – продолжил он - что ты здесь делаешь?
   - Алексис, делаешь – с трудом выговаривая, попыталась повторить она, приятным, совсем не демоновским голосом. За этим, более уверенно, последовало ещё несколько слов, смысла которых Алекс не понял.
   Всё было ясно. Девушка его не понимала, и говорила на каком-то непонятном ему языке. Что усложняло и так непростую ситуацию в их положении.
   Некоторое время, они, молча, глядели друг на друга. Потом она опустила голову и, в её руках взамен щеточки, опять неизвестно откуда, появился гребень, и она спокойно стала приводить в порядок  свои, переливающиеся странным, красно-рыжим цветом, волосы.
    Так, как, когда – то,  это делала его родная сестра Агата. 
    Сумятица в голове Алекса прекратилась и, теперь он знал, как ему следует поступить дальше. Поднявшись со скамьи, он, шагнув к шкафу, и присев выложил перед девушкой  пару деревянных башмаков – кломпов. Потом, поколебавшись в выборе, снял с вешалки  самую короткую казенную хламиду.
     - Надевай – коротко скомандовал он.
    Терпеливо дождавшись, не очень умелого выполнения команды, Алекс прикрыл капюшоном её слишком заметные волосы.
      -  Пошли  - сказал он. И, когда девушка поднялась со скамьи смотрящих,   направился к выходу из схрона.
   Миновав небольшой стрельчатый свод коридора ведущего от незапертых  дверей молельни наружу, они остановились
   - Туда – оглядевшись, махнул рукой Алекс, в противоположную сторону, от  горящих факелов, освещающих главные ворота обители.
    - Туда – приятным эхом отозвалась его спутница.
     Через главный вход, без расспросов и дознания они не смогли бы пройти. Да и в его келье девушка не была бы в безопасности. Зато,  как и все старожилы, Алекс прекрасно знал все закоулки и тайные выходы из обители. 
     Благополучно миновав при свете луны пустующий в это время внутренний двор,  и пройдя полутёмный зал трапезной, уже в полной темноте они осторожно спустились по  лестнице, ведущей в погреба.
      В  дальнем углу, освещённом тускло горящим светильником, они остановились рядом с огромной дубовой бочкой, наполненной песком.      
    Упёршись в стену, Алекс, с трудом отодвинул бочку, в сторону, и откинул  обитый ржавым металлом люк. В этом месте находился лаз в подземный туннель, специально предусмотренный для вылазок за  пределы обители, в случае разбойного нападения на её обитателей, или хуже того - длительной осады.   
     Сняв со стены фонарь, он, наклонился, вглядываясь в тянущее прохладой и сыростью  отверстие в полу.  От прохлады, или от волнения перед неизвестностью,   его начала пробивать какая-то нервная дрожь. А для смотрящего - это было недопустимо.
     - Вперёд! – оглянувшись на свою молчаливую спутницу, сказал Алекс и, придерживаясь свободной рукой за край люка, шагнул вниз.
    Спустившись по осклизлым ступеням лестницы, они осторожно двинулись дальше по сырому камню подземного перехода.
    В этом переходе, построенном в лучшие времена, в полный рост могли бы разойтись двое, облаченных в доспехи воина.  Или выстроившись  частоколом из щитов и длинных копий не дать пройти внутрь неё ни одному  из незваных гостей.
     Обороняться, как и ожидалось - ни от кого не пришлось. Кроме паутины с её хозяевами, время от времени преграждающими им путь. А единственным серьёзным препятствием оказалась металлическая  дверь - решетка, установленная недалеко от выхода из подземного перехода.
    Прикипевшая  от ржавчины и времени,  она, в конце - концов со скрипом   поддалась. Так же, как и массивный люк, выведший их вскоре за стены обители к пустырю, бесконтрольно заросшему кустарником и редкими деревцами.
    Это место, по непонятным причинам не застроенное в лучшие для города времена, а настоящее время являлось общей свалкой мусора. Поэтому дождавшись пока девушка выберется вслед за ним, Алекс, замаскировал спасительный люк, и поспешил покинуть это место.
      При свете почти полной луны, он повёл свою спутницу, торопливо шлепающую деревянными башмаками вслед за ним, по пустынной улочке. Направляясь к своему жилищу, удачно расположенному в нескольких  дворах неподалёку.
    И весь оставшийся путь его тревожили мысли о том, как воспримет матушка его решение привести в дом постороннего, причём не простого человека.
    Но девушка, удивительным образом, сама решила эту проблему. Едва они вошли в дом, как она, быстро осмотревшись, тут же, направилась к кровати матушки.  Присев рядом с ней она взяла её за руку и, встревоженная было матушка, тут же успокоилась, видимо приняв девушку за  лекаря.
   Алекса это вполне устраивало. Объясниться, конечно, можно было и сейчас, но нужно было спешить. В любой момент в схрон мог кто – нибудь наведаться  И, не застав смотрящих на месте, поднять тревогу.
   Тихо притворив за собой дверь, придерживая от раскачивания едва горящий фонарь, он торопливо направился  через двор обратно к свалке. К замшелому от старости люку, скрытому среди кустов.



“Если хочешь иметь то, что никогда не имел,
придется делать то, что никогда не делал”.
К. Шанель


Глава 4.

    Городской рынок, несмотря на значительное сокращение своих посетителей, уехавших из города из-за слухов о страшной неизлечимой болезни, наступающей откуда-то с востока, и, невзирая на запреты городских властей,  тем не менее, продолжал свою деятельность.       
    Медленно прогулявшись до конца, раскалённого солнцем безлюдного торгового ряда Алекс остановился у  одетого в тряпьё нищего, казалось дремавшего в тенёчке у забора. Бросив тому несколько мелких медных монет,  он отправился обратно к большому торговому ларьку, над которым флюгером висело искусное изображение  животного, на рогах которого, красовались скрученные в пучок  колосья пшеницы.
     На первый взгляд этот ларёк, как и многие другие вокруг, выглядел запертым. Но стоило только постучать в прикрытые створки ставен любого из них, как те тут же резво поднимались, предоставляя редкому покупателю всё то, что за ними находилось. Отличием же, от прежнего времени являлись металлические решетки, установленные внутри. Служившие защитой, больше от мародёров, чем  от больных хворью покупателей.
     Выполнив обещанное матушке пополнение запасов, заметно отяготивших его заплечный холщовый мешок, Алекс некоторое время постоял, припоминая, где видел вывеску  с изображение женской одежды.
     Когда разговор с угодливым хозяином ларька был закончен и Алекс стал отсчитывать тому необходимое количество монет, то совсем некстати он вспомнил об их с матушкой долге господину Соломону. 
    Без сожаления,  но с кольнувшей его тревогой, Алекс подумал, что денег тому, после сделанных, и ещё предстоящих расходов, наверняка не хватит. И придётся необходимую сумму где-то одолжить. 
    С этими не совсем приятными мыслями, уложив купленные им, почти новые, кожаные туфли на ремешках, и длинное полотняное платье в разбухший от содержимого мешок, Алекс направился  к следующему ларьку.
     Здесь, из - под поднятой ставни, отгоняя пришлых злых духов, свисали   гроздья свежего чеснока и лука. На стенах были развешаны высохшие банные веники, метёлки и пучки трав. А на пыльной полке под ними стояли  в небольших глиняных бочоночках и ёмкостях целебные растирки  и напитки. Изгоняющие,  из тел страждущих, любых демонов и духов, поселившихся в них. А по особому желанию и рецепту могущие всё это сделать и наоборот.
   - Что нужно молодому человеку? Зелье приворотное, отворотное,  или для избавления от недуга – раздался из затемненного угла тесного помещения приятный женский голос. И сейчас же в противовес  этому голосу перед Алексом предстало существо неопределённого возраста с седыми взлохмаченными волосами, одетое в невообразимый цветастый балахон.
     Шею существа скрывали несколько слоёв из ниток ожерелий. На которых, кроме бусин и сверкающих металлических пластин, висели высушенные части тела каких-то мелких животных. В первый раз это производило впечатление, но Алекс здесь бывал уже не раз.  И тогда, когда пытался снять жар у отца от полученной им раны. И позднее - пытаясь помочь сестре в её сердечных муках. И, наконец, тогда, когда заболела неизвестной хворью его матушка.
    - Ты знаешь, зачем я пришел – буркнул Алекс, стараясь не  смотреть  на  крашенное  чем - то  белым  и похожее на
маску лицо знахарки, известной ему по имени Эмма..
     - Знать, то я знаю, но задаром ничего не даю?
     -  Могла бы и даром – не первый раз прихожу!
     - Настой недешев. Чтобы его приготовить, нужно сначала собрать нужные травы - под перезвон металлических бляшек утонувших в разноцветном тряпье у неё на груди, начала скороговоркой перечислять рецепт приготовленной настойки Эмма  - а когда всё будет готово, при полной луне растереть корень мандрагоры, семена плюща, латука и белены. После этого разбавить всё это соком  горной ежевики…
      - Ладно, ладно – прервал её Алекс, поддёрнув полу туники и снимая с пояса  похудевший после предыдущих покупок потёртый мешочек.
    - Что-то не очень помогает матушке твоё зелье – проворчал он, отсчитывая  необходимую сумму из мелких монет.
     -  Лечение новое, потому длительное! Зависящее не только от трав, но и от  нужного созвездия на небесном своде,  и от необходимой фазы Луны – вновь затараторила знахарка, поблёскивая из под выцветших ресниц удивительно молодыми глазами.
    - Меня фаза Луны не волнует!  – вновь прервал её Алекс – так же как и небесные светила, а интересует здоровье матушки. Может быть, у тебя какая-нибудь другая настойка есть, раз эта не помогает?
   - Какие вы молодые – нетерпеливые! Всё вам сразу подавай! Даже для излечения простудной хвори нужно время! А у тебя всего  несколько дней, то, прошло. Сказано же, что лечение новое, потому длительное!
     Знахарка, взмахнув разноцветьем рукава, ловко смела выложенные Алексом монеты. Потом со стуком поставила  перед ним  небольшую глиняную бутылочку, запертую пробкой. И, едва он успел забрать свою целебную покупку, как потемневшая от времени, деревянная ставня  перед его лицом, со стуком захлопнулась.
       Тень от гномона солнечных часов, установленных в центре рынка, приближалась ко времени обеденной трапезы. Представив прохладный зал трапезной в обители, Алекс сглотнул тугую слюну в горле.  Оглянувшись на давешнего нищего старца, бредущего к выходу с рынка, он направился следом за ним.      
    Выйдя за стрельчатую арку каменных ворот рынка Алекс, направился к безлюдному зданию городской ратуши. Несмотря на то, что день приближался к обедне,  массивные входные двери оплота городской власти были  заперты изнутри.
   Безрезультатно подёргав бронзовое дверное кольцо, Алекс привычно направился в обход каменного строения к неприметной арке с невысокой незапертой  дверкой внутри.   
   Поднявшись по винтовой лестнице, освещаемой редкими узкими бойницами  и, миновав ещё одну дверь, он попал в  полутёмное помещение, уставленное длинными стела-жами. На его запыленных деревянных полках, чередуясь со столбиками книг и рукописей, стояли в бесконечном количестве такие же запыленные коробки, наполненные папками с документами и свитками папирусов.
    Это было хозяйство городского архивариуса, хозяин которого обнаружился, как и ожидалось в отдельной  комнатке. Служившей ему, как городской  приёмной для граждан, так  и собственными покоями.
   - Кого черти несут в обеденное время? – даже не взглянув на вошедшего, удивительно громким голосом бесстрашно встретил Алекса тщедушный телом седобородый старик,  усердно скрипящий пером по разложенному на столе листу папируса. В комнате было прохладно, поэтому одет он был в тёплую душегрейку, а на голове у него бала нахлобучена пёстрого цвета вязанная шапочка.
   - Двери надо запирать, сэр! А то кто угодно к вам может наведаться!   
- А, а, а! Господин монах пожаловал! Ну и кто кроме вас может зайти в это богом и людьми забытое учреждение? – на миг, отвлёкшись от своего занятия, поинтересовался старик.
    -  Например, дух моего отца, сэр – который может потребовать отчет за грехи и злодеяния, совершенные вами во время ваших походов!
    - Того и другого у меня не так много! Могу хоть сейчас покаяться перед твоей монашеской душой.
    -  Я ещё не принял сана, сэр! Хотя и ношу эту поношенную сутану, подаренную мне моим первым наставником. Поэтому вам придется помучиться ещё некоторое время – сказал Алекс, с тайной радостью глядя на хорошо знакомого ему человека, которого звали христианским именем Григорий. Который был другом его отца, и к имени которого тот приучил Алекса добавлять непонятное ему слово - сэр.
    Двух этих совершенно разных по статусу и занятиям людей судьба свела во время их совместного похода за освобождение Святого гроба в Святом городе. 
     Произошло это в окрестностях  осаждаемой ими турецкой крепости, когда на их позиции,  ночью, неожиданно напал отряд конных турков. И совсем плохо бы пришлось личному секретарю сэра Магистра, если бы рядом не оказался искусный молодой воин по имени Герард.
    Таких нападений было множество. К тому же жаркий климат Востока и местные болезни были непривычны для пришлых завоевателей. Им тяжело было здесь жить и сражаться в своих доспехах. Но, конец, их бесславному походу, всё же, поставили сельджуки местного султана, пришедшие на помощь осаждённым туркам.
   Обо всём этом Алекс узнал не только со слов отца, но больше - от самого сэра Григория. Летописца и писаря этого похода. А после того как, искалеченного кривой турецкой саблей отец привез его, долечиваться в свою родную деревню, с тех пор, они были неразлучны. Вплоть до того времени, когда  гонимые неизвестной хворью они переселились в этот город.  Где отец вскоре погиб, не желая подчиниться местному разбойному картелю.
   - И не принимай! К чертям этот сан! Сыну воина не пристало носить рясу! - прекратив, наконец, писать, и обернувшись к Алексу изможденным лицом, посоветовал ему сэр Григорий.
   - Кто же тогда пойдёт в ваш очередной поход за веру? – поинтересовался Алекс, присаживаясь рядом со стариком на широкую скамью, застеленную тёплым одеялом и служившей её хозяину ночным ложем.
    - А тебе ведомо, сколько погибло пешего и конного войска во время последнего из них?
     - Наверное, много, если, по  словам отца, он был неудачным!
    - Тридцать тысяч крестов осталось в земле обетованной, которую мы так и не смогли вернуть – помаргивая подслеповатыми глазами, грустно сообщил старик – а сколько наших рыцарей и молодых – неофитов из  предыдущих компаний не вернулось на родину! Тебе тоже не ведомо?
    - Нет! Конечно!
    - А зря! Поэтому я и советую тебе не принимать сана!
    - А чего плохого в том, чтобы отдать жизнь за веру! – удивился Алекс, глядя на помрачневшее лицо своего ученого собеседника
    - Пусть дураки погибают на этих войнах, на которых побеждают только толстосумы. Ещё более богатеющие в сие время.
    - Ваши слова похожи на ересь, сэр! Как бы братьям инквизиторам не стало об этом известно!
    - Было бы хорошо, если бы это было только ересью! Не страдали бы тогда молодые девушки, оставленные их мужьями. Печальная судьба не уводила бы их детей по церковным приютам, а их самих после этого - в монастыри. И за всё время святых походов  не уменьшилась бы тогда,  численность населения страны почти вдвое!
    - А кто её подсчитывал! Может в том вина болезней, приходящих в город.
    - То - правда – согласился старик, качнув седой головой - их тоже было множество, но, правда и в том, что  всё в природе взаимосвязано. И если бы наша вера была основана не на церковных талмудах, а на книгах знаменитых лекарей и философов,  то не пришлось бы нам тогда от любой хвори забиваться в бездействии по спасительным щелям, яко презренным тараканам.
    -  Как-то у вас всё безнадёжно, сэр! – буркнул Алекс – а я надеялся, что вы мне поможете.
   -  От сострадания за родную землю,  сия безнадёжность! Я по мере сил своих и знаний пишу трактат о последствиях походов в Святую Землю и выводы не утешительные. Потому, что наблюдается немереное усиление власти и значения пап, как главных их зачинщиков, что наглядно видно даже в устройстве нашего города. Где преобладает монашество. Но это лишь неполный ответ  на твоё замечание! Так что случилось? – прервал, наконец, свой монолог сэр Григорий.
   - Матушка заболела!
   - Как, давно?
   - Третий день огнём горит!
    -Так! Есть у меня рецепт, полученный недавно от одного странствующего пилигрима. Это должно приостановить болезнь, а там как бог даст! – подумав, сказал,  тяжело поднимаясь с обитого тканью кресла, старик.
   - Вы же не сторонник веры? –  когда тот, шаркая покалеченной ногой, проходил мимо, бросил ему вслед  Алекс.
   - Все мы под богом ходим! – вскоре вернувшись из соседнего помещения – словно беседа и не прерывалась, ответствовал сэр Григорий, вручая Алексу клочок помятого пергамента.
   -  Что мне с этим делать? – поинтересовался он, пытаясь хоть что-то понять в быстрых ромейских строках с буквами и цифрами.
    - Это халдейский рецепт понятный любому аптекариусу. Там написано, что нужно взять тыквенную шелуху, и размешать её в двух мерах оливкового масла и уксуса, а потом - усевшись обратно в своё кресло,  старик, неожиданно умолк,  глядя снизу вверх на стоявшего перед ним Алекса.
   - В чём дело молодой человек! Что вас так развеселило?
   - Извините, сэр! Вы мне напомнили одну знахарку на нашем рынке – улыбаясь, сообщил причину своего веселья Алекс, пряча пергамент в складках одежды на груди.
   - Вот и отправляйся к ней! Она всё сделает как надо. Потом зайдешь ко мне! Если соизволишь! - почему-то сердитым голосом скомандовал старый писарь.
    - Так я, пойду? – в нерешительности постояв, сказал Алекс он, с каким-то сыновним чувством глядя на склонившуюся над столом тщедушную фигуру сэра Григория.
    Он чувствовал себя виноватым перед этим, почти родным ему человеком. Живущим в полном одиночестве в этой комнатушке. Куда даже он, Алекс, в последнее время  захаживал не слишком часто.
     - Иди, иди! – не глядя на него, ответствовал тот - а то опоздаешь на свою монашескую обедню.
    В последний раз, бросив взгляд на вновь взявшегося за отточенное перо сэра Григория,  Алекс тихо покинул  комнату.
   - Что-то не понравилось старику! Может быть  сравнение его, ученого мужа, с какой-то там, знахаркой – думал он, спускаясь вниз по винтовой лестнице - а может быть это была какая-то невысказанная обида или причуда старого одинокого человека.
    Покинув здание ратуши, Алекс остановился, глядя на безлюдную арку рынка и, такую же пустынную центральную улицу, разделяющую город надвое.      
  Словно подвешенное над ним Солнце было в зените и в безоблачном небе ничего не предохраняло Алекса от его  палящих лучей. Поэтому, прежде чем отправиться с покупками домой, он решил предварительно отведать какого-нибудь прохладительного напитка.
   Обойдя ратушу с лениво каркающими под его кровлей невидимыми воронами, Алекс свернул на узенькую городскую улочку.
    В самом её начале, приткнувшись к торговым рядам рынка с обратной стороны, располагалось ещё одно торговое заведение с названием “У Адама”. В нём, в отличие от рыночных не было железных решеток, и его  двери, невзирая на погоду и хворь всегда были открыты  для всех желающих. 
     Шагнув через порог, Алекс некоторое время постоял, привыкая к свету светильников, и внимательно оглядывая  помещение внутри.
    За стойкой бара, облачённый, в чудовищного размера замызганную хламиду, восседал сам господин Адам. Казалось, что он дремал, прикрыв веки в толстых мешках щёк, но это могло обмануть только новичков, впервые посетивших его заведение.
     Слева и справа от стойки стояли  пустующие грубо сколоченные из толстых досок столы со скамьями. Рядом со стойкой, по левую сторону от Алекса, в окружении пивных бокалов сидели  незнакомые ему монахи в чёрных сутанах.
     Устроившись поближе к братьям, Алекс взглянул на бармена. Тот,  приоткрыв глаза, живо повернул голову в хозяйский угол, и оттуда, тотчас же, выпорхнула молоденькая девица в опрятном платьице с фартуком.
     В этом заведении Алекс бывал часто. И вместе с братьями во время еженедельных маршрутов по охране городских улочек. И,  в одиночку, когда у него имелось несколько свободных монет. Поэтому девушка, только взглянув на него, уже через минуту выставила перед  новым посетителем глиняный бокал с пивом и солёные хлебцы.
    Подняв бокал, Алекс  с удовольствием сделал несколько глотков прохладной золотистой жидкости, украшенной шапкой белой пены. И в это время со стороны двери послышался шум и топот чьих-то ног.
   Оглянувшись, он увидел троих, богато одетых гражданских,  обосновавшихся за соседним столом.
     -  Юлиану не видела? – поинтересовался он у девицы, когда та возвращалась после выполнения заказа от них.
     - Занята она! – коротко ответила та, проходя мимо.
     - Занята, так занята! – сказал ей в спину Алекс. Хотя говорили они не громко, но за соседним столом их всё же услышали.
- И здесь, богоугодники! – проворчал один из гражданских, плотного сложения господин, глядя неприязненным взглядом на Алекса – понаехали, понавезли  с  собой всякие  болезни.  А теперь  ещё и, шас-
тают,  где  ни - попадя.  Нормальному  человеку  податься
некуда. Того и гляди подхватишь какую-нибудь заразу!
    Алексу не нужны были неприятности, поэтому он отвернулся от ворчливого соседа и с удовольствием сделал ещё несколько глотков из своего бокала, не забыв при этом про аппетитные хлебцы.
     -  Эй ты! – явно нарываясь на скандал, повысил голос неугомонный сосед – это тебя касается. Ты чего здесь делаешь? Разве монахам разрешены хмельные напитки?
     - Я ещё не принял сана, а послушнику всё дозволено. Как и любому гражданскому. В том числе вино и женщины! - повернув голову, спокойно парировал Алекс.
     -  Женщины? – хохотнув, отреагировал на его слова разодетый как франт худосочный сосед помоложе возрастом – я думал, что у вас под рясой ничего мужского нет!
     - А я думаю, тебе не понравится то, что у меня имеется под рясой! – добродушно ответил второму соседу Алекс.
  -  Мало того, что теперь куда не пойдёшь, того и гляди нарвешься на какого-нибудь боголюба, так они ещё и угрожают тебе – нисколько не убавляя свой пыл, пробурчал   тот, что начал разговор.
    -  Так пойди и разберись, что у него там имеется  – посоветовал до сих пор молчавший неопределённого возраста крупный мужчина в пышном камзоле с жабо.
    - А почему бы, действительно, не уменьшить числен-ность города ещё на одного чернорясника, а то, что-то житья от них не стало  – сказал первый, поднимаясь со своего места и угрожающе положив руку на рукоять длинной шпаги, висящей у него на поясе.
    - Вот попал! – подумал Алекс, отводя  голову и торопливо делая очередной  глоток – и зачем я сегодня облачился в монашеское одеяние! Пусть бы лежало до посвящения. Пожалуй - допить не дадут. И без боя уйти не дадут! Ища поддержки, он взглянул в сторону хозяина заведения. Но тот бесформенной горой,  казалось безучастно, дремал за своей стойкой, не обращая никакого внимания на задиристых посетителей.
    Зато слева от него четыре бородатых фигуры в чёрных рясах, до сих пор молча сидевшие за своим столом,  дружно  поднялись со своих скамей.   И к  удивлению Алекса, так же молча направились не к выходу, а к столику соседей.
    Четыре боевых арбалета  появившихся в их руках из заплечных мешков оказались весомым аргументом в пользу Алекса. Поэтому через несколько минут безмолвного противостояния, конфликт с гражданскими был исчерпан.
   С  обнаженными клинками в руках, и недовольными лицами, пришедшие стали отступать обратно к входной двери. На них в два ряда с арбалетами наготове угрюмо наступали четыре фигуры, облачённые в рясы.
    - Спасибо братья! – глядя, им вслед  – взволнованно сказал Алекс.
    - Во имя господа! – обернув обнаженную рыжебородую голову, ответил последний из них, перед тем как скрыться за дверью. Что-то было не так в этих братьях. Слишком уж они были не похожи на всех тех, кого Алекс знал по обители. И по боевой выучке и по вооружению.
    О последнем говорило  их грозное оружие, и торчащие под одеждой эфесы клинков, которые Алекс успел рассмотреть, когда те проходили мимо. Да и мощное облачение наводило на мысль о том, что под рясой у них было кое-что посущественнее нательных рубах. К примеру, металлические панцири или кольчуги!
    - Твои друзья? – прервал его размышления чей-то  писклявый голос рядом с ним.
     -  Да   -   помедлив, ответил он, даже не повернув  головы. Потому, что знал, что в противовес собственным  размерам, такой голос может принадлежать здесь, только самому господину Адаму.



