Пропала Храбрость

   
    Силуэты домов запорошило снегом. Уже начало темнеть. Солнце светило из последних сил, будто стараясь не зевать. Верный как обычно сидел на своем посту и лениво рассматривал прохожих.  Вот человек идет, явно рабочий. Думает о чем-то своем. Тут часто ходят такие – уставшие, задумчивые, немного задавленные.
   
    А вот женщина. Верный облизнулся, потянув передние лапы. Нет, скорее это «тетка»… Тетка шла, широко смотря под ноги. Выражение ее нижней части лица носило след вопиющего недовольства. А верхняя часть совсем ничего не выражала. Глаза безжизненно упирались в тротуар под старомодными ботиночками.
   
    Верный порядочно скучал, когда видел эти выражения. Иногда он замечал и интересные лица.  Тогда он вяло вставал, проходил пару шагов рядом с человеком, а потом снова садился и смотрел вслед прохожему. Но вскоре он опять скучал и возвращался на прежнее место.
   
    Кто-то из этих людей продолжал идти, не обращая внимания на старого пса, шагающего рядом. Кто-то пугливо отскакивал, роняя ругательства. Иногда останавливались и оставляли ему корочку хлеба. Пес принимал подачку как должное, но больше за этими людьми не шел.
   
    Большую часть времени он лежал, слизывая со снега что-то едва ли съедобное. Но в этот раз он неожиданно для себя поднялся вслед за девушкой. Давно он приметил ее. Появляется здесь во вторник, среду и пятницу. Иногда в субботу, если не одна.
   
    Она шла, то и дело заглядывая Верному в глаза. Бегающий, пугливый взгляд не понравился псу.
   
     - Испугается или даст что-нибудь? – лениво думал про себя пес, - тяпнуть ее что ли?..
   
     И он остановился, ничего не ожидая. Но девушка тоже остановилась. Она удивленно взглянула на него и снова медленно двинулась вперед, часто оборачиваясь.
   
     Верный заметил это и хмуро почесался под тряпичным ошейником.
   
     - Ну, дур-р-ра!.. – потянул он про себя, подражая голосу хозяина.
   
     Давно же он его не видел! Верный уже и забыл, какую по счету зиму он сидит здесь. Он часто поднимал глаза на знакомые окна. Но вместо силуэта хозяина там мелькали множество других.
   
     Он помнил, как много лет назад в его квартире был беспорядок. Все вещи сложены в коробки, которые выносят одну за другой, комнаты пусты.  Они с хозяином гуляли под этими окнами. Верный так и норовил лизнуть своего человека или рвануться вслед за проезжающей машиной. Вдруг хозяин привязал поводок к оградке, небрежно потрепал пса за ухо и быстро удалился.
   
    Начало вечереть. Хозяина так и не было. Пес скулил, царапал оградку. Когда к утру ему удалось перегрызть поводок, он понесся во двор. Но запах хозяина оборвался на парковке.
   
    Тогда пес решил остаться там, где был привязан. Шли дни, а его человек так и не появлялся. Остатки погрызанного поводка давно сорваны с оградки сердитым дворником. Верный все чаще пропадал на улицах в поисках пропитания. Иногда он бросался с радостным лаем на прохожих, случайно увидев в них хозяина.
   
    Но с годами пес стал подслеповат, нюх притупился, а лапы больше не могли нести его навстречу случайным. И тогда он вернулся на то самое место, где был когда-то привязан. Он по-прежнему ждал ЕГО.
   
    - Ничего, - засыпая, думал Верный, - завтра еще погляжу на прохожих. А вдруг вернется?
   
    - Эй...Барбос ! -  вдруг раздался усталый смешок над ухом.
   
    Верный даже не приподнял век.
   
    - Держи, лохматый! – снова прозвенел этот голос. Раздался запах колбасы.
    Верный равнодушно поднял голову. Рядом с ним, прямо на снегу, сидела знакомая ему девушка.
   
    - Вот, дур-р-ра!.. – затихал в голове голос его хозяина, - и что она делает тут? Вроде, не среда и не пятница…
   
    Вязанная варежка гладила жующего пса.
   
    Девушка долго молчала.
   
    - Хорошо тебе, Бродяга!.. – потрепала она его за ухо, - сбежать отсюда можешь, по дорогам бродить, на мир смотреть…
   
    - Чего ж тут хорошего? – спрашивал он себя, борясь с невесть откуда взявшейся костью, - куда ж я уйду? У меня, вот, хозяин придет…
   
    - Уйти можешь, а все сидишь здесь, сколько я тебя помню… - вздохнула девушка, -ждешь кого-то?
   
    Верный недовольно заворчал.
   
    - А я вот не могу уйти, -дрогнул тихий голосок, - закончу универ, работать буду. Буду приходить домой уставшая, сериалы смотреть. Потом замуж выйду. Детишек нарожаю. Буду мужу борщи варить, со свекровью спорить, с соседками ругаться. Буду мелко мечтать, думать редко. Так и доживу свой век, как мышка. Скажешь, выбор есть? Ушла бы бродяжничать, жить впроголодь, картины писать и каждый рассвет встречать. Да родители не пустят. Скажут, доучись, деточка, на экономическом, жизнь себе устрой, а потом и живи как хочешь! И страшно, Бродяга. Страшно мне жить по мечте, а не по шаблону. Так и проживу нелюбимую жизнь…
   
    Верный уже не боролся с костью, а внимательно слушал девушку.
   
    - А ведь ушел бы, - думал он, - бродил бы по дорогам, а потом нашел бы любящую семью и остался бы с ней!.. А, хотя, какая мне семья? У меня же вот, хозяин когда-нибудь вернется! Куда я уйду?
   
    - Ведь знаешь, - продолжала девушка, - иногда сбежать – лучший способ избавиться от проблемы. С корнем вырвать ее. А можно ли вырвать из себя тех, кто столько ждет от меня? Друзей много, а по душам поговорить не с кем. И все учат, все ждут… Сбежать бы от прошлого… Сбежать бы от того, что не сбылось… Знаешь, Бродяга, боимся мы уходить. Знаем, что как прежде уже не будет, а все равно ждем. Боимся, а вдруг все вернется? А нас уже нет. Наверное, перешагнуть через страх потерять возможность – настоящая храбрость.
   
    Голова Верного уже лежала на ее коленях. Холодная рука ловила бегущие слезы.
   
    - Пойду я, Бродяга, - медленно поднялась она, - поздно уже… до встречи!
   
    Он долго еще смотрел ей вслед.
   
    Сколько лет прошло – со счета сбился! А он все ждет. Да и она не лучше…
   
    - Нет, ду-р-ра все же, - грустно подумал он, - она ведь еще может убежать.
Он снова засыпал.
   
    Как-то раз он подумал: а ведь развеваются на фонарных столбах бумажки. Вот, пропала собака, приметы, ошейник… Он думал: а что если также хозяина искать? Вот, рост метр восемьдесят, молодой, в голубой футболке…
   
    Он и теперь лежит и думает. Будь у него бумага, умей он держать в лапах карандаш, он написал бы другое объявления, изо всех собачьих сил бегал бы по городу и вешал листовки на фонарные столбы.
   
    А на листовке крупным размашистым почерком:
   « ПРОПАЛА ХРАБРОСТЬ! ВСЕМ НАШЕДШИМ ПРИЖАТЬ К СЕБЕ И БОЛЬШЕ НЕ ТЕРЯТЬ.»