Что же происходит, когда автор, наконец, замечает свой повторяющейся паттерн? Испытывает ли он облегчение? Становится ли ему сразу проще писать? Ничуть не бывало. Пережив этапы отрицания, гнева, торга и депрессии, осознав (или скорее почувствовав) истинный смысл и содержание своих текстов, автор чувствует себя так, словно вышел обнаженным на городскую площадь. Мотивация писать снова снижается. Возникает ощущение, что текст – неовеществленная часть тела, а публикация кажется по-настоящему опасной.
Работа этой стадии – отсоединиться от текста, признать его своим продуктом, а себя – автором.
Задача этапа: присвоить авторство
Этап одной фразой: «это только текст»
Всего лишь текст
Как-то в день моего рождения я получила поздравление с поразительным текстом. Его прислала моя хорошая знакомая, выпускница курса моей школы, опытный редактор и журналист. В нем было написано «Я бы обнял тебя, но я всего лишь текст».
Открытка произвела на меня неожиданное впечатление. С одной стороны меня покоробил оборот «всего лишь». Он словно бы уменьшал значение текстов, которые являются моей профессией. А с другой – поздравление четко провело разделение между текстом и реальностью, виртуальным «приветом» и настоящими дружескими объятиями. Ведь действительно – текст не влияет на окружающую реальность: он не способен ни обнять, ни ударить. Все это делают люди. А текст – просто буквы на белом поле.
Именно склонность к переоценке текстов, выделение им значимой роли в собственной жизни порой затмевает авторам глаза, порождая сильнейший страх предъявления публикации.
Связывая себя со своим текстовым материалом, писатель максимально лично воспринимает любые читательские отклики. Их отсутствие кажется ему едва ли не как бойкотом. Сообщение вида «текст мне не понравился», он читает как: «мне не нравишься ты». Глубоко переживает критику, ощущая ее как социальное отвержение.
У автора возникает устойчивая идентификация (конфлуэнция) с текстом, который на деле является продуктом его творчества. Единственная возможность подготовить текст к публикации сохранить ощущение безопасности – отсоединиться от него, признать своим продуктом, а не частью себя.
Текст – отдельно
Отделиться от текста помогает грамотная редактура. Именно она дает автору возможность посмотреть на свой текст «со стороны», увидеть его сильные и слабые стороны, убрать ничего не значащие обороты и оставить самое важное и интересное.
Это – работа не из легких. В текст вложено много труда, и «резать» его иногда приходится буквально по живому.
Весьма правдоподобно и иронично показана суть редакторской работы в комедийном фильме «Любовь и другие катастрофы» (Love and Other Disasters (Франция Великобритания, 2005 г., реж.: Алек Кешишян).
В одной из финальных сцен толстый продюсер объясняет автору, как будет ставить фильм по его сценарию: это мы поправим, это чуть изменим, это – упростим. Автор бледнеет, то и дело сглатывает и слабо протестует. Продюсер ласково замечает: «Знаешь, Питер, я понял. Эта вещь - как твой ребенок, верно? Ну, да, выходит, что это так. Да-да-да. Поверь мне. Я понимаю. Поди-ка. Хочу дать тебе совет. Убей своего ребенка! – он переходит на крик, - К чертовой матери уничтожь своего ребенка!».
Это, конечно, отчаянная гипербола, уничтожать текст совершенно ни к чему. Наоборот – задача редактора - сделать его более жизнеспособным. Но пока автор не отсоединился от текста, редактура будет напоминать фигурную резьбу по собственной руке.
Правда в том, что после того как текст написан, он уже не принадлежит автору. Сначала он становится достоянием редактора, а потом – читателя. И совсем здорово, если автор сам выступает во всех этих трех ролях. Стать для своего текста сначала первым редактором, а потом - присоединиться к читателям, интерпретирующим текст, исходя из своего нынешнего эмоционального отклика, и есть путь к отсоединению от текста. Но как это сделать?
Смерть автора
Существуют две прямо противоположные точки зрения на авторскую позицию. Первую мы изучаем в школе – это практика традиционной литературной критики и толкования текста через призму биографии автора, его опыта. Что хотел сказать автор? Что сказал? Как это следует понимать? Чтобы разобраться в этом следует внимательно изучить его биографию.
За краткой формулировкой сути это позиции можно обратиться к величайшему советскому и российскому литературоведу 20 века М. Ю. Лотману: «В тексте скрывается сам автор, текст - есть свидетельство о нём; каждое творение содержит в себе - в том или ином виде - образ своего творца». (Лотман М.Ю. Мандельштам и Пастернак: (Попытка контрастивной поэтики), Александра, 1996, 175 с.)
Альтернативное отношение к тексту предложили в 60-е годы 20 века теоретики подстмодернисткой школы. Они заявили, что принципиально нового в этом мир придумать ничего невозможно – все предметы, все явления уже описаны языковыми знаками. Следовательно – сделали они из этого смелый вывод - весь мир, который мы с вами воспринимаем, и есть текст. («Вне текста не существует ничего», - так и писал Ж. Деррида). Личность автора – условность. Это просто тот, кто соединяет в единый текст многие уже существующие тексты. Текст дарит радость узнавания – не более, но и не менее того. Ролан Барт в своем нашумевшем эссе «Смерть автора» так прямо и заявил: «Рождение читателя приходится оплачивать смертью Автора». Это означает, что суть и смысл текста переменчивы и зависят от впечатлений читателя, а не личности или тем более уникальной идеи, привнесенной писателем. Настоящую жизнь тексту дают читатели.