“Разумный стремится не за тем, что приятно,
а за тем, что избавляет от неприятностей”.
Аристотель.


Глава 5.

    Придерживая под задубевшим от влаги полотном плаща  рукоять короткого ромовского меча, оставшегося после отца, Алекс неторопливо шел по уложенной камнем дороге.         
    Ночью прошел сильный дождь. Поэтому, поношенные сандалии, хлюпая водой сквозь разбитые подошвы, холодили ноги. В очередной раз, напоминая  ему о срочном ремонте, или еще лучше – о замене  сандалий  на  кожаные сапоги, желательно на толстой свиной подошве.
   Впереди, в шагах десяти от  Алекса, кутаясь в матушкину яригу,  и глухо постукивая  каблучками туфель, шла Агата.
     На самом деле девушку звали не Агата. Агатой звали его сестру. В неудавшихся родах покинувшую этот мир в соседнем аббатстве. О чем совершенно случайно он узнал от переселенцев прошедших через их городок год тому назад.
      У неё было своё имя. Очень длинное, состоящее сразу, из трёх певучих слов. О чём они с матушкой узнали позднее. Но в тот вечер, когда, он привёл девушку в их жилище, она еще не умела говорить. И только неумело, но старательно повторяла вслед за ними слова.
    Своим присутствием   девушка живо напомнила им об их потере. Поэтому, они с матушкой особо не задумываясь, тут же стали называть её просто Агатой. Тем более, что сама гостья совсем не препятствовала тому.
    Чуть поотстав, от Алекса, заметая  лужи  полами длинной поношенной рясы, ковылял странный уродец, преклонного возраста. В последнее время несколько раз, попадавшийся ему на глаза.
    У старца, по всей видимости, было перебито левое плечо, и потому его покалеченная и неподвижная левая рука всегда была укрыта под одеждой.  Зато у него был довольно громкий, хорошо поставленный голос. И к тому же обширные познания о Святом писании. Этим он, наверное, и зарабатывал себе на пропитание с первых же дней появления в их городе.
    Вот и на этот раз, глядя через скошенное  плечо выцветшими от старости глазами на Алекса,  он в который раз рассказывал известную всем историю: 
   -  И однажды там разверзлась земля, а посреди поля, в один миг, появилась огромная святящаяся скала:
   - И стала эта скала трескаться и осыпаться, устилая землю светящимися каменьями и серым пеплом. Когда же обуяла жадность местных жителей, и стали они собирать эти каменья, то охватила их селения неизвестная  хворь:
     - А как только, эта хворь, дошла до каждого жилища в этих селениях, то в той скале, открылись адские врата и, оттуда, стали появляться демоны в человеческом обличии:
      - И если бы не братья из Святой обители, принудившие   всех пойманных демонов к Очищению …   
    Уродец постепенно отставал, и вскоре, его рассказ, превратился в еле различимое бормотание,  из которого стало  трудно что-либо понять.   
    У Алекса было сильное подозрение на то,  что тот,  вовсе, не из любопытства, тащится за ними, испытывая телесные страдания. Но ему было жаль калеку, поэтому  он и мирился с его присутствием и болтовнёй.
   Улица, по которой они шли, примерно по кругу опоясывала их городок. На ней когда-то жили ремесленники и мастеровые.  Слева и справа прихотливой линией тянулась бесконечная ограда, сложенная из сырого глиняного кирпича, и кое – где, крашеная известью. За оградой виднелись крытые соломой крыши жилищ и пристроек. А заколоченные проёмы окон и дверей, и редкие струйки дыма от горящих очагов и мастерских, больше всего напоминали о трагедии постигшей городок.
     Многие из её жителей уехали, но остались, те которым не было куда ехать, или те, которым не на чем вывезти свое скудное добро. Или же те, кого в спешке оставили - тяжело больных, или совсем немощных. Пугающих редких прохожих жалобными криками о помощи и стонами из брошенных жилишь. Остались ещё и те, что наводили страх на всех оставшихся безжалостными ночными грабежами и убийствами. И даже каннибализмом.   
    Кто - то из братьев, как на духу клялся, что лично, своими глазами  видел обглоданные человеческие кости. Алекс это тоже видел, но оставшиеся без хозяев, и расплодившиеся своры собак и крыс, ставили под сомнения голословные утверждения братьев.
   Когда улочка слилась с такой же пустынной центральной дорогой, Агата остановилась, поджидая Алекса.
   - Туда  - сказала она, махнув рукой по направлению,  к ратуши, расположенной в центре городка. Алекс молча кивнул головой,  и они снова неторопливо зашагали по мокрому камню дороги.
     За неделю проживания в их доме Агата совершенно выздоровела. И даже научилась кое - как говорить. Но не только это стало событием в их с матушкой, ничем не примечательной жизни.  Главное было в том, что после её посиделок у лежанки матушки, та вдруг, чудесным образом и сама излечилась от своей хвори.  Алекс не верил своим глазам, когда  на третий день, у матушки прекратилась лихорадка и, забыв про свой костыль, она занялась заброшенными домашними делами.   
     Он был уверен, что всему произошедшему с матушкой он был обязан своей молчаливой и таинственной гостье, к которой, все больше привязывался, как к родной сестре. И когда прошлым вечером он узнал от матушки о том, что она в его отсутствие уходит куда-то из дома, то, тут же решил  в свободное от работ в обители время подстраховать Агату. А заодно и прознать о цели, её, рискованных исчезновений. 
     Свернув на очередную улочку, Агата вскоре вновь остановилась и, стала осматриваться вокруг себя, то и дело для чего-то поглядывая на обнаженную  кисть своей руки. 
   На этой улице жили не только мастеровые. Двор, у которого она стояла, принадлежал какой- то богатой семье. За высокой оградой  среди деревьев  возвышался дом с обширными пристройками,    крытыми черепицей. И лишь закрытые ставни стрельчатых окон и заколоченные створки дверей напоминали, что все жилое внутри безлюдно.
    Остановившись рядом с девушкой, Алекс настороженно огляделся. Богатому дому, расположенному напротив, повезло меньше. Из проёмов его окон, тревожа взгляд, тянулись вверх черные  языки сажи  оставшиеся после пожара.   А  разбитые створки входных ворот явно говорили о недавнем варварском грабеже. 
   - Там! –  так же коротко сказала  Агата,  указывая рукой на темный проём открытой двери. Алекс удивленно уставился на её обнаженную руку. Обычно сливающийся с цветом тела браслет на  запястье Агаты как будто  светился от горящего на нем орнамента.
    Проследив за его взглядом, девушка тут же закрыла рукавом яриги браслет и, шагнула к  распахнутым  створкам ворот. Оглянувшись на стоявшую в отдалении фигуру увечного старца, похожую, на знак вопроса, Алекс направился вслед за ней.
    Войдя во внутренний двор, Агата уверенно направилась к двери хозяйской пристройке, сбитое крепление замка которой, печально напомнило о незваном вторжении внутрь.
     Возможно, то, что почти неделю, девушка  искала на улочках города, обнаружилось неподалёку от входа в помещение  пристройки. 
     Это был большой, деревянный ящик,  лежащий среди отслужившей своё, пыльной домашней рухляди.
    Под светом узких окон, расположенных под кровлей хозяйского помещения, действуя коротким  лезвием меча, Алекс отодрал приколоченные медными гвоздями  грубо обтесанные бруски дерева. И, откинув парусину, прикрывающую содержимое ящика - отшатнулся.
    Внутри, блестя отраженным светом окон, лежало Зеркало демонов. Только это, в отличие от обительского, было идеально целым. Без каких либо трещин и сколов.
   Стоявшая, рядом, Агата, взволнованно повернулась  к нему. Алекс взглянул на её лицо и удивился. Он впервые видел её радостную улыбку.         
    - Иди туда! – через мгновение, становясь серьезной, сказала она, и, дотронувшись до плеча,  мягко подтолкнула его к выходу из пристройки. Недоумённо оглядываясь на идущую следом  за ним девушку, он вышел наружу и, остановился, с удивлением глядя,  как за ним,  со скрипом, закрывается массивная деревянная дверь.
   Происходило что-то такое, чего Алекс не понимал. И это его тревожило. Но тревога шла не только изнутри, но откуда-то и снаружи. А своим чувствам он доверял.
    Прислонившись к стене пристройки рядом с прикрытой дверью, Алекс, некоторое время чутко прислушивался и, приглядывался ко всему окружающему.
     Внутренний двор покинутого дома, в который они вошли без приглашения, мог принадлежать только богатой семье. Вокруг радовали взгляд ровные посадки оливковых и фруктовых деревьев. Уже не балующих своих  хозяев плодами, но ещё сохранивших свою листву.  В центре двора блистал изразцовой плиткой  заполненный до краев бассейн с плавающими на поверхности воды листьями. В глубине двора  примыкали к хозяйскому дому украшенные деревянным орнаментом пустые конюшни и хлев. И лишь обгорелые окна второго этажа и разбитые входные ворота портили общее приятное впечатление.
    Вокруг ничего не происходило. Даже надоедливого уродца нигде не было видно. Изнутри пристройки тоже не доносилось никаких звуков. В конце концов, Алекс не выдержал и, приоткрыв дверь, заглянул внутрь помещения. Потом, распахнув дверь пошире, бросился внутрь. Быстро обследовав помещение, он вернулся к ящику с Зеркалом демонов. Девушки  нигде не было. Лишь, аккуратно сложенная матушкина ярига, лежала на отодранных брусках от ящика. А рядом стояли башмачки Агаты.
      В растерянности, вглядываясь в непостижимую черноту Зеркала, Алекс не сразу заметил упавшую на него чью-то тень. Повернув голову к залитой солнцем входной  двери, он увидел молодого парня, облачённого в просторную до пят  капу с капюшоном. На плече у парня небрежно лежало древко  какого-то оружия.
    - Грешный! Что ты здесь делаешь? –  весело поинте-ресовался тот издалека звонким молодым голосом.
    - Гуляю! – подумав, в тон ему ответил Алекс.
   -  Гуляют на улице, а не в чужом дворе!
   -  Где хочу, там и гуляю! Дом то - брошенный!
     -  И то верно! – согласился парень – девка,  где?
     -  А тебе, какое до неё дело?
     - Раз спрашиваю – значит, есть дело! Не задавай лишних вопросов!
       -  Тогда и ты, ни о чём не спрашивай! И иди своей дорогой!
       -  Девку отдашь – тогда пойду!
       -  И не подумаю! – сказал Алекс, на всякий случай, предъявив вооруженному сопернику,  рукоять своего меча, скрытого под одеждой.
        - Зря ты артачишься! Я своего, всё равно добьюсь –  уверенным голосом сообщил парень – а ты пожалеешь, грешный!    
    Неизвестное деревянное древко, лежавшее на  плече у парня, оказалось ручкой  боевого топора. Умело, крутанув в руке своим оружием, он шагнул к Алексу.
     Противник был выше ростом и сильнее. Поэтому       очень скоро от  неудачно отбитого мечом замаха топора у Алекса болью полыхнуло  правое плечо.
    На первый раз ему повезло. Отцовская кольчужная жилетка приняла основной удар на себя, но всё равно правая рука быстро немела и плохо слушалась. И следующее нападение наседающего противника, ему пришлось отражать уже левой рукой. Когда отбитое лезвие топора снова ушло вниз, он, удачно сделав разворот вправо, тут же нанёс быстрый колющий удар  в бок нападающему.
     Опустив топор, парень, с каким-то детским удивлением стал рассматривать кровавое пятно, расползающееся у него по одежде.
     Перехватив свой меч двумя руками, Алекс огляделся. Агаты по - прежнему нигде не было видно. И хотя это облегчало его положение, но всё равно дело было плохо. Хотя его соперник и был ранен, но по – прежнему, представлял для него угрозу. И к тому же, откуда-то слева, выступила ещё одна, вооруженная топором фигура.
    Он сделал несколько шагов в сторону от противников, готовясь отразить сразу две угрозы, и лишь краем глаза заметил, метнувшуюся к нему справа, ещё одну тень.
     На этот раз, удар пришелся по незащищенной голове, и его  бросило на землю. Ослепленный болью и кровью, заливающей глаза, Алекс стоял на коленях и шарил вокруг себя, пытаясь найти выпавший из рук меч. И в это время,  в добавление ко всему, по его ушам словно ударил какой-то неприятный режущий звук
   Этот звук, с каждым мгновением усиливаясь, казалось,  проникал, в каждую клеточку тела Алекса. Вызывая не испытываемую им ни разу в жизни, волну, неконтролируемого дикого страха и  ужаса. Отзываю-щейся болью в каждой мышце тела,  и принуждающей как можно быстрее покинуть это место.
    Позабыв про меч, он,  некоторое время ещё куда-то полз, пытаясь обойти какое-то багрово – чёрное препятствие появившееся перед ним. Пока  силы окончательно не оставили его.
    А в угасающем сознании осталось лишь видение бесконечной вереницы каких-то огромных тёмных фигур, появляющихся неизвестно откуда и исчезающих друг за другом в ослепительно ярком проёме двери пристройки.




“Важно не то, кем тебя считают,
а что ты есть на самом деле”.
 Публий.


Глава 6.

