Родился я в городе Харькове, а учился в школе №1.
До революции – это была женская гимназия, а потом к ней пристроили новое здание, и получилось, что с одной стороны строение, выходившее на улицу Дарвина, было старое в стиле ампир, а то, что выходило на – Красина, более современная постройка шестидесятых годов…
Так вот, в старом крыле на отшибе, в цокольном помещении находился, кабинет географии. Ничем не примечательный - кабинет, как кабинет. Единственный его недостаток был, что туда сваливали, в смысле, ставили парты, которые были сделаны ещё «при царе горохе». Они были намазаны таким слоем краски, что в некоторых местах, она да же отслаивалась. Вела этот предмет учительница, не помню её имени, не высокого роста и ученики дали ей кличку –
«Пигмейка». Прозвище, конечно обидное. Но у тринадцати и четырнадцатилетних аболтусов, безучастно взирающих на унылую речь, маленькой учительницы с указкой у карты, поневоле просыпался литературный талан, поэтому и давали,всем кликухи, включая учителей, а руки так и чесались, написать что-нибудь по свежевыкрашенной краске.
Сначала появлялись надписи типа: «В + Б = Л», потом:
«Света – дура» или «Вася – дурак». Но затем начали придумывать более осмысленные надписи.
Я помню, садится за парту, мой друг Юра и говорит:
-Я вчера посмотрел фильм классный – «Фантомас», там драки, погони, перестрелки всякие и машина с крыльями летает!
А к концу урока я заметил на его парте надпись:
« С крыльями автомобиль, пролетел немало миль,
а пилот там просто ас, невловимый Фантомас».
А я как увидел его « перл», даже засмеялся и говорю:
- Ты, что это написал? Какой такой « невловимый»?
Надо писать – « неуловимый».
А он отвечает:
- Я это знаю, но тогда ритм стихотворения собьётся.
А мы это знали, потому, как совсем недавно изучали стихосложение, и хорошо усвоили, что такое: рифма, ритм, мелодия стиха и ещё всякие там "ямбы" да "хореи".
Надо сказать, что наша преподавательница по русскому языку была « поведена» на литературе и при любом удобном случае читала нам стихи. Ну и, понятно, что при такой дополни тельной поэтической нагрузке, ученики сами начали творить.
Были, да же не плохие перлы, сначала вполне безобидные типа:
«Не входите дети в класс –
ваш учитель Фантомас»
или
«Отключили в школе газ,
а виною – Фантомас».
А некоторые в отместку писали:
«Фантомас тут не причём,
трубу отбили кирпичём!»
Ну и так далее.
Просто недавний фильм с Луи де Финесом, активные почитатели его таланта, сразу выплеснули на парты в виде стихотворных впечатлений.
А потом начали писать уже недовольные таким творчеством:
« Товарищи писатели.
столов и стен маратели,
нельзя ли вас приятели
послать к такой-то матери» ,
или
«Да вырви член тому Аллах,
кто пишет глупость на столах!»
Понятно их возмущение, но они всё равно продолжали писать на партах.
И вот как-то после зимних каникул приходим мы в наш родной кабинет географии, а там новые столы, да ещё с
пластиковым покрытием, да таким, что не то, что шариковой ручкой написать невозможно, а и гвоздиком выцарапать проблема. Многие да же приуныли. Но на уроке литературы, наша учительница – Инна Романовна нам рассказала историю про новые столы…
Вызывает её завуч, перед каникулами, и говорит:
- Это хорошо, что вы прививаете любовь к высокой поэзии, но учащиеся теперь прямо на партах пишут стихи, да ещё какие. И что теперь делать ума не приложу?
А учительница, её многие уважали, отвечает:
- Поставьте новые парты, а я открою литературный кружок, и посоветую писать стихи не на партах, а в специальных тетрадях. Вот вам и купили новые столы. А мы, давайте сыграем в такую игру, - продолжает она, - в тетрадь надо написать две строчки из четверостишья по очереди.
Мы сначала не поняли, а она, на примере, объясняет:
- Женя!- обращаясь ко мне,- напиши у себя в тетраде две строчки будущего стихотворения, а твой сосед – Юра, продолжит его, написав ещё две строчки. Понятно? А потом поменяетесь очерёдностью. Даю вам десять минут, и затем прочтём у кого, что получится.
Тогда, я вывел:
«Выпал птенчик из гнезда,
скачет по дорожке…».
Я хотел написать стих лирический, жалостный о животных, про природу.
Но этот гад – мой сосед, всё всегда видел в негативе и поэтому написал:
«Калорийная еда
для бродячей кошки!»
Потом, когда мы вслух читали свои «перлы» - все смеялись. Вот так мы перестали писать на столах и полюбили поэзию. А стихотворение я потом продолжил:
"Выпал птенчик из гнезда,
Скачет по дорожке.
Калорийная еда
Для бродячей кошки.
Но и кошке выйдет срок,
Загрызёт – собака.
Как однако, мир жесток,
Как жесток, однако…"
Да, если бы не столы, ещё неизвестно, писал бы я стихи или нет…