Рассказ – номинант национальной литературной премии
имени Сергея Есенина "Русь моя" за 2019 год
Из воспоминаний родителя
...За порядком на селе строго следила в сельсовете исполнительная власть и вожак местной партячейки ВКП(б). Главным коммунякой была зверь-баба. В народе ей приклеили прозвище «Лошадь с Яйцами». Ульяна Акимовна Сазонова была не местных кровей, её направили на усиление советской власти на селе коммунисты из самой Казани.
Акимовна никаких университетов не заканчивала. Но водился за нею другой, не всем даденный талант. Она была ещё той пронырой и умела договориться с любым подворьем о сдаче сверхплановой продукции на резервный склад. Простым людям было известно, что впоследствии излишки будут проданы из-под полы в столичном городе. Но поди ж ты, попробуй двинуть «лыжи» супротив власти, вякни что-нибудь о несправедливости. Вряд ли в деревне такого смельчака можно было найти, да и судьба его, вероятней всего, была бы плачевной.
Партийная барышня в двадцатые годы прошла сквозь горнило НЭПа, получила колоссальный опыт по бесхитростному отъёму денег у трудового народа. И здесь, пригасив личный стыд и неловкость, не гнушалась в способах зарабатывания социалистического капитала. У неё всё и везде было схвачено. Надо честно сказать, ей эта незаконная торгово-закупочная деятельность, несомненно, удавалось. Или её кто-то из вышестоящих начальников прикрывал за откат процентов? Проныра торговала в городе чем ни попадя. И забитой птицей с душком, и свернувшимся молоком, и сморщенной картошкой. А по ночам из-под полы влёт уходили чекушки с мутной самогонкой. Цена на неё была небольшая, поэтому спрос далеко опережал предложение. Акимовна от народной травли получала капиталистические сверхприбыли, чем очень гордилась, не скрывая своё богатство. Противная была баба, мать родную могла на заклание отправить. Одно слово: лошадь с яйцами.
Охраняла партийное подворье обычная дворовая собака Фея. Это была рыжеволосая роскошная красавица с беленьким подбрюшьем и такой же грудкой. Ушки её складывались ладошками и на бегу смешно подпрыгивали. Пушистый хвост, как перо павлина, расправлялся на отдельные волосики. Глазки, носик у неё были чёрненькими, как пуговки, блестящими на солнце и подвижными. Одно слово, лисья мордочка. Голос был звонкий. Когда лаяла, надоедливый колокольчик можно было услышать за версту. Правда, росточка она была небольшого: в дойное ведро можно было уместить. Но в её службе размеры были не главным аргументом. В приоритете считались нюх, чутье и пронзительное тявканье. А с этими преимуществами у неё всё было в порядке.
И вот однажды Фея забеременела. На сносях ей было очень тяжело передвигаться, аж пузо волочилось по земле. Местные мальчишки ждали большого приплода. В назначенный день сука ощенилась и произвела на свет двенадцать крохотных кутят. Каждый был чуть длиннее и слегка толще большого пальца нашего богатыря мельника Поликарпа. Прознав об этой новости, Акимовна напрочь потеряла дар речи:
– Это сколько же надо честно заработанных деньжищ потратить, чтобы содержать такую овчарню?
Приговор партийного руководителя был коротким: утопить последышей. Для выполнения экзекуции живодёрша наняла парочку забулдыжных мужиков с соседнего железнодорожного разъезда, что в липовой роще на перегоне из Кукмора. «Лошадь с Яйцами» обещала с ними рассчитаться «бормотушным пойлом».
Прощелыги сгребли щенят в оцинкованное ведро и понесли топить с пологого берега Кушкетки. Фея скулила, взвизгивала и подпрыгивала на ходу, пытаясь заглянуть в глубокую тару. В конце концов борзый отморозок дал ей пинка сапогом в живот, сграбастал за шиворот и, вернувшись в деревню, закрыл в кладовке.
Фея безуспешно скреблась в крепкие двери, а потом с собачьей обречённостью завыла, глядя на человеческий беспредел. Сама же Акимовна стояла, подбоченясь, на берегу и, похохатывая, злобно рассовывала щенячьим душегубам советы. Инструкция детородной женщины и матери по совместительству была по-человечески ужасной. Надо было перед тем, как утопить кутёнка, по башке посильнее вдарить палкой. Бить советовалось так, чтобы колотушка враз пёсьей душеньке череп проломила.
– Дел-то всего на пятак, возни больше, – приговаривала душегубительница, истерично размахивая руками.
На следующий день шёл унылый дождь. С небес лились нескончаемые потоки воды. Фея, промокшая до нитки, голодная, лежала не шелохнувшись на берегу Кушкетки и молчаливо смотрела на водную гладь речушки. Так она пролежала день, а потом и ночь. И следующие сутки незаметно пролетели, очередной календарный будень закончился. Однако соседи углядели, что через пару-тройку дней она, пошатываясь, направилась в сторону кустов чапыжника возле болотца. Подальше от людей, которым она так искренне верила и которые убили её материнство, растоптали и предали веру в бога-человека. С тех пор никто больше Фею не видел.
По весне сынок Акимовны натворил много нехороших дел в городе и загремел на нары по серьёзной статье. Прощелыга и здесь навела мосты. Но, чтобы рассчитаться и разрулить проблему, ей пришлось с резервных складов по дешёвке реализовывать припасы. И здоровье у неё стало пошаливать, да так, что весеннее солнце было уже не в радость.
К лету Ульяна Акимовна растворилась в житейском океане проблем. Деревенские люди больше не слыхивали никаких новостей о партийном функционере и успешной передовице сельхозпроизводства. И её соседские дружки, любители суррогата, отправились по теплу в мир иной. Некоторые спьяну, а кто-то, не сдружившись с законом, исчез на бескрайних просторах великой родины.
После покоса, в жаркий июльский полдень, над гладью воды ярко светило солнце. Опосля работы натруженные люди купались, загорали и радовались кратковременным прелестям жизни. Только на воде, посреди волн, резвились, прыгали, скакали, играли чёрные блики загубленных щенячьих виртуальных субстанций, Феиных детишек. В бескрайнем благоденствии веселиться, шалить и баловаться им никто не мешал. На то и есть на земле состояние вселенского мироздания, настоящего счастья, когда хрупкого, легкоранимого тела уже нет, а душа ещё не покинула жестокую землю.
Впрочем, и сама Фея была где-то поблизости. По-другому было нельзя. Её присутствие становилось обязательным условием при воспоминании о загубленных и родненьких психей, продолжателей собачьей жизни. Преданная всем окружающим миром, матушка своих детей была словно бегущая по волнам с мечтой о несбывшемся материнстве...
Ноябрь 2016 года
© Александр Щербаков-Ижевский
Все права защищены. Рассказ или любая его часть не могут быть скопированы, воспроизведены в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким - либо иным способом, а так же использованы в любой информационной системе без получения разрешения от автора. Копирование, воспроизведение и иное использование рассказа или его части без согласия автора является незаконным и влечёт уголовную, административную и гражданскую ответственность.