 -    И  вот,  когда последний из этих баронов, продав свой замок меценату Варину, бежал от наступающей хвори за границу, а сам меценат после долгой  болезни, ушел в мир иной, то его замок был завещан общине местных монахов - рассказывала матушка, помешивая в чугунке готовящийся обед – а когда, монахи заселившись, привели все  помещения к богоугодному виду, то после этого пригласили из Святой обители его преосвященство. Который,  освятив новую обитель, и прозвал в её в честь усопшего  - обителью Святого Варина.
   Агата, сидевшая на корточках рядом с ней, внимательно слушала, отвлекаясь иногда лишь на то, чтобы подбросить в пылающий очаг очередную порцию сушняка.
     С удовольствием, поглядывая на готовящих еду женщин, Алекс терпеливо водил по поверхности точильного камня лезвие меча, устраняя последствия вчерашнего боя. Тот, выплясывая замысловатую восьмерку, и выбрасывая редкие снопы искр, нестерпимо скрежетал на своей оси, давно требуя смазки.   
    Весь  вчерашний день, как сама прогулка, так и её последствия, так и остались  для Алекса таинственными и непонятными.
    Когда он очнулся, Агата, как ни  в чём не бывало, сидела  рядом с ним, устроив его голову у себя на коленях и с тревогой глядя на него сверху вниз. А рядом никого не было. Ни напавших на него молодцов, и не пригрезившихся  ему, тёмных фигур. Кроме того,  исчез и  тяжеленный ящик с его страшным содержимым.
    За время возвращения домой Алекс попытался расспросить девушку обо всём произошедшем, но пульсирующий от боли сгусток крови на голове не слишком способствовал подбору слов и жестов. Которые Агата, просто могла не понять. Возможно, потому и отреагировала, лишь, виноватой улыбкой и лёгким поглаживанием его больного плеча.
     Поэтому обо всём, что произошло с ним, и с его соперниками на самом деле, он мог только догадываться, но был твёрдо уверен, что всё это странным образом связано с  обнаруженным ими, ещё одним Зеркалом демонов. 
    Увлеченный своими размышлениями и процессом заточки Алекс не сразу услышал настойчивый стук, доносящийся сквозь глинобитную ограду двора. Под затихающий скрежет станка он поднялся со скамьи   и всё ещё, плохо слушающейся рукой, вернул  меч в ножны.
     Взглянув на замеревших у горящего очага женщин, Алекс вспомнил слова матери про городских стражников, могущих лишить их жилища. За которое, они задолжали  господину Соломону, уже за несколько месяцев. С этими тревожными мыслями он направился к двери, ведущей со двора на городскую улочку 
      - Кто там? – не доходя нескольких шагов до запертой изнутри воротины  - спросил Алекс.
     - Открой брат Алекс! Это я – брат Элиас – раздался знакомый гнусавый голос с другой стороны ограды.
     - Что нужно брату Элиасу от смиренного послушника в выходной день -  с облегчением поинтересовался Алекс, не трогаясь с места  и,  прикидывая в уме, по какой причине мог явиться в их дом,  его начальственный брат. 
    Он не мог припомнить, чтобы раньше, хоть кто-то,  интересовался их убогим двором. Кроме местного воровского картеля. С которым,   после того, как их двор, забросали горящими поленьями, ему пришлось заключить договор о неприкосновенности. Лишающий их, в каждом квартале года определённой части доходов.
     Но тут он вспомнил про свою гостью, и его сердце опять сжалось от нехороших предчувствий.
   - У брата Элиаса есть несколько вопросов к брату Алексу.
    - Брат Элиас пришел один?
    - Со мной брат Тог. Именем Святого Варина открывай, чего медлишь!
    - Сейчас – сказал Алекс, отводя  дубовый засов и, освобождая проход незваным гостям. Поскольку среди них не было братьев инквизиторов, то это, уже, было хорошо.
    Но он ошибся. Следом за названными братьями, в воротах появились, двое незнакомых ему упитанных молодцов. Облаченных в такие же, просторные, чёрные рясы, которые он видел не так давно в трактире ”У Адама”.
    Перекрыв выход на улицу, они застыли по обе стороны ворот, угрожающе выставив перед собой, выступающие из древка арбалетов металлические наконечники толстых стрел.
     Всё было ясно. Незваные гости пришли с вопросами не к нему, а, скорее всего - к Агате! Или за ней! Осталось только узнать, кто её  выследил? И кому подчиняются эти молодые воины, вооруженные дорогим боевым оружием?   
    Благоразумно отойдя в сторону,  Алекс уступил дорогу   своему начальственному брату и следующему за ним писарю обители.
      Не доходя до очага с готовящимся обедом, брат Элиас остановился.
    Осмотрев  двор, с затихшим в сарае куриным семейством, и стоявших в молчании женщин, он сделал приглашающее движение рукой брату Тогу. Тот, тут же, проворно придвинулся поближе, и, достав из сумы  свернутый пергамент, замер, преданно глядя на брата Элиаса.      
  - Известно нам стало, что в твоем жилище поселилась  девица! - сказал брат Элиас, обратив свой взор, на  Алекса.
   - Да, такая дева у нас живет.
   - Не больна ли она, какой – нибудь болезнью?
   - Она здорова, чего и вам желаем! – нехотя выдавил традиционную фразу Алекс.
   -  Если это так, то пусть назовёт себя – переведя взгляд    на рыжеволосую девушку, одетую в простенькое длинное платье, скомандовал тот. 
    - Её зовут Агата  –  торопливо сообщил своему началь-ственному брату  Алекс.
    - По какому праву проживает она в вашем жилище?
    - По праву моей сестры – помедлив, ответил Алекс.
    Брат Элиас с удивлением на лице обратился к брату Тогу. Тот, водя толстым пальцем по пергаменту, нашел, что – то в своем списке и указал начальственному брату.
    - Так - какое имя у девицы? – переспросил тот.
     - Агата – стараясь выглядеть  уверенным, повторил Алекс  - дочь Герарда.
    - А кто может подтвердить сие? – ещё раз сверившись с пергаментом, и вытянув толстый палец по направлению к девушке, еще более гнусаво вопросил брат Элиас. 
    - Соседи – взглянув на растерянное лицо матушки,  стоявшей в обнимку с Агатой, и внутренне торжествуя,   ответил Алекс.
     Несмотря на то, что на их улице всё ещё оставалось несколько жилых домов, то относительно соседей, он был спокоен. Слишком давно его сестра покинула дом. А те  кто остался, наверняка не помнят, даже как она выглядит.   
   Не говоря уже о том, что её, давно нет в живых. О чём знали только Алекс  и его матушка. Ну и ещё кое-кто, о ком его гости навряд - ли могли что-либо прознать.
    На лице брата Элиаса воцарилось задумчивое выраже-ние. Он перевёл начальственный взгляд на брата Тога, тот отправил пергамент обратно в суму и, путаясь в длинном подоле рясы, вдруг торопливо засеменил обратно к выходу со двора. Через минуту он вернулся, ведя за собой знакомую Алексу личность.
    Это был, сопровождающий их вчера, старец - уродец. Припомнив его неопрятную скрюченную недугом фигуру, слишком часто  встречающуюся ему в последнее время у ворот собственного дома Алекс понял, от кого его начальственный брат  узнал про Агату.
    Опустив голову, уродец  проковылял к брату Элиасу. Сняв с лысоватой головы капюшон серого клобука, он что - то шепнул тому на ухо, и скромно отошел поодаль.          
   Но, по – видимому, слова старца чем-то не понравились брату Элиасу. С раздражением проводив его взглядом, он с озабоченным видом опять уставился на женщин, вновь занявшихся своим делом у горящего очага.
   Наконец выдержав подобающую его положению паузу, брат Элиас сообщил, не обращаясь конкретно ни к кому.
   - В сей момент, надлежит оной девице в сопровождении брата Алекса отправиться на собеседование к его преосвященству отцу Бенедикту. 
   - По какому вопросу будет собеседование? –поинтересовался, напрягшийся от дурного предчувствия  Алекс.
   - По вопросу дознания личности проживающей у вас девицы.
   -  А разве вашего дознания недостаточно?
   -  На сей счет у нас есть сомнение! 
   - И сколько времени займёт дознание?
   - Столько, сколько понадобится отцу Бенедикту! – снова выдержав паузу, сообщил брат Элиас, - и пусть дева как следует оденется, и поторопится!
    Алекс, растерянно взглянул на озабоченное лицо матушки, и та, подчиняясь начальственному брату, исчезла вместе с девушкой  в доме.
    Приняв молчание Алекса за согласие с его решением, брат Элиас, величественно повернувшись, неторопливо направился к приоткрытым створкам ворот, ведущим обратно на городскую улицу.
    За ним торопливо засеменил брат Тог. А следом за братом Тогом, заспешил и старец – уродец.
      Когда тот, ковыляя, проходил мимо, у Алекса возникло непреодолимое желание поддать ногой под зад проклятого доносчика. Но, поймав пристальный взгляд вооруженных арбалетами братьев, воздержался от неразумного действа со своей стороны.



”Все, что сокрыто теперь, раскроет
некогда - время”.
Гораций.


Глава 7.

    Приёмная его высокопреподобия отца Бенедикта  располагалась на втором этаже неподалёку от лестницы, ведущей на хозяйственный первый этаж.
     По лестнице изредка поднимались знакомые и незнакомые Алексу братья, озабоченные повседневными делами.
    Некоторые, сообщив о цели своего визита двум братьям, дежурившим в этот день у дверей приёмной, ненадолго исчезали за ней.
   Другие, перебросившись парами слов с Алексом, устало расходились для отдыха в свои кельи. Расположенные с двух сторон коридора, словно соты в каком-то гигантском пчелином рое.
    За несколько часов томительного ожидания, Алекс  успел пройти десяток раз, туда и обратно, мимо прикрытых дверей этих келий. И тщательно изучить все трещины, и обитателей этих трещин, на его крашеном известью потолке.
    И это было, единственным развлечением для него, после того, как за Агатой закрылась дверь приёмной.
     Наконец, когда тень от гномона на башне Святого Варина, хорошо видимая через окно – бойницу лестничной площадки стала приближаться ко времени вечерней трапезы, дверь приёмной в очередной раз открылась, и оттуда показался брат Элиас.
    Остановившись около Алекса, он уставился на него, как будто увидел в первый раз.
    -  Почему брат Алекс здесь? -  поинтересовался  тот, своим неприятным гнусавым голосом - ему нечем заняться?
   - Как идет дознание? – игнорируя вопрос начальственного брата, нетерпеливо спросил Алекс.
   -  Дознание – сие расследование, а расследование требует времени! – надувшись  важностью от сказанного, ответствовал Брат Элиас.
   - И сколько нужно времени для расследования?
   - Сие пока неизвестно.
   - А что известно?
   - Сие будет известно завтра, или на днях, когда вернутся рассыльные от архивариуса Святой Обители.
    - На днях! – растерянно повторил Алекс  -  моя сестра в чём-то виновна? – осторожно поинтересовался он, глядя на непроницаемое лицо брата Элиаса.
    - Сейчас время трапезы. Пусть брат Алекс ни о чём не беспокоится! Пусть он поужинает и не покидает своей кельи. Его, в любое время может призвать к себе - его высокопреподобие – после небольшой паузы, уклончиво ответствовал его начальственный брат и, повернувшись, величественно отправился к лестничной площадке.
    Алекс, взглянул на, казалось, безучастно стоящих у дверей приёмной дежурных братьев - не скалятся ли, и, примирившись со сложившейся ситуацией, отправился  следом за братом Элиасом.
   В трапезной, как всегда, было шумно. Над огромным дубовым столом, заполненным сидящими  братьями, раз-носились стук глиняных кружек и дружное чавканье многочисленных ртов, нарушаемое иногда, непотребными звуками, на которые никто не обращал никакого внимания. 
    С трудом проглотив традиционный вечерний кусок рыбного пирога с зеленью, и отставив в сторону недопитый бокал с закисшим напитком, Алекс поднялся из-за стола.
    За ним тут же по привычке увязался брат Стасий. Худосочного сложения  юноша - сирота, которого Алекс лично привёл в обитель, после прохода через их городок последней колонны беженцев.
    За сытную и устроенную жизнь в обители, тот был готов ходить за Алексом по пятам, как собачонка. Что иногда начинало раздражать.
     - Братья сказывают, что к тебе приехала твоя родная сестра? -  поинтересовался тот, торопливо семеня рядом с Алексом по коридору.
     - То, что приехала, то – верно! – поколебавшись, сказал Алекс, подозрительно взглянув на брата Стасия - не подослан ли тот с дополнительными дознаниями от начальственного брата?  Но  лицо его собеседника отражало лишь только юношеское любопытство к полученной от кого-то новости.
     - Ёще говорят, что её забрали на дознание к его высокопреподобию.
     - То - тоже правда!
     - Верно ли ещё то, что её зовут Агата?
     - И это верно! А тебе какое дело до того?
     - А то, что завтра её, по каким-то надобностям, повезут в Святую обитель.
    - Куда?  -  резко остановившись, Алекс схватил за отвороты одежды своего собеседника, и, не давая тому опомниться, потащил его в сторону от  умиротворённых едой братьев, проходящих мимо.   
     -  Кто об этом тебе сказал? – зловещим шепотом спросил он напрягшегося от его неожиданных действий брата Стасия.
    -  Ведомый по кухне брат Айзек, сегодня приносил вечернюю трапезу  его преосвященству, и услышал, как, тот диктовал писарю брату Тогу слова  для подорожной на двух братьев и хозяйственную повозку с упряжкой.
    - Ну и что!
     - А то, что в подорожной его преосвященство упомянул имя какой-то девы по имени Агата.
     - А что ещё поведал брат Айзек?
    - Только то, что брат Элиас, который тоже присутствовал при этом, сказал, что ради такого случая могли бы прислать и свой экипаж из Святой обители. А не ломать колёса  казённой повозки!
    - Лучше бы он отправил её к Зеркалу демонов  - в сердцах сказал Алекс, отпуская, одежду брата Стасия.
    -  Кого отправил? Твою сестру?
    - Повозку, конечно! Чего ещё?
    - А ты не знаешь? – начал было тот, опять загораясь юношеским любопытством, но, взглянув на  мрачное лицо своего покровителя, повернулся и нехотя зашагал прочь.
     Брат Тог пришел за Алексом, когда тот после вечернего омовения стал готовить свою скромную лежанку, состоящую  из соломенной подстилки и казенного  сукна ко сну.
    - Отец Бенедикт просит брата Алекса явиться к нему на беседу – сообщил он, не глядя на полуголого брата.
    - Сейчас – сразу же взмокнув от волнения, ответил тот, заметавшись по келье в поисках одежды. 
     Дождавшись когда Алекс завязав поясной ремешок на своей хламиде, вновь примет надлежащий его положению вид, брат Тог повернулся и отправился в глубь коридора.
      Войдя в небольшую приёмную его  высокопреподобия, брат Тог оставил своего подопечного у двери, а сам прошел  дальше, в небольшую дверь, скрытую за боковой стенкой высокого резного шкафа.
      Алекс был здесь впервые. Вообще, редко кто удостаивался личной беседы с его высокопреподобием, пресвитером обители Святого Варина - отцом Бенедиктом. И о редких встречах с ним, потом долго шли  разговоры, переходящие иногда в страшные предположения и догадки. 
      К примеру, говорилось о том, что у его высоко-преподобия, есть  специальный подъемник.  На котором он, поднимается в свои покои, кишащие ужасными тварями. И, если кто – то из братьев, становится ему неугоден, то по его приказу, по тайным проходам  в стенах обители, эти твари,  проникают в  келью ослушника. И тогда от того мало, что, остаётся!
     Его размышления прервало появление брата Тога. Заняв своё место за конторкой у дверей, тот приглашающее кивнул головой. 
    Отец Бенедикт восседал за огромным столом,  украшенным разнообразными приспособлениями для письма, выполненными в виде литых статуэток  животных и людей. Перед ним стоял открытый ларец из резного дерева, а рядом с ларцем лежали несколько папок  в потёртых кожаных обложках.
    Упитанные чресла его высокопреподобия, были облачёны  в  просторную коричневую рясу,  а  склонённую над столом голову венчала шапочка скуфье такого же цвета.   
      При свете двух светильников, висящих на противоположных стенах помещения, он  доставал из  ларца, тиснённые сургучом трубочки папируса, и ознакомившись с  каждым, отправлял их куда-то под свой стол.   
    Стоя в дверях и видя, что отцу Бенедикту пока не до него, Алекс стал стеснённо осматриваться.  Очень скоро он понял, по какой причине распространяются по обители ужасные слухи.
    С правой  стороны от двери обширного помещения, занимающего по размеру пару обычных келий, располагались огромные шкафы. На их полках, вперемежку со странными черепами и фрагментами костей стояли  прозрачные ёмкости,  заполненные жидкостью. Из которых, раскрыв зубастые пасти и рты, слепо таращились на Алекса, разноголовые и разноглазые уроды.      
    А слева, закрывая тёмную нишу, находился  вызывающий страх  скелет какого-то громадного хищного зверя, с длинными клыками, торчащими из оскаленной пасти.
   - Пусть брат Алекс подойдёт поближе – пугающе нарушив тишину,  раздался голос от стола.
    Опасливо поглядывая  на непонятного зверя, Алекс медленно подошел и остановился рядом со столом его  высокопреподобия.
    -  Здорова ли матушка Мария? - обратив на него полное лицо – неожиданно проявил осведомлённость о его скромной семье  отец Бенедикт. Его скрытые под густыми бровями чёрные  зрачки глаз казалось, буравили насквозь стоявшего перед ним Алекса.
    - Она здорова, чего и вам желаем! – внутренне поёжившись, ответил он.
    -   И давно она выздоровела?
     -  Несколько дней назад!
     -  Какие снадобья  принимала?
      - Травники для снижения температуры и разжижения крови.
     -  Кто готовил сие снадобье?
      -  Так, только одна знахарка у нас в городе и осталась! Матушка Эмма. Нашего - то, аптекариуса, в Святую обитель забрали, а другого не прислали.
     - Прислали, не прислали! А знамо, ли тебе – неожиданно привстав со стула и повысив голос, сказал отец Бенедикт – что от хвори, которой была больна твоя матушка, никакие аптекари и снадобья не помогают!
    - Но, матушка же, выздоровела!  – недоуменно ответил Алекс.
    - А может быть, тому помогла дева, по имени Агата, или как её там?
    - А как же! Несколько дней она просидела у лежанки матушки.
    - И чем она её лечила?
    - Как чем? – начал, было, Алекс и замолчал, глядя на зловещее лицо отца Бенедикта.
    - Так, чем, она её врачевала? – вновь спросил тот, не сводя с него тёмных глаз.
   Алекс молчал. Припомнив Агатины посиделки, он теперь не был уверен, что за всё то, время, она, чем - либо поила  матушку, кроме Эмминых снадобий.
    - Вот именно! Неизвестно чем! – подытожил  его  высокопреподобие – И неизвестно как?
    Он опустился обратно на стул и Алекс с удивлением увидел, что лицо его собеседника даже взмокло от сделанного им вывода. Отдуваясь, тот обтёрся платком, и в руках у него появилась тоненькая кожаная папка с тиснёным изображением Святого Варина.
     - Ведомо мне, что по особому распоряжению брата Элиаса, неделю тому назад, в прошлое воскресенье, ты выполнял ответственную обязанность смотрящего у Зеркала демонов? – уже спокойным голосом сказал отец Бенедикт.
     -  То – верно!
     - Не было ли каких-либо происшествий в ту смену?
    -   Всё было как обычно – внутренне подобравшись, не сразу ответил Алекс –  дверь клети, была  заперта. Никаких особых происшествий не было!
    - А не особых?
    -  Если не считать плохого самочувствия в ту ночь брата Осмера, происходящего по неизвестной причине…
    -  Мне известно, по какой причине у вас обоих было плохое самочувствие - прервал его отец Бенедикт - врать ты не умеешь! 
      Взгляд его высокопреподобия  опять словно буравил Алекса насквозь.
    - Во время учёбы в семинарии, я, в своё время был ознакомлен с трудами Полемона и Куай Туна. И по некоторым признакам, присутствующим на  твоём лице и в твоём поведении, вижу, что ты что-то скрываешь! А чтобы мой брат доверился мне,  я поведаю, сейчас о том, о чём  тебе не следовало бы знать!
    Алекс, опустив голову, угрюмо молчал, ожидая продолжения.
    - Тебе ведомо, что в городе находится его преосвященство отец Дионисий.
    - Сие - всем известно!
    - Зато тебе не ведомо, о том, что его преосвященство, прибыл с кощунственной мисией. Которая, заключается в том, чтобы при очередном появлении демона не проводить процесс Очищения, как обычно, а позволить ему покинуть клеть. И  даже саму обитель, что противоречит канонам Святого поручения. 
   -  А причём здесь я?  – буркнул Алекс.
   -  А сие в том, что согласно вот этой  таблице пасхалии – ткнув в папку пальцем, сообщил отец Бенедикт -  составленной нашими учёными братьями из Святой обители,  день  очередного открытия Зеркала демонов, был ровно неделю назад. В твою смену смотрящего. Ты же, утверждаешь, что ничего подобного не произошло!
   -  Может быть, братья ошиблись? – не глядя на лицо его   высокопреподобия, сказал Алекс.
    -  Может быть! – почему-то легко согласился отец Бенедикт – Но это теперь трудно доказать. Потому, что брат Осмер, специально назначенный для этой цели отцом Дионисием, и должный проконтролировать должным образом появление демона, почему-то вместо того, чтобы усыпить твою бдительность, уподобился этой участи сам. А другие братья, назначенные в дозор в ту ночь, все как один утверждают, что  территорию обители, никто не покидал.
    Его высокопреподобие замолчал,  почему-то глядя на Алекса  с очень довольным выражением лица. 
   - Но с другой стороны - выдержав паузу, продолжил его высокопреподобие -  имеются факты, опровергающие заявление всех этих дозорных и смотрящих. Прежде всего, это появление в городе неизвестной девы обладающей удивительными целительными способностями. А также других подозрительных лиц, в большом количестве  покинувших  город.  Дознать  которых, по случаю их многочисленности и темноты, братья - дозорные не решились. К тому же, есть и более существенные факты -  отец Бенедикт поднялся.    
    Открыв дверку одного из стоявших неподалёку  жутких шкафов, он выставил на стол, рядом с имеющимся  ларцом, ещё один. Примерно такого же размера, и выполненный, судя по орнаменту, тем же мастером - резчиком по дереву.   
    Отперев ключом внутренний замок, его  высокопреподобие медленно  достал оттуда друг за другом  упакованные в желтый пергамент свёртки.
    Алекс с удивлением уставился на пару выложенных перед ним браслетов телесного цвета. На каждом из которых, явно просматривались виденные им демоновские письмена. Всего же, судя по свёрткам, оставшимся в ларце, их было больше десятка.
   Взяв один из браслетов, отец Бенедикт осторожно установил его на другой, сориентировав при этом закруглённые прорези на них. Сделав это,  он ожидающе уставился на Алекса.
     Ничего не понимая, Алекс, в свою очередь взглянул на зловещее лицо  его высокопреподобия.
    - Смотреть!  – тут же  рявкнул его собеседник.
    Алекс вновь глянул на стол.
    Когда раздался негромкий хлопок, отчего подпрыгнула, будто засветившаяся изнутри сцепка браслетов, он сначала ничего не понял. А потом до него дошло.
     Глядя на лежащий  у ларца единственный браслет, и не веря своим глазам, он стал выискивать среди ларцов и папок второй, пропавший браслет.
     - Можешь не искать – прервал его старания голос отца Бенедикта – дьявольское кольцо забрало его. Я же, ожидал от тебя другой реакции!
    Откинувшись на спинку кресла, тот с недовольным  видом сидел, вновь обтираясь платком, и отдуваясь как после длительного восхождения по лестнице.
     - Где вы всё это взяли? – припомнив такой же браслет на руке у матушки, подаренный ей Агатой – сдавленным  голосом поинтересовался Алекс.
     - По моему приказу братья сделали обыск во всех домах, где было отмечено исцеление  от погибельной  хвори охвативший наш город. И в каждом из них побывала неизвестная им дева. По твоему лицу можно догадаться, кому принадлежит хотя бы одно из этих колец. Поэтому в связи с этой девой, для обители, а возможно и для всей провинции возникает ситуация, противоречащая уже не только Святому поручению, но и самим канонам Святого писания.
    -  Какая ситуация?
    - А такая, что из-за появления лечащей девы, все верующие, вскоре, перестанут приходить за исцелением и успокоением в нашу обитель. А этого допустить нельзя. Поэтому, я думаю, что второй святой или святая в  нашем аббатстве - совсем не нужны!
   - А как же миссия отца Дионисия? – помедлив дрогнувшим голосом, поинтересовался  Алекс.
    -  Какая миссия?  Судя по утверждениям братьев, коим я доверяю, Зеркало демонов в очередной раз не открылось. О чём я, с прискорбием и, доложил отцу Дионисию.  Тебе же, сейчас, надлежит возвратиться в свою келью, и подумать о нашем разговоре. После утрени  брат Тог, возможно, вновь явится за тобой, и если тебе дорога твоя, так называемая  сестра, то ты должен  доверить мне,  то, что пока скрываешь.    
    Отец Бенедикт убрал выставленные вещи со стола, и вновь занялся содержимым первого ларца. Поняв, что беседа закончена, Алекс с облегчением покинул покои  его высокопреподобия.
    



