Переход Севастополь - Бухта Провидения (Петропавловск-Камчатский).
Дневник корабельного врача подводной лодки С-73.
Дневник вел лейтенант медицинской службы Леонид Балашевич (1960 год).
Фото автора "Высадка на берег. Справа стоит – капитан 3-го ранга Василий Кабанов"
15 августа 1961 г.
Вот уже 4 дня мы стоим в безлюдном проливе, стоим и ждём у моря погоды, ждём ветра с веста. Сигнальщики и вахтенные офицеры с надеждой и вожделением смотрят на трепещущие на ветру флаги, но увы, напрасно – дует устойчивый холодный норд. А это значит, что пролив Вилькицкого начинён льдами, приносимыми ветром со стороны полюса, и единственные ворота, через которые мы можем проникнуть на восток, закрыты для нас на самый прочный замок. Увы, природа ещё могущественна, и мы, имея самые мощные ледоколы, все же должны терпеливо ждать, когда капризная северная богиня распахнёт нам вход в свои восточные владения, как и 100 лет назад, когда первые исследователи пытались проделать этот путь. Даже в наш узкий пролив нет-нет да заносит с океана ледяные поля, они под влиянием течения медленно и величаво проходят у бортов, цапают со скрежетом корпус, торосятся, вращаясь, встретив преграду – нос лодки, меняют направление и так же спокойно плывут далее. Иногда они приносят на себе отдыхающих тюленей, чаек. Солёность льда минимальна, его совершенно свободно можно сосать как мороженое или делать из него пресную воду.
Пользуясь стоянкой, устроили мы высадку на берег острова Нансена. Это продолговатый, в виде угла, остров, названный по имени датского полярного исследователя. Здесь я впервые в своей жизни вступил на настоящую землю тундры. Каменные отроги из гранита, слюды, покрытые мхом, грязными тёмно-серыми полосами рассекают в разных направлениях и разнообразят ровную зеленовато-коричневую поверхность тундры. Здесь чахнут маленькие жёсткие цветочки, ягель, мхи, всё изрыто крысами. Полярные крысы, кажется, единственные хозяева этих мест, вся тундра покрыта крысиными дорогами, деревнями с крытыми площадками, подземными райцентрами. Под каждой кочкой они вырывают землю, оставляя только «столбы» по краям, и получаются для них уютные амфитеатры или базары – не знаю. То и дело среди камней попадаются куски оленьих ветвистых рогов, огромные позвонки больших животных и обглоданные скелеты птиц, клочья прекрасной пушистой белой шерсти молодых нерп, которые имели неосторожность выйти Рис. 43. Засохший среди страниц дневника полярный цветок с острова Нансена на берег понежиться и стали жертвами белых медведей – иногда есть явные следы недавней борьбы. Иногда попадаются и следы человека – вот старая полусгнившая лыжная палка, остатки зимовки – доски, ржавый топор, насаженный на обломок дерева, кирка, консервные банки, печка-буржуйка с проржавевшей насквозь трубой и цинковый бак для воды. Это мы нашли на берегу, на прекрасном песчаном «пляже». Мы, конечно, не отказали себе в удовольствии убить несколько крыс, развели костёр и поймали молодого кулика (или какого-то его северного родича), но проявили великодушие и отпустили его в родные каменные джунгли – пусть растёт!
С юга пролив Фрама ограничивает полуостров Еремеева, покрытый такой же однообразной тундрой. Здесь, на берегу залива, расположена зимовка со странным названием Бирули. Наш флагманский механик был там с офицерами штаба. Они нашли там четыре заброшенные избы, оставленные в страшном беспорядке, какой бывает, если люди уходят внезапно или покидают своё жильё с радостью, бросая с удовольствием по всем углам всё, что может напоминать о безрадостной жизни, зная, что впереди ждет другая, интересная и содержательная жизнь. Здесь и невыделанная до конца шкура белого медведя, и обрывки старых журналов, и самодельные столы, и целый склад инструментов.
Продолжение следует.