Хлоя и Ева явились в дачный поселок много раньше нас. Они знали где спрятан ключ, поэтому открыли дом Бро, включили сауну и печь, припарковали свои кнопки так, чтобы не мешать въезду других машин, удалились на газон к пруду и разговаривали о своих делах, сидя в двух фисташковых шезлонгах. На столике были “Хортица”, “Гренмаранджи” и огромная “Пепси-кола”.
- Уже пьют свои любимые коктейли! – хохотнул Бро.
- Они что, мешают водку с виски? – ужаснулся я.
- Нет. Просто Хлоя любит водку с пепси, а Ева с пепси любит виски, - пояснил Бро.
- Но Гленмараджи! Он же односолодовый! Как можно мешать односолодовый виски с чем-то еще? – воскликнул я.
- Вот и научи ее, - заявил Бро.
Наши негромкие голоса были услышаны прекрасной половиной, и Хлоя, вскочив, направилась к Бро.
- О, Бро, как я по тебе соскучилась! Привет, Пол! – и она пожала мне руку, а потом задумчиво поцеловала в щеку.
- А-а, Пол! Давно тебя не видела! Как твои дела! Бро, лапусик, иди – поцелую! – взрывом пронеслась Ева.
Бро поцеловал Еву в подбородок ближе к губам и посмотрел на меня. «Видишь? Я не стал целовать ее в губы!» - отправил он мне многозначительный взгляд. Я сдержанно кивнул.
- Что вы делаете? – внезапно спросила Ева, отталкивая Бро.
- А что мы делаем, чтоб ты так спрашивала? – удивился Бро
- Ты меня целуешь, а смотришь на него! – тихо и разъяренно произнесла Ева
- Ева, прекрати. Все хорошо, - запросто сказал я. Мой железобетонный тон неожиданно успокоил красавицу, и она отвесила Бро легкую пощечину. Такие пощечины означают: «Я знаю тебя, интриган, и я слежу за каждым твоим шагом!» На что Бро ответил милой добродушной гримасой. Активность девушек всегда будит в нас эмоции. Чаще положительные.
Мой план был прост. Все ложатся спать, а я иду на второй этаж и записываю песню. Это нормально для человека, который пишет альбом. Я расставил оборудование на большом столе, который мы пару лет назад привезли сюда вместе с Бро из его старого офиса, и подключив пульт и карту, умиленно отступил назад, чтобы полюбоваться на чудо.
- Это какой-то новый самогонный аппарат? – услышал я шепот Евы и вздрогнул.
- Что-то вроде того! – только и сказал я, продолжая смотреть на пульт, микрофон, саунд-карту и две приунывшие гитары.
- Зачем ты это делаешь, Пол? Разве это может быть таким уж важным? – продолжала Ева шепотом.
- Может, - тихо сказал я.
- Мы не виделись целый год. Ты изменился. Как ты живешь? – спросила Ева.
Она обошла вокруг и встала между студией и мной. Ее темно-синие глаза, чувственные губы и волосы песочного цвета со слюдяной прослойкой не оставляли выбора. Ресницы были настолько длинны, что мне казалось они заденут мой нос. Ее губы вздрагивали.
- Так как ты живешь? – уже как-то по-матерински повторила она.
- Я живу нормально, а иногда мне кажется, что я и не живу вовсе, - ответил я.
То, что Ева сказала следом, поразило меня.
- Вот и Хлоя тоже. Она тоже живет, будто не живет. Она купила новый десктоп и режется в ходилки!
- Давай возьмем ее в оборот, - равнодушно заявил я.
- Давай! – встрепенулась Ева. Глаза ее загорелись, как у десятилетнего мальчишки, который утащил из пачки отца сигарету и хочет закурить.
- Давай женим Бро на Хлое! – продолжал я.
- Здорово! – закричала Ева.
Она хохотнула и начала танцевать. Это было что-то вроде твиста. Я взял ее за руку и привлек к подобию блюзового танго, но позже все переросло в бачату.
Ева была красива. Ничто не могло сравниться с тем, как она чувствовала и двигалась. Понимая, что меня может не хватить на все остальное, я глубоко поцеловал ее и, взвалив на плечо, понес вниз, где Бро что-то шумно рассказывал Хлое. Та хохотала.
Я понимал, что запись новой песни в этот вечер провалилась.
***
Проснулся рано утром совсем один, на втором этаже. На микрофонной стойке висело сердечко, вырезанное из обыкновенного красного листа из набора цветной бумаги для младшей школы. Я отказывался верить, а потом и воспринимать это; отвык от такого за долгие месяцы одиночества.
Женщина невероятной красоты и ума прикрепила к микрофонной стойке сердечко! Для меня! Я надел халат и пошёл на кухню. Приготовил кофе на двоих.