“Во всяком деле, чтобы добиться успеха,
нужна некоторая доля безумия”.
У.Шекспир.


Глава 8.

    В келье было душно. Толстые стены братского корпуса после захода солнца долго остывали, отдавая благодатное тепло нуждающимся в нём братьям. Но сегодня этого тепла было в избытке.
     Алекс лежал на скомканной от жары казенной простыне, одолеваемый тревожными мыслями о предстоящем дне. В связи  с последними событиями, не обещающими ему ничего хорошего.
    Кроме этих  мыслей,  привычно уснуть ему не давало  какое-то неосознанное чувство вины, которое он испытывал из-за своей странной гостьи. За жизнь которой, после появления этой девушки в их жилище, он теперь был ответственен.             
   Глядя в освещённый лунным светом потолок кельи,  Алекс с тревогой думал о будущем Агаты, которое, как и ему - не предвещало ничего хорошего.
    Насколько Алексу было известно, мало кто возвращался в свои семьи после суда Инквизиции. Непотребно разгулявшейся после эпидемии хвори, охватившей большую часть аббатства. Тем более это относилось к женщинам. Иногда без особых доказательств лишаемых жизни, просто за злодейскую сущность, якобы данную от природы каждой женщине.
    Вновь, как и во время своего памятного дежурства у Зеркала демонов Алекса  одолевали противоречивые стремления. Несоответствующие пунктам Святого поручения. Которые его, как будущего священно-служителя никоим образом не должны были связывать с этой девушкой – демоном. 
   Но, по совести, и по обстоятельствам получалось – совсем обратное.  И по всему выходило, что тот, кто составлял эти пункты, никак не мог предвидеть сложившейся ситуации!
    Ещё до конца не приняв решения, он поднялся и  оправил лежанку. Потом накинув поношенный плащ, и прихватив с вешалки у входа свой заплечный мешок, тихо вышел из кельи    
    В тишине коридора, освещённого  ночными светильниками, изредка установленными над дверьми  жилых помещений братьев,  приглушенно раздавался дружный храп и несвязные сонные голоса.
    Брата Осмера, как и предполагалось, Алекс застал  в своей келье. Но пользы от этого было немного. Потому, что сразу же от приоткрытой двери ему в нос ударил тошнотворный аромат перегара и немытого мужского тела.
   Видимо та бутыль с хмельным напитком, из которой пришлось отведать и ему, была у его напарника не последней. И он до сих пор не во зло, а во благо выполнял напутствие бывшего именинника - брата Гильема.
   С сожалением оглядев безнадежно почивающего в хмельном угаре друга - напарника, Алекс прикрыл дверь в келью, и прошел к следующей знакомой ему двери. Взявшись, за её ручку, он тут же отдёрнул руку, и призадумался, глядя в полутёмную пустоту коридора.
    То, что предстояло сделать, требовало поддержки. А для этого нужно было взять с собой хотя бы двух вооруженных помощников.   Желательно друзей. А их, у Алекса, было не так уж и много.
    Брат Осмер, как выянилось, помочь ему навряд ли сможет! Брат Эдвард, обладающий выносливостью и несокрушимой силой, был отправлен в какой - то дозор за пределы обители. А физические возможности юного и хилого  брата Стасия, у кельи которого он стоял,  вызывали у него сомнения.
    Хотя в обители, каждый мог при необходимости, постоять за себя,  привлекать кого-то другого, в связи с возможной оглаской и последствиями, Алексу не хотелось.
    Значит, оставалось просить помощь на стороне. И, кажется, он знал, кто из знакомых людей  мог бы ему помочь в этом. Отыскав глазами лестничной проём,  Алекс двинулся дальше и, не останавливаясь, спустился по ступенькам во двор.
   Дозорные, дежурившие, в эту ночь, на входных воротах хорошо его знали, частенько отправляющегося навестить в вечернее время свою матушку.
     Поэтому, очень скоро, освещаемый светом полной луны, он уже шагал по одной из пустынных улочек города.  Мимо редких лучиков света пробивающихся из - за глухо зашторенных окон жилищ. Которые из-за гибельной хвори ещё не покинули, или уже не могли покинуть её обитатели.
    Остановившись у роскошной металлической калитки, вделанной в кирпич ограды, Алекс, несколько раз  с условными промежутками подёргал за верёвку, петлёй свисающую из отверстия сверху. И прислушался, глядя сквозь узорчатые прутья калитки на мерцающий огонёк внутри тёмной громады дома. Оттуда немедля послышался шум открываемой двери, и кто-то со светильником в руках направился к нему навстречу.
   - Алекс! Заходи!  - казалось, нисколько не удивившись позднему приходу, приветствовала его, молодая полненькая женщина. Имя которой было Сесиль.
   - Норман, отчего, не вышел? – поинтересовался Алекс, когда заперев калитку, хозяйка повела его через двор к дому.
   - Он на рыбалке! Скоро будет - не оборачиваясь, ответила Сесиль – в последнее время на одной рыбе только и живём. Заказов что – то мало стало. Вот он на рыбу и переключился. А иногда и зайца для  пирогов принесёт.
   - А  эти - то откуда? В пригородных заводях вроде не водятся?
   -  Вот ты у него и спроси! – парировала женщина, подойдя  к одной из дверей  их жилища, вблизи напоминающего огромный сарай.
   Большую часть этого рукотворного сооружения  занимала мастерская и кузня Норманна - друга его детства. Рано потерявшего родителей и переселившегося в этот городок вместе с их колонной беженцев.
    В отличие от Алекса, тот не терял своё время в обительских буднях. И из него со временем получился отличный мастер чеканного дела. Научившегося превращать обыденные доспехи, какого нибудь городского щёголя, в произведение искусства. Или искусно восстанавливать повреждённые в боевых схватках латы и оружие как братьев из обители, так и городских граждан. 
   В случае  же особых, иногда - тайных заказов,  в его горне изготавливалось и само оружие. Лишь бы была в достатке необходимая руда. Привозимая, по его заказу, из соседнего аббатства.
     Едва они переступили порог дома, скупо освещённого лампадой, вернувшейся на своё место под икону какого-то святого, как Алекс тут же был атакован тремя дочерьми - погодками его провожатой.
   - Дядя Алекс пришел! – с искренним детским восторгом  кричали они, прыгая около него, то и дело, наступая друг другу на длинные ночные платьица.
   - Здравствуй Алина!  Здравствуй  Бланш! Здравствуй Юлия! -  поочередно под радостный вопль и визг подхватывал он легкие тельца дочерей Сесиль, и легонько подкинув вверх, осторожно возвращал обратно на пол.
    После этого пришел черёд медовым хлебцам, сэкономленных Алексом на воскресных обительских обедах. Хранимых,  им для такого, вот, детского восторга, которого так не хватало в последние годы в их с матушкой доме.
    Наконец, когда страсти поутихли, и девочки были отправлены в свою комнату, Алекс присел рядом с хозяйкой дома на прихожую лавку, стоявшую у дверей.
    - Вроде поправилась? - сказал он, глядя на её полное беленькое лицо обрамленное чёрными, распущенными на ночь волосами.
   - А то как! – с какой-то потаённой улыбкой ответила Сесиль, и почему-то опустила голову, приглаживая подол ночной рубахи ладонями.
    Проследив за её взглядом, Алекс только сейчас заметил округлившийся живот у своей собеседницы.
   - Ничего себе! - с радостью,  будто сам был причастен  к увиденному – воскликнул  он - сына ждёте?   
    -  Кого бог пошлёт, тому и рады будем!
    -  Не боитесь? Время - то, какое!
    - А что нам время! Для такого дела, любое время пригодно. Лишь бы  муж был рядом и друзья. А у меня – слава Варину – есть и то, и другое! А как у вас, с матушкой, дела? Я слышала, что она поправилась?
    - Да, то - правда! Мне самому до сих пор не верится, но после того как Агата…!
    - Агата вернулась? – не дав досказать с заинтересован-ным видом перебила его Сесиль. 
     - Да нет! – начал было Алекс, но закончить ему не дал знакомый стук маленькой искусной наковаленки, установленной над входной дверью.
     - Норман! – тут же забыв про свой вопрос, радостно встрепенулась женщина,    
      И вскоре Алекс утопал в объятиях своего худого и длинного приятеля, действительно пахнувшего тиной и рыбой. Мгновенно наполнившим этим запахом всю прихожую.
   Напоив приятелей каким-то травянистым настоем, позевывающая в ладошку Сесиль, вскоре не выдержав, вышла из-за стола и отправилась в   комнату к девочкам, прикрыв за собой дверь.
      - Что случилось? Давай рассказывай – проводив жену взглядом, обратил к Алексу своё худое лицо Норман – не зря же ты пришел так поздно.
      - Мне нужна помощь!
      - А что нужно делать? Пошли, хоть сейчас! – тут же вскинулся тот, приподнимаясь из-за стола.
     - Тебе идти никуда не нужно – вспомнив округлый живот Сесиль, сказал Алекс отводя глаза от решительного лица друга – не хватало ещё, чтобы с тобой что - нибудь случилось. Кто тогда будет кормить твоих дочек и будущего сына!
     -  Ты уже знаешь! - с довольным  видом отреагировал его приятель,  присаживаясь обратно - бери пример с нас, а то так и останешься бобылём в своей обители.
     -   Как бог даст! А пока мне нужен совет!
     - Совет, так совет - сказал Норманн, становясь серьезным - давай рассказывай!
      - Для одного тайного дела, мне нужно хотя бы трёх  рискованных людей. Желательно прямо сейчас.
    -  А как же твои братья!
    - Я сказал – для тайного  дела! Поэтому нужны посторонние люди!
    На некоторое время за столом царила тишина, нарушаемая лишь тихим голосом Сесиль, доносившимся из-за   прикрытой двери детской.
   - Нет - отрицательно качнув головой наконец сказал Норман – не так уж и много у меня осталось хороших знакомых. Троих точно не будет!
    - Хотя бы двоих – буркнул Алекс.
    - Мартин мне точно не откажет, а вот Фрей неизвестно как отреагирует на ночное приключение. Подожди-ка! Как у тебя с монетами?
     - А сколько нужно?
     - Откуда я знаю! - развеселился вдруг Нолан - спросишь у господина Нигеля. По - моему рискованнее  его ребят в округе не найдешь!   
     - Я и так плачу его банде каждый квартал. И потом как я найду этого господина, если даже инквизиция Святой обители до сих пор не может его обнаружить. Ты слышал про награду за его голову?
   - А как же! Хоть  своя голова и дороже, но я тебе подскажу, где найти господина Нигеля.
   - А тебе откуда о том известно? – удивился Алекс.
    - Да так, было дело! – не глядя на приятеля, уклончиво сказал Норман, поднимая своё длинное тело  из-за стола.




“Есть два величайших тирана
на земле - это случай и время”.
И. Гердер


Глава 9.

    Входная дверь в таверну “У Адама” была широко распахнута, и из неё щедро изливался яркий свет от многочисленных светильников, расположенных внутри.
     Неподалёку от двери,  стояла загруженная каким-то грузом телега с высокими бортами. Запряженный в неё мерин, словно подрёмывая, стоял с опушенной головой. Лишь время от времени подрагивая крупом, отгоняя  вьющуюся над ним, в свете светильников, мошкару.
   Хозяин телеги отсутствовал. Не было его и в самой таверне. Кроме одетой не по сезону девицы, в одиночестве сидевшей за столом, там вообще никого не наблюдалось. Даже всегда присутствующего за стойкой бара господина Адама.  А это было необычно.
    Во время ночных рейдов с братьями по охране города, он всегда заставал здесь хоть каких-то посетителей из братьев или гражданских. Последними, обычно были,  сидевшие за кружками хмельных напитков кучки подозрительных людей. Общаться с которыми,  было небезопасно. А после разговора с Норманом Алекс теперь знал, чьи это были люди.
    - Алекс! – неестественно громко раздался в тишине помещения голос единственного его посетителя.
   Эту молодую девицу, с приятным именем Юлиана,  зарабатывающую себе на пропитание  не  совсем приличным поведением, Алекс знал очень хорошо.   
   Потому, что не раз захаживал к ней в её комнатку, расположенную здесь же на втором этаже.  Хотя это и стоило ему, определённого количества монет и последующих  нравоучений матушки. Каким-то своим, женским чутьём,  тут же догадывающейся, о его очередном прелюбодеянии.    
   - Хочешь! – когда Алекс остановился рядом,  громко предложила она, поднимаясь,  и против обыкновения, не дожидаясь ответа, тут же потащила его от стола.
    Но направились они почему-то не к ней, на второй этаж, а  к выходу из заведения. К тому же, от Юлианы, сильно разило спиртным. Чего Алексу совсем не понравилось.
   - Подожди – упёрся он, останавливаясь - где хозяин?
   - Господин Адам - там! – пьяно мотнула девушка головой в сторону тёмной двери, находящейся справа от стойки бара - но тебе туда не надо! – наклонившись к нему, и почти шепотом добавила она. После этого девушка  вновь попыталась  сдвинуть его с места.
   - Я сам знаю, куда мне нужно - буркнул Алекс, с трудом   освобождаясь от её неожиданно цепкой руки  – а ты пока посиди!   
    С трудом усадив Юлиану на ближайшую скамью, он  направился в указанном направлении.
      Насколько знал Алекс, за дверью за стойкой бара, располагалось хозяйственное помещение господина Адама. Где, для её посетителей и редких жильцов, готовилась неприхотливая еда. И где-то в прохладном погребе, в огромных  дубовых бочках, настаивались хмельные напитки.
    В кухонном помещении, освещённом чадящими светильниками, творилось что-то непонятное.
   Трое монахов, с зачехлёнными арбалетами за плечами, деловито вязали руки за спиной, лежащему на брюхе, словно непомерно раскормленная лягушка, господину Адаму.
    Четвёртый тушил водой из жбана огонь, расползающийся из развороченной в пылу борьбы глиняной печи.
     В углу между стеллажами, заставленными разно-образной кухонной утварью, испуганно прижавшись спиной к стене, сидела какая-то девица, имени которой он не знал. Большими заплаканными  глазами девушка смотрела на него.
   Алекс  и, на этот раз не прислушался к чувству тревоги, заполнившему его при входе в это помещение. Ему не было дела до этих монахов, зато обительские обеты предполагали к оказанию помощи всем обиженным и несчастным.
   Шагнув к девушке, он слишком поздно отреагировал на шорох чьей-то одежды за своей спиной.
   Ещё две, неизвестно откуда появившиеся фигуры в чёрном,  крепко схватили его за руки, а кто-то третий быстро накинул ему на голову холщовый мешок. Сквозь который, кроме полоски света, где-то на уровне груди, невозможно было что-то рассмотреть. Ни нападавших, ни их  непредвиденную приманку.
   Кроме того, в бок Алекса тут же  ткнулось, что-то неприятно острое.
     - Не дёргайся, а то хуже будет! – равнодушным голосом сделал ему предупреждение кто-то сзади.
    Сопротивляться было бесполезно. Тем более, что Алексу  без промедления заломили руки за спину и чем-то их связали.  После этого развернули, и под топот ног одного из конвоиров вскоре он, вообще, очутился  в кромешной тьме.
     - Стой здесь! Не уходи! Не то стрела тебя догонит – остановив его, приказал тот же голос.
     Когда шагов провожатого не стало слышно, Алекс присев на корточки попытался незаметно освободиться от пут, сковывающих руки. Потом смирившись с нынешним положением,  устроился поудобнее и, прислушался.
    Слева от него время от времени раздавалось приглушенное лошадиное ржание. Справа слышался топот  чьих-то многочисленных ног. Когда шум этих  ног переместился налево, к нему вернулся его провожатый
    - Вперёд! – сказал тот, рывком подняв Алекса на ноги, и  держа за рукав, потащил  за собой.
      - Стоять! – вскоре коротко скомандовал его конвоир. Алекс остановился, и тут же две невидимые крепкие руки бесцеремонно схватили его и, приподняв, бросили лицом вниз на что- то мягкое и тёплое, поддавшееся по ним.
   Потом впереди раздался  какой-то хлёсткий удар и лошадиное ржание. Где-то внизу заскрипели невидимые колёса,  и Алекс понял, что его, вместе с грузом, лежащим с двух сторон, куда-то повезли.
    Некоторое время он пытался перевернуться на спину. Но две, чьих-то грузных, не подающих признаков жизни фигуры, позволили только, кое-как, устроится на боку. Заставив при этом вдоволь надышаться  спёртым воздухом и наглотаться кисловатым содержимым мешка, которым он был награждён.
    Ехали долго. Невидимый возница равномерно подгонял ударами бича недовольно откликавшуюся упряжь. Мимо них, то и дело, гремя по камню дороги подковами лошадей, проезжали такие же невидимые всадники.
    И пока ехали у Алекса было достаточно времени на то чтобы обругать себя за то, что сразу не отреагировал должным образом на тревожное чувство, предупреждаю-щее его об опасности.
    И за свою  высокомерность перед падшей девицей. Из - за чего были поставлены под угрозу  не только его планы на следующий день, но возможно, и вся жизнь.
  - А ведь Юлиана хотела оградить меня от этой самой опасности! Не зря она с таким упорством пыталась меня оттуда вытащить! Значит, даже такие девушки, имеют хоть какие-то  понятия о чести и совести. И свои собственные привязанности - с запоздалым чувством вины думал он.
     Также припомнил Алекс стоявшую у таверны груженую чем-то телегу с мерином. И получалось что, то на чём его сейчас везли, и с кем везли - это и была та самая телега с её  грузом.
   Словно почувствовав его мысли давящее на него справа 
чьё-то тяжелое тело неожиданно зашевелилось.
  - Кто здесь? – раздался над ухом Алекса придушенный писклявый голос, который невозможно было ни с кем перепутать.
    Потому, что он мог принадлежать только господину Адаму. А по утверждению его друга Нормана, и самому господину Нигелю. К которому совсем недавно так стремился он сам.
    - Кто здесь? –  сопровождая болезненным толчком в рёбра Алекса, повторил свой вопрос его грозный сосед. В писклявом голосе господина Адама появились незнакомые Алексу командные нотки. Пока он раздумал, стоит ли ему отвечать, бесчувственное тело слева от него, тоже, вдруг, шевелилось.
    - Я, Фалько – глухо ответил шевелящийся.
    - Алекс  - вслед ему буркнул Алекс.
    - Что с остальными?
    - Кто дал дёру, а кто уже на небе! - сообщил тот, кто назвался именем Фалько.
   - Дармоеды! А ты почему не сбежал?
   - Не успел!
   - А куда едем?
   - На суд божий! – мрачно пошутил неугомонный Фалько.
   - Это я тебе и сам могу устроить –  почему-то взъярившись, пригрозил обладатель писклявого голоса, дергая и придавливая Алекса при каждом слове непомерно огромным брюхом .
    Возможно он, как – нибудь, и выполнил бы, свою угрозу, но в это время их экипаж дёргаясь и кренясь в разные стороны, стал поворачивать куда-то направо. А характерный шум, выбиваемый колёсными парами о камень дороги, сменился мягким шуршанием земли. 
   Оба соседа Алекса замерли, видимо прислушиваясь к изменившейся обстановке вокруг.
    Сквозь глухой стук копыт сопровождающего их экскорта, где-то впереди, возник, и стал постепенно нарастать шум многих голосов большого скопища людей, или какого-то поселения. Запахло костром и жареным мясом.
   В очередной раз, дернувшись, их экипаж остановился. И вскоре две пары крепких рук так же бесцеремонно стащили Алекса с его лежанки и поставили на ноги.
   - Зачем стольких привезли – проворчал чей-то недовольный голос – достаточно было одного!
    - Так получилось! По воле господа! – ответил другой невидимый голос.
   -  Который из них?
   - Вот этот!
    - А! Господин Нигель! – обрадовано произнёс первый – дано не виделись! Надеюсь, мои братья учтиво с вами обращались!
    -  Как только о твоём самоуправстке узнает его преосвя-щенство, то этот день,  для тебя будет последним!  – раздраженно ответил писклявый голос.
    -  Вы наверное не в курсе, что власть переменилась! Нет, теперь, его преосвященства Константина!
    - Все они помазаны одним и тем же! И на  всех найдется управа!
    - Теперь, с этим, будет трудновато! А я всё - таки постараюсь, чтобы для нас обоих эта встреча действительно была последней! – сообщил первый.
    - Этого – заковать, а того к братья! – после непродолжительной паузы скомандовал он. После  чего сразу же послышался топот нескольких дружных ног.
    -  А с этим что делать?      
     С головы Алекса сдёрнули прогревшийся от дыхания мешок. И в глаза ему тут же ударили огни костров, разведённых посреди вытоптанной поляны расположенной неподалёку.
    Вокруг костров сидели бородатые люди в рясах. А за их спинами в строгом порядке охватывая поляну, располагались вместительные походные  палатки, возле которых  стояли стреноженные боевые скакуны.
      Напротив Алекса, положив руки на скрытые под одеждой рукояти мечей, стояли двое монахов одетые в знакомые чёрные рясы.
    Лицо того, что был слева, украшенное небольшой рыжеватой бородкой, было ему почему-то знакомо. И немного напрягшись, он вспомнил, что этот человек и был из той четверки монахов с арбалетами, что так удачно разрешили его конфликт с городскими пижонами возникший в таверне “У Адама”.
    - Оружие, у него, было – поинтересовался тот у своего собеседника.
    -  Не было!
    - Тогда, отчего его сюда привезли?
     - Он  всё видел!  И потом мог поднять тревогу в обители!
     - Хорошо!   Пусть повечереет у нас, а там видно будет!   
     - помолчав и возможно, тоже, кое - что припомнив,  распорядился его знакомый.
    Тяжело ступая, он отправился в сторону от палаток, где группа монахов деловито вкапывала в землю огромный деревянный крест.
    -  Вперёд – указав направление в противоположную сторону, скомандовал Алексу оставшийся, неизвестный ему монах.
    Обогнув костры, и сопровождаемые равнодушными взглядами ночной стражи они направились вглубь лагеря.
    - Сиди здесь и не высовывайся, а ещё лучше ложись спать – сказал конвоир, опуская за ним и зашнуровывая снаружи полог тяжелой парусиновой палатки, заставленной внутри походным скарбом братьев.
   На ощупь, пробравшись внутрь, Алекс присел, на что-то мягкое, и некоторое время пытался освободиться от узлов верёвки,  туго стягивающих его руки за спиной. Но путы были сделаны добросовестно. Когда же от его стараний нестерпимой болью напомнила о себе содранная кожа на кистях рук, то ему пришлось оставить своё неприятное занятие. 
    Временно примирившись со своим положением, Алекс вскоре лежал, устроившись на пропавших лошадиным потом кусках, какой-то, мягкой материи.
   -  Так вот, оказывается где, обосновались братья из Святой обители!  - засыпая, думал он,  глядя на звёзды, просвечивающие через смотровые прорези стен палатки - только непонятно для чего его преосвященству нужна подобная скрытость от жителей города? Не для того же чтобы изловить господина Нигеля и разогнать всю его банду. И если здесь всем командует этот рыжебородый, то где находится  сам отец Дионисий в настоящее время? 
    Разбудили Алекса, приглушенные толстой материей палатки, крики, доносящиеся снаружи.    К его удивлению, полог его входа, словно приглашая наружу,  был откинут. И, у её входа никого не было.
    Прохладный ветерок гулял, трепеща казенный флажок на коньке палатки. Красочная заря едва начала подниматься над тёмной стеной леса, среди которого укрылся походный лагерь монахов.
    Но самих обитателей лагеря, судя по обезлюдившим палаткам, и поляне с потухшими кострами  вокруг,  нигде не было видно.
    Лишь несколько монахов чем-то занимались у подножия, возвышающегося на противоположном конце лагеря, огромного деревянного креста. На котором, неистово вопя от боли, висел, искупая неизвестную вину несчастный Фалько. Чем-то неугодивший братьям из Святой обители.
   С обратной стороны креста имелось ещё одно свободное место, вполне возможно ещё не занятое никем, поэтому Алекс медлить не стал.
    Скрываясь в тени  обезлюдевших палаток, и насколько ему позволяли связанные сзади руки,  он бросился к  никем не охраняемому выходу  из лагеря.



Не забывайте делать невозможное, чтобы достигнуть возможного.
Антон Рубинштейн.


Глава 10.

    Когда в приоткрытые створки окна ударил звон первого утреннего колокола, Алекс поднялся от стола с нехитрым  завтраком  и стал собираться в дорогу.
   - Ты чего задумал ненормальный! – словно почувствовав неладное, отреагировала появившаяся в дверях жилища с плашкой куриного корма в руках матушка   – мало того, что без разрешения покинул обитель, так он, ещё, и собирается куда-то!
    - Брат Айзек видел, как вчера его преосвященство писал подорожную на двух братьев и хозяйственную повозку с упряжкой – сообщил Алекс, привычно подтягивая на поясе задубевшую от времени кожаную шнуровку отцовской кольчуги.         
     - Ну и что! На то ему сан и даден, чтобы писать и преисполняться в служении богу! – со стуком ставя плошку на стол, раздраженно сказала матушка.
     - Он, так же, по секрету  поведал кое - кому из братьев, для каких целей после собеседования с его преосвященством, увозят в закрытой повозке молодых девиц – терпеливо дополнил свои слова Алекс и, закончив со шнуровкой, взглянул на недовольное  лицо матушки.
    - Ты думаешь... – раздражение на лице матушки тут же сменилось растерянностью.
    - Я уверен, что Агата в той повозке. И я должен  ей помочь!
    - Ты не забыл, что случилось с тобой в эту ночь? –  освободившись от плошки, матушка продемонстрировала ему обрезки верёвок, совсем недавно служившими надёжными путами для её сына.
   - Не забыл! - буркнул  Алекс, прилаживая под плащом хламиды ножны с мечом – я вернусь! Всё будет хорошо!
   -  А если не вернешься! Ты подумал, что будет тогда со мной?
   - Я вернусь! – повторил  Алекс, глядя на расстроенное лицо матушки - ещё  до полудня.
    Подхватив свой дорожный мешок, заранее подготовленный в дорогу, он подошел к ней и, обнял  укутанные старым шерстяным платком худенькие плечи.
   - А как же завтрак? – сдавленным голосом спросила она, глядя на почти недоеденную еду в чашке на столе.
    - Нет времени. В пути перекушу!
   - Тогда, чтобы вернулись - вдвоём – неожиданно твёрдым голосом сказала она, отстраняясь, и тут же словно без сил, присев на лавку у стола.
   Алекс согласно кивнул и, взглянув на лик святого Варина в углу комнаты, пригнувшись, шагнул через порог во двор.
   Поднявшееся над горизонтом солнце давно уже слепило глаза, когда  он миновал пустующие городские ворота, над бойницами которых, летали чем-то встревоженные стайки ворон.
   Потом, свернув с уложенной камнем дороги, спустился по еле различимой тропке вниз и, походным шагом отправился вдоль заросшего кустарником берега реки, опоясывающего с севера крепостные стены городка.
    Еще через некоторое время, Алекс перебрался через шаткий мостик на другую сторону реки.
     Окопавшись в пожухлых  листьях и приготовившись долго ждать, он затаился в придорожных кустах, бесконтрольно разросшихся у каменного полотна дороги, ведущей к городку.
   Вначале тишину дорожного тракта потревожили двое всадников, проскакавших друг за другом в город на замыленных в пути иноходцах.
    Потом, уже обратно из города, мимо кустов, в которых притаился Алекс, прогрохотало несколько телег, заполненных подрёмывающими братьями. К его удивлению, телеги были загружены мешками с провизией и оружием, прикрытым сверху боевыми щитами.
     Через некоторое время, в том же направлении, проследовал отряд всадников одетых в знакомые чёрные рясы. За спиной у каждого, из заплечных мешков торчали короткие дуги с арбалетной тетивой.
    А после этого долго пришлось слушать молитвенные выкрики какого-то ненормального проповедника, медленно едущего на старом замученном ослике к городу.
      Река парила утренним туманом. Промозглый ветер казалось, насквозь, продувал  хламиду, холодя тело металлом кольчуги. Не спасал даже тёплый капюшон, накинутый на голову и, стянутый кожаным ремешком.
     От долгого неподвижного лежания Алекс замерз и начал сомневаться в правильности решении организации засады, как таковой.
    Кроме того, его начали одолевать тревожные думы. Ему очень не понравился вооруженные отряды братьев  и монахов проехавших недавно мимо него. Никогда он ещё не видел стольких вооруженных людей вместе. Да и нечего им было делать в этих местах.
     Назревало, а может быть уже и назрело что-то нехорошее. Возможно, связанное с незаконченной миссией отца Дионисия. К чему непосредственным образом был причастен и, он сам.
    Так же была неясна дальнейшая судьба Агаты, а в связи с этим  и их с матушкой тоже.
   И к тому же он не был уверен, что в вынужденном одиночестве справиться с той задачей, которую он сам себе поставил.
   Занятый тревожными мыслями, Алекс не сразу обратил внимание на очередной  неясный шум, послышавшийся со стороны города, и  не сразу поверил в то, что это и есть то самое, чего он так долго ожидал.
   Нарастающий шум  вскоре превратился в грохот от колес какого-то приближающегося экипажа. И вскоре знакомая ему обительская повозка, поравнялась с кустами, в которых он затаился.
   Повозку сопровождали двое незнакомых Алексу братьев. Брат, сидевший спереди, то и дело понукал двух тощих обительских меринов, бегущих в упряжке и никак особо не реагирующих на выкрики и ругань возницы. Второй брат, удобно устроившийся сзади на облучке повозки, благополучно пребывал в утренней дрёме.
   Порадовавшись этому обстоятельству, Алекс бесшумно выдвинулся из кустов, на ходу вытягивая из ножен меч.
   Чтобы запрыгнуть на обитую металлом подножку повозки много времени и умения не понадобилось. А рукоять меча, приложенная к голове дремлющего брата в нужном месте, отправила того в ещё более бессознательное состояние, как минимум, на полчаса. Этому удару, как и многим другим, его научил отец. И сейчас это умение ему пригодилось.
   На всякий случай, Алекс привязал сползающее с облучков неподвижное тело жертвы рукавами его же собственной одежды. А потом, под продолжающийся грохот колес о брусчатку дороги, осторожно полез на качающуюся, на выбоинах крышу повозки.
    Подобравшись к противоположному краю обитой ржавым металлом крыши Алекс,  взглянул вниз и встретился с удивлённым взглядом второго брата. Видимо тот, всё-таки услышал, или почувствовал что-то неладное, поэтому действовать нужно было быстро.
    Алекс резко свесился вниз и, примерившись мечом, приготовился нанести колющий удар, но к его удивлению противник даже и не думал обороняться. Бросив поводья,  и отвернувшись, он лишь вжал голову в плечи, готовясь преждевременно отправиться в божьи кущи.
    Но у Алекса были другие планы на этот счет. Несильным ударом по голове плоскостью меча, он напомнил претенденту в святые, о бренности этого мира.
    - Прыгай! – рявкнул Алекс, когда испуганное лицо неудавшегося противника вновь взглянуло на него снизу и,   переместил остриё меча к незащищенной шее брата. Тот послушно освободил правую ногу от стремени, и неуклюже спрыгнув на скаку, закувыркался сзади, с шумом ломая придорожные кусты.
   Осторожно переместившись с крыши повозки на место   возницы, Алекс развернул упряжку лошадей, и  тут же направил их в обратном направлении.
    Перед самой развилкой, ведущей к воротам города, Алекс свернул к  виднеющейся справа от дороги, небольшой рощице. Повозка, накренившись, съехала с каменной трассы и, покачиваясь, плавно покатила по песчаной дороге, ведущей в глубь дикорастущих деревьев.  Едва она укрылась за ближайшими берёзками и кустами, он тут же остановил свой экипаж.
     Обойдя повозку сзади, Алекс с удивлением обнаружил, пропажу второго брата. То ли тот успел очнуться и дать дёру, либо Алекс не слишком хорошо его привязал к облучку повозки, и тот выпал где-то по пути. Что могло привести к не очень приятным последствиям для последнего.
    Досадуя на себя за случившееся,  он шагнул к дверце повозки, и, повернув бронзовую ручку, торопливо потянул дверцу на себя. И тут случилось то, чего он не ожидал.
    Сильный удар в грудь  изнутри отшатнул его от приоткрытой дверцы. От болевого шока он на мгновение  потерял зрение и ориентацию, но отцовская кольчуга, и на этот раз спасла ему жизнь. А, по - прежнему зажатая в руке холодная бронза ручки оказалась, в этот момент, очень кстати.
    Сквозь радужную пелену, застлавшую ему глаза, Алекс уловил, что-то  тёмное, наползающее на него из повозки.       Обороняясь, словно щитом  он, почти вслепую шагнул вперёд, и со всей силы толкнул дверцу повозки навстречу неожиданной угрозе. Услышав тупой удар с обратной стороны,  он тут же сделал шаг назад, на ходу выхватывая из ножен свой меч.
    Но, и на этот раз достойного сопротивления ему никто не оказал.
   К этому времени зрение у Алекса полностью восстановилось, и он с удивлением обнаружил у своих ног знакомую тучную фигуру, одетую в дорогую  сутану. Это был брат Элиас.
    Неожиданное соприкосновение с дверцей повозки,  разбило его нос и губы. И прежде благообразное лицо брата, напоминало теперь опухшее и забрызганное кровью рыло непотребного животного.
    Брат Элиас был без сознания. И скорее всего не видел лица нападающего. Кроме того лежащий рядом с ним кинжал, с инкрустированными в ручку разноцветными каменьями, стал хорошим возмещением за перенесённый болезненный удар.
    - Теперь он, наверное, будет гундосить вдвое больше - без приличествующего к начальственному брату почтения, подумал Алекс. 
    Обойдя поверженного, он с трепетом в сердце заглянул внутрь повозки. К его разочарованию около пустующих деревянных скамей  он обнаружил  только небольшой, обитый резным металлом сундучок и деревянный ларец. Очень похожий на тот, который он видел совсем недавно на столе его высокопреподобия отца Бенедикта.
    Вернувшись к бесчувственному брату, Алекс не церемонясь, обшарил его пояс под сутаной.
      Как и ожидалось, под одеждой обнаружилась связка разных по размеру ключей. О применении которых, зная о том, чем занимается в обители брат Элиас, нетрудно было догадаться. А в бархатном мешочке, обшитом защитными рунами, находилась горсть золотых и серебряных монет разного достоинства. Которых, вполне хватило бы, на то, чтобы вернуть прежний долг господину. Соломону. А заодно и уплатить  тому за аренду земли и дома надолго вперёд.
    Долгая нужда пересилила результаты всех нравоучений его начальственных братьев, поэтому,  немного поколебавшись, Алекс изъял и то, и другое.
   Забравшись в повозку, он прежде всего занялся сундучком. И вскоре пожалел об этом. Потому что ему снова пришлось испытать искушение,  во много раз большее, чем до этого.
   Под грудой тиснёных сургучной печатью документов он обнаружил уже не один, а десяток набитых золотом и серебром мешочков стянутых кожаными ремешками. На каждом из мешочков отчетливо была видна печать Святой обители.
   На этот раз его душу и тело искушала не только нужда, но больше всего – внезапно проснувшееся в нём неприятное чувство жадности. Редко испытываемое им в жизни. И потому непотребное и недозволительное.
   С ощущением какой-то гадливости в душе к самому себе Алекс захлопнул крышку сундучка и вернул ключ обратно в связку.
   Отперев ларец, он обнаружил внутри него тиснёную сургучом трубочку папируса. А рядом с ним лежали вещи, принадлежащие Агате.
     Её, странная одежда с чулками, сделанная, казалось, из невесомой ткани. И её удивительный, загорающийся демоновскими письменами браслет. О местонахождении хозяйки которого,  необходимо было срочно узнать.  Тем более, что такая возможность у Алекса имелась.
    Отправив содержимое ларца в свой дорожный мешок, он  присел на ступеньку у раскрытой дверки повозки. И стал ждать, когда очнётся его бесчувственный начальственный брат.