На запах кофе подтянулись Хлоя и Бро. Напарник светился, как Ред Рок, а Хлоя, всегда жесткая феминистка, стояла рядом с ним, держа его локоть, поджав ногу, как курсистка Ковент-Гарден, и я понял, что они влюблены.
- Хлоя, тебе нужно срочно подавать на развод. Бро - страшный человек! – с каменным лицом пошутил я.
Доверчивая Хлоя испуганно посмотрела на Бро. Тот рассмеялся и, забрав обе чашки, увлёк девушку назад в комнату.
- Какой вкусный запах, - услышал я голос Евы.
- Хочешь кофе? - спросил я.
- Очень, - простонала самая сексапильная женщина мира.
Я бросился к кофемолке, но Ева остановила меня, поцеловала в губы и усадила в кресло.
- Отдохни. Ты уже делал кофе сегодня. Теперь моя очередь! Почему ты дал Хлое такой совет? Ведь Бро - прекрасный человек!
- Мы так шутим.
- Здорово!
Оказалось, что Ева - прекрасный кофемейкер. Это был лучший фреш-бруд в моей жизни. Мы разговорились.
- Многие люди любят все английское, чтобы потом выпендриваться. Это очень смешно, - вещал я.
- Согласна, - поддакивала Ева.
Она задрала правую ногу в домашних шортиках на подлокотник, а потом и вовсе положила обе свои ноги сначала на подлокотник, а позже - на мои ноги. Мне это нравилось и казалось продолжением вчерашней бачаты и легкой приятной ночи.
Мы смотрели друг на друга. Ева улыбалась. Я не ошибался. Девушка, сложившая на меня ноги, явно предполагала сложить на меня что-то еще. Оставалось только выяснить что. Ежедневные истерики по поводу моей несостоятельности, банковские долги, желание появляться в свете с надежным рогоносцем, желание заиметь личного водителя? Ремонт квартиры со скандалом на новоселье? Шведский многоугольник? А может быть полюбила с первого взгляда и хочет создать семью?
- Чего ты хочешь от нашего альянса? - кратко спросил я.
- Ничего, - озадачено ответила Ева.
- Хороший ответ!
- Что с тобой? Что за резкая перемена?
- Ну почему же сразу перемена, и почему – резкая? Это такое клише? Дальше разговор про неадекват?
- Но пять минут назад ты говорил о милых вещах и улыбался!
- Человек не может все время улыбаться. Мышцам нужен отдых.
- Невероятно. Мозахизм, - растерянно прошептала Ева.
Она убрала ноги. Секунду сидела не шевелясь, потом резко встала и ушла в мою импровизированную студию. Я сидел, как ошпаренный, поскольку Ева не заслуживала такого обращения. И я понял в чем была проблема.
Я приехал против воли и подсознательно выместил досаду от потерянного студийного дня на ни в чем не повинной Еве.
Через сорок секунд Ева вышла и с балкончика, наклонившись посмотрела мне прямо в глаза.
- Зачем, Пол? Зачем ты так поступаешь? Неужели ты болен? Неужели все так плохо? – с вернувшейся материнской лаской спросила она.
- Хорошо, что ты задаешься такими вопросами, Ева. На твоем месте девяносто процентов женщин оскорбили бы и удалились. То, что ты перед тем, как уйти, поинтересовалась, подчеркивает свойства великолепного ума. Я приехал сюда песню записать, и ты тут ни при чем. А мозахизмом ты назвала всего лишь страстное желание работать над записью произведения. Я ответил на вопрос?
- Нет! Нет! Можно было объяснить.
- Ты не так уж и глупа, чтоб самой не понимать.
- Я в шоке, Пол!
- Да, кавалер из меня – так себе. Прости, но мы все выяснили. Ты позволишь? – и я направился к ноутбуку.
- И вот это вот - все?
- Ты знаешь, мне жаль, Ева. Зря я позволил Броисику уговорить меня ехать в этот раз. Я согласился, и это была ошибка. Вот и тебе испортил день. Прости, пожалуйта. Я собираюсь и через час уеду на такси.
- Я тебя отвезу. Мне здесь одной все равно делать нечего.
Мы ехали молча. Ева, как оказалась, была хорошим водителем. Она не выделывалась, не ползла, редко обгоняла, но и не тащилась в хвосте. Мне было интересно наблюдать за ней, а на мгновенье стало жаль, что уехали.
Когда же наушники были надеты, а проект был открыт, я забыл про переживания.
“Нарциссизм? Нет! Просто работа! Я не хотел ехать. И вот, наконец, делаю то, что хотел и планировал. Это правильно,” – пронеслось в голове.