Если ты не внемлешь благоразумию,
то оно обязательно тебе отомстит.
Б.Франклин.


Глава 11.

     Миновав каменный мост, ведущий через речку к обители, Алекс остановился.
     Поднявшееся над головой солнце грело обнаженную голову. А утренний промозглый ветер сменился небольшим тёплым ветерком, бесконечно гоняющим пыль и сухую траву по разбитому колёсами экипажей камню дороги перед ним.
     Некоторое время Алекс неподвижно стоял, с беспокойством рассматривая входные ворота обители, установленные между двух башенок крепостной стены. 
    Странность была в том, массивные, обитые медным листом створки ворот были приоткрыты. А в бойницах башенок не наблюдалось братьев дозорных. Чего, не должно быть, ни в коем случае. Кроме чрезвычайно неприятного случая, о котором не хотелось бы думать - вообще.
    Но не то, что думать, но и увидеть ему то, чего не хотелось, всё же пришлось.
    Переступив через проём ворот, он тут же обнаружил  первого отсутствующего на своём месте дозорного. Раскинув руки, тот лежал неподалёку от лесенки башенки ведущей наверх. Из его головы, чуть ниже открытых глаз торчал толстый наконечник арбалетной стрелы. Чуть поодаль, неестественно подогнув под себя руку, грудой тряпья лежал второй дозорный.
     На всякий случай, обнажив свой меч, Алекс огляделся вокруг. Других дозорных, живых или мёртвых, у ворот не наблюдалось. Зато со стороны братского корпуса доносилось тревожное конное ржание, приглушенные выкрики людей, и лязг стали. А в дальнем углу двора несколько крепких фигур раскачивая на растяжках здоровенное бревно, пытались пробиться в помещение старой молельни. Все были заняты делом, и на  Алекса никто не обращал никакого внимания.
    Некоторое Алекс колебался. Наверняка обороняющимся братьям нужна была помощь. Но идти с мечом против конного воина с арбалетом было бы глупо, и к тому же он обещал матушке, что вернется. И вернётся не один.
    Его колебания прервал чей – то стон, раздавшийся  рядом. Прислушавшись, он шагнул к лежащему без движения  второму дозорному. Судя по отсутствию крови и увечий, тому повезло больше.
     - Что здесь случилось – убедившись, что дозорный дышит, обрадовано спросил Алекс. Не дождавшись ответа, он тронул незнакомого бородатого брата за плечо и повторил свой вопрос.
   - Проход закрыт до особого распоряжения – наконец еле слышно отреагировал  тот, не открывая глаз.
   - Кто штурмует обитель?
    - Велено усилить дозоры!
    - Приди в себя брат! Это я Алекс! Что у вас здесь происходит?
 -  Ничего не происходит! Велено -  никого не пускать!
    - Даже своих братьев?
    - Может ты из тех, кто напал сегодня утром - уже более осмысленно и громче ответил бородатый брат, открывая глаза.
    -  Кто - эти люди? Чего они хотят? 
    -  Братья из Святой обители. Требовали отца Дионисия!
    - Так его преосвященства, вроде бы не было в обители! -  удивился Алекс. 
   -  Вот и они не поверили! И пошли на штурм.
   -  Ну и как отыскали его преосвященство?
    -  Почём я знаю! Я, как видишь - тут, а они там!
    - Так чего же ты лежишь?
     - Не могу встать. Рук и ног не чувствую! – слабым  голосом ответил дозорный – они полезли по лестнице на стену, ну и меня того… – повернув голову к башенке, он замолчал. Из уголков его глаз показались и покатились по щекам вниз удивительно крупные мужские слёзы. 
       Проследив вверх за его взглядом, до бойницы башенки, Алекс наконец понял, почему тот лежит под ней в такой неудобной позе.
    - Ты не знаешь, откуда они взялись? – с жалостью взглянув  на обездвиженного брата, поинтересовался он.
    -  Говорят, что где-то за городом, у них свой походный лагерь. Туда, наверное, некоторые, и отправились вместе с телегой - вновь повернув к нему своё лицо, с трудом закончил длинную речь дозорный.
    - А в телеге, что? - встревожено спросил Алекс,  Но тот не ответил, и лишь отрешенно глядел куда-то поверх его головы.
   - Брат, скажи, что там было? – наклонившись и тряхнув за плечо бородатого брата, нетерпеливо повторил он свой вопрос.
    -  Телеги, повозки! Я же тебе говорю - велено никого не пускать – видимо вновь впадая в беспамятство, наконец, вновь забормотал тот - велено запереть ворота и усилить дозоры!
     - Ладно! Спасибо и за это! - Алекс выпрямился и, настороженно глядя в сторону старой молельни, направился к братскому корпусу.
    Коридор первого этажа корпуса был пуст. Неприкрытые двери келий говорили о поспешном уходе, или бегстве её обитателей. Но кровавых схваток, подобных тому, что произошли во дворе обители, не наблюдалось.
    Шум схватки, доносившийся снаружи, то затихая, то нарастая переместился в район трапезной,  и это было кстати. Дойдя до лестничной площадки, он поднялся на второй этаж и тихо ступая, направился к покоям его высокопреподобия.
    Двери приёмной отца Бенедикта были без охраны, а внутри неё, как и во дворе произошел стремительный и  неравный бой.
    На полу в неестественных позах лежали ещё двое братьев обители не успевших укрыться от арбалетных стрел. А в собственном кабинете, пристреленный к креслу, сидел, свесив выстриженную голову на грудь, и сам его хозяин.  У стола потерянно валялась,  придавленная чьей-то ногой, его скомканная шапочка скуфье.
    -  Не помогли, значит, ваши охранники – направляясь к громадному скелету неизвестного зверя, словно приготовившемуся к прыжку – пробормотал Алекс.
   С опаской отодвинув мечом и рукой, подавшиеся в стороны огромные рёбра,  он шагнул внутрь зверя.   За скелетом, врезанные в затемнённую нишу, находились  две запертые двери. 
   Алекс вернул меч в ножны. Потом, покопавшись в дорожном мешке, достал ключи, изъятые у брата Элиаса.
     Брат Элиас не обманул. За правой  дверью располагалась тайная келья его преосвященства. Узкое стрельчатое окно высветило две неподвижные фигуры, сидящие на камышовых подстилках в разных концах пустого помещения.
     - Алексис! – с радостным криком попыталась встать и шагнуть к нему хрупкая девичья фигура.
    Алекс вновь вытянул из ножен меч и, приблизившись  к девушке, осторожно перерезал верёвку, стянувшую кисти её рук и лодыжки ног.
     В каменной келье было прохладно. На Агате,  кроме тоненького платьица, купленного им на рынке, не было больше ничего. Поэтому, когда он освободил её руки, они были холодными как ледышки.  И ему пришлось неумело, и, наверное, целую вечность, отогревать их своим дыханием.
    Лишь чьё-то вежливое покашливание напомнило им о том, что они здесь не одни. Шагнув ко второму пленнику, Алекс  с удивлением уставился на знакомое лицо калеки - старца.
   - Неисповедимы пути господни – сказал тот, глядя на него снизу вверх – каким образом простой послушник имеет доступ к тайной тюрьме отца Бенедикта?
   - По воле божьей!  – буркнул Алекс, раздумывая, стоит ли освобождать человека, из-за которого Агата оказалась здесь.
   - Всё по его воле! Вчера ты царь, а сегодня червь.
    - Похоже, что ещё один червь впал в немилость его высокопреподобия?
     - К сожалению, предательство совершается иногда не по воле божьей, а во имя его! Но всему есть цена и расплата.
   - Вот это правильно! Бог всё видит! – отвернувшись от старца, Алекс  шагнул обратно к двери.
    - Пойдём. Надо спешить - сказал он, обернувшись к Агате. Но та отрицательно качнула головой.
   -  Надо! Свобода – сказала она, показывая на своего сокамерника.
   -  Это доносчик! Предатель!
    - Человек! Добрый! – уверенно парировала девушка – свобода!
    От её слов Алексу сделалось не по себе. Что – то произошло с ним в последнее время. Отчего он напрочь забыл про каноны Святого писания, доброты и прощения, внушаемые ему с детства матерью с отцом,  и отцами обители.
   -  Ладно! – буркнул Алекс – какой - никакой, а он всё же наш брат. А убогим и немощным нужно помогать.   
   - Бог тебя не оставит! И наша милость тоже! – сказал старец, когда еще одна разрезанная верёвка кучкой осталась лежать на каменном полу.
   - И вам – от бога! – ответил Алекс, отправляя обратно в ножны свой меч. Получив одобрительный кивок Агаты, он повернулся  к выходу из тайной тюрьмы.
   Пропустив обоих пленников, Алекс, поколебавшись, открыл вторую тайную дверь отца Бенедикта, о которой поведал ему брат Элиас.
    Дверь вела в крохотную комнатку, в которой едва могли бы уместиться четверо братьев. Противоположная сторона комнаты была закрыта  плотной портьерой.  Заглянув за неё, Алекс обнаружил огороженную поручнями деревянную площадку, висевшую на толстых жгутах верёвок. Где-то внизу, под площадкой, высвечивался отблесками невидимых светильников, прямоугольный провал вертикальной шахты.
   Это и был тот самый тайный подъемник, о котором в обители ходили неприятные слухи. И которым, в кризисной ситуации так и не смог воспользоваться его хозяин. Задёрнув портьеру он вернулся к Агате. Та в  замешательстве оглядываясь, стояла посреди приёмной отца Бенедикта. По всей видимости, ей никогда не приходилось видеть пристреленного к собственному креслу арбалетной стрелой, человека.  Калеки – старца, рядом с ней не было.
    Вспомнив  о беседе с его высокопреподобием, Алекс  торопливо осмотрел прикрытые дверками шкафы отца Бенедикта. Знакомый ларец нашелся, но оставшихся колец кроме скомканных кусков пергамента, в нём не было. Толи они сами, тем же, таинственным образом исчезли, толи хранились теперь в другом месте. 
   Покинув негостеприимные покои его высокопреподобия,  они остановились у пролёта  лестницы ведущей вниз, к выходу, и прислушались.
    Судя по стоявшей вокруг тишине, в братском корпусе и в трапезной бой, наконец, прекратился. Шагнув к окну – бойнице расположенному неподалёку от лестницы Алекс выглянул во двор. Внизу, несколько оставшиеся в живых братьев, оказывали помощь раненым. Арбалетчиков, же, нигде не наблюдалось. Лишь взбитая за главными воротами обители пыль от многочисленных копыт и лежащие без движения, павшие братья, указывали на недавнее сражение.
    Личная гвардия отца Дионисия обитель покинула, но она могла и вернуться. Поэтому необходимо было поспешить.
    Подняв голову, Алекс взглянул на башню Святого Варина. Тень от стрелки гномона отчетливо приближалась к полуденной отметке. И у него, тут же, требуя своё,  заурчало в желудке. В суматохе  встречи он совсем забыл о телесных потребностях. И не только о своих.
   С виноватым видом он обернулся к своей спутнице, стоявшей рядом, и с расстройством на лице наблюдающей за всем  происходящем во внутреннем дворе обители.
   Стянув с плеча мешок, Алекс,  с удовольствием отвлёк девушку от неприятного зрелища, вернув ей, её вещи. Потом, отвернувшись,  подождал, пока та переоденется в свою демоновскую одежду. 
    После этого достав из мешка матушкин пирог, он поискал взглядом старца. Но того по – прежнему, нигде, не наблюдалось. И тогда устроившись на ступеньках лестницы, они с аппетитом принялись за  свои порции, дружно запивая их водой из глиняной бутыли.
 


“Неразумно бояться того, что неизбежно”.
Публий.


Глава 12.

     Солнце перевалило за полдень, когда они добрались до подлеска, в котором Алекс оставил  повозку с упряжкой лошадей.
   - Стой здесь! – скомандовал он, своей спутнице, останавливаясь неподалёку и осматриваясь вокруг. Та послушно присев на траву привычными женскими движениями начала приводить в порядок, свои удивительные, красно – рыжие волосы
    С опаской, обойдя вокруг беспокойно переступающих копытами меринов, Алекс осторожно взялся за ручку  дверки повозки.
    Брат Элиас, насколько, это было возможно в его связанном положении, во время  его отсутствия совмещал неприятное с полезным. Привалившись обширными телесами к обительскому сундучку тот мирно посапывал разбитым лицом внутри повозки.      
     Глядя на спящего начальственного брата, Алекс задумался. Приводить его снова в чувство, и второй раз объясняться с ним у него не было никакого желания. Но и обительских меринов  оставлять, здесь не следовало.      Осторожно прикрыв обратно дверцу повозки Алекс махнул Агате, и направился отвязывать упряжку лошадей.    
      Вскоре лесная дорожка вывела их  к дорожному тракту, ведущему к городу. Алекс, натянув вожжи, и осматриваясь, остановил свой экипаж.
    Слева и справа дорога была пуста. Слепило глаза заходящее солнце. Обительские мерины довольные остановкой тут же потянулись губами к разросшейся у обочины зелени. А внутри повозки, чем-то грозясь, глухо гнусавил проснувшийся брат Элиас.
     - Алексис! Туда! – приподнявшись и, глядя в сторону тракта, ведущего в противоположном направлении от города, неожиданно заявила Агата, молчаливо сидевшая всё это время рядом с ним на облучке повозки.
    - Зачем? – поворачиваясь к ней, удивлённо спросил Алекс.
    - Туда! - взглянув на свой удивительный браслет,  снова повторила Агата.
    Что направило её в том направлении, Алексу было неясно, но, взглянув на уверенное лицо своей спутницы, он вновь тронул лошадей, поворачивая повозку в сторону от собственного дома. Потом, вспомнив про своего пленника, нехотя потянул вожжи на себя, останавливая расходившихся лошадей.   
     Молча, освободив от импровизированных верёвок, сделанных из одежды исходившего проклятиями брата Элиаса, он с мечом в руках дождался, когда тот исчезнет в придорожных кустах у реки. Потом, вернувшись, отправил на его место продрогшую от разгулявшегося ветерка девушку.
      Взобравшись на облучок, Алекс тронул, понурившихся было лошадей. И с обеих сторон потянулись знакомые окрестности, с каждым шагом упряжки,  удаляющиеся от города и обители. Справа стремительно бежали воды безымянной реки, время от времени распадаясь на ещё более мелкие речушки, пропадающие в зарослях камыша.
Слева жидкой стеной стоял лесной массив,  разделяемый отходящими от основной трассы песчаными дорогами и тропинками.
   Лишь один раз, Алекс напрягся, когда они проезжали разъезд, ведущий к торчащему в глубине леса безмолвному кресту. Видимо мученик Фалько, как и предвещал себе сам, уже вознёсся на небо. И прежде чем попасть куда следует, отчитывался там за свои свершения и проступки перед самим господом.
   После этого доверившись Агате он стал даже придрёмывать сидя на облучке, лишь время от времени     поддёргивая вожжи, понукая обительских лошадей,  похоже, как и он сам, умудряющихся даже на скаку впадать в спячку.
    Вскоре, глядя на спины взмыленных меринов,  переставших реагировать на понукание бичом, пришлось подумать об их отдыхе и кормлении. Свернув при очередном разъезде дорог к небольшой рощице, он остановил  и привычно стреножил усталых лошадей.
    - Привал  – сказал Алекс выглянувшей из – за дверки повозки удивлённой Агате.
   Из грузового отсека он вытащил деревянное корыто и мешки с кормом, заранее приготовленные хозяйственным братом Элиасом. Поэтому распрягать животных для их кормления не пришлось.
    Пока Агата неумело и с опаской засыпала им в корыто корм, Алекс отправился с кожаной ёмкостью к небольшому озёрцу,  расположенному неподалёку.      
     Напоив неприхотливых обительских меринов,  он присел неподалёку от повозки и раскрыл свой дорожный мешок.
    Когда очередная порция матушкиного пирога была съедена,  они, вместе с Агатой немного посидели, глядя на умиротворённых животных, перешедших от остатков месива в корыте, к свежей поросли вокруг.
    Ласково грело приближающееся к горизонту солнце. Сквозь расстёгнутую одежду продувал тёплый ветерок. Несмотря на неопределённость их положения сейчас, и будущего в целом, Алексу было хорошо.
   Агата сидела рядом с ним, упёршись обнаженной рукой в траву, и поджав под себя ноги. Рядом с ней  стояли купленные им новые туфли.
    Поглядывая на  нежный овальный профиль лица Агаты, обрамлённый красно – багровой копной волос он поймал себя на мысли, что вот так бы и сидел с ней неизвестно сколько времени. Лишь бы она была рядом, и лишь бы была не против.
     Может быть, это и было, какое-то её, очередное демоновское наваждение, но сейчас он был совсем не против этого. Даже совсем наоборот!
   Словно разгадав его мысли Агата повернула голову, глядя на него своими большими, будто потемневшими от чего-то, но только не от страха глазами.  И на некоторое время Алекс совершенно потерялся,  словно утонув в её взгляде.
    Лишь ласковое прикосновение её  руки  вернуло Алекса к действительности.
    - Надо! Идти! Быстро! – виновато глядя на него, сказала Агата,  отнимая прохладную ладошку от его лица
    Сожалея о чём – то трогательно непонятном, что произошло между ними, Алекс поднялся и пошел растреноживать лошадей.
    Ещё одну остановку пришлось сделать, когда их экипаж приблизился к разъезду, при виде которого у Алекса радостно застучало сердце.
    - Неизвестно что ждёт нас впереди. И такого случая больше может и не быть – подумал он, решительно сворачивая  к заросшей многолетней травой колее.
    Повозка покачиваясь, покатилась вперёд, и вскоре остановилась у покосившегося от времени штакетника с провисшими воротами. За которыми начиналась территория родного поселения Алекса.   
      Много лет назад, здесь, проживало  полтора десятка семей. Занимающихся крестьянством, и стабильно выплачивающих ренту за землю молоком, мясом и зерном местному аббатству.
    Но однажды вместе с первыми беженцами, посетившими поселение, в их жилища прищла неизвестная хворь. А вслед за ней в один из вечеров появились вооруженные конные монахи.
    Не говоря ни слова, они посадили в телеги всех больных, которых больше никто и никогда не видел. После этого так же молча, эти монахи вытеснили из своих дворов  всех оставшихся. И вскоре всё поселение занялось огромными кострами.
   Отец Алекса, прошедший крестовые походы, и не боявшийся ничего, на этот раз даже не пытался вмешаться в происходящее. Понимая небезопасность и бесполезность любых действий. Как и все оставшиеся, они тогда торопливо собрали свои пожитки, и длинный караван, сопровождаемый живностью, и мрачным конвоем, навсегда покинул родное поселение.
   -  Привал? – приоткрыв дверку повозки и глядя снизу на Алекса поинтересовалась запомнившимся словом Агата.      
    - Да! Я быстро.
      Спрыгнув с облучка, он осторожно отодвинул ссохшуюся от времени и погоды воротину. И пошел, прокладывая тропку в траве, между заросших кустарником и молодыми побегами деревьев холмов, с торчащими из них обгорелыми  печными трубами.
    Подойдя к одному из таких печальных холмов, Алекс немного постоял, охваченный нахлынувшими воспоминаниями из детства. Которых было много. Вновь пережить которые, как хотелось бы, просто  не было времени.
   Припоминая лица друзей и знакомых, он тронулся дальше, направляясь   в сторону  их бывшего поселения.
   Там, в тени от высоких берёзок, среди покосившихся редких крестов, Алекс отыскал камень с надписью: 
 

Герварду, 
сыну Теобальда:

Прошел ты множество дорог,
С душой горящей на восток.
Уйдя за веру на войну,
Детей оставив  и жену.

Хоть лучший воин был для всех,
Но сломан меч и слаб доспех”.
И в этом месте, как изгой
Обрел ты, наконец, покой!

      Эту эпитафию сочинил друг отца архивариус Григорий, с которым они вместе, прошли немало дорог, ведущих  к Священному городу. А камень обтесал и искусно вырезал надпись на нём, друг Алекса – Нолан.
   Протоптав вокруг небольшого холмика дорожку и убрав с него лишнее, он постоял у камня, отдавая дань своему отцу. И торопливо отправился обратно.
      Когда экипаж миновал очередной затянувшийся подъём с  безлюдным проездом, ведущим к неизвестному и покинутому людьми поселению, Алексу стал понятен конечный пункт их поездки. За ближайшим леском, с каждой минутой разрастаясь тёмным монолитом вверх и вширь, к ним приближалась знаменитая Сияющая скала.
     Много лет назад, когда эта скала казалось, ниоткуда появилась в этом месте, она действительно светилась. В дневное время, затмевая даже солнце. Потом, как говорили братья,  стоявшие дозором вокруг неё,  это сияние вокруг неё постепенно стало спадать и вскоре, его можно было заметить только в тёмную безлунную ночь. Но её первоначальное название  так и осталось. Как в памяти местных жителей, так и  в Святом Писании.
     Вскоре значительно выросшая в размерах громада Сияющей скалы стала смещаться назад  и вправо.   
      Приблизившись к песчаной дороге, ведущей к предполагаемому  пункту их назначения, Алекс притормозил расходившихся меринов, и постучал ножнами меча по металлической крыше экипажа. 
  - Туда – приоткрыв дверку и с довольным видом выглянув из повозки, согласно кивнула головой в сторону леса Агата.
    Съехав с основного тракта, повозка, мягко покачиваясь, покатилась по песчаной дороге, заросшей пожухлой травой. Грохот колёс сменился шорохом рассыпающихся комьев земли. А по обе стороны  экипаж обступили смешанные заросли деревьев.
   - Алексис, стой! – приоткрыв дверку, неожиданно попросила  Агата, когда слева от дороги появилась обширная вырубка. Посреди неё, освещённый проглядывающим через деревья заходящим солнцем, стоял обнесённый мощным забором дом.
    Выбравшись из  повозки, девушка в нетерпении, почти бегом, направилась к распахнутым воротам лесного особняка.
   Алекс, покинув пригретый облучок, торопливо стреножил обительских меринов, и на всякий случай, обнажив меч, бросился вслед за девушкой.
   Заглянув  внутрь вместительного сарая с пыльным хозяйственным скарбом, в котором исчезла его спутница,  и, почувствовав себя неприлично лишним - мало ли для чего девушке понадобилось уединение, он отправился осматривать остальные постройки особняка.
   Во дворе, в который они так, неожиданно вломились, кроме сарая, для разнообразной мелкой и крупной живности, имелась хозяйственная пристройка к нему, а также глубокий, почерневший от времени колодец. Но главным во дворе - был дом.
    Это был добротный деревянный сруб. Изготовленный мастерами и, предназначенный для долгой и счастливой жизни в нём. На что намекала даже кирпичная  печная труба, торчащая над крышей.
     Но деревянная лестница, ведущая внутрь дома, дверь и заколоченные жердинами окна, пока говорили об обратном.
     Кроме того можно было предположить, что    поскольку земля и лес вокруг принадлежали какому-то, местному  землевладельцу, то этот дом мог быть его заимкой, или был отдан местному лесничему. Судя по проросшей траве во дворе, давно не посещавшего, или покинувшего его.
    Заскрипев дверью,  у сарая показалась Агата, и, махнув  Алексу ободряюще рукой, направилась к нему.
   А за её спиной, словно из дверей ада, неожиданно и страшно появилась огромная демоновская фигура,  переливающаяся знакомыми черно-серыми полосами. Вслед за первым демоном, тяжело ступая, из дверей сарая появился ещё один, и ещё.   
     Напрягшись от возникшей неизвестной опасности, Алекс торопливо кинулся навстречу девушке с мечом наготове. 
     - Алексис! Нет! – без страха оглянувшись на жуткую процессию позади неё, отреагировала на его намерения Агата. Приблизившись, она, решительно потянула его в сторону от, казалось, бесконечной вереницы чёрных фигур, проходящих мимо них
    - Почему нет? – напряженно поинтересовался Алекс - что происходит? 
   - Хорошо! Скоро! – помолчав, со спокойной улыбкой на лице непонятно ответила Агата, когда последняя, похожая на человеческую, фигура, исчезла на выходе со двора.      
     Отпустив, его руку она уверенно направилась  в том же направлении.
   - Хорошо, так хорошо – как всегда, откладывая на потом вопросы,  связанные с этой девушкой, буркнул Алекс, вкладывая меч в ножны и трогаясь следом.



 
“У всяких живущих cвой Путь-Назначенье,
И в разных Мирах ждут их возвращения”
Белый путь.


Глава 13.

    До места, где заканчивался лесок, и начиналась огромная поляна с утонувшей в земле тёмной громадой Сияющей скалы, они добрались пешком. И в недоумении остановились.
     Похоже, что здесь тоже был бой, подобный тому, что произошел в обители. В тени отбрасываемой гигантской скалой, словно в братской могиле, среди травы и обломанных кустов, вперемежку с чужими чёрными рясами, застыли утыканные арбалетными стрелами окровавленные  тела обительских братьев.
    Потрясённый увиденным, забыв об опасности, Алекс растерянно брёл от одного поверженного брата к другому.   Страшась обнаружить среди них знакомые мёртвые лица. Пока не наткнулся на какое-то препятствие перед собой. 
     Отступив и подняв голову, он уставился на чёрно - серую спину демона, стоящую перед ним.
    Словно что-то ожидая, тот безмолвно стоял, подняв  безглазое лицо к тёмной громаде Сияющей скале. А справа и слева от него, застыли в неподвижности  другие.    Их было много. Бесконечной    круговой цепочкой, стоящие у заросшего кустарником и деревьями подножия Сияющей скалы. И, казалось, пристально глядящих, безглазыми лицами в её сторону.
    Страха уже не было, а было лишь непонимание безжалостного истребления братьев и присутствия совершенно невредимых исчадий ада в этом месте.
    Мощные, словно раздутые руки демонов, были пусты. И, скорее всего, они не были причастны к бойне, произошедшей здесь совсем недавно.  Но кроме поверженных братьев вокруг никого больше не было.
   Чувствуя себя опустошенным от всего увиденного,  Алекс повернулся спиной к демонам и,  выискивая  в наступающих сумерках Агату, пошел обратно. Девушка опять, куда-то запропастилась.
    Дойдя до того места, где он её оставил Алекс устало присел на корточки у ближайшего дерева. И подняв голову, тут же встревожено вскочил на ноги.
    Силуэты демонов, хорошо видимые на  фоне тёмной стены   деревьев, в свете заходящего солнца,  пришли в движение. Из их поднятых рук,  словно огненные копья, к вершине Сияющей скалы, устремились ослепительно белые лучи света.
    Когда скала стала похожа на утыканную сверкающими копьями голову какого-то огромного таинственного зверя, земля под ногами Алекса внезапно дрогнула. Он в замешательстве схватился за ствол ближайшего дерева, не в силах отвести взгляд от происходящего на поляне.
    На вершине Сияющей скалы, словно выброшенный невидимым гейзером, заклубился ярко-синий туман. И скрывая под собой  частокол огненных копий, сияющим водопадом стал  стремительно опускаться вниз.    
   Лучи света, исходящие из рук демонов стали постепенно  гаснуть и чёрные силуэты их фигур, снова пришли в движение. Дружно тронувшись  к скале, они  вскоре стали исчезать друг за другом в тёмном провале, неожиданно образовавшемся в центре её основания.
     Поднимая пыль и  листву,  по земле закружились воздушные смерчи и, набирая силу, медленно двинулись туда же.
    Спускающийся сверху светящийся туман,  начиная закручиваться в тугие полосы смерча, вскоре окутал основание скалы  и тоже стал втягиваться в тёмный провал с исчезающими в нём  демонами.
    Окинув взглядом быстро пустевшую поляну,  и чувствуя, что что-то безвозвратно теряет, Алекс бросился за последним из них. Добравшись до полыхающей изнутри, синим светом  воронки, образовавшейся в провале у подножия Светящейся скалы, он на мгновение в нерешительности остановился и, передохнув, шагнул внутрь.
    Через несколько шагов, бушующие вокруг него пылевые смерчи неожиданно прекратились. А мерцающий ярко-синий свет, окружающий его, сменился на красный.   
    Тревожные  импульсы этого света, высветили перед Алексом огромное пространство, заполненное    плотными колоннами безмолвно стоящих демонов. После воя разбушевавшейся стихии снаружи, здесь царила удивительная тишина.   
    Сделав ещё несколько шагов вперёд, Алекс остановился, в замешательстве оглядываясь по сторонам. Всё пространство вокруг, дымилось и  клубилось в  багровом тумане, словно прорывавшемся из подземелья снизу.
   На его глазах туман  окутал ноги недвижно стоящих перед ним фигур. И пенящейся плёнкой стал подниматься вверх, будто живое существо, заглатывая одну часть тела демонов за другой. 
    Когда под багровой пеленой, скрылась рукоять его собственного меча, Алекс не выдержал и, стал  в панике  отступать. А потом, повернувшись, побежал в обратном направлении.
    Вывалившись из окружающего его всеми цветами радуги тумана, он, тяжело дыша, остановился,  и обернулся к нависшей над ним глыбе Сияющей скалы. Крутящаяся воронка, у её основания, темнея от пыли и листьев, казалось, всё еще  набирала силу, расширяясь вширь и внутрь.
    Брезгливо стряхивая остатки багровой пены, словно кровь прилипшей к  его одежде Алекс не сразу заметил тёмную фигурку человека появившегося на фоне бушующей светом  воронки.
    Алекс шагнул было к нему навстречу, но тут же встревожено замер.
    Это была не Агата. Это был демон. Наверное, последний, вновь появившийся из адского провала скалы.   
    Подойдя поближе, демон остановился. Черно-серый пузырь его головы,  лопнув - пропал.  В развевающихся от ветра ярко - красных волосах засверкали отблески Светящейся скалы. И словно испаряясь, знакомо стала исчезать чёрная демоновская кожа, обнажая стройную девичью фигуру,  обтянутую  её необычной, телесного цвета одеждой.
      Всё, таки, это была Агата.
        - Идти. Быстро! –  сказала она,  тревожно махнув ему  рукой в обратном направлении.
     -  Зачем уходить? –  радуясь её появлению, спросил Алекс
      - Опасность! Надо!   
     - А ты?
     - Возвращение. Там! – торопливо добавив ещё несколько незнакомых ему слов, девушка повернула голову в сторону крутящейся стихии у подножия скалы. Смерчи вокруг неё прекратились, но усилившийся ветер,  катил туда же, собирая в клубки,   теперь  не только пыль и  листья, но и остатки высушенной травы, мха и кустов.
       - Оставайся! –  начиная понимать неумолимость происходящего вокруг них, умоляюще сказал Алекс - матушка нас ждёт. Я, обещал ей вернуться вдвоём!
       -  Идти. Опасность! – помедлив, повторила она, вновь поворачиваясь к нему. В её тёмных глазах, как и в  первую их встречу, полыхало пламя тревоги и страха.
    - А что будет с тобой? – заражаясь её тревогой, спросил он.
    - Возвращение. Ты - ждать там! – девушка вновь махнула рукой в ту сторону, откуда они пришли совсем недавно.
   Некоторое время обдуваемые порывами ветра они молча, словно прощаясь, стояли  и глядели друг на друга.   
    Подняв руку, Агата сняла свой удивительный браслет и,  протянула его Алексу. Потом, шагнув ближе, обняла, на мгновение, тепло, прижавшись к нему. И когда девушка отстранилась - её лицо и фигура уже не были человеческими.
    Повернувшись, она, направилась обратно к Сияющей скале. Но прежде, чем исчезнуть в беснующейся  стихии, черная фигурка остановилась, словно чего-то ожидая. И тогда стиснув подарок Агаты в кулаке, Алекс бросился бежать в указанном ему направлении,  привычно придерживая свободной рукой рукоять своего меча
    Но добраться до выхода из этой колдовской поляны  он не успел. Вокруг него вновь что-то неуловимо изменилось. К порывам ветра прибавился какой-то шелестящий звук. Тяжело дыша, он остановился и обернулся к громаде скалы.
      Там по - прежнему творилось невообразимое. Но теперь, к её подножию со всех сторон уже не только слеталось, но и медленно ползло кое-что более массивное, чем  комья травы и кустов. 
    Под ногами у Алекса, что-то, неожиданно зашевелилось.  В испуге, отступив назад, он увидел, как, появившись из - под прелой листвы, загребая комья земли, мимо него, будто на невидимом канате, медленно тронулся в том же направлении, кусок чёрного полированного камня. Удивительно похожий на обломок  Зеркала демонов.  И таких обломков, было много.
    Вся поляна перед подножием Сияющей скалы ожила и пришла в движение. Большие и малые каменья, достигая светящейся стихии, бушующей у основания Сияющей скалы, всасываясь словно воронку, пропадали в ней. А вслед за ними, ускоряя движение, неслись следующие. 
   -  И однажды там разверзлась земля, а посреди поля, в один миг, появилась огромная святящаяся скала. И стала эта скала трескаться и осыпаться, устилая землю светящимися каменьями – отступая задом к лесу, бормотал Алекс выученные наизусть слова из Святого писания – значит всё это правда, а не легенда. И теперь эта дьявольская скала забирает всё обратно!
     Наткнувшись на какое-то препятствие за спиной, он остановился. И в это время перекрывая шум от происходящего на поляне в уши ударил неприятный режущий звук.   
    Знакомый страх, казалось, проник в каждую клеточку его мозга и тела, принуждая бежать как можно быстрее из этого места и от этого звука. Но это был уже пережитый им страх, который он уже однажды перетерпел. Значит, можно будет сделать, это и ещё раз.
    Опустившись на колени и обхватив голову руками, Алекс, долгое, очень долгое время пережидал приступы боли и страха, ломающие его тело и дух. И казалось, что не будет этому мучению конца.
     Но неожиданно  земля под ним дрогнула. Мгновенно исчез терзающий его звук, и на него будто навалилась оглушающая тишина.   
     Поднявшись с колен, он некоторое время стоял, выжидая, когда его глаза привыкнут к сумеречной темноте разлившейся вокруг него. Потом подняв руку, с удивлением обнаружил, что до сих пор держит в ладони отдающий теплом Агатин подарок.
   Когда браслет неслышно защёлкнулся на его запястье, Алекс с интересом осмотрелся вокруг.
    Солнце зашло, и поляну теперь, освещала, нависшая над деревьями луна. Всматриваясь перед собой, Алекс не сразу сообразил,  чего же именно  не хватает на ней.
    Сияющей скалы на поляне больше не было. На её месте, теперь, располагался какой-то тёмный провал. Вспомнив про Агатин подарок
    На негнущихся от пережитого страха ногах, Алекс медленно, тронулся к кромке огромного котлована образованного неведомой колдовской силой. Подойдя поближе, он остановился, глядя в тёмную глубину песчаного провала,  на дне которого, под светом луны отсвечивала, с шумом прибывающая неизвестно откуда вода.
       Котлован был обширен и глубок, но не настолько, чтобы спрятать в себе огромную скалу. Значит, скала просто исчезла, унося в своём чреве всех тех, кто в ней находился в тот момент. Провалилась в тот демонский  мир, из которого появилась. И место провала находится здесь.
    Из котлована ощутимо несло прохладой. То ли от пережитого, то ли от холода Алекса стала трясти неприятная дрожь. Он попятился назад и резко остановился,  почувствовав, чьё-то присутствие рядом.    
       - Вот и конец! Миссия завершилась! – раздался сзади чей-то знакомый, хорошо поставленный голос.
    Нащупав под одеждой рукоять меча, Алекс обернулся и, с удивлением обнаружил стоявшего неподалёку старца - уродца. Только сейчас, тот уже не выглядел таким убогим как раньше. Спина его распрямилась, и плечи не косило как прежде. А вместо выцветшей, поношенной хламиды на нём была надета отсвечивающая серебряной вышивкой богатая чёрная ряса. За его спиной тенью стояли  несколько монахов  с огромными ромейскими щитами в руках.
   -  Что ты здесь делаешь?  -  удивлённо спросил он.
   - Всего лишь выполняю распоряжение синода – ответил старец, подходя ближе и останавливаясь.
    - Откуда ты знаешь про миссию – снова начал, было, Алекс и тут до него дошло - так вы и есть ваше преосвященство, которого искали братья из Святой обители
    - Да друг мой. И это хорошо, что судьба свела именно нас. Благодаря воле божьей и твоему неожиданному вмешательству в ход непредвиденных событий, моя миссия завершилась.
   - Тогда выходит, что бойня, устроенная  в обители - ваших рук дело? – неприязненно спросил Алекс, непроизвольно отступив от старца.
   - К сожалению, после самовольных  действий отца Бенедикта, идущих вразрез с решение синода, без этого нельзя было обойтись. Хотя возможно, что брат Иохан, назначенный моим заместителем  и проявил при этом излишнее рвение!
    При этих словах  из-за спины его преосвященства   выступила крепкая фигура монаха. За плечами которого, грозно торчал заплечный мешок с арбалетом.
  Только тут, Алекс заметил, что на поляне появилось  множество людей с зажженными факелами в руках. Остановив запряженные лошадьми телеги, они деловито, стали складывать в них павших братьев.      
    Присмотревшись к рыжебородому лицу, стоящего перед ним монаха, Алекс  тут же вновь вспомнил боевую стычку с городской знатью в трактире ”У Адама”, и последующее пленение, произошедшее там же.
   -  Похоже здесь тоже, во всём виноват брат Иохан? – кивнув на телеги с погибшими - сказал он, глядя на почтительно склоненное перед старцем лицо.
   -  А ты, как думаешь? Какой приказ получили братья, от его высокопреподобия став здесь вооруженным дозором? Пропустили бы они кого-нибудь к дьявольской скале?
    - Нет, конечно! Только вот братьев наших много погибло. Как бы  обитель   не закрылась!
    - Мы - этого не позволим. Брат Элиас, как мне доложили, благодаря нашему господу – жив! А он, как мне известно - хороший управляющий, Кроме того, я знаю одного молодого энергичного человека,   который со временем вполне может заменить отца Бенедикта. В Святой обители вскоре предстоят большие перемены и мне нужны надёжные  братья в местной иерархии.
    -   Если вы это - обо мне – то я ведь, всего лишь послушник!
    - Ничего! Все мы были когда-то послушниками. 
    Отец Дионисий сунул руку под сутану и извлёк оттуда скрученный в трубочку свиток.
     - Я предвидел измену отца Бенедикта, известного своими старообрядческими взглядами - сказал он – поэтому  в этой грамоте, полученной мной от самого Папы  можно вписать имя любого человека, претендующего на его место и положение! А поскольку я обязан тебе своей жизнью, то хотел бы отблагодарить хотя бы этой малостью. Примешь сан, немного подучишься и с позволения коллегии получишь статус его высокопреподобия!
    Алекс вспомнил, врезавшиеся в память, лица погибших, братьев. А вместе с ними  и разбитое лицо брата Элиаса. Тут же, ему припомнился бархатный мешочек с монетами его начальственного брата, и слова матери о собственном доме. 
    - Нет – помедлив, сказал  Алекс. Есть некоторые обстоятельства, из-за которых я не могу согласиться на ваше предложение.
    - И, что это за обстоятельства, из-за которых послушник отказывается стать пресвитером обители?
    -  Это место?
  - Это место? – в отблесках факела, незаметно появившегося в руке брата, Иохана лицо его преосвященства сделалось удивлённым
  - Да! Здесь неподалёку есть покинутое жилище лестничего. И если того нет в живых, то я хотел бы занять его должность и его дом.
  - Ну, что же! Я не понимаю и не одобряю твой выбор, но ты его сделал.
    Отец Дионисий вернул свиток под сутану   
    - Через неделю – сказал он – после согласования с местной властью, ты получишь с нарочным распоряжение из Святой обители  и, сможешь приступить к новым обязанностям.
    -  Благодарю вас ваше преосвященство – дрогнувшим голосом сказал Алекс, опускаясь на колено, и  преклоняя перед старцем голову.
    - Встань друг мой! На всё  воля божья. Так же как и твоя собственная. Я вижу, что братья закончили своё прискорбное мероприятие – повернув в голову в сторону покидающих поляну груженых телег, ответствовал тот.
  - Значит и нам пора – продолжил он, оборачиваясь, и казалось, с грустью глядя на Алекса –  миссия завершилась. Как это кощунственно не звучит, но с помощью самих же демонов  дьявольский источник хвори уничтожен.   
    Вместе с нашими учёными братьями я долго отслеживал направление распространения  неизвестной  болезни. От которой, погибла треть населения этой территории. И также долго пытался понять саму суть появления демонов. Я не был уверен в своих выводах, но труднее всего было убедить управление синода о временной отмене некоторых канонов Святого поручения. И если бы не было волевого решения самого Папы, то поверь мне мой друг, в последующее время от хвори и волнений погибло бы намного больше людей, чем это произошло в последнее время. 
    -  Может быть, это и так  –  согласился со своим высочайшим собеседником Алекс – но, наверное, можно было обойтись и меньшими жертвами.
    - Меньшими – никак! Старая суть всегда сопротивляется новой. И, судя по историческим данным, без жертв, это не обходилось никогда. Даже теперь, когда миссия  завершилась, жертвы ещё будут! А братья инквизиторы, как всегда, начнут искать    виноватого. Как ты думаешь, кто этим виноватым может стать?      
  - Стоило ли тогда, вам лично, в этой миссии так рисковать! - припомнив его одинокую скрюченную фигуру на улочках города – недоумённо сказал Алекс – вас же могли убить!
    -  Все мы ходим под господом нашим. И каждый должен исполнять ту миссию, которая назначена ему свыше, а также судьбой и собственной совестью. Что же касается риска, то покушаться на мою жизнь и достоинство я не советовал бы никому. В своё время я был первым клинком в пэрии. 
    -  Но ваша рука?
    - Военная хитрость! Трудно в калеке признать хорошего бойца, и тем более  хорошо защищенного - сказал он, демонстрируя под одеждой стальную кольчугу - и, кроме того, у меня была очень хорошая охрана.
    - А как же плен?
    - Коварство и предательство – вот тот черный зверь, с которым нужно бороться ежедневно и ежечасно. Этот зверь намного опаснее катаклизмов, с одним из которых, благодаря воле божьей, нам удалось сегодня справиться. Есть ещё алчность и жадность – суть одного из ликов того же  зверя. Преодолеть которые, иногда не помогает ни вера, ни желание. И гораздо печальнее, когда  этот зверь найдёт лазейку к душе брата священнослужителя. Отцу Бенедикту, пришлось ответить  за своё самоуправство. Кроме того, ему придётся предстать ещё и перед высшим судом  на небесах.  Прощайте -   друг мой!
     Закончив, отец Дионисий благосклонно кивнул Алексу  на прощание. Потом, повернувшись, в сопровождении брата Иохана, и молчаливого конвоя отправился к  конному экипажу, окруженному кольцом горящих факелов,   
      Окинув напоследок, словно осиротевшую поляну,  Алекс  заторопился следом за покидающими её – людьми.




“Когда все остальное потеряно,
все же остается ещё будущее”.
 К. Боуви.

Эпилог.

    Последний мешок, снятый с телеги, был самым тяжелым. Тщедушный телом брат Стасий совсем запыхался когда,  поднявшись по лесенке, они затащили его наверх, и уложили рядом с остальными внутри  дома. Подвинув скамью, Алекс взмахом руки пригласил к столу своего  напарника.
     - Уморился, бедняжка! И как в тебе душа держится? –  сказала матушка, подходя к брату Стасию, и подавая ему чашку с домашним квасом.
     - Божьим словом –  ответствовал, тот, принимая от матушки глиняную посудину.
     -  Какие новости в городе? - дождавшись, когда их гость хорошенько приложится к бодрящему напитку, спросила она, присаживаясь с противоположной стороны стола.
     -  Братья сказывают, что избрали нового мэра. Он издал указ о бесплатном заселении покинутых в городе жилищ, а также указ о  трёхлетнем освобождении от налогов для всех новоприбывших в него граждан. Так что, город оживает, и даже кое - где строится!
     -  А в нашем дворе кто-нибудь заселился? – ревниво поинтересовалась матушка.
     -  А как же, если бы у вас там не было курей, то не завелась бы там сейчас собачья стая. Еле ноги унёс! 
     -  К архивариусу Григорию заходил! Как он там поживает. Не случилось ли чего с ним?
   - А что с ним случиться! Жить ему стало веселее! Господин мэр приказал до наступления холодов произвести перепись городского населения. Для этого ему дали в помощники двух нарочных. И они с утра до ночи ходят по домам, помечая в  своих свитках каждого живого  и неживого.
    - На будущий год, как-нибудь, наведаемся к нему, покуда живы будем! Да и Сесилию с Ноланом нужно навестить! Небось разродилась уже?  – взглянув в сторону сына  сказала матушка.
    - А хоть сейчас поехали – воодушевился  брат Стасий – кобылы молодые! Мигом довезут!
     -  А обратно кто матушку привезёт! Дух божий? – с улыбкой глядя на юного брата, встрял в разговор Алекс.
     -  Как, кто! Для такого случая обитель повозки не пожалеет!
     - Ну, давай, рассказывай – заинтересованно сказал Алекс, ставя на стол свою опорожненную чашу – для какого такого случая брат Элиас не поскупится подотчётным ему  транспортом? И от чего он так расщедрился? Раньше за ним этого не наблюдалось! Я помню, что даже задохлого петушка мне пришлось целую неделю у него выпрашивать. И то не задаром!
    - Так ты ничего не знаешь? – недоверчиво спросил брат Стасий.
    -  А о чём я должен знать?
    - Пропал брат Элиас! А вместе с ним и вся обительская казна. Так, что вместо него теперь брат Тог.
      - Я слышал, что казну кто-то вернул? – сделав удивлённое лицо, поинтересовался Алекс, с удовольст-вием припоминая волнительное ночное возвращение в город следом за кавалькадой отца Бенедикта.
  - А как же! После того как отец Эверард  на вечерней молельне предал анафеме брата Элиаса, то  на следующее, же, утро его повозка вместе с казной таинственным образом оказалась у ворот обители.
   - Странные вещи происходят в вашем божьем заведении!     - сказала матушка, подливая брату Стасию очередную порцию напитка – а кто такой,  отец Эверард?
   - Так вы и об этом не знаете! – возрадовался тот – Святая обитель прислала его вместо отца Бенедикта. Теперь это ваш покровитель!
   - С какой стати! – усомнился Алекс.
  - Как это - с какой? Братья сказывают, что ты спас жизнь его преосвященству - отцу Дионисию. А отец Эверард,  его близкий родственник.
     -  То было, стечение обстоятельств – уклончиво сказал Алекс. Я об этом никому не рассказывал. А им, то  откуда это  известно?
     - Так, от меня – наверное! – закончив своё дело и присаживаясь по другую сторону стола, простодушно сказала матушка – у нас, женщин  завсегда  так. Что знает одна, то ведомо всем.
    -  Надеюсь, о том, что оставила Агата, ты никому ничего не говорила – взглянув на неё, поинтересовался Алекс
     - Нет! – серьёзно ответила матушка  - даже у женщин, есть своё табу.
    - О чём это вы? –  тут же загорелся юношеским любопытством брат Стасий.
    - Много будешь знать, в рай не попадёшь –  улыбнувшись, ответил Алекс - как – нибудь, потом, может быть и расскажу. А пока не томи душу, поведай, отчего так раздобрился его высокопреподобие? – он кивнул в сторону мешков, кучей лежащих у входной двери
   - Так я, об этом, и говорю. По распоряжению  отца Дионисия, за особые заслуги перед Святой обителью в трапезной вывешен список о зачислении тебя в почётные  послушники.
    - Это как?
    - Как сказал на утренней службе брат Тог, это означает, что, поскольку ты, находишься в послушниках, то по - прежнему имеешь право на  продовольственный и имущественный паёк. А за то время, что тебя не было в обители, его накопилось - вон сколько. И, к тому же, брат Тог сообщил, что ты в любое время можешь вернуться обратно в свою келью.
  - Вот уж чего не ожидал – буркнул Алекс – но отказываться от его милости не буду!
    -  Это правильно! – согласно кивнула головой  матушка - Раз дают, отказываться грех. По всему видно, что его высокопреподобие - хороший божий человек.
    - И, наверное, не станет запугивать своих братьев всякими мерзкими тварями, как это делал отец Бенедикт – улыбаясь, дополнил слова матушки Алекс.
     – А этих тварей в кабинете его высокопреподобия больше нет – радостно сообщил Брат Стасий – вы не поверите, но как только он приступил к своим обязанностям, то сразу велел всю нежить, которая там была, сбросить в колодец с подъёмником, а помещение подъёмника замуровать.
   - Жаль, не удалось прокатиться на нём – сказал Алекс –  и тоже попугать кое-кого.
   - Хорошо, что ты отказался от предложения его преосвященства – тут же, отреагировала матушка – власть, она людей меняет.
   - Какого предложения! – вновь загораясь любопытством, поинтересовался брат Стасий.
   - Это – ты у него самого спроси! - сказала матушка, поднимаясь со стула - а мне нужно заняться привезённым добром
     - Так что пообещал тебе отец Дионисий за своё освобождение –  нетерпеливо обратился к Алексу брат Стасий.
     - Место отца Бенедикта!
     - Да ну тебя! Какой из тебя отец Бенедикт!  - Не хочешь говорить - не надо. А мне пора. Брат Тог велел не задерживаться, да и мерины застоялись! – с обиженным лицом юноша поднялся из-за стола, и привычно огладив длинные полы одежды, шагнул к выходу из помещения. В дверях он остановился.
    - А чей это свежий крест на пригорке у берёз? – забыв про свою обиду и вновь загораясь юношеским интересом, обратил он худое лицо к Алексу – у вас вроде бы ещё никто, того…
     - Святого Варина – сказала матушка, отрываясь от своего занятия – третьего дня Алекс срубил. Там совсем плохонький был. Вот он и позаботился.
     - Святого Варина? – удивился брат Стасий.
     - Там, так и было написано – Варин! – подтвердил Алекс слова матушки - какой же ещё Варин, может покоиться, рядом с местом, где была  Сияющая  скала?
    -  А чьи тогда мощи в нашей обители  хранятся?
     - А ты поинтересуйся об этом у вашего бывшего писаря брата Тога. Уж он – то, точно знает, где и что хранится.
   - Да ну вас! Опять разыгрываете! – помолчав немного, сказал брат Стасий -  скажете тоже! Святой – это святой, а не какой – то там крест в земле! – повернувшись,  он шагнул в открытую дверь за порог.
    - Погоди! Совсем потеряла голову от всего этого богатства - остановила его матушка, оставляя своё добро и торопливо направляясь к печи.
   - Вот возьми на дорогу, подкрепишься там! И смотри -поосторожнее! Если  встретится какой разбойный народ  - не останавливайся! – дрогнувшим голосом сказала матушка, передавая гостю какой-то свёрток.
   - Я тебя провожу!  - поднимаясь со скамьи, в свою очередь сказал Алекс, с какой-то отцовской нежностью, глядя на тщедушную фигурку одного из немногих, близких ему людей, оставшихся  в живых после обительской  бойни.
    Когда телега, с сидящим на ней братом Стасием, погромыхивая на кочках, скрылась за молодыми посадками деревьев, Алекс запер выездные ворота. Оглядев  беспокойно стоящего в конюшне казенного скакуна, он  направился к открытой двери сарая.
    Внутри, уже вовсю, хозяйничала матушка. Захватывая горстью из корзины, так, кстати, привезенное зерно, она рассыпала его по плошкам к набегавшим к ним курам несушкам.
    Между них важно расхаживал петух по кличке Элиас.  За прошедшее время смешная поросль на его хвосте и туловище, превратилась в роскошные перья, и он теперь не шарахался от старой курицы, составлявшей прежде ему конкуренцию в птичьем царстве. А наоборот то и дело поклёвывал свою  обидчицу, доживающую свои дни в куче перьев в углу сарая.
     - Там, всё спокойно! – сказала матушка, уступая дорогу сыну, направившемуся к еще одной двери расположенной внутри него.
    С тех пор как они с матушкой заселились в этот дом, эта дверь не запиралась никогда. И тому была причина.
   Внутри небольшого помещения, прикрытое от посторонних глаз занавесью,  на самодельном деревянном постаменте, стояло Зеркало демонов.
    Скорее всего, это было то самое зеркало, которое, они с Агатой, обнаружили в хозяйской пристройке богатого дома. И доставленное сюда, демонами, по её приказу. Потому, что оно, тоже, было абсолютно целым.  И его не повредила даже та, непонятная сила, заставившая  ящик, в котором оно находилось, пропахать внутри сарая борозду в земле, во время дьявольского исхода Сияющей скалы.
    Раз в день он приходил в это помещение. И обнажив левую руку, с надеждой всматривался в демоновские письмена, выгравированные на браслете.
   Алекс был уверен, что не зря - это зеркало, и этот браслет были оставлены здесь Агатой.
  Когда - нибудь эти письмена вновь вспыхнут беззвучным огнём, поджигая и само зеркало. И  тогда, обязательно, нужно будет быть рядом, чтобы дождаться появления очередного демона.
    Пусть, это даже будет - не Агата. Но, в любом случае, это будет весточка из того мира, куда она ушла. Весточка, которую они с матушкой с нетерпением ждут. И будут ждать. Сколько бы, не понадобилось на это времени!